Смита зазвонил телефон.— Если мы нуждались в вас раньше, то это не идет ни в какое сравнение с нынешней ситуацией, — раздался в трубке голос президента. — Пошлите ваших людей на захваченное судно и верните флагмана Шестого флота Америке.— Видите ли... В данный момент я лишен возможности сделать это.— Как это понимать?— Дело в том, что оба моих подчиненных вернулись и Корею, в ту самую деревню... Ну, вы сами знаете.— Вызовите их немедленно! Объясните им, что это самое важное из всех заданий.— Я постараюсь. Но боюсь, что они больше у меня не работают.— Не работают? Они не могут так просто оставить службу. Это невозможно, и вы это знаете.Обычно спокойный и хорошо поставленный голос президента предательски задрожал.— Кто сможет помешать им сделать это, господин президент?— В таком случае умоляйте их, стойте на коленях, предложите им все, что они захотят — хоть всю Калифорнию, если им придет такая мысль. И помните, что в ином случае нам придется отдать ее этому маньяку Мохаммеду Мумасу.— Попытаюсь, сэр, — ответил Харолд У. Смит.А цивилизованный мир готовился к закланию.Церемонию бракосочетания Пу Каянг и белого Мастера Синанджу, разумеется, не могла прервать такая мелочь, как срочный звонок из Америки.Для любого Мастера брак — священное действо, объяснил на ломаном английском деревенский пекарь, отец брачующейся. Именно ему пришлось поднять трубку, потому что Чиун, почитавший, как известно, белого своим сыном, занимал в свадебной процессии почетное место и не мог пренебречь своими обязанностями.По обычаю, по полу хижины пекаря разбросали четыре мешка ячменных зерен. В воздухе, дразня обоняние гостей — в том числе и великих Мастеров Синанджу, — плавал запах жареных свиных ребрышек. Тем не менее все знали, что Мастера Синанджу не едят свинину, а довольствуются рисом.На протяжении веков эта деревня была родиной великих Мастеров Синанджу, и теперь, когда сын Чиуна брал в жены красавицу Пу Каянг, жители могли быть уверены и том, что род Мастеров продолжится. А раз так, то у жителей Синанджу была надежная гарантия благосостояния, причем не требовавшего с их стороны особых усилий.Мастера обеспечивали деревню всем необходимым не одно тысячелетие, и было похоже на то, что и впредь все будет точно так же. А белая кровь рассосется за одно-два поколения, да и вообще это не особенно важно.За ее долгую историю Корею завоевывали не раз — сначала монголы, потом китайцы, японцы. Маленьком стране нечасто выпадала возможность распорядиться своей судьбой. Исключение составляла лишь деревня Синанджу — слава Мастеров хранила ее от захватчиков. И когда на смену власти азиатских императоров пришло европейское изобретение — коммунизм, все знали, что со временем и это пройдет. Все пройдет, и останется лишь Синанджу.Пу Каянг несли по улицам под восторженные крики односельчан, выстроившихся от главной площади до самого ее дома.В доме новобрачную смиренно ожидал Римо, облаченный в европейский костюм, наскоро сшитый по такому поводу местным умельцем. Не забыли даже о белом галстуке. Чиун предпочел ограничиться белым кимоно и островерхой соломенной шляпой, сильно смахивавшем на дымовую трубу — неотъемлемой частью местного гардероба для торжественных случаев.Римо с каменным лицом выслушал традиционные заверения родителей Пу в непогрешимой девственности его нареченной невесты.— Нисколько в этом не сомневаюсь, — заверил он родственников. — Ибо кто же отважится сделать это с ней по собственной воле?Чиуну ответ новобрачного не понравился.— Ты непочтительно отзываешься о женщине, которая станет твоей женой и матерью твоего ребенка.— Хотя бы сейчас не напоминай мне об этом, папочка.Наконец в хижину вошла сама Пу. Половицы скрипели и гнулись под ее шагами. Мать невесты улыбнулась жениху. Отец невесты тоже улыбнулся Римо. Шире всех улыбался Чиун. Новобрачный хранил молчание.Перед молодыми возник священник, специально для такой оказии привезенный из города. После произнесения им положенной речи Пу в ответ долго заверяла всех в своей преданности и любви, не забыв упомянуть о размерах полученного выкупа. Римо свел свое выступление к краткому «да».