Еще более пагубно действовала эта идея на управляющих банками. До тех пор я никогда не подозревал, что у хорошо вышколенного управляющего может быть такое скептическое лицо.Впрочем, и в этой мгле пробился луч надежды. Банк обещал рассмотреть вопрос о ссуде, если я найду надежное обеспечение. При этом мне деликатно дали понять, что, по их глубокому убеждению, самое лучшее для меня — возвращаться домой, лечь в горячую ванну и вскрыть себе вены. Во всяком случае, такова была суть услышанного мной. Я пренебрег этим советом. Основная проблема заключалась в том, что предложить в качестве обеспечения. Оказалось, что это не такая уж неразрешимая проблема, ибо я располагал одним (только одним) предметом, который мог служить закладом: моим писательским пером. Разумеется, если за ним вообще признают какую-нибудь ценность. Но ведь я написал три книги, пользующиеся большим успехом, — так почему бы, простодушно рассуждал я, не продолжить писательство? И почему бы не получить ссуду под еще не созданные шедевры? Окрыленный своим открытием (раньше я и не подозревал, что обладаю деловой сметкой), я помчался к своему издателю Руперту Харт-Девису и в длинной, яркой, хотя и несколько сбивчивой речи поведал о своих планах. Я так горячо отстаивал задуманное дело, что бедный Руперт, совершенно замороченный, пообещал выступить гарантом на сумму 25 тысяч фунтов — при условии, что я застрахую свою жизнь на такую же сумму: вдруг меня сожрет лев до того, как я смогу вернуть ссуду. К счастью, мне удалось застраховаться.Итак, деньги появились. Теперь спрашивалось, где осуществлять задуманное. Идеальный вариант — закрытая для посетителей научно-исследовательская станция и питомник — исключался. Посетители нужны, и не только для покрытия текущих расходов: ведь мы должны вернуть ссуду, да еще с процентами. Стало быть, зоопарк надо разместить достаточно близко от крупных населенных пунктов или же в курортной местности с большим наплывом отдыхающих.Первым делом я подумал о Борнмуте, который со всех точек зрения представлялся мне самым подходящим местом. В другой книге я уже рассказал, как пытался реализовать свою идею там и в соседнем городке Пуле. Не буду здесь повторять эту печальную историю. Достаточно сказать, что из-за близорукости и упрямства местных властей мне пришлось оставить попытки учредить специализированный зоопарк на южном побережье Англии. И вообще было похоже, что вся Англия находится под пятой местных органов, не видящих дальше своего носа и оградивших себя такими изощренными бюрократическими хитросплетениями, что ты оказываешься связанным по рукам и ногам, словно забрел в сети гигантского паука. Потеряв надежду добиться толку в собственно Англии, я расширил круг поисков. Сказал себе, что мне нужен небольшой административный округ со своими установлениями. Не такая уж дикая идея, как это может показаться; мне тотчас пришли на ум два самоуправляющихся района Соединенного Королевства — остров Мэн в Ирландском море и Нормандские острова в проливе Ла-Манш, расположенные ближе к Франции, чем к Англии. Изучив первый вариант, я отверг его, потому что Мэн находится слишком далеко на севере — климат для моей затеи неблагоприятный. Куда больше привлекал меня Джерси — главный из Нормандских островов. Вот только одна загвоздка: я не знал там никого.Снова обратился я к моему многострадальному издателю, и снова Руперт меня выручил. Через него я познакомился с майором Фрейзером, который постоянно проживал на Джерси и доверчиво согласился помочь мне подыскать подходящее место. Вместе с моей женой Джеки я прилетел на Джерси; майор Фрейзер встретил нас, и мы проехали на его машине по острову, знакомясь с различными участками. Увы, каждому из них чего-то не хватало. Заметно приунывшие, мы взяли курс на владения самого Фрейзера, где нас ожидал завтрак. И вот перед нами поместье Огр — постройка из местного гранита цвета осенних листьев, огромный сад, обнесенный каменной стеной, внутренний двор с въездом через две великолепные арки шестнадцатого века, а кругом мягкими складками простиралось полтора десятка гектаров возделанных земель. С первого взгляда я понял: это то, что мне надо. Но