— А вы кого-нибудь оставили сторожить нору, чтобы боа не убежал в лес?— спросил я.— Да, сэр, двоих оставили.Я повернулся к Бобу.— Ну вот, тебе повезло: настоящий дикий питон заперт в норе. Пойдем попробуем его взять?— Господи, конечно! Пойдем сейчас же, — загорелся Боб.Я обратился к Огастину.— Пойдем посмотрим, что за змея?— Да, сэр.— Вы подождите немного. Сперва надо взять веревку и ловчую сеть.Боб побежал к груде снаряжения, чтобы раскопать там веревку и сети, а я наполнил две бутылки водой и вызвал нашего боя Бена, который сидел на корточках у черного хода и завлекал своим красноречием любвеобильную прелестницу.— Бен, оставь в покое эту легкомысленную женщину и приготовься. Мы отправляемся в лес ловить боа.— Слушаюсь, сэр, — сказал Бен, с сожалением покидая свою приятельницу.— А где этот боа, сэр?— Огастин говорит, он в норе под землей. Для этого ты мне и нужен. Если нора такая узкая, что мы с мистером Голдингом не сможем туда пролезть, ты заберешься внутрь и поймаешь боа.— Я, сэр? — переспросил Бен.— Да, ты. Полезешь в нору один.— Ладно, — ответил он с философской улыбкой. — Я не боюсь, сэр.— Врешь, — сказал я. — Сам знаешь, что безумно боишься.— Ничуть не боюсь, сэр, честное слово, — с достоинством возразил Бен. — Я никогда не рассказывал масе, как я убил лесную корову?— Рассказывал, два раза, и все равно я тебе не верю. А теперь ступай к мистеру Голдингу, возьми веревки и сети, да поживей.Чтобы попасть туда, где прятался наш зверь, надо было спуститься с холма и переправиться через реку на большой лодке, по форме похожей на банан. Сделана она была, наверно, лет триста назад и с тех пор медленно приходила в негодность. Веслом орудовал глубокий старик, у которого был такой вид, словно его вот-вот хватит удар. Мальчишка, его помощник, вычерпывал воду. Это был неравный поединок, так как мальчишка был вооружен всего-навсего ржавой консервной банкой, а борта у лодки напоминали решето. К тому времени, как лодка достигала противоположного берега, пассажиры оказывались в воде дюймов на шесть.Когда мы со своим снаряжением подошли к причалу — сглаженным водой ступеням в гранитной скале, — лодка стояла на той стороне. Пока Бен, Огастин и богатырь-африканец (мы прозвали его Гаргантюа) во всю глотку орали перевозчику, чтобы он мигом возвращался, мы с Бобом присели в тени и стали рассматривать местных жителей, которые купались и стирали белье в бурой воде.Стайки шоколадных мальчишек с визгом прыгали с камней в воду и тотчас выныривали, сверкая розовыми пятками и ладонями. Девочки, более застенчивые, купались в саронгах, но когда они выходили из воды, ткань так плотно облегала тело, что, собственно, ничего не скрывала. Один карапуз лет пяти-шести, не больше, высунув язык от напряжения, осторожно спускался вниз по скале. На голове у него был огромный кувшин. Добравшись до берега, малыш не стал ни раздеваться, ни снимать кувшина с головы, а вошел в реку и медленно, но решительно двинулся вперед, пока не скрылся весь под водой. Только сосуд словно чудом сам скользил по поверхности, да и он вскоре исчез. Несколько секунд ничего не было видно, потом кувшин показался опять, теперь уже передвигаясь в сторону берега, и наконец вынырнула голова мальчугана. Он громко фыркнул, выпуская воздух из легких, и осторожно пошел к берегу с полным кувшином. Бережно поставив его на каменный выступ, он вернулся в реку, по-прежнему не раздеваясь. Откуда-то из складок извлек обмылок и одинаково добросовестно намылил и себя и свой саронг. Когда мыльная пена превратила его в розового снеговика, мальчик окунулся, смыл ее, вышел на берег, снова водрузил сосуд себе на голову и не спеша поднялся вверх по скале. Превосходная африканская иллюстрация к теме «время и движение».Лодка уже подошла. Бен и Огастин горячо спорили с престарелым перевозчиком, требуя, чтобы он отвез нас к широкой песчаной косе в полумиле выше по течению. Тогда нам не надо будет идти целую милю по берегу до тропы, ведущей в лес. Но старик почему-то заартачился.— В чем дело, Бен? — осведомился я.