Поскольку Римо, по общему убеждению, был западным человеком, все настаивали, чтобы он поцеловал невесту, как это принято там, на Западе. Замирая от восторга, Пу подняла широкое лицо к мужу и закрыла глаза. Римо быстро чмокнул ее в щеку.— Так на Западе не целуют, — разочарованно протянула она.— А ты откуда знаешь? — удивился Римо. — Ты же никуда не ездила!— Я сейчас покажу тебе, как целуют на Западе.С этими словами Пу, встав на цыпочки, яростно присосалась к губам Римо, одновременно пропихивая между ними свой язык в деятельных поисках языка супруга.В первую секунду Римо показалось, что какой-то вампир с нечеловеческой силой пытается вырвать у него челюсти. В конце концов ему удалось вырваться из объятий Пу. Сплюнуть ему помешало лишь уважение к брачному ритуалу.— Ты где... научилась этому? — с трудом выговорил он.— Я много читаю! — ответствовала Пу с гордостью.— А, ясно... Ладно, вечером тебе придется потренироваться одной. У меня, знаешь ли, очень много работы... А что, свадьба еще не кончилась?— Есть еще много вещей, которые ты должен выполнить, Римо, — недовольно поморщилась Пу. — Наши совместные супружеские обязанности...— Все наши супружеские обязанности оговорены и этом... в брачном контракте.— Я говорю о других вещах... ну, ты сам понимаешь. О том, о чем обычно не говорят вслух.— Вслух говорят обо всем, — наставительно заметил Римо. — Брачные контракты для того и придуманы. Кстати, две сотни шелковых коконов должны доставить со дня на день.— Она права, Римо, — вмешался Чиун. — Кое-какие обязанности ты должен выполнить.— А ты, папочка, вмешиваешься в мою личную жизнь.— А ты как думал? — поднял брови Чиун.Замечание воспитанника немало его изумило. Римо знает его больше двадцати лет — и не глупо ли с его стороны говорить подобное? Он не только собирался вмешиваться в так называемую личную жизнь Римо, но и проследить за тем, чтобы плод этой личной жизни получил надлежащее воспитание. И Римо сам мог бы догадаться об этом.— Ну, если моя личная жизнь так тебя занимает, предоставляю тебе и эти самые обязанности, — прервал мысли наставника Римо.— Свои обязанности перед Синанджу я уже выполнил. Теперь очередь за тобой. — И, повернувшись к гостям, Чиун дал Римо понять, что разговор окончен. — За свою жизнь Римо успел узнать только белых женщин, — извинялся перед гостями Чиун. — А это — настоящие дьяволицы. Они замутили его разум. Но я уверен, что очень скоро он осознает, какое сокровище наша бесценная Пу, и нужным образом на это откликнется.— Он должен выполнить все это именно сегодня, — надулась Пу.— В контракте ничего об этом не сказано.— Это подразумевается! — упорствовала Пу.— Теперь ты сама видишь, моя милая, — обратился Чиун к невесте, — в каком обществе я вынужден был провести два десятка лет!Среди гостей возникло некоторое волнение, чему в немалой степени способствовали тяжелые удары по полу, сопровождавшиеся треском. Пу имела привычку топать ногами от ярости.— Но — нет-нет, я не жалуюсь, — быстро добавил Чиун.— Конечно, не жалуется, — поддержал его пекарь, отец невесты. — Мастер Синанджу не имеет права жаловаться.Все собравшиеся горячо с ним согласились.— Многие скажут, что у меня есть все причины для этого, и будут правы. Но я предпочел воздержаться. Разве достигнешь чего-нибудь жалобами? — развивал свою мысль Чиун.Все снова дружно поддержали его. Все, кроме Римо.— Жалобы — это вся твоя жизнь, папочка. День, прошедший без них, ты считаешь пропащим, — проворчал он.И все снова согласились с тем, что Римо неблагодарный. В особенности оценила эту мысль Пу.— Верите вы или нет — ныть он умеет здорово, — защищался Римо. — Придет день, и я останусь единственным Мастером в Синанджу, вот тогда, даю слово, вы все меня узнаете. Я помню все!Чиун, продолжатель дела Дома Синанджу, даже задохнулся от этих слов. Какая неблагодарность! Но что удивительно: как сумел этот паршивец уразуметь, что единственный путь к сердцам его смиренных односельчан — это хорошо сформулированная угроза? Шум в комнате смолк. Пу принялась было всхлипывать, но Римо, распахнув дверь, решительно шагнул во двор, блестевший под луной свежей грязью, и вскоре его высокая фигура уже поднималась по склону холма.