К ее панцирю был привязан стул, в котором сидел отталкивающего вида карлик с томатно-красной кожей. Черепаха перегородила всю улицу, неторопливо продвигаясь вперед. Карлик перегнулся через спинку стула и покаянно размахивал руками, извиняясь.
— Я же говорил тебе, давно надо было все тут расширить, — выговаривал принц Аксиус королю.
— Убирайтесь с дороги! — кричал Измерен. — Законс, сделай же что-нибудь!
— Ахм! Хорошо, хорошо, не торопи меня, — бормотал волшебник с Уолл-стрит. — Где моя палочка? Моя волшебная палочка?
— У тебя в руке, старый башмак! — прорычал канцлер.
— В руке? Надо же, и правда! — Законс взмахнул палочкой и произнес:
Щедролор небосинь
Громоком во стину
Заколдай животинь
Из большой в малышню!
Черепаха открыла рот, зашипела, дернулась и начала стремительно уменьшаться. Карлик вскочил со стула как раз вовремя — тающее на глазах животное уже успело достичь размера человеческой ступни. На этом действие заклинания закончилось.
— О моя маленькая! Что же они с тобой сделали? — схватив черепашку на руки, заплакал карлик.
Король со спутниками быстро преодолели «черепаховый» участок дороги. Хобарт заметил, что волшебник остался с карликом и что-то говорит ему. По радостному воплю человечка можно было заключить, что рептилия приобрела прежние размеры, однако как ни оборачивался Хобарт, увидеть этого он не сумел. Из улочки они вышли на широкую площадь, посередине которой возвышались здания, обнесенные собственной стеной. Ворота в королевскую резиденцию отворились, и навстречу им вышла другая процессия, состоящая исключительно из женщин в черных одеждах. Некоторые из них держали в руках лиры, издававшие траурные звуки.
— Посмотри, моя любовь. Это твоя будущая теща, королева Вессалина! — произнесла принцесса.
Роллин Хобарт с застывшей улыбкой на слегка побледневшем лице пережил радостное объединение семьи и собственное представление во второй раз. Он только и успел отметить, что королевой Вессалиной зовут миловидную женщину средних лет, как Измерен потянул его в сторону за рукав.
— Я покажу Вашему Высочеству апартаменты, — сообщил канцлер.
И они прошли внутрь между двумя черными цилиндрическими пилонами размером с приличную секвойю, ограждающими вход, через который вполне мог пройти военный линкор. После трех поворотов в разные стороны Хобарт перестал следить за направлением и сосредоточился на архитектуре. Он вспомнил, что уже видел структуры такого типа: сделанные из пластика строительные блоки элементарной формы в большой деревянной коробке ему подарили на восьмой день рождения. Они даже цветами совпадали, были красными, желтыми или голубыми.
Слово «апартаменты» определенно было преувеличением; канцлер Измерен отворил дверь в небольшую комнатку и пригласил Хобарта войти. В этот момент раздался свистящий звук, и что-то пребольно ударило инженера в голень.
— Йоу! — завопил Хобарт, прыгая на одной ноге. Снаряд, отскочив от жертвы, покатился дальше по полу. Это был металлический мячик, похожий на шарик для гольфа. В комнате обнаружился малиновокудрый мальчишка, притаившийся за игрушечной пушкой.
— Ваше Высочество! — удивленно заговорил канцлер, и Хобарт понял, что эти слова относятся не к нему, а к ребенку. — Я думал, вы уже освободили свою комнату!
— Не хочу переезжать, — закапризничал мальчик, вставая. От его вида у Хобарта непроизвольно встали дыбом волосы.
Рост мальчишки соответствовал тринадцатилетнему возрасту, но сложен он был, как шестилетний: крупная голова и гладкие мягкие черты лица.
— Это моя комната! — топнув ногой, продолжал возражать странный ребенок.
— Ну, как же так, — заговорил Измерен ненатурально сладким голосом, — ведь вы же не позволите вашему новому брату спать в коридоре за дверью, правда?
Глаза мальчика расширились, и он принялся сосредоточенно сосать большой палец.
— Моему новому брату? Что ты имеешь в виду? У меня уже есть Аксиус, — невнятно бормотал он, не вынимая пальца изо рта.
— Я знаю, но принц Роллин Какой-То скоро женится на вашей сестре и станет вашим новым братом.
— Не желаю иметь такого уродского брата. Пусть спит за дверью, мне все равно, — злобно сказал мальчик.
