Сергей Зверев
Мастер ликвидаций
Часть первая
Глава 1
1
На эту новенькую сумку из дерматина он положил глаз еще утром, но ему никак не удавалось незаметно вытащить ее из мусорки. Светка, старая перечница, чтоб ей пусто было, не отходила от него ни на шаг, и если бы она засекла его с этой сумкой, то пришлось бы делиться добычей. А делиться он не хотел. Он и так позволяет Светке слишком многое.
А сумка, судя по всему, была набита до отказа. Вопрос только – чем? Если старым шмотьем или пустыми бутылками из-под пива, то день, считай, удался. Шмотки можно оставить себе – зима не за горами. А бутылки – сдать. Глядишь, и на опохмелку хватит, и на закусь. Плохо, если в сумке окажется какая-нибудь туфта типа пожелтевших от времени газет. Хотя, если пораскинуть мозгами, и газеты можно куда-нибудь пристроить…
Погрузившись в свои мечты, Профессор так разомлел на солнышке, что не заметил, как его «боевая подруга» куда-то слиняла. Опомнился, когда услышал звон разбитого стекла. Вскочил и чисто инстинктивно посмотрел на мусорные контейнеры. Так и есть – Светка, драная кошка, рылась как раз в том месте, где лежала «заветная» сумка, заботливо заваленная мусором.
– Сука! – сквозь зубы процедил Профессор и вскочил, совсем позабыв про больную ногу. В этот момент Светка как раз докопалась до сумки. Рывком извлекла ее на свет божий, бросила вороватый взгляд в сторону Профессора и, заметив, что тот уже отошел ото сна, бросилась наутек.
Не помня себя от злости, Профессор припустил за Светкой, прекрасно сознавая, что ему ни за что ее не догнать. Светка, хотя и вела неупорядоченный образ жизни, бегала шустро, как заяц. Чему удивляться: вся жизнь ее состояла из одних «догонялок» – то от ментов смывалась, то от таких же, как она сама, бомжей. Икорные мышцы накачала – будь здоров. Зная все это, Профессор тем не менее и не подумал остановиться: очень уж обидно было за свой трофей. Ведь Светка, если рассудить, даже распорядиться им как следует не сумеет – пропьет все за один вечер…
Профессору повезло – Светка, уже отбежавшая десятка на три метров, вдруг упала. Зацепилась за что-то, бедолага. Грохнулась со всего размаху на асфальт, но сумку, сука, из рук не выпустила! Профессор поднатужился, сделал последний рывок и – вот он, заветный трофей, у него под носом! Правда, Светка, сволочь подзаборная, вцепилась в него мертвой хваткой. «Мое!» – орет и ни в какую не отпускает. Пришлось врезать раз-другой по почкам, сразу стала шелковая.
«Все-таки с бабами только так и надо! – думал Профессор, волоча тяжелую сумку в подвал, где он жил вот уже без малого полтора года. – Когда с ними по-хорошему, они на шею садятся. А стоит разок отмесить как следует, сразу понимают, что к чему!»
От предвкушения редкой удачи у него даже слюнки потекли. Однако он не спешил. Поставил сумку на ящик из-под импортного пива, пару минут полюбовался на нее и медленно, очень медленно принялся расстегивать молнию… В нос ударил неприятный сладковатый запах, но Профессору было не до таких мелочей – его интересовало содержимое сумки, аккуратно прикрытое непрозрачным полиэтиленовым пакетом. Осторожно приподняв пакет, Профессор замер. Тут же на смену изумлению пришел страх, в желудке что-то оборвалось, горло свело рвотными спазмами – перед ним лежали женские руки. Нет, не муляжи, хотя в первое мгновение Профессор подумал именно об этом, а самые натуральные конечности, аккуратно обрубленные под локоток. Что было под ними, Профессор смотреть не стал, но он не был властен над своим воображением, которое старалось вовсю, что, в конце концов, вылилось в настоящий приступ истерии. Профессор хотя и жил в некомфортабельных, мягко говоря, условиях да и дружбу водил не с образцово-показательными гражданами, такое видел впервые…
2
К вечеру настроение у Петра Кузьмича Кудрявцева испортилось вконец – почти неделю от Кати не было ни слуху, ни духу, и он понятия не имел, где искать чертову девку. Катин муж – Веня Гольцев, тридцатипятилетний, начинающий полнеть мужчина, – в отличие от самого Кудрявцева, вел себя на удивление хладнокровно. В глубине души Кудрявцев даже позавидовал его олимпийскому спокойствию. Шутка ли – молодая жена шляется неизвестно где, а он сидит себе на кожаном диванчике, блестящем, как новенькая портупея, кофеек попивает и еще пытается рассуждать о высоких материях. Эх, не зря же он противился этому браку, не зря… Хотя для дуры Катьки, которая и школу-то закончила с грехом пополам, брак с перспективным бизнесменом Гольцевым был как нельзя более кстати.
