– Великолепно! – добавил Саймон.
– Да что там, – Этельред залился румянцем, – пустое, ей-богу. Зря, что ли, нас, мастеров шпионажа, учат. Слушайте, мне эти узлы нипочем не развязать.
– У меня в кармане перочинный нож, – сказал Саймон.
– Как ты ухитрился нас найти? – спросила Пенелопа.



– Да как… – Этельред раскрыл нож и теперь перерезал веревки. – Вот так: возвращаюсь я на пляж, а вас нет. Меня чуть карачун не хватил. А когда та глупая птица проикала мне про то, что она вам рассказала и что вы задумали, так меня чуть два карачуна не хватили, честное слово.
Он перерезал веревки, опутывавшие Пенелопу, и она стала растирать затекшие запястья. Затем он перешел к Питеру.
– Ну вот, мисс, – продолжал он, – поскакал я за вами что есть духу, но вы ходок, надо сказать, отменный. Короче, я вас нагнал в Мандрагоровом лесу, где тропки расходятся. И только я хотел вас окликнуть, как вдруг, мать честная, эти чудища на вас как накинутся!…
Он освободил Питера и повернулся к Саймону.
– Ну уж тут, скажу вам прямо, мне с ними было бы не совладать. То есть, может, поодиночке я бы еще попробовал, но эти звери поодиночке не дерутся. Поэтому я поплелся за ними сюда, улучил минуту, когда они отправились подготавливать свое «великое кусание», как они это величают, и этого дурака оставили тут одного. Я и сказал себе: «Этельред, дружище, вот когда пригодится твое искусство маскировки». Но тут я вспомнил, что переодеться-то мне не во что. В аптечке всего и осталось что вата да пахучая жидкость, так что пришлось мне обходиться тем, что было.
– Ты замечательно храбрый, – сказала Пенелопа.
– Потрясающе умный, – одобрил Питер.
– Невероятно находчивый, – добавил Саймон.
– Эй, полегче, – прервал их Этельред, – а то опять меня в краску вгоните.
– Никто в мире не справился бы лучше тебя, – убежденно проговорила Пенелопа.
– А сейчас пошли, – поторопил Питер. – Надо убраться отсюда, пока проклятые звери не вернулись.
Они с большой осторожностью выбрались из пещеры, прокрались через Мандрагоровый лес, потом снова прошли полем руты. Вдалеке послышался волчий вой, и Пенелопу охватила дрожь. Выйдя на берег, они пошли вдоль моря, отыскивая веху, возле которой у них была назначена встреча с Попугаем. Вдруг Пенелопа, взглянув назад, с ужасом вскрикнула:
– Глядите! Волки!
На дальнем конце берега показалась стая волков, они бежали на всех четырех лапах, глаза их мерцали, языки хлопали, как флаги, зубы белели, как поганки при лунном свете. Они бежали, опустив морды книзу, принюхиваясь к следам ребят.
– Скорей за мыс, в следующую бухту! – приказал Питер. – Мы с Саймоном постараемся задержать их, будем отгонять камнями, а вы с Этельредом ищите лодку.
Добежав до выступа, они начали карабкаться по камням вверх. И вдруг Питер, который лез первым, застыл на месте.
– Ш-ш-ш, – прошипел он, – с той стороны кто-то есть. Может быть, волки решили нас отрезать и послали туда другую стаю?
У детей заколотились сердца. Они остановились и прислушались. С минуту стояла тишина, потом послышался голос:
– Я всегда кладу щепотку розмарина и тимьяна, а также луку и буквально капельку лучшей мадеры. Тогда пирог получается восхитительный.
– Ик… правда? – раздался другой голос.
– Это Освальд! – закричала Пенелопа. – Освальд и Фенелла!
Они быстро перебрались через камни. Внизу, по ту сторону скалы, они увидели лодку с Попугаем и Фенеллой и Освальда, лежащего в прибрежной воде. Позади себя они слышали сопение и рычание волков, лезущих за ними вверх, и грохот камней, сыпавшихся из-под волчьих ног.
Ребята и Этельред быстренько спрыгнули на песок и помчались к лодке.
– Попугай! Попугай! На помощь! – позвала Пенелопа. – За нами гонятся оборотни!
– Ах, оборотни! – повторил Освальд. – Сейчас мы им покажем.
Освальд одним махом подплыл к берегу, выскользнул на песок и поместил свое огромное синее тело между детьми и волками. Потом он набрал полную пасть морской воды и пустил ее в стаю волков, точно из пожарного шланга. Тугая струя воды ударила в передних волков и сшибла их с ног, опрокинула, и с рычанием и воем они забарахтались на песке.