— Так вы покинете комнату, или позвать сюда вашего отца? — спокойно спросил канцлер.
Мальчик медленно поплелся к выходу, не сводя глаз с Хобарта. Измерен закрыл за ним дверь.
— Кто это? — спросил Хобарт.
— Я разве не представил вам принца Эйта?
— А он нормальный?
— Нормальный? Почему... о чем вы?
— Э-э-э... сколько ему лет?
— Будет тринадцать послезавтра.
— Ну... он... некоторым образом выглядит, как маленький ребенок.
— А чего же вы хотите? Он и есть ребенок, абсолютно нормальный, а станет юношей, когда ему исполнится тринадцать, и ни минутой раньше.
— Там, откуда я родом, переход от мальчика к юноше происходит постепенно, — объяснил Хобарт.
— Я не понимаю: можно либо быть ребенком, либо нет. У вас, варваров, странные обычаи.
— Причем тут варвары? — обиделся Хобарт.
— У вас ведь желтые волосы, не так ли? — сменил тему Измерен, открывая сундук, наполненный одеждой. — Мне необходимо перед вами извиниться за то, что комнату не подготовили заранее. Теоретически у нас всегда должны быть апартаменты для чемпиона, на случай если он победит Андросфинкса, но поскольку этого все никак не случалось, то и комнату перестали готовить. Какой цвет вы предпочитаете?
Канцлер вынул из сундука красное облегающее одеяние, похожее на наряд принца Аксиуса; в ассортименте имелись также желтые, голубые, черные и белые наряды.
— Что? Если вы не возражаете, я бы остался в собственной одежде.
— Прямо в этой? Дорогой мой, она же невозможна: ни облегающая, ни свободная, и окрашена в цвет, который нельзя определить! Может, вам понравится накидка?
Хобарт оглядел манжеты своей рубашки, на внутренних швах проступили темные разводы всего лишь после нескольких часов пребывания на жаре. Однако между грязной рубашкой и логайскими тряпками...
— Я останусь в том, что на мне, — сказал он твердо.
В ответ Измерен пожал плечами. Пока Хобарт мылся, канцлер занимался какими-то своими делами. Инженера приятно удивило практически современное оборудование ванной. По возвращении он обнаружил Измерена сидящим на единственном стуле с сигаретой в руках. Хобарт изумленно разглядывал курильщика и тот, очевидно, решил, что это намек, поскольку тут же спросил:
— Хотите одну?
Честно говоря, у Хобарта еще оставались в нагрудном кармане две сигары, которые он любил больше, чем сигареты. Однако лучше припасти их до момента, когда можно будет насладиться ими сполна. Поэтому он ответил:
— Спасибо, не откажусь.
Качество сигареты оставляло желать лучшего.
— Что мы будем делать? — закашлявшись, спросил Хобарт.
— Вы разве не знаете? Сначала грандиозный банкет в честь вашего спасения, помолвки и приближающейся свадьбы. Завтра планируется королевская охота, а послезавтра — празднование дня рождения принца Эйта.
— Хм.
Хобарту хотелось узнать, как избежать всего этого, но он пока не доверял канцлеру.
— А в каком состоянии находится королевство, половину которого я получу? — поинтересовался он.
У Измерена наполовину открылся рот.
— Ситуация улучшается в соответствии с моей новой политикой, — судорожно сглотнув через несколько секунд, неуверенно сообщил он.
— В чем заключается ваша политика?
— В урезании расходов.
— Хорошо, — собственное слово ободрило Хобарта, и он продолжил расспросы. — Но мне нужно больше информации. Площадь, население, бюджет и т. д.?
Измерен холодно посмотрел на него, пробормотал что-то о проверке готовности к банкету и удалился.
Странный субъект, но не интриган, подумал Хобарт, глядя ему вслед и докуривая сигарету. Возможно, Логайя станет первым дареным конем, чьи зубы подвергнутся серьезнейшей проверке. Это заключение вовсе не свидетельствовало об изменении планов Роллина Хобарта по возвращению домой. Конечно, странный мир являлся чудесным местом... для отпуска, если бы Хобарт хотел уйти в отпуск. И если бы его фирма не была завалена работой, и если бы Гомон обратился к нему с четким, разумным бизнес-планом — например, наблюдения за общественными работами. И еще много всяких «если»... А вот если кто-то уверен, что его можно безнаказанно похитить и насильно втянуть в глупую историю с королевской дочерью и половиной царства в придачу, — что ж, значит, он не знает Роллина Хобарта.