«И что это он, умница и далеко не урод, в ней нашел? Ни кожи, ни рожи, ни мозгов…» – этот вопрос Петр Кузьмич задавал себе неоднократно, но так и не смог сформулировать на него убедительного ответа. Хоть Катька и была его единственной и горячо любимой племянницей, он прекрасно видел все ее недостатки. Катьку в этой жизни, кроме шмоток и мужиков, ничто не интересовало. Она даже готовить как следует не умела. А то, что на первых порах творилось в огромной четырехкомнатной квартире, в которую молодожены въехали сразу после свадьбы, и вспоминать страшно. Грязные рубашки и носки валялись где попало, магазинные пельмени (единственное блюдо в Катином репертуаре) почему-то каждый раз превращались в клейкую, липкую массу. Слава богу, Веня вовремя сообразил, что его женушка не создана для поддержания огня в домашнем очаге, и поспешил нанять прислугу. После этого быт мало-мальски наладился, но, как видно, беспутной Катьке безделье не пошло на пользу. Шляется вот неизвестно где…
– Петр Кузьмич, да никуда она не денется, – мягкий, вкрадчивый тенорок Вени заставил Кудрявцева ненадолго отвлечься от невеселых воспоминаний. Однако, несмотря на заверения зятя, он никак не мог избавиться от ощущения, что больше никогда не увидит свою племянницу живой и невредимой. И ощущение это подпитывалось не мещанским паникерством, а основательным знанием положения дел с преступностью в столице.
А Веня, невозмутимо спокойный Веня между тем гнул свою линию, при этом не забывая прихлебывать кофе из миниатюрной чашечки настоящего фарфора:
– Петр Кузьмич, вы поймите, Катюша ведь такая рассеянная. Вполне возможно, что встретила в городе старую приятельницу, а та предложила ей поехать отдохнуть на какую-нибудь турбазу. Катюша загорелась и забыла дать мне знать. А может, и звонила, но не застала меня в офисе. А информацию через секретаршу она не передает принципиально.
«Старая приятельница – это очередной ухажер», – догадался Кудрявцев и даже скрежетнул зубами от бессильной ярости.
– Эта стерва что, и раньше позволяла себе такое?
Веня, чуть помедлив, кивнул. Его выпуклые, как у коровы, глаза слегка затуманились, он вздохнул:
– К сожалению, мы уже через это прошли… Так что обращаться в милицию не стоит… Только стыда наберешься… Погуляет, погуляет и вернется.
– А ежели не вернется?
– Попомните мое слово, Петр Кузьмич, вернется. За три года совместной жизни я изучил Катюшу «от» и «до». Однажды она пропала на три недели. Я все больницы обзвонил, все морги объездил. Поднял на ноги всю столичную милицию. Чуть с ума не сошел от страха. А она, оказывается, со скуки на Кипр мотанула. В Москве как раз дожди зарядили, я уехал в командировку, ей, бедненькой, было совсем тоскливо.
«Если Катька выкидывает такие фортеля не в первый раз, то какого хрена ты столько лет терпишь рядом с собой эту шлюху?» – так и хотелось спросить Кудрявцеву, однако он промолчал. Не его это дело – вмешиваться в чужую семейную жизнь. Не его масштаб. А если этот остолоп Венька смотрит на Катькины выкрутасы сквозь пальцы, значит, на то есть свои причины. Может, он импотент? Или вообще голубой?
– Значит, ты против милиции? – на всякий случай переспросил Кудрявцев. – Может, все же позвонить начальнику угро? Он – друг моего бывшего шефа. Вместе рыбачат. Если надо, поднимет на ноги своих лучших сыщиков. Они тебе Катьку из-под земли достанут.
– Ну зачем же так, Петр Кузьмич? – мягко возразил Веня. – У людей и без этого полно забот. Мне прямо неловко перекладывать на них свои проблемы… Между прочим, я давно хотел сказать вам, да все не решался. В последние дни вы что-то неважно выглядите. Бледны, осунулись. Может, вам поехать домой и немного отдохнуть?