— А! — сердито повернулся ко мне Бен. — Этот глупый человек, сэр, отказывается везти нас вверх.— Почему вы отказываетесь, мой друг? — обратился я к старику. — Если вы отвезете нас туда, я заплачу больше, и в придачу вы еще получите подарок.— Маса, это моя лодка, если я ее потеряю, я не смогу больше зарабатывать деньги, — твердо ответил старик. — Не будет еды для моего живота… Ни одного пенни не получу.— Но как же ты потеряешь лодку? — удивился я.Я хорошо знал этот участок реки. Там не было ни порогов, ни коварных стремнин.— Ипопо, маса, — объяснил старик.Я вытаращил глаза. О чем толкует этот лодочник? Ипопо, что это такое — какой-нибудь грозный местный ю-ю, о котором я до сих пор не слышал?— Этот ипопо, в какой стороне он живет? — Я старался говорить увещевающе.— Ва! Маса никогда не видел его? — Старик был поражен. — Да вон там, в воде, около дома окружного начальника… огромный такой, как машина… ого!.. силища страшная.— О чем это он говорит? — недоумевающе спросил Бен.Вдруг меня осенило.— Это он про стадо гиппопотамов, которые обитают в реке по соседству с домом окружного, — сказал я. — Просто сокращение необычное, вот и сбило меня с толку.— Он думает, что они опасны?— Очевидно, хотя я не понимаю — почему. Прошлый раз, когда я здесь был, они вели себя тихо.— Надеюсь, они и теперь тихие, — сказал Боб.Я снова повернулся к старику.— Послушай, мой друг. Если ты отвезешь нас вверх по реке, я заплачу шесть шиллингов и подарю тебе сигарет, хорошо? А если ипопо повредят твою лодку, я дам тебе денег на новую, ты понял?— Понял, сэр.— Ну, согласен?— Согласен, сэр, — ответил старик; алчность взяла у него верх над осторожностью.Лодка медленно пошла против течения. В ней было на полдюйма воды, и мы сидели на корточках.— Не верится мне, что они опасные, — заметил Боб, небрежно опустив пальцы в воду.— В прошлый раз я подходил к ним на лодке на тридцать футов и фотографировал, — сказал я.— Теперь эти ипопо стали злые, сэр, — возразил бестактный Бен. — Два месяца назад они убили трех человек и разбили две лодки.— Утешительное сообщение, — сказал Боб.Впереди из бурой воды торчали камни. В другое время мы бы их ни с чем не спутали, теперь же каждый камень напоминал нам голову гиппопотама — злого, коварного гиппопотама, подстерегающего нас. Бен, вероятно вспомнив свою повесть о поединке с лесной коровой, попытался насвистывать, но это у него вышло довольно жалко, и я заметил, что он тревожно рыскает взглядом по реке. В самом деле, гиппопотам, который несколько раз нападал на лодки, входит во вкус, словно тигр-людоед, и всячески старается сделать людям гадость. Для него это становится своего рода спортом. А меня вовсе не соблазняла схватка над двадцатифутовой толщей мутной воды со зверюгой весом в полтонны.Я заметил, что старик все время прижимает лодку к берегу, крутит и так и этак, стараясь идти по мелководью. Берег был крутой, но весь в выступах — можно выскочить, коли что. Скалы смяты гармошкой, словно кто-то бросил здесь кипу толстых журналов, а они окаменели и обросли зеленью. Примостившиеся на скалах деревья простерли свои ветви далеко над водой, и мы бросками, по-рыбьи, шли сквозь тенистый туннель, спугивая то зимородка, который голубым метеором проносился перед самой лодкой, то бородатую ржанку — она улетала вверх по течению, глупо хихикая про себя и задевая лапами воду. По бокам клюва у нее нелепо болтались длинные желтые сережки.Выйдя из-за поворота, мы увидели на той стороне, в трехстах ярдах, белую, как бы гофрированную, песчаную отмель. Старик облегченно крякнул и быстрее заработал веслом.— Совсем немного осталось, — весело заметил я, — и никаких гиппопотамов не видно.Не успел я это сказать, как камень в пятнадцати футах от лодки вдруг поднялся из воды и удивленно воззрился на нас выпученными глазами, пуская ноздрями струйки воды, будто маленький кит.