Внутри сокровищницы Синанджу было пусто. Римо помнил те времена, когда все пространство между деревянными стенами было занято сундуками, нитками жемчуга, прекрасными статуями, россыпями золотых монет, отчеканенных при забытых дворах давно умерших правителей. Он, помнится, еще удивился, когда впервые увидел их — многие монеты выглядели совсем новыми. А какими прекрасными были статуи из слоновой кости! В этих сокровищах была сама история — нетронутая, живая. Дом Синанджу потерял не просто монеты и слитки золота, а память о том, сколь древен славный род ассасинов.Конечно, если бы Римо мог, то обязательно вернул бы сокровища, но это было не в его силах. А потому оставалось лишь служить верой и правдой Дому Синанджу, частью которого был он сам. Этого требовала память великих Мастеров Синанджу. Она и была подлинным сокровищем. То, что знал теперь он, его чувства, его разум, его тело.Чиун сдержал слово — свитки в ожидании Римо лежали на деревянном полу. Римо был уверен, что найдет упоминание о мистере Эрисоне в тех частях, где рассказывалось об услугах ассасинов Синанджу владыкам викингов, — фамилия была явно шведской или норвежской.Но, к его удивлению, именно этих свитков среди разложенных у стены пергаментов не было. Вместо них Римо нашел те, в которых рассказывалось о Риме и Греции — с двухтысячного года до Рождества до двухсотого года нашей эры. Римо принялся искать и в них имя Эрисона. Перед глазами его мелькали перечни даров, пожалованных ассасинам римскими императорами, списки услуг, оказанных им, замечания о новой странной религии, возникшей в далекой Иудее, о которой тогдашний Мастер писал, что она не имеет будущего, ибо любезна только рабам и бедным.Несмотря на это, мудрый Мастер посоветовал своим последователям изменить кое-что в новой вере, после чего она, несомненно, станет пользоваться большей популярностью. Надо лишь сделать так, чтобы она приглянулась и людям более состоятельным. А если просто повторять на всех углах «блаженны нищие» — вряд ли этим чего-нибудь добьешься.За сим следовал пространный комментарий, вызвавший некогда не менее пространные восторги Чиуна, — заметки о жизнеспособных и нежизнеспособных религиях. В нем говорилось, в частности, что за Иисусом люди не пойдут, поскольку его вера не защищает интересы богатых и могущественных, ее последователям не обещают при жизни власти и земных благ, и вследствие вышесказанного в ней нет места для ассасинов. Да и кто всерьез может увлечься сектой, учение которой предписывает прощать врагов своих?Однако время многое изменило, и христиане превратились в таких же надежных работодателей для ассасинов, как и последователи любого другого вероучения. Но вначале, особенно во втором веке, когда народы один за другим принимали новую веру, она доставила Мастерам Синанджу немало хлопот.Правда, были еще и уходящие в темную глубь веков культы Дионисия, Изиды, Митры и Молоха, к которым в Синанджу тоже всегда относились с опаской, но в этой части свитков Римо не обнаружил ни слова о мистере Эрисоне. Ни упоминания о нем, ни похожего описания. Но ведь он был. Римо сам видел его у Литл Биг Хорн.Подняв голову от свитков, Римо понял, что снаружи к сокровищнице Синанджу неспешной поступью приближается Чиун.Римо чувствовал движения его тела, слышал беззвучные шаги учителя, видел, как его маленькая фигурка появилась на пороге пустой деревянной хижины, еще недавно хранившей богатства тысячелетий.— Сокровища Синанджу, — вымолвил Чиун тихо.— Я знаю, — кивнул Римо. — Их больше нет.— Только когда мы снова их обретем, сможем справиться с этим мистером Эрисоном. А до тех пор пусть мир пребывает в безумии, Римо.— С каких это пор ты стал вспоминать о мире, папочка?— Стал. Потому что если бы его не было, нам было бы негде работать.— Ну, для ассасина есть работа всегда и везде.— Не всегда и не везде.Чиун сурово взглянул на Римо и в последовавшие пять минут угрюмо молчал, а затем с неохотой сообщил, что их вызвал доктор Смит из «Фолкрофта», но Чиун ответил ему, что ни он, ни Римо больше не покинут Синанджу.— Боюсь, — покачал головой Римо, — в отношении меня это обещание было опрометчивым.— Не было, потому что на тебе лежит ответственность перед Пу, нашей драгоценной Пу Каянг Уильямс. Надо же, какая смешная фамилия! Кстати, она интересовалась, обязательно ли ей сохранять ее.