«Тебя бы на мое место, и ты был бы похож на бледную поганку», – подумал Кудрявцев и как можно вежливее сказал:
– Нет-нет, домой я поехать не могу.
– У вас усталый вид. Поезжайте. – Веня был на удивление настойчив. – А хотите, я позвоню нашему семейному доктору? Он приедет прямо к вам, давление измерит, сердце прослушает.
Только сейчас до Кудрявцева дошло, что его просто-напросто выпроваживают. А он-то, старый дуралей, решил посидеть у Веньки подольше, поддержать его морально. Не нуждается этот бизнесмен хренов в его поддержке. А ведь еще два года назад без совета и шагу не мог ступить: «Петр Кузьмич, а что вы думаете по этому поводу? А как бы вы поступили на моем месте?..» Зато теперь, когда власть в ФСБ переменилась и Петра Кузьмича вот-вот могли «попросить на пенсию», Венька, сучонок неблагодарный, отреагировал на это первым!
Кудрявцев едва не задохнулся от возмущения, едва не заехал стервецу по его поганой роже, но вовремя сумел взять себя в руки. Если рассуждать здраво, то откуда Веньке-то знать о его предполагающейся отставке. Откуда, если сам Кудрявцев еще не уверен – состоится ли эта отставка вообще… Слухи слухами, а сколько раз бывало, что тот, кого собирались уволить, становился чуть ли не первой скрипкой в оркестре…
Объяснение нетактичному поведению зятя было тут же придумано: просто-напросто нервничает. Все же Катька – его жена, и никакой он не бесчувственный чурбан, каким хочет казаться. Словом, вместо того чтобы устроить Веньке разнос по полной программе, Кудрявцев через силу улыбнулся.
– Ладно, уговорил. Пожалуй, поеду к себе.
– Поезжайте, Петр Кузьмич, поезжайте, – зять суетливо вскочил с дивана и первым направился к выходу. Кудрявцеву ничего не оставалось, как пойти за ним.
Уже стоя в прихожей и глядя в Венькины коровьи глаза, он сухо сказал:
– Если будут новости – дай мне знать. Звони в любое время дня и ночи.
– Непременно, Петр Кузьмич, непременно. Как только Катюша объявится, сразу позвоню.
От поспешных обещаний зятя здорово попахивало фальшью, и Кудрявцев вдруг понял, что ничуть не осуждает беспутную Катьку. Ну разве можно жить под одной крышей с человеком, который только и делает, что пытается сгладить острые углы. Всем задницу лижет, стелется перед каждой собакой – только бы на его счет не подумали ничего дурного. Скользкий, как уж. Это называется «хорошим воспитанием». Но рано или поздно, «хорошее воспитание» приедается. Как приторно-сладкая конфета. Становится противно до тошноты. Так что если Катька нашла этому лицемеру замену – флаг ей в руки…
Выйдя из квартиры Вениамина, Кудрявцев вздохнул с облегчением. Дышать сразу стало легче, хотя на лестничной площадке было здорово накурено. На этот раз Кудрявцева нисколько не раздражал сигаретный дым. По крайней мере, это был живой, человеческий запах. А в квартире у Веньки пахло чем-то приторно-сладким. Французскими духами, что ли? Странно, конечно, если духами. Катьки нет вот уже неделю, и запах, по идее, должен был давно выветриться…
В любое другое время Кудрявцева профессионально насторожило бы это несоответствие, но он был так озабочен исчезновением племянницы и так торопился покинуть квартиру зятя, что не мог думать ни о чем другом.
3
«Части расчлененного тела принадлежат одному и тому же человеку. Пол: женский. Возраст: 20–22 года. Рост: 172 сантиметра. Время расчленения: сутки назад. Причина смерти: огнестрельное ранение. Расчленение производилось спустя несколько часов после смерти с помощью острого рубящего предмета – предположительно топора. О чем свидетельствует характер ран – резаные, линейной формы, с прямыми и ровными краями».
Почувствовав потребность закурить, капитан Бондаренко оторвался от заключения судебно-медицинской экспертизы.
Он вошел в прозекторскую несколько минут назад. Вошел, заранее зная, что ждет его за широкими металлическими дверями. Однако, увидев на столе мраморно-лиловые куски человеческого тела, все-таки побледнел.
– Что, впечатляет? – насмешливо спросил Шура Шевцов – судебный патологоанатом, смуглый, юркий, глазастый.