годится ли посягать на родовое поместье человека, оказавшего тебе гостеприимство? В конце концов, призвав на помощь весь такт, на какой я вообще способен, я предал гласности свои мысли. И с удивлением услышал, что майор Фрейзер подумывает о том, чтобы перебраться в Англию — очень уж дорого частному лицу содержать такое поместье. Так что он охотно сдаст мне его в аренду с правом выкупить поместье позднее, когда мы поднимемся на ноги. Тут же мы отправились к надлежащим властям, и моя идея была принята с неподдельным восторгом. В итоге я в каких-нибудь три дня нашел подходящий участок, обзавелся всеми нужными разрешениями, чтобы основать зоопарк, и получил «добро» органов самоуправления Джерси. В три дня я достиг того, чего не смог добиться за год борьбы с тяжеловесной английской бюрократией. Что ни говорите, у небольших самоуправляющихся территорий есть свои достоинства.На первых порах зоопарк производил далеко не солидное впечатление. Помещения для животных при всей их добротности не ласкали глаз, но что поделаешь, если денег не хватало. И мы надеялись исправить положение в ближайшем времени по мере того, как наше учреждение будет расти и преуспевать. Создавая зоопарк, я в то же время должен был и зарабатывать на жизнь, и добывать средства на покрытие ссуды. Понятно, материал для книг я мог собрать только в новых экспедициях, но это меня вполне устраивало, ведь теперь я впервые точно знал, что ждет моих зверей (какие клетки и какой уход), когда я их привезу. С другой стороны, уезжая в экспедиции, я был вынужден оставлять новорожденного на попечение управителя. Очень скоро выяснилось, что это было роковой ошибкой. Вернувшись из очередной экспедиции, я обнаружил, что придется отложить дальнейшие поездки и взять бразды правления зоопарком в свои руки, пока дело не кончилось полным банкротством. Последовали два, мягко выражаясь, весьма утомительных года. Приходилось брать новые ссуды для борьбы со смертностью детенышей; в то же время я должен был писать, чтобы прокормиться и как-то покрывать долги, которые достигли угрожающих размеров.Нам повезло, что с самого начала удалось создать коллектив из преданных делу, работящих сотрудников; без них вся моя затея, несомненно, зачахла бы на корню. Я рассказал им о своих финансовых затруднениях, подчеркнул, что наше предприятие висит на волоске, и заключил, что самое верное для них — искать себе другое место, где они могут рассчитывать на приличное жалованье и более надежную перспективу. К их великой чести, все они решили остаться, и после многих лишений и испытаний, после черных дней, когда мы буквально не знали, протянем ли до конца недели, нам удалось вывести зоопарк из опасной зоны. Сперва медленно, затем все увереннее он начал расти и преуспевать. Три года упорного труда ушло на создание прочного фундамента.Наконец критическая пора осталась позади. Доходов от входных билетов хватило бы на многие годы благополучного существования обыкновенного небольшого зоопарка. Но ведь не об этом я мечтал, когда закладывал основу своей коллекции. «Карманных» зверинцев, не приносящих никакой пользы, и без того было предостаточно. Чтобы наш зоопарк развился в задуманное мной учреждение, требовалась финансовая поддержка со стороны. Оставался единственный путь: превратить его в трест с научным уклоном.В Америке, как я узнал потом, словом «трест» чаще всего обозначают кредитное учреждение. Но в Англии под трестом подразумеваются также клубы или ассоциации, которые, как правило, больше озабочены добыванием, а не распределением средств. Мой трест должен был представлять собой филантропическую научную ассоциацию некоммерческого типа; такая форма освобождает от подоходного налога и к тому же позволяет принимать пожертвования со ссылкой на то, что налоги внесены жертвователями.Устав был разработан мудрейшим собранием юристов и бухгалтеров. Мы решили назвать ассоциацию Джерсийский трест охраны диких животных. В окончательной редакции цели треста были сформулированы так:1. Поощрять интерес к охране диких животных во всем мире.2. Создавать в неволе плодовитые колонии различных видов фауны, которым угрожает истребление в дикой природе.3. Снаряжать специальные экспедиции для спасения исчезающих видов.4. Изучая биологию таких видов, накапливать и систематизировать данные, которые помогут охранять исчезающих животных в дикой природе.