Не зря же подобострастно кланяется Листик, сгибает полную шею в полупоклоне Пантелеймонов, поддерживает гостя под локоток Второв? Ими движет не уважение и не боязнь потерять доходное место работы — страх расстаться с жизнью.
Один только Вайнштейн ведет себя с достоинством — не кланяется, не виляет толстым задом — вежливо отвечает улыбкой на улыбку, поклоном на поклон. Это и понятно — главбух и «крыша» наверняка часто общаются, им ни к чему изображать радость от неожиданной встречи.
Почудилось, что в торце стола сидит Вартаньян. Широко улыбается, протягивает навстречу Волину обе руки, будто приглашает того окунуться в об»ятия главного экономиста Росбетона… Кажется, я начинаю медленно, но верно, сходить с ума!
— А это, дорогой друг, любимая моя племяшка, она же — главный технолог фирмы Пантелеймонова. Прошу жаловать. Любить не надо — рядом сидит человек, завоевавший это право… Прошу познакомиться — Константин Сергеевич Сутин, бывший сыщик, старший лейтенант милиции, сейчас — сотрудник Росбетона.
Я по— офицерски наклонил голову, почтительно пожал протянутую влажную ладонь. Будто погладил холодную змеиную кожу.
— Ценное приобретение, Вацлав Егорович, — не оборачиваясь, через плечо, похвалил Волин генерального директора. — Офицеры госбезопасности и милиции сейчас нарасхват. Как бы не перекупили, — улыбчиво посмотрел мне в глаза. — Хотите перейти ко мне? Сколько платит вам этот скупердяй? — пренебрежительный жест в сторону покрасневшего генерального. — Нищенских пять кусков?
— Ровно половину.
— Вот видите… А я предлагаю вам стартовую зарплату в сумме трех тысяч баксов. Обязанностей, практически, никаких — отдельные поручения.
Знаем эти расплывчатые «отдельные поручения»: кого выследить, кого убрать. Но дело даже не в обязанностях и не в «зарплате» — уход с Росбетона означает для меня прекращение расследования убийства Вартаньяна. А я уже так вжился в него, что не соглашусь ни за какие деньги…
Впрочем, переход к Волину не означает конец начатому следствию — скорее, перенесет его на новую, более перспективную ступеньку.
Светка смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Неужто откажусь? Предлагаемые деньги дадут возможность купить более удобную квартиру, обставить её. Не сразу, конечно, со временем. Не зря ведь всесильный глава «крыши» небрежно упомянул о «стартовости» предлагаемого вознаграждания.
— Подумаю, — неопределенно вильнул я хвостиком. — Не привык прыгать с работы на работу, на подобии блохи.
Невероятно глупое сравнение с блохой позабавило бизнесмена и он отрывисто посмеялся. Будто откашлялся.
— Думайте… А ты, Вацлав Егорович, не обижайся, не дело поручать опытному специалисту уголовного розыска сторожить железобетонные панели и блоки… Сколько намереваетесь думать? — снова обратился ко мне Волин. — Больше двух дней дать не могу…
— Послезавтра отвечу…
Глава «крыши», занял место напротив юбиляра. Слева многозначительно прижалась к нему пухлым плечом крашенная блондинка — по моему, супруга Пантелеймонова, справа щебетала брюнетка — жена Листика.
— Неужели откажешься? — с оттенком угрозы спросила Светка. — Или — поторгуешься? Что в наше время три тысячи баксов? По моему, Волин заинтересовался тобой — знаешь, сколько можно выдавить? — рядом с угрозой высветилась жадность. По-моему, даже пальчики с ярко накрашенными коготками зашевелились, готовясь вцепиться в стопку банкнот. — Меньше чем на пять тысяч не соглашайся… Слышишь?
А я думал не о деньгах — планировал предстоящий диалог с криминальным деятелем. Единственно, что от него нужно — как найти Костяка? Надежда — мизерная, едва просматриваемая в самый сильный микроскоп, но, к сожалению, других не имеется. Не отправиться же в адресное бюро: помогите найти отбывшего срок зека, который сейчас должен трудиться на ниве грабежей и разбоев? Услышат такое — либо напялят «браслеты», либо запрут в дурдом.
Поэтому поднимая наполненные рюмки, радостно поддерживая торжественные тосты, я до головной боли перебирал варианты послезавтрашенго разговора, отбрасывал наивные и глупые, обогащал более или менее подходящие.