Конечно, он мог позволить себе такие шуточки – привык жрать бутерброды, не отходя от рабочего места. Извращенец, ей-богу! Однако специалистом Шевцов был отменным. Наверное, поэтому и не отказывал себе в удовольствии пустить шпильку в адрес каждого, кто потел и бледнел, попадая в судебно-медицинскую лабораторию.
Бондаренко сделал вид, что не слышал язвительной реплики. Взял со стола заключение, надел очки и углубился в записи.
Первую сумку с человеческими останками обнаружили сегодня утром. Житель одного из близлежащих домов наткнулся на нее чисто случайно: вывел во двор свою собаку, нежно-розового бультерьера, а тот неожиданно для хозяина сорвался с поводка и со злобным лаем помчался к мусорным контейнерам. Прыгнув в один из них, вытащил большую спортивную сумку. Вцепился в нее зубами, стал яростно грызть ткань, при этом громко подвывая. Мужик попытался оттянуть псину – и вдруг увидел, что днище сумки насквозь пропитано запекшейся кровью…
На место обнаружения сразу выехала дежурная бригада из окружного УВД. Покрутились вокруг, допросили свидетеля, но никаких стоящих улик не обнаружили. Сумка – новенькая, только-только из магазина. А ее содержимое – сплошной «фарш». В фигуральном смысле, конечно. На ручках – никаких отпечатков, кроме следов собачьих зубов. Вокруг места обнаружения здорово натоптано. Никто из жителей, как обычно, ничего не видел и не слышал.
Впоследствии выяснилось, что так же – или почти так же – обстояло дело еще с двумя идентичными сумками, купленными (для отвода глаз?) в различных магазинах и вместивших в полном объеме расчлененное тело. Шура Шевцов шутил, что мог бы за соответствующее вознаграждение соорудить из отдельных деталей полноценный труп.
Достаточно перспективной казалась версия о серийном убийце. Тем более что полтора года назад аналогичный случай произошел в Одинцово. Там тоже нашли расчлененный труп, упакованный в новехонький чемодан. И огнестрельное ранение оказалось налицо, и жертва была до неприличия молода – неполных семнадцать. Опознать-то девчонку опознали, но преступника так и не нашли. Улик было маловато.
На том и сошлись, что только психически неуравновешенный человек мог додуматься до такого – застрелить жертву, а потом аккуратно разрубить ее топориком и, упаковав останки в три спортивные сумки, во время вечерней прогулки поочередно вынести эти сумки в три разных контейнера с мусором. Потом вернуться домой, тщательно убрать квартиру, плотно поужинать и завалиться на диван перед телевизором… Именно поэтому в состав оперативно-следственной бригады включили капитана Бондаренко – «крупного спеца по маньякам». Два года назад ему практически в одиночку удалось вычислить некоего спортсмена, на счету которого было около двадцати жертв. Он убивал их отточенным ударом по шее – ломал шейные позвонки, а затем всегда вырезал печень и скармливал ее своей сиамской кошечке. Тогда капитану помог случай – страстный любитель животных, обычно весьма осторожный, обронил на месте преступления билет на матч московского «Спартака». На билете имелись кое-какие записи, которые и навели на след…
В то утро, когда обнаружили злосчастные сумки с останками, Бондаренко отрабатывал свой законный выходной на даче. Его сняли вечером прямо с электрички, привезли в управление, ознакомили со всеми протоколами и пообещали повысить в звании, если он раскроет это преступление.
Бондаренко, конечно же, упирался руками и ногами: на нем мертвым грузом висело еще несколько «горячих» дел. Взять хотя бы недавний «заказник», когда метким выстрелом из снайперской винтовки был убит Кузин – папа столичного рэкета. Ну, тут хотя бы все ясно – бандитские разборки. А вот кому понадобилось убивать красивую молодую бабу, а затем прятать ее останки в мусорных контейнерах?.. Но против начальства, как известно, не попрешь. Их дело – приказывать. Твое – выполнять приказы…
От предчувствия долгого и мучительного расследования, которое, скорее всего, зайдет в тупик, у Славы Бондаренко разболелась голова. Он знал, что ловить маньяков – дело неблагодарное. Эти сволочи, как правило, ничем не выделяются из толпы. Частенько у них достаточно развитый интеллект, безупречное поведение в быту – вывести таких на чистую воду можно разве что по случайности.