К счастью, наша доблестная команда не поддалась панике и не выскочила из лодки, чтобы плыть к берегу. Старик со свистом втянул в себя воздух и резко затормозил веслом. Лодка вильнула вбок и остановилась, вспенивая воду. Мы смотрели на гиппопотама, гиппопотам смотрел на нас. Он явно удивился больше, чем мы. Надутая розово-серая морда лежала на поверхности реки, как отделенная от тела голова на спиритическом сеансе. Огромные глаза изучали нас с детским простодушием. Уши дергались взад и вперед, словно зверь махал нам. Глубоко вздохнув, он приблизился к нам на несколько футов все с тем же наивным выражением на морде. Вдруг Огастин взвизгнул так, что все подскочили и едва не опрокинули лодку. Мы сердито зашикали на него, а зверь продолжал смотреть на нас все с такой же невозмутимостью.— Да вы не бойтесь, — громко сказал Огастин, — это самка.Он выхватил из рук старика весло и стал шлепать им по воде, брызгая на гиппопотама. Зверь широко разинул пасть. Обнажились такие зубищи! Кто не видел, просто не поверил бы. Внезапно, без каких-либо видимых усилий, огромная голова ушла под воду. Несколько секунд ничего не было видно, но мы не сомневались, что чудовище рассекает воду где-то под нами. Потом голова снова вынырнула — на этот раз, слава богу, в двадцати ярдах выше по течению. Гиппопотам опять выпустил две струйки воды, призывно помахал ушами и скрылся, чтобы через секунду показаться вновь еще дальше от нас. Старик буркнул что-то и отобрал весло у Огастина.— Огастин, что за безрассудство такое? — спросил я, стараясь говорить резко и строго.— Сэр, этот ипопо был не самец… это самка, — объяснил Огастин, обиженный моим недоверием.— Откуда ты знаешь? — требовательно вопрошал я.— Маса, я всех здешних ипопо знаю. Это самка. Если бы это был самец ипопо, он бы сразу нас сожрал. А это самка, она не такая злая, как ее хозяин.— Да здравствует слабый пол, — сказал я Бобу.Тем временем старик, стряхнув оцепенение, пустил лодку стрелой через реку, и она врезалась в гальку. Мы выгрузили снаряжение, попросили старика подождать нас и зашагали к логову питона.Тропа шла через старый огород, где лежали огромные гниющие стволы поваленных деревьев. Между этими великанами выращивали маниоку, потом землю оставили под паром, и тотчас всю расчистку сплошным покровом затянули колючие кустарники и вьюнки. Такие заброшенные расчистки всегда полны всякой живности. Пробиваясь сквозь густые заросли, мы видели кругом множество птиц. В воздухе серо-голубыми пятнышками на зеленом фоне парили маленькие красивые мухоловки, вокруг притаившихся во мраке, оплетенных вьюнками пней бойко прыгали, отыскивая кузнечиков, какие-то птички, поразительно похожие на наших английских зарянок. Впереди с земли поднялась пестрая ворона и тяжело полетела прочь, предостерегая всех хриплым криком. В гуще колючего кустарника с россыпью розовых цветов, над которыми жужжали большие голубые пчелы, нас встретил каскадом нежных рулад дрозд. Некоторое время тропа извивалась среди влажного и душного кустарника, но он вдруг кончился, и мы вышли на окутанный трепещущим маревом золотистый луг.Хороши на вид эти луга, но ходить по ним не очень-то приятно. Трава была жесткая и колючая, и росла она кочками, которые, словно западня, подстерегали невнимательного путника. Там, где свет солнца падал на выходы серого камня, миллионы чешуек слюды искрились и слепили глаза. Палящие лучи жгли нам шею и, отражаясь от блестящей поверхности камня, обдавали лицо жаром, как раскаленная печка. Обливаясь потом, мы брели по этим пронизанным солнцем просторам.— Надеюсь, у проклятой рептилии хватило ума скрыться в нору в таком месте, где есть хоть немного тени, — сказал я Бобу. — На этих камнях можно зажарить яичницу.Огастин — он бодро топал впереди, и его алый саронг весь потемнел от пота — повернул ко мне покрытое испариной лицо и осклабился.— Жарко, маса? — участливо спросил он.— Ага, очень жарко, — ответил я. — Далеко еще идти?— Нет, сэр, — сказал он, показывая вперед. — Вон там… Маса не заметил человека, которого я оставил сторожить?Я проследил за его указательным пальцем и увидел поодаль участок, где при каком-то древнем катаклизме породы были подняты и смяты, будто простыня, и образовалась низенькая гряда, пересекающая саванну. На макушке гряды под лучами солнца терпеливо сидели два охотника. Заметив нас, они встали и приветственно замахали грозными копьями.