– Гнусные невоспитанные твари, другой раз не будут швыряться камнями, – проговорил Освальд.
Он еще раз набрал в рот воды и выпустил еще одну струю. Волки бросились наутек. Попугай взлетел Пенелопе на плечо.
– Миленькая, миленькая Пенелопа, – сказал он, – как я рад видеть тебя невредимой. Быстрее в лодку, все, все.
Они влезли в лодку и оттолкнулись от берега. Отплыв на безопасное расстояние, они окликнули Освальда, который от души забавлялся, гоняя волков по всему берегу и поливая их водой. Наконец, бросив промокших, избитых, обозленных волков, он поплыл за лодкой.
– Будут знать, как швыряться камнями, – удовлетворенно сказал он.
– Итак, – весело сказал Попугай, когда мальчики накинули веревку на шею Освальду, – дело сделано, клянусь Юпитером! Все целы, и четыре мешка руты с нами. Ну не молодцы ли мы?
– Теперь мы еще заедем за лавандой, – напомнил Питер. – И тогда – берегитесь, василиски.
– Да, – подхватил Саймон, – мы им зададим.
– Освальд будет тащить нас всю дорогу? – спросила Пенелопа.
– Да, – ответил Освальд. – Вам повезло, что у меня как раз ничего не стоит в печке. А день туда, день сюда для меня не играет роли.
– Итак, в путь! – скомандовал Попугай.
И Освальд устремился вперед, навстречу восходящему солнцу и последнему этапу их необыкновенного приключения.




Глава восьмая
БИТВА С ВАСИЛИСКАМИ


Сразу же после возвращения отряда с драгоценной лавандой и рутой в Кристальных пещерах закипела бурная деятельность. Началось с того, что у Этельреда и Саймона возникли блестящие идеи.
Идея Этельреда состояла в том, чтобы с помощью Освальда и русалок вытащить гигантскую пробку из дна рва, опоясывавшего замок василисков. Все опасались, что разъяренные василиски возьмут и со злости сожгут Великие Книги, а без них Ха-Ха был бессилен. Но если, как рассчитывал Этельред, вода во рву упадет и обнажатся большие сточные трубы, ведущие в тот участок подземелья, где расположена темница с книгами, то отряд лазутчиков сможет пробраться по трубам, одолеть часовых и охранять книги до тех пор, пока замок не будет взят. Все согласились, что план хорош, и Освальда отправили к мисс Уильямсон Смит-Смит-Браун с поручением объяснить ей все и попросить помощи. Идея Саймона родилась, когда он наблюдал за Фенеллой. С помощью сургуча, бечевки и свечного пламени ребятам удалось подлечить ей крыло, и оно зажило в поразительно короткий срок. Мальчики как раз обсуждали наилучший вариант осады замка василисков, а Фенелла тем временем тренировалась, прыгая со спинки стула и летая по комнате.
– Вообще-то лучше всего было бы иметь самолет и высадить десант прямо во дворе замка, – сказал Питер.
– А если с воздушных шаров? – предложил Саймон.
– Воздушных шаров? – спросил Питер. – Где их взять?
– Сделать из лунного желе.
– Но каким образом они будут летать? – засомневался Питер.
– Ты же знаешь, что горячий воздух поднимается кверху. Почему бы нам не наполнить шары горячим воздухом?
– Да где мы его возьмем?
– А огневки на что? Знаешь сам, какая Фенелла горячая. Так вот, если бы поместить, скажем, двадцать огневок в шар, он бы поднялся вверх, и я даже думаю, что они смогли бы управлять им, если бы хлопали крыльями и летели все вместе в одну сторону.
Мальчики сделали экспериментальный воздушный шарик, и Фенелла, мечтавшая помочь, влезла внутрь. К восторгу Саймона, идея сработала отлично, и Фенелла заставляла шар летать по комнате, куда хотела. Она так разволновалась от своих успехов, что опять заикала.
– У меня… ик… получается, правда, Саймон… ик? – в упоении повторяла она. – Питер, ты видел… ик… как я сделала… ик… поворот?
– Ты молодчина, – похвалил ее Питер.
– Теперь все дело в том, сколько у вас огневок, – сказал Саймон.
– О, сотни… ик, – отозвалась Фенелла. – По крайней мере двести есть… ик… если не больше.
– А ты смогла бы уговорить их присоединиться к нам?