1 2 3 4 5 6
Мастер ликвидаций
Часть первая
Глава 1
1
На эту новенькую сумку из дерматина он положил глаз еще утром, но ему никак не удавалось незаметно вытащить ее из мусорки. Светка, старая перечница, чтоб ей пусто было, не отходила от него ни на шаг, и если бы она засекла его с этой сумкой, то пришлось бы делиться добычей. А делиться он не хотел. Он и так позволяет Светке слишком многое.
А сумка, судя по всему, была набита до отказа. Вопрос только – чем? Если старым шмотьем или пустыми бутылками из-под пива, то день, считай, удался. Шмотки можно оставить себе – зима не за горами. А бутылки – сдать. Глядишь, и на опохмелку хватит, и на закусь. Плохо, если в сумке окажется какая-нибудь туфта типа пожелтевших от времени газет. Хотя, если пораскинуть мозгами, и газеты можно куда-нибудь пристроить…
Погрузившись в свои мечты, Профессор так разомлел на солнышке, что не заметил, как его «боевая подруга» куда-то слиняла. Опомнился, когда услышал звон разбитого стекла. Вскочил и чисто инстинктивно посмотрел на мусорные контейнеры. Так и есть – Светка, драная кошка, рылась как раз в том месте, где лежала «заветная» сумка, заботливо заваленная мусором.
– Сука! – сквозь зубы процедил Профессор и вскочил, совсем позабыв про больную ногу. В этот момент Светка как раз докопалась до сумки. Рывком извлекла ее на свет божий, бросила вороватый взгляд в сторону Профессора и, заметив, что тот уже отошел ото сна, бросилась наутек.
Не помня себя от злости, Профессор припустил за Светкой, прекрасно сознавая, что ему ни за что ее не догнать. Светка, хотя и вела неупорядоченный образ жизни, бегала шустро, как заяц. Чему удивляться: вся жизнь ее состояла из одних «догонялок» – то от ментов смывалась, то от таких же, как она сама, бомжей. Икорные мышцы накачала – будь здоров. Зная все это, Профессор тем не менее и не подумал остановиться: очень уж обидно было за свой трофей. Ведь Светка, если рассудить, даже распорядиться им как следует не сумеет – пропьет все за один вечер…
Профессору повезло – Светка, уже отбежавшая десятка на три метров, вдруг упала. Зацепилась за что-то, бедолага. Грохнулась со всего размаху на асфальт, но сумку, сука, из рук не выпустила! Профессор поднатужился, сделал последний рывок и – вот он, заветный трофей, у него под носом! Правда, Светка, сволочь подзаборная, вцепилась в него мертвой хваткой. «Мое!» – орет и ни в какую не отпускает. Пришлось врезать раз-другой по почкам, сразу стала шелковая.
«Все-таки с бабами только так и надо! – думал Профессор, волоча тяжелую сумку в подвал, где он жил вот уже без малого полтора года. – Когда с ними по-хорошему, они на шею садятся. А стоит разок отмесить как следует, сразу понимают, что к чему!»
От предвкушения редкой удачи у него даже слюнки потекли. Однако он не спешил. Поставил сумку на ящик из-под импортного пива, пару минут полюбовался на нее и медленно, очень медленно принялся расстегивать молнию… В нос ударил неприятный сладковатый запах, но Профессору было не до таких мелочей – его интересовало содержимое сумки, аккуратно прикрытое непрозрачным полиэтиленовым пакетом. Осторожно приподняв пакет, Профессор замер. Тут же на смену изумлению пришел страх, в желудке что-то оборвалось, горло свело рвотными спазмами – перед ним лежали женские руки. Нет, не муляжи, хотя в первое мгновение Профессор подумал именно об этом, а самые натуральные конечности, аккуратно обрубленные под локоток. Что было под ними, Профессор смотреть не стал, но он не был властен над своим воображением, которое старалось вовсю, что, в конце концов, вылилось в настоящий приступ истерии. Профессор хотя и жил в некомфортабельных, мягко говоря, условиях да и дружбу водил не с образцово-показательными гражданами, такое видел впервые…
2
К вечеру настроение у Петра Кузьмича Кудрявцева испортилось вконец – почти неделю от Кати не было ни слуху, ни духу, и он понятия не имел, где искать чертову девку. Катин муж – Веня Гольцев, тридцатипятилетний, начинающий полнеть мужчина, – в отличие от самого Кудрявцева, вел себя на удивление хладнокровно. В глубине души Кудрявцев даже позавидовал его олимпийскому спокойствию. Шутка ли – молодая жена шляется неизвестно где, а он сидит себе на кожаном диванчике, блестящем, как новенькая портупея, кофеек попивает и еще пытается рассуждать о высоких материях. Эх, не зря же он противился этому браку, не зря… Хотя для дуры Катьки, которая и школу-то закончила с грехом пополам, брак с перспективным бизнесменом Гольцевым был как нельзя более кстати.