Инженер в сотый раз обдумывал план побега, когда по дворцу разнесся звук гонга. Практически сразу после сигнала Измерен без стука вошел в комнату.
— Обед, Ваше Высочество, — сказал канцлер.
Он успел сменить облегающий черный костюм на свободную голубую накидку, показавшуюся Хобарту довольно глупым нарядом для взрослого мужчины.
4
Банкетный зал не уступал по размеру крупному железнодорожному вокзалу. Люди пропускали канцлера с Хобартом вперед с самыми вежливыми минами. Пока они добирались до «королевской» части стола, или точнее, бесконечного ряда столов, приставленных друг к другу, Роллин обратил внимание на прямоугольную посудину, стоящую на одном из них. Она была слишком большой для того, чтобы называться тарелкой, и имела слишком низкий бортик, чтобы использоваться в качестве ванны. Хобарт спросил, для чего ее сюда поставили.
— Это, — криво усмехнувшись, ответил Измерен, — обеденная миска Валтуса, оружейника. У него манеры, как у свиньи.
На пути им встретился принц Аксиус под руку с молодым человеком щеголеватого вида.
— Взгляни, Радас! — воскликнул Аксиус. — Что я тебе говорил?
Радас, разглядывая Хобарта, изумленно качал головой, затем подошел поближе и указал на темно-зеленый галстук гостя.
— В стародавние времена некоторые мыслители говорили, что, по крайней мере, теоретически могут существовать цвета, отличные от наших, — произнес он, — Но поскольку они не могли подобрать примеров, то все это посчитали заумным бредом.
— Ну, ты убедился? — сказал Аксиус. — Ой, пока я не забыл, это мой будущий шурин, как мне было сказано, могущественный принц Роллин. На самом деле Андросфинкса-то прикончил Светский Лев. М-да. Роллин, а это — мой друг Радас. Не придавай особого значения его словам, он — тоже эстет.
Чтобы избавиться от раздражавших его юнцов, Хобарт принялся изучать именные карточки, разложенные на столах. Среди них он обнаружил одну с необычной надписью:
ПРИНС РаЛИН КаКЖ-ТО
По-видимому, она означала «Принц Роллин Какой-То». Хобарт подумал, что помимо привычной жизни, потерял еще и фамилию. Приглядевшись повнимательнее, он отметил, что логайский алфавит представляет собой смесь букв из греческого, латинского и кириллицы. А на каком же языке они говорят? На английском? Или ему только кажется, что это английский? И если это английский, то как он попал в Логайю?..
— Привет, любовь моя, — раздался звонкий голосок принцессы. Кажется, она собирается сесть рядом, подумал он. Мысль о подобном соседстве на секунду показалась приятной, но потом он почувствовал растущую внутри себя панику, и... и решил не отвечать на приветствие. Звук трубы возвестил о появлении королевской четы, вошедшей в зал из специальных дверей с противоположной стороны. Король с королевой сели за стол, расселись и гости. Хобарт машинально отмечал привычки логайцев. Так, например, поговорка «когда я ем — я глух и нем» в полной мере описывала их поведение за столом. Но вместо фантастических блюд в византийском стиле под странными соусами, к которым Хобарт себя готовил, подали всего-навсего ростбиф с горохом и печеной картошкой, а на десерт — огромный кусок яблочного пирога.
Предупрежденный Измереном, он с интересом наблюдал за оружейником Валтусом, сидящим поблизости. Этот полный улыбающийся человечек подождал, пока его миску доверху наполнят едой, затем влез в нее и принялся барахтаться.
— Я думал, что Измерен преувеличивает, называя манеры Валтуса свинскими, — тихонько сказал Хобарт принцессе.
— Не в этот раз, — улыбнулась принцесса. — Но его ответам на серьезные вопросы не стоит доверять. А что касается Валтуса, то он ведет себя довольно непосредственно для человека, стоящего на пороге разорения.
— Кто хочет его уничтожить?
— Мы. То есть правительство, — едва заметным жестом она указала на короля с королевой, выделяющихся ярким красным пятном на темном фоне приглашенных, и министров, сидящих в ряд за дальней от короля стороной стола.
— За что?
— Не подумай, что специально. Просто его бизнес не выдерживает роспуска армии.
— А зачем ее распускать?
— Идея Измерена. Он считает, что мы таким способом покажем пример остальным жителям страны в деле снижения расходов.