– Уверена, что… ик… смогу. Расскажу им, как вы… ик… были ко мне добры и как все это… ик… важно…
– А можешь ты попросить их явиться сюда, в Кристальные пещеры? – спросил Саймон. – Скажи, что тут находится штаб и отсюда мы начнем атаку.
Фенелла, вне себя от радости, что получила задание столь огромной важности, полетела, икая, вербовать огневок. А Попугай с детьми снова отправились с визитом к горностаям.
Рокфор принял их с большой сердечностью. Они с Уинифред как раз пили чай на крокетной лужайке.
– Так вы достали ее, достали? – закричал он визгливым голосом, подпрыгивая от нетерпения. – Боже, как я взволнован. Какая жалость, что радикулит помешал мне отправиться с вами.
– Руты у нас теперь достаточно, – сказал Попугай, – но Ха-Ха держит ее под замком. Мы не хотим, чтобы вы, горностаи, тоже отбились от рук, как василиски. Так что Ха-Ха приготовил только одну большую бутылку.
– Какие пустяки, – отозвался Рокфор, – как будто мы способны отбиться от рук. Мы такие тихие, такие мирные создания.
– Ну нет, сейчас мы не можем рисковать, – возразил Попугай. – Вот некоторое количество рутового сока. Кто будет пробовать? Ты?
– При обычных обстоятельствах я бы с наслаждением, но сейчас… ох, ой-ой-ой, у меня никак не проходит радикулит. Пожалуй, это было бы неразумно. Нет, я думаю, лучше испытать сок на младшем садовнике. Он парень симпатичный, но садовник очень плохой, так что, если питье вдруг… э-э-э… окажется небезопасным, потеря будет невелика.
– Оно вполне безопасное, трусишка ты этакий, – успокоил его Попугай. – Неужели ты думаешь, Ха-Ха сам сперва не попробовал?
– Все равно, – нервно сказал Рокфор, – пусть лучше младший садовник. Он так этого ждет. Жестоко было бы его разочаровывать.
Послали за младшим садовником, которого звали Уилберфорс, и поставили его посредине лужайки.
– Так, Уилберфорс, – начал Попугай, – сам понимаешь, жидкость совершенно безвредна, но, когда ты ее выпьешь, ты мне должен сказать, не чувствуешь ли ты себя как-то по-другому, понял?
– Так точно, сэр, – ответил Уилберфорс. На голове у него красовался котелок, на носу – большие очки в роговой оправе, зубы у него сильно выдавались вперед, под носом висела капля. – Вы, сэр, выпьете снадобье, а я вам скажу, лучше мне стало или нет. Благодарствую, сэр.
– Теперь ты понимаешь меня, – в отчаянии простонал Рокфор. – На днях он вырыл все луковицы нарциссов и снес их на кухню. Он, видите ли, думал, что это картофель.
– Нет, ты не так понял, – не отступал Попугай, – ты, Уилберфорс, выпьешь сок, и ты же скажешь мне, что ты чувствуешь. Понял?
– О да, сэр, – ответил Уилберфорс и, взяв бутылку, сделал большой глоток.
– Какое у него странное имя, – тихонько сказал Питер Саймону. Они, затаив дыхание, ждали, что последует.
– Очень странное, – согласился Саймон.
Уилберфорс стоял неподвижно, моргая за стеклами очков, а все наблюдали за ним. Прошло уже пять минут, а они не заметили в нем никаких перемен. Они упали духом – неужели они подвергали себя стольким волнениям и опасностям зря?
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Попугай. Уилберфорс повернул к нему голову и заморгал.
– Я спрашиваю: как ты себя чувствуешь? – повысил голос Попугай.
– Я тебя с первого раза слышал, нечего кричать, – отозвался Уилберфорс, – тебе-то какая забота, а? Ишь какая назойливая птица. Не суй нос не в свое дело, не то я обломаю тебе клюв.
– Вот это да, – прошептал Питер в изумлении.
– А вы двое… – Уилберфорс решительным шагом пересек лужайку и остановился перед мальчиками. – Какое вы право имеете смеяться над моим именем? А ну-ка, нагнитесь пониже, я расшибу ваши физиономии в лепешку.
– Боже милосердный, просто чудеса, – проговорил Рокфор, – никогда ничего подобного не видел.
Уилберфорс круто повернулся, и никто опомниться не успел, как он схватил Рокфора за шелковый галстук и затряс его.