Выявление убийц Сурена сделалось для меня навязчивой идеей, можно даже сказать, смыслом жизни. Уж не по причине ли того, что я слишком долго был оторван от любимой работы в уголовном розыске? Или толкающая меня идея подпитывается ещё одним убийством — казалось бы, примитивного работяги-пропойцы Тимофеича. Два человека — главный экономист Росбетона и арматурщик-бетонщик как бы слились в один образ, вызывающий острое чувство мести.
После «официальной» части с торжественными тостами, родственными лобызаниями, и сентиментальными пожеланиями наступил черед «развлекательной» программы. Гости перешли в гостиную и закружились в вальсе под аккомпанимент японского магнитофона. Светка в буквальном смысле слова переходила из рук в руки, порхала расцвеченной бабочкой, этаким невинным ангелочком, указывающим мужикам дорогу в ад. Они перехватывали её почти на лету, прижимали, кружили.
Остальные женщины танцевали редко, поджав перекрашенные губы и зло щурясь, следили за мужьями, отбивающими друг у друга технологиню, нашептывающими ей на ушко то ли комплименты, то ли деловые предложения.
Похоже, у моей подружки от небывалого успеха закружилась головка. На меня — никакого внимания, раскраснелась, взволнованно смеется.
С одной стороны, мне приятен её успех, впору гордиться тем, что ты — обладатель сокровища, которым стремятся овладеть более симпатичные и импозантные мужики. С другой — мучила ревность, ворочалась в душе, вызывая физическую боль.
Особенно разыгрался глава «крыши». Он чаще других танцевал со Светланой, крепче остальных прижимал её к себе, шептал в заалевшее ушко такое, что моя подружка млела от наслаждения.
Врезать ему между глаз, что ли? Чтобы выбил башкой балконную дверь и улетел в космическую невесомость… Возможно, я так бы и поступил, если бы Волин не планировался в качестве человека, который приведет меня к старому тюремному дружану. Приходилось терпеть. До поры, до времени.
Подвыпившие мужики окончательно расшалились, теперь они просто перебрасывали друг другу худенькую, легкую технологиню. Пантелеймонов не с»умел поймать и Светка едва не упала на пол — я с трудом успел перехватить подружку «в полете».
В этот момент, наверно, выражение моего лица было далеко не дружелюбное. Недаром Волин миролюбиво похлопал меня по плечу.
— Не паникуй, сыщик, никто не собирается отбирать твою «игрушку». Обычные шутки…
Он подхватил пришедшую в себя технологиню и закружил в танце — нечто среднее между вальсом и гопаком…
— Что тебе нашептывал этот недоносок? — раздраженно осведомился я, когда мы ночью возвращались домой.
Усталая Светка едва шевелила точенными ножками, Даже макияж не мог скрыть потускневший, серый цвет лица.
— А что могут предложить бабенке обалдевшие мужики? — с неменьшим раздражением ответила она. — Приглашал навестить его в офисе, обещал уплатить за свидание столько, сколько нам с тобой не снится…
— Пойдешь? — как можно равнодушней, поинтересовался я. — Когда и за какую сумму? Слышал, московские путаны берут полтыщи баксов, смотри не продешеви…
— Хочешь посориться? Не старайся, не получится — сил у меня не осталось… Утром скажу тебе все, что думаю по поводу твоих милых шуточек…
И скажет ведь, не подбирая культурных словечек и изысканных выражений. У неё не заржавеет, ни одно из них не покроется плесенью. Впрочем, впереди — ночь, успокоится, утром примется мурлыкать на моем плече, словно кошка, выпрашивающая блюдце молочка.
Такое уже случалось многократно — привык.
Ссориться нельзя, многое ещё предстоит выяснить и уточнить.
8
Утром я пеенес трубку радиотелефона в переднюю. Светка сладко спала. Слава Богу, суббота, нет причин рано подниматься, пусть отоспится. А я воспользуюсь этим в своих целях, без подслушивания и последующих комментариев, на которые главный технолог Росбетона превеликий специалист.
— Дежурный по уголовному розыску. Слушаю вас.
Говорит и зевает, будто сутки не спал… А может быть на самом деле не спал? Служба в уголовке — врагу не пожелаю.
— Мне нужен капитан Ромин…
— Кто спрашивает?
— Брат жены, — вспомнил я обусловленный пароль. — Родной брат, — на всякий случай уточнил я.