Первые члены пришли в трест не совсем обычным путем. Разумеется, садясь писать книги, я с самого начала думал о создании зоопарка, на основе которого будет организована ассоциация. А потому все письма с одобрительными отзывами я аккуратно хранил, полагая, что люди, которым понравились мои книги и которые взяли на себя труд написать об этом, по всей вероятности, согласятся стать членами-основателями нового треста. И как только трест был формально учрежден, я обратился к каждому из авторов писем с просьбой поддержать нас. К нашей радости, большинство ответило согласием. Так сложилось членское ядро нашего треста.Однако, прежде чем передавать дела ассоциации, надо было решить еще одну проблему — покрыть первоначальный заем, истраченный на будущую штаб-квартиру треста. Мне было ясно: если новорожденная ассоциация получит на крестины в подарок долг в размере около 35 тысяч фунтов, у нее будет очень мало надежд вырасти в серьезное и преуспевающее научное учреждение. Оставался единственный выход: я принял весь долг на себя. В итоге, когда были завершены юридические процедуры и трест начал свое существование, я передал зоопарк со всем его имуществом доверенным лицам и совету без довеска в виде внушительной задолженности.За двенадцать лет, прошедших с той поры, новорожденный вырос в юного крепыша. Говорю «юного», потому что впереди еще долгий путь, но основа заложена весьма прочная. За двенадцать лет мы кое-что сделали. Первоначальная коллекция — обычный смешанный набор — в значительной мере уступила место жизнеспособным колониям исчезающих животных; видов теперь стало меньше, а особей больше, как и было задумано. Мы добились похвальных по нашим масштабам результатов в размножении животных; некоторые виды впервые дали потомство в неволе — свидетельство того, что мы успешно осваиваем новые методы. Что еще важнее, получен приплод от многих редких и исчезающих видов. Важное значение приобрела наша научная картотека; основанный на ней «Ежегодный отчет», рассылаемый всем членам треста, стал весьма ценным научным документом. Более двух миллионов посетителей ознакомились с нашей коллекцией животных в штаб-квартире треста — поместье Огр; численность членов растет с каждым годом, и с каждым годом укрепляются наши научные и финансовые позиции.Недавно я побывал в Америке, где участвовал в учреждении Международного треста охраны диких животных; эта родственная организация позволит расширить сферу нашей охранной работы. Уже теперь ее содействие приносит плоды не только на Джерси, но, что еще важнее, помогает нам распространять свою деятельность и на другие уголки мира. Наш трест вместе с американскими коллегами уже проделал существенную работу в разных странах. Мы предоставили финансовую помощь и консультации для таких начинаний, как разведение недавно обнаруженного вновь карликового кабана и исчезающего малого антильского попугая; проведены «спасательные» экспедиции в Сьерра-Леоне и в Мексику для отлова вымирающих животных (вулканического кролика и других), чтобы создать плодовитые колонии.Для жителей Джерси мы, понятное дело, по-прежнему остаемся «зоопарком». Это в порядке вещей, да только зоопарк наш не совсем обычный. Мы преследуем совершенно четкие цели, ясно представляя себе роль современного зоопарка в охране животных и в научных исследованиях. В этом смысле наше заведение все еще единственное в своем роде: время, деньги и энергия целиком направлены на разведение животных в неволе во имя сохранения фауны. Мы не ограничиваемся пропагандой таких мер, мы проводим их в жизнь. В этой книге я постараюсь показать, в чем мы преуспели, где потерпели неудачу и чего надеемся достичь в предстоящие годы. Глава 2 Позолоченная клетка Здесь достаточно повторить следующее основное положение: идеальное решение для зоопарков — не стремиться точно воспроизводить среду обитания, а с учетом биологических принципов транспонировать естественную среду в искусственную в условиях зоопарков. Хейни