— Передай ей, что у нее передо мной вообще нет никаких обязательств.Телефонная линия была специально проведена в дом пекаря перед самой свадьбой. Римо подошел к аппарату, провожаемый враждебными взглядами новоиспеченных родственников. Подмигнув, он улыбнулся родителям Пу — те с негодованием отвернулись. Он улыбнулся Пу — та разразилась рыданиями. Телефонная трубка все еще лежала на столе.— Привет, Смитти. Если вы серьезно насчет ситуации, то, пожалуй, я выезжаю.— Хвала Провидению... Если не секрет, что заставило вас изменить ваши планы, Римо?— Какие там планы. Долг — прежде всего, сами знаете.— Да, верно... Дело в том, что у нас опять проблема Авианосец «Джеймс К. Поук», вместе с экипажем и вооружением, захвачен людьми этого шизофреника — Мохаммеда Мумаса, президента Идры. Как ему это удалось — не имею понятия, но сейчас все имеющееся на борту ядерное оружие находится в полном распоряжении этого психа. Пентагон уже переехал в подземные бункеры, вокруг захваченного авианосца дежурит весь Шестой флот, под его килем ждут приказа с десяток наших подлодок, но все дело в том, Римо, что мы не хотим расплачиваться жизнями этих ребят. Сможете проникнуть на корабль и спасти их?— Мне кажется, начинать нужно не с этого, а, так сказать, с головы.— Вы имеете в виду Мумаса?— Именно его, Смитти.— А если этот маньяк не боится смерти?— Ну, я уж что-нибудь придумаю.— А почему вы так взволнованы, Римо?— Не взволнован — просто я тяжел на подъем, и если бы не жизни десятков ни в чем не повинных парней, я, может, и не уехал бы отсюда.— Если бы я вас не знал, я бы подумал, что вас женили.В ответ Римо повесил трубку, после чего с миной глубокой печали известил Пу, что только зов его любимой родины смог бы вынудить его покинуть благословенные пределы Синанджу в первую брачную ночь — но, увы, сейчас именно тот случай. И еще не закончив фразы, понял, почему Чиун умеет так здорово врать — он лет сорок состоял в браке.Пу, просияв, ответила, что это не страшно, разумеется, она отправится с ним.— Я не могу взять тебя с собой, — запротестовал Римо, — это очень опасно.— Рядом с Мастером Синанджу никакая опасность не страшна!Лицо Пу лучилось радостью.Родители Пу, стоя в отдалении, согласно кивали.По мере того как родня паковала вещи, собирая молодых в свадебное путешествие, улыбка на лице невесты становилась все шире, и когда американский вертолет приземлился прямо перед домом пекаря, у крыльца уже ожидал багаж из пятнадцати сундуков самых разнообразных форм и размеров.— А это зачем? — сумрачно спросил Римо, указывая на ящик размером с малолитражный автомобиль.— Это наша супружеская постель. — Пу удивленно захлопала ресницами. — Мы же не можем начать медовый месяц без нее, правда, милый?К тому времени, как Римо наконец прибыл в Идру, он был готов убить кого бы то ни было без особых на то причин. По случаю хмурого утра, жары или дурного настроения. Подошел бы любой повод.Пу он оставил в дружественном Иерусалиме, пообещав на обратном пути из Идры забрать ее. Та скрепя сердце смирилась с необходимостью, взяв с него слово, что он вернется.Пу Каянг, дочь пекаря из корейской рыбацкой деревни, получила номер в отеле «Царь Давид». Когда-то в нем останавливались Анвар Садат, Генри Киссинджер и президент Никсон. Номер вполне удовлетворил Пу — при условии, что ей предоставят еще один для багажа и туалетов. А поскольку платил за все Госдепартамент США — Смиту удалось устроить это, — Римо велел администрации удовлетворять все просьбы жены.Старший портье нервно проглотил слюну.Вечером Римо был уже в Каире, где пересел на лайнер, вылетавший в Рабат, а оттуда рейсом марокканской компании вылетел в Идру.Республика Идра уже трижды подписывала с Марокко договор о политическом объединении и раза три объявляла Марокко войну как предателю интересов арабского мира. Остальные страны, от Йемена до Ирака, генерал Мумас почитал лояльными. Это распространялось и на Палестину — точнее, за отсутствием оной, на Организацию ее освобождения.В данный момент Марокко считалась союзником Идры в рамках пан-арабского договора, и потому марокканские самолеты могли беспрепятственно садиться в столице республики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22