— Капитан Ромин сегодня отдыхает. Позвоните домой.
Хорошо, что Славка предвидел и такой вариант — снабдил меня номером домашнего телефона.
— Слушаю, Ромин.
Голос — тусклый, усталый, будто сыщик предыдущие сутки таскал на горбу тяжеленные мешки. А чем, спрашивается, отличается работа детектива от перетаскивания тяжестей? Одна только разница: грузчики не рискуют получить пулю в спину или удар ножа в грудь, а сотрудник уголовки вечно ходит над пропастью.
— Говорит брат жены, близкий твой родственник по женской линии. Встретиться нет желания?
Славка протяжно, со вкусом, зевнул. Не удивлюсь, если вывихнул челюсть. Видимо, ему страсть как не хочется вылазить из дома. Отсюда — нерешительное молчание. Точная копия дежурного по угрозыску — зевает и говорит с паузами, вдвое большими, нежели сам разговор.
— Если назрела такая необходимость… Где и когда?
Несколько минут я прикидывал варианты. Со временем встречи все ясно — Светка раньше обеда не очухается, а вот место… Кимовск — маленький городишко, где почти все друг друга знают, засвечиваться в обществе сыщика — не резон. Хорошо хоть все, наверняка, успели позабыть мою деятельность в этом богоспасаемом учреждении. В противном случае опасность «засветки» возросла бы в несколько раз.
— Давай возле автовокзала. Потом порешим. Через полчаса успеешь?
— Надо успеть…
В голосе Славки — унылая безнадежность. Знает — я не отстану пока не добьюсь своего, сопротивляться, пытаться выторговать не только день, но и час — совершенно бесполезно
— Вот и успевай. Не вздумай опаздывать — заявлюсь домой, полуголого вытащу…
Автовокзал в Кимовске — наиболее оживленная часть города. Не считая рынка. Двухэтажное тусклое здание, перед которым — крытый перрон, увешанный табличками с номерами автобусов. Первая — отправление в Москву. Здесь всегда толпа ожидающих пассажиров. Удивительно — цены подскочили во много раз и продолжают расти, а количество желающих поехать в столицу не уменьшается, наоборот — растет. Пользуются автобусным сообщением не коммерсанты и миллионеры — обычные полунищие граждане современной России. Богатеи раскатывают на дорогих иномарках.
Я остановился перед витриной комка, принялся вдумчиво вычитывать наименование выставленных видеокассет. Примелькавшиеся боевики, сексуальные «учебные пособия», устрашающая фантастика. Духовная пища для бандитов и сексуально озабоченной молодежи.
— Пытаешься что-нибудь выбрать стоящее, — остановился рядом со мной Ромин.
В легком дождевике, из-под которого выглядывает красная водолазка, в наглаженных серых брюках он не походил на сотрудника уголовки, скорей — на представителя малого бизнеса, порешившего отдохнуть от нелегкой своей работы. — Зря надеешься. Советую что-нибудь отечественное, из периода диктатуры и застоя. Возьми тот же «мушкетерский» сериал с участием Боярского. Хотя бы позабудешь о проблемах современной житухи.
— Спасибо. Учту.
Мы медленно пошли по улице, ведущей к центру городишки. Туда, где распялось на фоне сквера помпезное здание бывшего горкома партии, ныне — обиталище районной администрации. Говорят, кабинетов не хватает, собираются пристраивать вдвое большее. С портиками и колоннадой, с четверкой коней наверху, управляемой Президентом. На подобии Большого театра.
— Что новенького? — прикрыл ладонью очередной зевок Славка. — Зачем вытащил из дому?
— Нужно посоветоваться. Заодно, узнать о твоих успехах.
Ромин внимательно посмотрел на меня. С хитростью и сожалением.
— Наколько понимаю, решил первым выдоить старого друга? Хитер бобер, ничего не скажешь… Ну, да, ладно, держи… Итак, первое — обгоревший замок невесть от какой двери… Интересно, сыщик в отставке, что ты хотел узнать о нем? Отпечатки пальцев? Ерунда, все, что там было — сгорело, безвозвратно стерто. Одно могу сказать: замок в полной исправности, без родного ключа его не открыть и не закрыть.
Именно это я и хотел узнать! Вспомнилась фразочка Светки: покрутила-повертела — он и открылся… Вранье номер один. Послушаем, что ещё откроет Ромин, чем порадует?