Хедигер. Человек и зверь в зоопарке Малый простор и малые помещения направляют ум на верный путь; в обширных помещениях ум рассеивается. Леонардо да Винчи Одно из наиболее распространенных заблуждений, с которым постоянно встречаешься в зоопарках, — это взгляд на животное как на узника. Взгляд такой же неверный и устарелый, как если бы в наши дни люди все еще верили, что внутри радиоприемников и телевизоров сидят маленькие человечки, которые там говорят, поют и танцуют. Хейни Хедигер. Человек и зверь в зоопарке Многие ньюйоркцы всю жизнь проводят в пределах территории, уступающей по размерам деревенскому поселку. Стоит им удалиться от собственного дома на два квартала, и они уже на чужбине, и чувствуют себя не в своей тарелке, пока не вернутся обратно. Э. Б. Уайт Всякий, кто соприкасался с зоопарками, должен волей-неволей признать, что архитектура этих заведений далека от искусства. Обычный архитектор ведет себя в зоопарке, словно ребенок, впервые получивший кубики. Дай ему волю, он нагромоздит постройки, проку от которых будет не больше, чем от домиков, сооруженных пятилетним дебилом.Главная проблема зооархитектуры в прошлом (да и теперь дело обстоит немногим лучше) заключалась в том, что клетки и вольеры конструировались людьми с мыслью о людях. Как ни странно, но приходится подчеркивать, что при конструировании каких-то помещений для животных необходимо учитывать четыре момента (назову их по степени важности):1) потребности животного, 2) потребности человека, ухаживающего за животным, 3) потребности публики, которая придет смотреть животное, и 4) эстетические воззрения архитектора и садовника при зоопарке.В обычном зоопарке вы слишком часто увидите, что эта последовательность нарушена. Вашим глазам предстанет величественное сооружение — мечта архитектора, приводящее в восторг публику, но никак не пригодное для животных и обслуживающего персонала. Я называю это «антропоморфной архитектурой», а возникновение ее обусловлено двумя причинами.Во-первых, архитектор хорошо знает, что нужно ему и публике, а именно нечто просторное и ласкающее глаз (чтобы успокоить совесть, страдающую от мыслей о воображаемых тяготах неволи). Однако он не знает, что нужно животному, а так как обычно между архитектором и лицом, ответственным за благо животного, нет ровным счетом никакого взаимодействия, на свет являются архитектурные монстры.Конечно, ждать от каждого зооархитектора, чтобы он разбирался в зоологии, было бы так же нелепо, как ждать честности от каждого политика, и все же не вредно архитектору уметь различать жирафа и соню, как и политику полезно отличать правду от кривды. Судя по конечному продукту, в большинстве случаев архитектор после короткого инструктажа засучивает рукава и выдает наилучшее, на его взгляд, архитектурное решение, мало задумываясь над тем, что нужно животным и персоналу. В современных зоопарках, увы, слишком много клеток, вовсе не подходящих для своих обитателей, но публика, как ни странно, редко их критикует — были бы чистые и аккуратные. Оттого и получается, что многие зоопарки стремятся увеличивать размеры клеток, хотя животные в большинстве случаев используют лишь одну пятую предоставленного им пространства и, наверное, чувствовали бы себя куда надежнее в более тесной обители.Помню, как я осматривал новехонький слоновник вместе с одним достаточно известным директором зоопарка из континентальной Европы, который полагал, что архитектор, работающий на зоопарк, должен почитать заказчиком зверей и прежде всего исходить из их пожеланий и нужд. Довольно долго мы молча созерцали новое чудовищное сооружение, наконец мой друг нарушил тишину.— Это для чего же? — спросил он хриплым шепотом.— Для слонов, — коротко ответил я.— Для слонов? — Он вытаращил глаза. — Для слонов? А почему такой конструкции, для чего эти острые выступы поверху, они зачем?— Если верить архитектору, — объяснил я, — вся постройка в целом призвана изображать стадо слонов на водопое.Мой друг закрыл глаза и со страдальческим лицом пробормотал на малоизвестном балканском наречии страшное проклятие в адрес всех архитекторов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16