— А что ситуация настолько спокойна, что можно ликвидировать армию?
— Напротив, варвары...
В этот самый момент королева Вессалина, сидящая по другую руку принцессы, дотронулась до локтя девушки и тихонько (но так, что Хобарт услышал) спросила:
— Аргуменда, дорогая, Гордиус интересуется, готова ли речь твоего избранника?
Речь! Он даже и не думал об этом. Что же они хотят от него услышать? Скорее всего, какую-нибудь приветственную чушь. С большим удовольствием он пожелал бы всем немедленно отправиться к чертовой бабушке... но они вряд ли правильно поймут его состояние.
Тем временем король Гордиус допил последний глоток вина и встал. О боже, придумай что-нибудь, взмолился про себя Хобарт.
— ...итак, леди и джентльмены Логайи, великий чемпион и удачливый претендент сам расскажет вам, каким образом ему, неизвестному варвару, без рода и племени и специальной подготовки, удалось спасти нашу любимую дочь. И добиться чести быть поставленным в один ряд с величайшими героями семьи Ксерофи, скромными представителями которой, мы, ахм, являемся. Для того, леди и джентльмены, мы и пригласили сюда с надеждой на ваше внимание ПРИНЦА РОЛЛИНА!!!!
Раздались оглушительные аплодисменты, король раскланялся и сел. Хобарт с трудом заставил себя встать.
— Я... — начал он, но новый взрыв аплодисментов прервал его.
— Я... — снова шумные рукоплескания.
— Я... — он сделал паузу, но никто не начал хлопать в ладоши. Бросив быстрый взгляд в сторону короля, Хобарт догадался почему: Гордиус прижал указательный палец к губам, призывая подданных к спокойствию. Затем король ободряюще подмигнул ему, инженер вздохнул и начал говорить.
— Благодарю вас, уважаемые жители Логайи. Хочу сразу предупредить, что сегодня уже устал рассказывать об Андросфинксе. И мне привычнее высказываться с помощью ручки и слайд-проектора, чем языка, так что э-э-э, надеюсь, вы не обидитесь, если я... В общем, переходя прямо к тому, откуда я получил необходимые знания для ответа на вопрос чудовища, отсылаю вас к работам Огдена, Ричардса, Бруэра, Тарски и других основоположников современной логики. Я могу попробовать кратко изложить перед вами их доктрину, но боюсь, что, во-первых, это займет всю ночь, а, во-вторых, я сам в подлинниках их работы не читал. Но если вы пожелаете, то конечно... В заключение краткого вступления хочу спросить вас, как же это случилось? Как? Вот в чем вопрос, леди и джентльмены. Каков же ответ? Вот он. Я допускаю, даже более того, утверждаю, искренне и без сомнений, что, не будучи в состоянии с нужной достоверностью и боясь нарушить прямоту и правдоподобие, которыми всегда не без основания гордился, я испытываю, до некоторой степени, естественное колебание в вербальном изложении моего мнения по данному поводу, корректность которого может быть понята ошибочно! Еще раз спасибо за внимание.
Роллин Хобарт сел. Некоторое время не было слышно ни звука, затем раздались единичные хлопки, перешедшие в овации. Хобарт усмехнулся: либо им понравилась краткость речи, либо каждый подумал, что если молодой человек объясняется такими бесконечно непонятными формулировками, то он, несомненно, в высшей степени умен и достоен.
Больше речей не было, вместо них разрешили выступить парочке артистов. Девушка, совершенно очевидно, нагая под дымчатым полупрозрачным одеянием, играла на лире, в то время как ее партнер в шлеме с пышными перьями исполнял медленную мелодичную песню, одновременно танцуя с копьем.
Хобарт необыкновенно обрадовался окончанию банкета. Однако радость тут же сменилась дурными предчувствиями, когда принцесса взяла его за руку и повела за родителями. Они прошли множество залов и коридоров и, наконец, очутились в скромной комнате с приглушенным светом и огромной кроватью, где их ожидали король с королевой.
— Я был уверен, мой мальчик, что тебе понравится, если мы не будем устраивать в твою честь парадных приемов по всем правилам этикета, — сказал Гордиус, доверительно кладя пухлую руку на плечо Хобарта. — Так поступают в некоторых королевствах и изматывают бедных чемпионов до полусмерти. После того как человек весь день сражался с чудовищем, трудно ожидать, что он готов пировать всю последующую ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18