— Твой знакомец, специалист по аптекарскому ремеслу, похоже, ничем не замаран… Нет, нет, как и любой другой бизнесмен, с законом он не в ладах, рыльце в пушку, но связей с Росбетоном, в частности, с главным экономистом, не просматривается… Продолжаем работать…
Называется порадовал! Измельчали сотрудники кимовского угрозыска, явно измельчали. Видите ли, аптечный бизнесмен не в ладах с законом — а кто нынче с ним в ладах? Меня ведь интересует не взаимоотношения его с уголовным кодексом, а факты, фактики…
— Как с перчаточками Листика? — напомнил я. — Просветили?
Легкий презрительный смешок просигналил — Славка окончательно проснулся и принял боевую стойку. Теперь держись — десяток колючих вопросов и ответов обеспечено. Впору надевать бронежилет и выставлять перед собой защитный экран.
— После твоего ухода из уголовного розыска у нас не осталось ни одного специалиста по выворачиванию чужих карманов. Даже с самыми благими намерениями. Поэтому перчатки Богомола так и остались необследованными. Возьмешь на себя — гарантирую полный лабораторный анализ.
— Подумаю, — максимально серьезно отреагировал я. — Вот только разберусь с таинственным пакетом… Скорей всего, перчатки ничего не дадут — обычный трюк старых уголовников, берегущих свои «пальчики»…
— Жену допросил?
Я притворился глухим. Отвечать на шершавый вопрос друга — вызвать на себя прицельные «выстрелы» дополнительных, а подставлять Светку не хотелось.
— Завтра поеду в Москву, попытаюсь обольстить почтовых работников…
— Можешь не трудиться — сработано за тебя. Владелец загадочного абонентского ящика — помощник депутата Госдумы Никаноров. Дерзай дальше… Кстати, хочу повторить уже однажды заданный вопрос: реабилитироваться не собираешься?… Не взрывайся! — громче обычного приказал Ромин, зафиксировав грозоопасное выражение на моем лице. — Не испугаешь… Я уже переговорил с начальством, посоветовался. Подашь покаянное заявление — рассмотрят. Максимально доброжелательно… Так что, думай, шевели мозгами, если они ещё сохранились…
Честно говоря, Славка высказал заветное мое желание — возвратиться в альма-матер, покинуть осточертевшее обличье пожарника-сторожа и заняться настоящим делом, которому я учился и которое, признаюсь, полюбил. Но согласиться, вытереть повлажневшие глаза, облобызать «благодетеля» мне мешало разросшееся за последние годы чувство собственного достоинства, распухшее самолюбие. Не привык быть кому-то обязанным, кого-то благодарить за помощь и поддержку.
Вот завершу начатое расследование, выведу на чистую воду убийц Вартаньяна и Тимофеича, тогда может быть и покаюсь, и попрошусь в уголовный розыск. Не в качестве вольнонаемного помощника пятого заместителя, а опытным сыщиком, имеющим пусть даже прежнее звание «старшего лейтенанта».
Приблизительно так и высказался. Строго и сухо без примеси сентиментальных эмоций.
— Твои проблемы, — задумчиво прокомментировал мой отказ Ромин. — Возможно, ты прав… Итак, завтра — в Москву?
— Да… Только, прошу, без страховки и слежки. Обещаю не лезть на рожон, не испытывать судьбу, которая однажды уже «подковала» меня…
Славка понял правильно и не стал ни обещать, ни возражать.
Погуляли мы с ним по улицам Кимовска минут сорок, не меньше, но и за это время успели обсудить кой-какие вопросы, найти им правильное, по нашему мнению, решение. Правда, я затаил многое, так или иначе касающейся невенчанной женушки.
Когда возвратился домой, Светка уже не спала — голодной тигрицей металась по квартире, на ходу грызя черный сухарик, запивая его водой из-под крана. Соответственно «бушевало» настроение.
— С твоей, так называемой, любовью скоро ноги протяну, — официальным тоном сообщила она мне о скорой кончине. — Раньше кофе приносил в постель, яишню жарил. Теперь — приелись, похоже, мои ласки, ни свет, ни заря убегаешь невесть куда… Признайся, к Соломиной? Неужели жирная бабища слаще меня, а?
Глазки гневно сверкают, наброшенный на голое тело халатик полураспахнут. Пришлось доказать приоритет Светкиной любви перед любовной неповоротливостью заведующей строительной лабораторией. Так убедительно, что образ соперницы потускнел и распался на атомы и молекулы.