«И что это он, умница и далеко не урод, в ней нашел? Ни кожи, ни рожи, ни мозгов…» – этот вопрос Петр Кузьмич задавал себе неоднократно, но так и не смог сформулировать на него убедительного ответа. Хоть Катька и была его единственной и горячо любимой племянницей, он прекрасно видел все ее недостатки. Катьку в этой жизни, кроме шмоток и мужиков, ничто не интересовало. Она даже готовить как следует не умела. А то, что на первых порах творилось в огромной четырехкомнатной квартире, в которую молодожены въехали сразу после свадьбы, и вспоминать страшно. Грязные рубашки и носки валялись где попало, магазинные пельмени (единственное блюдо в Катином репертуаре) почему-то каждый раз превращались в клейкую, липкую массу. Слава богу, Веня вовремя сообразил, что его женушка не создана для поддержания огня в домашнем очаге, и поспешил нанять прислугу. После этого быт мало-мальски наладился, но, как видно, беспутной Катьке безделье не пошло на пользу. Шляется вот неизвестно где…
– Петр Кузьмич, да никуда она не денется, – мягкий, вкрадчивый тенорок Вени заставил Кудрявцева ненадолго отвлечься от невеселых воспоминаний. Однако, несмотря на заверения зятя, он никак не мог избавиться от ощущения, что больше никогда не увидит свою племянницу живой и невредимой. И ощущение это подпитывалось не мещанским паникерством, а основательным знанием положения дел с преступностью в столице.
А Веня, невозмутимо спокойный Веня между тем гнул свою линию, при этом не забывая прихлебывать кофе из миниатюрной чашечки настоящего фарфора:
– Петр Кузьмич, вы поймите, Катюша ведь такая рассеянная. Вполне возможно, что встретила в городе старую приятельницу, а та предложила ей поехать отдохнуть на какую-нибудь турбазу. Катюша загорелась и забыла дать мне знать. А может, и звонила, но не застала меня в офисе. А информацию через секретаршу она не передает принципиально.
«Старая приятельница – это очередной ухажер», – догадался Кудрявцев и даже скрежетнул зубами от бессильной ярости.
– Эта стерва что, и раньше позволяла себе такое?
Веня, чуть помедлив, кивнул. Его выпуклые, как у коровы, глаза слегка затуманились, он вздохнул:
– К сожалению, мы уже через это прошли… Так что обращаться в милицию не стоит… Только стыда наберешься… Погуляет, погуляет и вернется.
– А ежели не вернется?
– Попомните мое слово, Петр Кузьмич, вернется. За три года совместной жизни я изучил Катюшу «от» и «до». Однажды она пропала на три недели. Я все больницы обзвонил, все морги объездил. Поднял на ноги всю столичную милицию. Чуть с ума не сошел от страха. А она, оказывается, со скуки на Кипр мотанула. В Москве как раз дожди зарядили, я уехал в командировку, ей, бедненькой, было совсем тоскливо.
«Если Катька выкидывает такие фортеля не в первый раз, то какого хрена ты столько лет терпишь рядом с собой эту шлюху?» – так и хотелось спросить Кудрявцеву, однако он промолчал. Не его это дело – вмешиваться в чужую семейную жизнь. Не его масштаб. А если этот остолоп Венька смотрит на Катькины выкрутасы сквозь пальцы, значит, на то есть свои причины. Может, он импотент? Или вообще голубой?
– Значит, ты против милиции? – на всякий случай переспросил Кудрявцев. – Может, все же позвонить начальнику угро? Он – друг моего бывшего шефа. Вместе рыбачат. Если надо, поднимет на ноги своих лучших сыщиков. Они тебе Катьку из-под земли достанут.
– Ну зачем же так, Петр Кузьмич? – мягко возразил Веня. – У людей и без этого полно забот. Мне прямо неловко перекладывать на них свои проблемы… Между прочим, я давно хотел сказать вам, да все не решался. В последние дни вы что-то неважно выглядите. Бледны, осунулись. Может, вам поехать домой и немного отдохнуть?