– А от тебя, привереда такая, меня уже тошнит, вот что. Долго ты еще будешь ко мне придираться? Давно пора тебя проучить как следует.
С этими словами Уилберфорс двинул Рокфора, правителя герцогства Горностайского, что есть силы в глаз, так что герцог отлетел назад и перевернул чайный столик. Дети, пораженные, взирали на Рокфора, лежащего среди гренков и меренг, меж тем как Уилберфорс прыгал вокруг.
– Вставай и давай драться, трус! – вопил он. – Ах ты, трусливая душонка, вставай, я изрублю тебя на куски. Так и знай, уши тебе отрежу, зубы вышибу!
Пришлось вызвать шестерых садовников, и те с трудом с ним справились и заперли в сарай с садовыми инструментами.
– Я бы сказал, – произнес Попугай, глядя, как стонущего Рокфора уносят в дом, – что эксперимент удался безусловно, безоговорочно и беспрецедентно, как вы считаете?
Дети от всего сердца с ним согласились.
Когда Рокфор немного оправился (правда, глаз у него весь заплыл), он дал клятвенное обещание, что все герцогство Горностайское примет участие в сражении с василисками. Дети и Попугай ликующие возвратились в Кристальные пещеры.
В пещерах теперь стояла суматоха, гомон, работа кипела. Грифоны согнали в один из боковых туннелей стадо лунных тельцов, и те производили лист за листом лунное желе, которое Пенелопа, Дульчибелла и волшебник выдумывали в воздушные шары и прочие нужные предметы. А на уединенном лугу, засеянном лунной морковью, Питер, очутившийся наконец в своей стихии, обучал кавалерийский эскадрон единорогов. Он заставлял их идти рысью, легким галопом и делать повороты разом, как одно целое. Единороги оказались очень понятливыми, и в скором времени Питер уже гордился их четким выполнением команд и военной выправкой.
В течение нескольких дней Этельред подолгу пропадал, и, хотя это не осталось незамеченным, никто об этом не задумывался, так как всем было некогда. Но однажды он появился в тот момент, когда Пенелопа только что кончила выдумывать горы лунного желе в семьсот семьдесят семь огнеупорных костюмов для горностаев и очень уморилась. К ее удивлению, на Этельреде была треуголка с золотыми галунами и весьма нарядный мундир бутылочного цвета с золотыми эполетами и кучей золотого шитья на рукавах. Брюки были белые, на боку висел большой палаш с серебряным эфесом.
– Ой, Этельред, ты великолепен! – восхитилась Пенелопа.
– Я так и думал, что вам понравится, – ответил Этельред. – Это мой мундир главнокомандующего.
– Правда? А кем же ты командуешь? – спросила Пенелопа.
– Пойдемте, я вам покажу. – И Этельред повел ее в боковой туннель.
Там, к удивлению и удовольствию Пенелопы, находилось около пятидесяти жаб в красивых алых мундирах с медными пуговицами и в плоских шапочках без полей, украшенных большими черными перьями. Жабы были вооружены длинными заостренными пиками и луками со стрелами.
– Откуда они взялись? – пораженная, спросила Пенелопа.
– Из замка василисков. Неужели, думаю, я один из всех жаб буду вам помогать? Вот я и проскользнул туда под видом греческого судовладельца, которому будто бы надо нанять матросов на сорок две шхуны, и завербовал всех моих родственников.
– Просто замечательно, – горячо одобрила Пенелопа. – Я знаю, что Ха-Ха будет в восторге.
Этельред снял треуголку и откашлялся.
– С вашего позволения, мисс, нельзя ли назвать эту братию, то есть полк, скажем, так: Ужаснаводящий жабий полк имени мисс Пенелопы?
– Конечно, можно, мне очень даже лестно, – сказала Пенелопа.
– Спасибо, мисс, – сказал обрадованно Этельред. – Я их веду поупражняться в стрельбе из лука, так, может, сделаете одолжение – примете, так сказать, парад?
– С удовольствием, – отозвалась Пенелопа.
– Полк, смир-рно! – скомандовал Этельред. Все жабы вытянулись в своих красных мундирчиках по стойке «смирно». – Напра-аво! Шагом арш!
Полк повиновался. Когда они поравнялись с Пенелопой, Этельред выкрикнул: «Равнение направо!» – и Пенелопа лихо стала по стойке «смирно», держа руку у виска.
– Спасибо, мисс, – поблагодарил Этельред, когда полк промаршировал мимо. – Сейчас они у меня займутся учебной стрельбой. Они уже неплохо стреляют.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18