— Тебе звонили, — слабым голосом пролепетала любовница прежде, чем окунуться в привычное для неё состояние сна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Один только Вайнштейн ведет себя с достоинством — не кланяется, не виляет толстым задом — вежливо отвечает улыбкой на улыбку, поклоном на поклон. Это и понятно — главбух и «крыша» наверняка часто общаются, им ни к чему изображать радость от неожиданной встречи.
Почудилось, что в торце стола сидит Вартаньян. Широко улыбается, протягивает навстречу Волину обе руки, будто приглашает того окунуться в об»ятия главного экономиста Росбетона… Кажется, я начинаю медленно, но верно, сходить с ума!
— А это, дорогой друг, любимая моя племяшка, она же — главный технолог фирмы Пантелеймонова. Прошу жаловать. Любить не надо — рядом сидит человек, завоевавший это право… Прошу познакомиться — Константин Сергеевич Сутин, бывший сыщик, старший лейтенант милиции, сейчас — сотрудник Росбетона.
Я по— офицерски наклонил голову, почтительно пожал протянутую влажную ладонь. Будто погладил холодную змеиную кожу.
— Ценное приобретение, Вацлав Егорович, — не оборачиваясь, через плечо, похвалил Волин генерального директора. — Офицеры госбезопасности и милиции сейчас нарасхват. Как бы не перекупили, — улыбчиво посмотрел мне в глаза. — Хотите перейти ко мне? Сколько платит вам этот скупердяй? — пренебрежительный жест в сторону покрасневшего генерального. — Нищенских пять кусков?
— Ровно половину.
— Вот видите… А я предлагаю вам стартовую зарплату в сумме трех тысяч баксов. Обязанностей, практически, никаких — отдельные поручения.
Знаем эти расплывчатые «отдельные поручения»: кого выследить, кого убрать. Но дело даже не в обязанностях и не в «зарплате» — уход с Росбетона означает для меня прекращение расследования убийства Вартаньяна. А я уже так вжился в него, что не соглашусь ни за какие деньги…
Впрочем, переход к Волину не означает конец начатому следствию — скорее, перенесет его на новую, более перспективную ступеньку.
Светка смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Неужто откажусь? Предлагаемые деньги дадут возможность купить более удобную квартиру, обставить её. Не сразу, конечно, со временем. Не зря ведь всесильный глава «крыши» небрежно упомянул о «стартовости» предлагаемого вознаграждания.
— Подумаю, — неопределенно вильнул я хвостиком. — Не привык прыгать с работы на работу, на подобии блохи.
Невероятно глупое сравнение с блохой позабавило бизнесмена и он отрывисто посмеялся. Будто откашлялся.
— Думайте… А ты, Вацлав Егорович, не обижайся, не дело поручать опытному специалисту уголовного розыска сторожить железобетонные панели и блоки… Сколько намереваетесь думать? — снова обратился ко мне Волин. — Больше двух дней дать не могу…
— Послезавтра отвечу…
Глава «крыши», занял место напротив юбиляра. Слева многозначительно прижалась к нему пухлым плечом крашенная блондинка — по моему, супруга Пантелеймонова, справа щебетала брюнетка — жена Листика.
— Неужели откажешься? — с оттенком угрозы спросила Светка. — Или — поторгуешься? Что в наше время три тысячи баксов? По моему, Волин заинтересовался тобой — знаешь, сколько можно выдавить? — рядом с угрозой высветилась жадность. По-моему, даже пальчики с ярко накрашенными коготками зашевелились, готовясь вцепиться в стопку банкнот. — Меньше чем на пять тысяч не соглашайся… Слышишь?
А я думал не о деньгах — планировал предстоящий диалог с криминальным деятелем. Единственно, что от него нужно — как найти Костяка? Надежда — мизерная, едва просматриваемая в самый сильный микроскоп, но, к сожалению, других не имеется. Не отправиться же в адресное бюро: помогите найти отбывшего срок зека, который сейчас должен трудиться на ниве грабежей и разбоев? Услышат такое — либо напялят «браслеты», либо запрут в дурдом.
Поэтому поднимая наполненные рюмки, радостно поддерживая торжественные тосты, я до головной боли перебирал варианты послезавтрашенго разговора, отбрасывал наивные и глупые, обогащал более или менее подходящие.