«Тебя бы на мое место, и ты был бы похож на бледную поганку», – подумал Кудрявцев и как можно вежливее сказал:
– Нет-нет, домой я поехать не могу.
– У вас усталый вид. Поезжайте. – Веня был на удивление настойчив. – А хотите, я позвоню нашему семейному доктору? Он приедет прямо к вам, давление измерит, сердце прослушает.
Только сейчас до Кудрявцева дошло, что его просто-напросто выпроваживают. А он-то, старый дуралей, решил посидеть у Веньки подольше, поддержать его морально. Не нуждается этот бизнесмен хренов в его поддержке. А ведь еще два года назад без совета и шагу не мог ступить: «Петр Кузьмич, а что вы думаете по этому поводу? А как бы вы поступили на моем месте?..» Зато теперь, когда власть в ФСБ переменилась и Петра Кузьмича вот-вот могли «попросить на пенсию», Венька, сучонок неблагодарный, отреагировал на это первым!
Кудрявцев едва не задохнулся от возмущения, едва не заехал стервецу по его поганой роже, но вовремя сумел взять себя в руки. Если рассуждать здраво, то откуда Веньке-то знать о его предполагающейся отставке. Откуда, если сам Кудрявцев еще не уверен – состоится ли эта отставка вообще… Слухи слухами, а сколько раз бывало, что тот, кого собирались уволить, становился чуть ли не первой скрипкой в оркестре…
Объяснение нетактичному поведению зятя было тут же придумано: просто-напросто нервничает. Все же Катька – его жена, и никакой он не бесчувственный чурбан, каким хочет казаться. Словом, вместо того чтобы устроить Веньке разнос по полной программе, Кудрявцев через силу улыбнулся.
– Ладно, уговорил. Пожалуй, поеду к себе.
– Поезжайте, Петр Кузьмич, поезжайте, – зять суетливо вскочил с дивана и первым направился к выходу. Кудрявцеву ничего не оставалось, как пойти за ним.
Уже стоя в прихожей и глядя в Венькины коровьи глаза, он сухо сказал:
– Если будут новости – дай мне знать. Звони в любое время дня и ночи.
– Непременно, Петр Кузьмич, непременно. Как только Катюша объявится, сразу позвоню.
От поспешных обещаний зятя здорово попахивало фальшью, и Кудрявцев вдруг понял, что ничуть не осуждает беспутную Катьку. Ну разве можно жить под одной крышей с человеком, который только и делает, что пытается сгладить острые углы. Всем задницу лижет, стелется перед каждой собакой – только бы на его счет не подумали ничего дурного. Скользкий, как уж. Это называется «хорошим воспитанием». Но рано или поздно, «хорошее воспитание» приедается. Как приторно-сладкая конфета. Становится противно до тошноты. Так что если Катька нашла этому лицемеру замену – флаг ей в руки…
Выйдя из квартиры Вениамина, Кудрявцев вздохнул с облегчением. Дышать сразу стало легче, хотя на лестничной площадке было здорово накурено. На этот раз Кудрявцева нисколько не раздражал сигаретный дым. По крайней мере, это был живой, человеческий запах. А в квартире у Веньки пахло чем-то приторно-сладким. Французскими духами, что ли? Странно, конечно, если духами. Катьки нет вот уже неделю, и запах, по идее, должен был давно выветриться…
В любое другое время Кудрявцева профессионально насторожило бы это несоответствие, но он был так озабочен исчезновением племянницы и так торопился покинуть квартиру зятя, что не мог думать ни о чем другом.
3
«Части расчлененного тела принадлежат одному и тому же человеку. Пол: женский. Возраст: 20–22 года. Рост: 172 сантиметра. Время расчленения: сутки назад. Причина смерти: огнестрельное ранение. Расчленение производилось спустя несколько часов после смерти с помощью острого рубящего предмета – предположительно топора. О чем свидетельствует характер ран – резаные, линейной формы, с прямыми и ровными краями».
Почувствовав потребность закурить, капитан Бондаренко оторвался от заключения судебно-медицинской экспертизы.
Он вошел в прозекторскую несколько минут назад. Вошел, заранее зная, что ждет его за широкими металлическими дверями. Однако, увидев на столе мраморно-лиловые куски человеческого тела, все-таки побледнел.
– Что, впечатляет? – насмешливо спросил Шура Шевцов – судебный патологоанатом, смуглый, юркий, глазастый.