Выявление убийц Сурена сделалось для меня навязчивой идеей, можно даже сказать, смыслом жизни. Уж не по причине ли того, что я слишком долго был оторван от любимой работы в уголовном розыске? Или толкающая меня идея подпитывается ещё одним убийством — казалось бы, примитивного работяги-пропойцы Тимофеича. Два человека — главный экономист Росбетона и арматурщик-бетонщик как бы слились в один образ, вызывающий острое чувство мести.
После «официальной» части с торжественными тостами, родственными лобызаниями, и сентиментальными пожеланиями наступил черед «развлекательной» программы. Гости перешли в гостиную и закружились в вальсе под аккомпанимент японского магнитофона. Светка в буквальном смысле слова переходила из рук в руки, порхала расцвеченной бабочкой, этаким невинным ангелочком, указывающим мужикам дорогу в ад. Они перехватывали её почти на лету, прижимали, кружили.
Остальные женщины танцевали редко, поджав перекрашенные губы и зло щурясь, следили за мужьями, отбивающими друг у друга технологиню, нашептывающими ей на ушко то ли комплименты, то ли деловые предложения.
Похоже, у моей подружки от небывалого успеха закружилась головка. На меня — никакого внимания, раскраснелась, взволнованно смеется.
С одной стороны, мне приятен её успех, впору гордиться тем, что ты — обладатель сокровища, которым стремятся овладеть более симпатичные и импозантные мужики. С другой — мучила ревность, ворочалась в душе, вызывая физическую боль.
Особенно разыгрался глава «крыши». Он чаще других танцевал со Светланой, крепче остальных прижимал её к себе, шептал в заалевшее ушко такое, что моя подружка млела от наслаждения.
Врезать ему между глаз, что ли? Чтобы выбил башкой балконную дверь и улетел в космическую невесомость… Возможно, я так бы и поступил, если бы Волин не планировался в качестве человека, который приведет меня к старому тюремному дружану. Приходилось терпеть. До поры, до времени.
Подвыпившие мужики окончательно расшалились, теперь они просто перебрасывали друг другу худенькую, легкую технологиню. Пантелеймонов не с»умел поймать и Светка едва не упала на пол — я с трудом успел перехватить подружку «в полете».
В этот момент, наверно, выражение моего лица было далеко не дружелюбное. Недаром Волин миролюбиво похлопал меня по плечу.
— Не паникуй, сыщик, никто не собирается отбирать твою «игрушку». Обычные шутки…
Он подхватил пришедшую в себя технологиню и закружил в танце — нечто среднее между вальсом и гопаком…
— Что тебе нашептывал этот недоносок? — раздраженно осведомился я, когда мы ночью возвращались домой.
Усталая Светка едва шевелила точенными ножками, Даже макияж не мог скрыть потускневший, серый цвет лица.
— А что могут предложить бабенке обалдевшие мужики? — с неменьшим раздражением ответила она. — Приглашал навестить его в офисе, обещал уплатить за свидание столько, сколько нам с тобой не снится…
— Пойдешь? — как можно равнодушней, поинтересовался я. — Когда и за какую сумму? Слышал, московские путаны берут полтыщи баксов, смотри не продешеви…
— Хочешь посориться? Не старайся, не получится — сил у меня не осталось… Утром скажу тебе все, что думаю по поводу твоих милых шуточек…
И скажет ведь, не подбирая культурных словечек и изысканных выражений. У неё не заржавеет, ни одно из них не покроется плесенью. Впрочем, впереди — ночь, успокоится, утром примется мурлыкать на моем плече, словно кошка, выпрашивающая блюдце молочка.
Такое уже случалось многократно — привык.
Ссориться нельзя, многое ещё предстоит выяснить и уточнить.
8
Утром я пеенес трубку радиотелефона в переднюю. Светка сладко спала. Слава Богу, суббота, нет причин рано подниматься, пусть отоспится. А я воспользуюсь этим в своих целях, без подслушивания и последующих комментариев, на которые главный технолог Росбетона превеликий специалист.
— Дежурный по уголовному розыску. Слушаю вас.
Говорит и зевает, будто сутки не спал… А может быть на самом деле не спал? Служба в уголовке — врагу не пожелаю.
— Мне нужен капитан Ромин…
— Кто спрашивает?
— Брат жены, — вспомнил я обусловленный пароль. — Родной брат, — на всякий случай уточнил я.
— Капитан Ромин сегодня отдыхает. Позвоните домой.
Хорошо, что Славка предвидел и такой вариант — снабдил меня номером домашнего телефона.
— Слушаю, Ромин.
Голос — тусклый, усталый, будто сыщик предыдущие сутки таскал на горбу тяжеленные мешки. А чем, спрашивается, отличается работа детектива от перетаскивания тяжестей? Одна только разница: грузчики не рискуют получить пулю в спину или удар ножа в грудь, а сотрудник уголовки вечно ходит над пропастью.
— Говорит брат жены, близкий твой родственник по женской линии. Встретиться нет желания?
Славка протяжно, со вкусом, зевнул. Не удивлюсь, если вывихнул челюсть. Видимо, ему страсть как не хочется вылазить из дома. Отсюда — нерешительное молчание. Точная копия дежурного по угрозыску — зевает и говорит с паузами, вдвое большими, нежели сам разговор.
— Если назрела такая необходимость… Где и когда?
Несколько минут я прикидывал варианты. Со временем встречи все ясно — Светка раньше обеда не очухается, а вот место… Кимовск — маленький городишко, где почти все друг друга знают, засвечиваться в обществе сыщика — не резон. Хорошо хоть все, наверняка, успели позабыть мою деятельность в этом богоспасаемом учреждении. В противном случае опасность «засветки» возросла бы в несколько раз.
— Давай возле автовокзала. Потом порешим. Через полчаса успеешь?
— Надо успеть…
В голосе Славки — унылая безнадежность. Знает — я не отстану пока не добьюсь своего, сопротивляться, пытаться выторговать не только день, но и час — совершенно бесполезно
— Вот и успевай. Не вздумай опаздывать — заявлюсь домой, полуголого вытащу…
Автовокзал в Кимовске — наиболее оживленная часть города. Не считая рынка. Двухэтажное тусклое здание, перед которым — крытый перрон, увешанный табличками с номерами автобусов. Первая — отправление в Москву. Здесь всегда толпа ожидающих пассажиров. Удивительно — цены подскочили во много раз и продолжают расти, а количество желающих поехать в столицу не уменьшается, наоборот — растет. Пользуются автобусным сообщением не коммерсанты и миллионеры — обычные полунищие граждане современной России. Богатеи раскатывают на дорогих иномарках.
Я остановился перед витриной комка, принялся вдумчиво вычитывать наименование выставленных видеокассет. Примелькавшиеся боевики, сексуальные «учебные пособия», устрашающая фантастика. Духовная пища для бандитов и сексуально озабоченной молодежи.
— Пытаешься что-нибудь выбрать стоящее, — остановился рядом со мной Ромин.
В легком дождевике, из-под которого выглядывает красная водолазка, в наглаженных серых брюках он не походил на сотрудника уголовки, скорей — на представителя малого бизнеса, порешившего отдохнуть от нелегкой своей работы. — Зря надеешься. Советую что-нибудь отечественное, из периода диктатуры и застоя. Возьми тот же «мушкетерский» сериал с участием Боярского. Хотя бы позабудешь о проблемах современной житухи.
— Спасибо. Учту.
Мы медленно пошли по улице, ведущей к центру городишки. Туда, где распялось на фоне сквера помпезное здание бывшего горкома партии, ныне — обиталище районной администрации. Говорят, кабинетов не хватает, собираются пристраивать вдвое большее. С портиками и колоннадой, с четверкой коней наверху, управляемой Президентом. На подобии Большого театра.
— Что новенького? — прикрыл ладонью очередной зевок Славка. — Зачем вытащил из дому?
— Нужно посоветоваться. Заодно, узнать о твоих успехах.
Ромин внимательно посмотрел на меня. С хитростью и сожалением.
— Наколько понимаю, решил первым выдоить старого друга? Хитер бобер, ничего не скажешь… Ну, да, ладно, держи… Итак, первое — обгоревший замок невесть от какой двери… Интересно, сыщик в отставке, что ты хотел узнать о нем? Отпечатки пальцев? Ерунда, все, что там было — сгорело, безвозвратно стерто. Одно могу сказать: замок в полной исправности, без родного ключа его не открыть и не закрыть.
Именно это я и хотел узнать! Вспомнилась фразочка Светки: покрутила-повертела — он и открылся… Вранье номер один. Послушаем, что ещё откроет Ромин, чем порадует?