Конечно, он мог позволить себе такие шуточки – привык жрать бутерброды, не отходя от рабочего места. Извращенец, ей-богу! Однако специалистом Шевцов был отменным. Наверное, поэтому и не отказывал себе в удовольствии пустить шпильку в адрес каждого, кто потел и бледнел, попадая в судебно-медицинскую лабораторию.
Бондаренко сделал вид, что не слышал язвительной реплики. Взял со стола заключение, надел очки и углубился в записи.
Первую сумку с человеческими останками обнаружили сегодня утром. Житель одного из близлежащих домов наткнулся на нее чисто случайно: вывел во двор свою собаку, нежно-розового бультерьера, а тот неожиданно для хозяина сорвался с поводка и со злобным лаем помчался к мусорным контейнерам. Прыгнув в один из них, вытащил большую спортивную сумку. Вцепился в нее зубами, стал яростно грызть ткань, при этом громко подвывая. Мужик попытался оттянуть псину – и вдруг увидел, что днище сумки насквозь пропитано запекшейся кровью…
На место обнаружения сразу выехала дежурная бригада из окружного УВД. Покрутились вокруг, допросили свидетеля, но никаких стоящих улик не обнаружили. Сумка – новенькая, только-только из магазина. А ее содержимое – сплошной «фарш». В фигуральном смысле, конечно. На ручках – никаких отпечатков, кроме следов собачьих зубов. Вокруг места обнаружения здорово натоптано. Никто из жителей, как обычно, ничего не видел и не слышал.
Впоследствии выяснилось, что так же – или почти так же – обстояло дело еще с двумя идентичными сумками, купленными (для отвода глаз?) в различных магазинах и вместивших в полном объеме расчлененное тело. Шура Шевцов шутил, что мог бы за соответствующее вознаграждение соорудить из отдельных деталей полноценный труп.
Достаточно перспективной казалась версия о серийном убийце. Тем более что полтора года назад аналогичный случай произошел в Одинцово. Там тоже нашли расчлененный труп, упакованный в новехонький чемодан. И огнестрельное ранение оказалось налицо, и жертва была до неприличия молода – неполных семнадцать. Опознать-то девчонку опознали, но преступника так и не нашли. Улик было маловато.
На том и сошлись, что только психически неуравновешенный человек мог додуматься до такого – застрелить жертву, а потом аккуратно разрубить ее топориком и, упаковав останки в три спортивные сумки, во время вечерней прогулки поочередно вынести эти сумки в три разных контейнера с мусором. Потом вернуться домой, тщательно убрать квартиру, плотно поужинать и завалиться на диван перед телевизором… Именно поэтому в состав оперативно-следственной бригады включили капитана Бондаренко – «крупного спеца по маньякам». Два года назад ему практически в одиночку удалось вычислить некоего спортсмена, на счету которого было около двадцати жертв. Он убивал их отточенным ударом по шее – ломал шейные позвонки, а затем всегда вырезал печень и скармливал ее своей сиамской кошечке. Тогда капитану помог случай – страстный любитель животных, обычно весьма осторожный, обронил на месте преступления билет на матч московского «Спартака». На билете имелись кое-какие записи, которые и навели на след…
В то утро, когда обнаружили злосчастные сумки с останками, Бондаренко отрабатывал свой законный выходной на даче. Его сняли вечером прямо с электрички, привезли в управление, ознакомили со всеми протоколами и пообещали повысить в звании, если он раскроет это преступление.
Бондаренко, конечно же, упирался руками и ногами: на нем мертвым грузом висело еще несколько «горячих» дел. Взять хотя бы недавний «заказник», когда метким выстрелом из снайперской винтовки был убит Кузин – папа столичного рэкета. Ну, тут хотя бы все ясно – бандитские разборки. А вот кому понадобилось убивать красивую молодую бабу, а затем прятать ее останки в мусорных контейнерах?.. Но против начальства, как известно, не попрешь. Их дело – приказывать. Твое – выполнять приказы…
От предчувствия долгого и мучительного расследования, которое, скорее всего, зайдет в тупик, у Славы Бондаренко разболелась голова. Он знал, что ловить маньяков – дело неблагодарное. Эти сволочи, как правило, ничем не выделяются из толпы. Частенько у них достаточно развитый интеллект, безупречное поведение в быту – вывести таких на чистую воду можно разве что по случайности.
1 2 3 4 5 6