— Твой знакомец, специалист по аптекарскому ремеслу, похоже, ничем не замаран… Нет, нет, как и любой другой бизнесмен, с законом он не в ладах, рыльце в пушку, но связей с Росбетоном, в частности, с главным экономистом, не просматривается… Продолжаем работать…
Называется порадовал! Измельчали сотрудники кимовского угрозыска, явно измельчали. Видите ли, аптечный бизнесмен не в ладах с законом — а кто нынче с ним в ладах? Меня ведь интересует не взаимоотношения его с уголовным кодексом, а факты, фактики…
— Как с перчаточками Листика? — напомнил я. — Просветили?
Легкий презрительный смешок просигналил — Славка окончательно проснулся и принял боевую стойку. Теперь держись — десяток колючих вопросов и ответов обеспечено. Впору надевать бронежилет и выставлять перед собой защитный экран.
— После твоего ухода из уголовного розыска у нас не осталось ни одного специалиста по выворачиванию чужих карманов. Даже с самыми благими намерениями. Поэтому перчатки Богомола так и остались необследованными. Возьмешь на себя — гарантирую полный лабораторный анализ.
— Подумаю, — максимально серьезно отреагировал я. — Вот только разберусь с таинственным пакетом… Скорей всего, перчатки ничего не дадут — обычный трюк старых уголовников, берегущих свои «пальчики»…
— Жену допросил?
Я притворился глухим. Отвечать на шершавый вопрос друга — вызвать на себя прицельные «выстрелы» дополнительных, а подставлять Светку не хотелось.
— Завтра поеду в Москву, попытаюсь обольстить почтовых работников…
— Можешь не трудиться — сработано за тебя. Владелец загадочного абонентского ящика — помощник депутата Госдумы Никаноров. Дерзай дальше… Кстати, хочу повторить уже однажды заданный вопрос: реабилитироваться не собираешься?… Не взрывайся! — громче обычного приказал Ромин, зафиксировав грозоопасное выражение на моем лице. — Не испугаешь… Я уже переговорил с начальством, посоветовался. Подашь покаянное заявление — рассмотрят. Максимально доброжелательно… Так что, думай, шевели мозгами, если они ещё сохранились…
Честно говоря, Славка высказал заветное мое желание — возвратиться в альма-матер, покинуть осточертевшее обличье пожарника-сторожа и заняться настоящим делом, которому я учился и которое, признаюсь, полюбил. Но согласиться, вытереть повлажневшие глаза, облобызать «благодетеля» мне мешало разросшееся за последние годы чувство собственного достоинства, распухшее самолюбие. Не привык быть кому-то обязанным, кого-то благодарить за помощь и поддержку.
Вот завершу начатое расследование, выведу на чистую воду убийц Вартаньяна и Тимофеича, тогда может быть и покаюсь, и попрошусь в уголовный розыск. Не в качестве вольнонаемного помощника пятого заместителя, а опытным сыщиком, имеющим пусть даже прежнее звание «старшего лейтенанта».
Приблизительно так и высказался. Строго и сухо без примеси сентиментальных эмоций.
— Твои проблемы, — задумчиво прокомментировал мой отказ Ромин. — Возможно, ты прав… Итак, завтра — в Москву?
— Да… Только, прошу, без страховки и слежки. Обещаю не лезть на рожон, не испытывать судьбу, которая однажды уже «подковала» меня…
Славка понял правильно и не стал ни обещать, ни возражать.
Погуляли мы с ним по улицам Кимовска минут сорок, не меньше, но и за это время успели обсудить кой-какие вопросы, найти им правильное, по нашему мнению, решение. Правда, я затаил многое, так или иначе касающейся невенчанной женушки.
Когда возвратился домой, Светка уже не спала — голодной тигрицей металась по квартире, на ходу грызя черный сухарик, запивая его водой из-под крана. Соответственно «бушевало» настроение.
— С твоей, так называемой, любовью скоро ноги протяну, — официальным тоном сообщила она мне о скорой кончине. — Раньше кофе приносил в постель, яишню жарил. Теперь — приелись, похоже, мои ласки, ни свет, ни заря убегаешь невесть куда… Признайся, к Соломиной? Неужели жирная бабища слаще меня, а?
Глазки гневно сверкают, наброшенный на голое тело халатик полураспахнут. Пришлось доказать приоритет Светкиной любви перед любовной неповоротливостью заведующей строительной лабораторией. Так убедительно, что образ соперницы потускнел и распался на атомы и молекулы.
— Тебе звонили, — слабым голосом пролепетала любовница прежде, чем окунуться в привычное для неё состояние сна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31