— Он там, в норе? — с тревогой крикнул Огастин.— Там, там, — донесся ответ.Когда мы подошли к гряде, я сразу понял, почему питон решил занять оборону здесь. Поверхность скал была иссечена множеством сообщающихся мелких пещерок, отполированных водой и ветром, а так как они слегка уходили вверх, обитатели могли не опасаться, что их затопит во время дождей. Устье каждой пещерки было около восьми футов в ширину и трех в высоту. Для змеи вполне достаточно, хотя и маловато для большинства других животных. Догадливые охотники спалили всю траву кругом, надеясь выкурить рептилию. Змея не обратила на дым никакого внимания, зато мы теперь очутились по щиколотку в золе и мягком пепле.Мы с Джоном легли на живот и вместе вползли в пещеру, чтобы высмотреть питона и составить план действий. В трех-четырех футах от входа пещера сужалась, дальше мог протиснуться только один человек. После яркого солнца здесь казалось особенно темно, и мы ничего не увидели. Присутствие змеи выдавало лишь громкое, злобное шипение, звучавшее всякий раз, когда мы двигались. Потом нам передали фонарь, и мы направили электрический луч в узкий ход.Впереди, в восьми футах от нас, туннель заканчивался, и там в углублении, свернувшись кольцами, лежал питон, блестящий, словно только что покрытый лаком. Насколько мы могли судить, он был около пятнадцати футов в длину и очень толстый. Недаром же Гаргантюа сравнивал его со своим мощным бедром. Питон был явно не в духе. Чем дольше мы на него светили, тем громче и протяжнее он шипел. Наконец шипение перешло в жуткий визг. Мы выползли из туннеля и сели передохнуть. Из-за приставшей к нашим потным телам золы мы стали теперь почти такими же черными, как охотники.— Надо только набросить ему петлю на шею, потом потянуть что есть силы,— сказал Боб.— Все правильно, но в том-то и дело — как набросить петлю? Не хотел бы я застрять в этой щели, если он задумает напасть. Там так тесно, что не развернешься, и никто не поможет, если дело дойдет до поединка.— Что верно, то верно, — признал Боб.— Остается только одно, — продолжал я. — Огастин, пойди-ка сруби побыстрее палку с рогулькой на конце… длинную… Слышишь?— Слышу, сэр, — сказал Огастин, взмахнул своим широким мачете и затрусил к опушке леса, до которого было ярдов триста.— Запомни, — предупредил я Боба, — если нам удастся его вытащить, на охотников не надейся. В Камеруне все считают питона ядовитым. Они убеждены, что у него не только укус смертелен, а есть еще ядовитые шпоры на хвосте снизу. Так вот, когда вытянем питона, не рассчитывай, что мы схватим его за голову, а они за хвост. Ты берись с одного конца, я — с другого, и дай бог, чтобы они решились помочь нам посередине.— Прелестная перспектива, — сказал Боб, задумчиво цикая зубом.Вернулся Огастин с длинной прямой рогатиной. Сделав петлю из тонкой, но прочной веревки (фирма заверила меня, что она выдерживает триста английских фунтов), я привязал ее к рогульке. Потом отмотал футов пятьдесят, а оставшийся клубок вручил Огастину.— Сейчас я полезу внутрь и попробую надеть эту веревку ему на шею. Если надену — покричу, и пусть все охотники дружно тянут. Ясно?— Ясно, сэр.— Только ради бога, — сказал я, осторожно ложась на золу, — пусть тянут не слишком сильно… Я не хочу, чтобы эта тварь свалилась на меня.Держа палку и веревку в руке, а фонарик в зубах, я медленно пополз вверх по пещере. Питон все так же яростно шипел. Теперь надо было как-то протолкнуть вперед палку, чтобы накинуть петлю на голову змеи. Оказалось, что с фонарем в зубах этого не сделаешь. Чуть шевельнешься, и луч уже светит куда угодно, только не в нужную точку. Тогда я пристроил фонарь на камнях, направив луч прямо на питона, после чего бесконечно осторожно стал пододвигать палку к рептилии. Питон свернулся в тугие кольца, поверх которых лежала голова. Нужно было заставить его поднять голову. Для этого был только один способ — хорошенько ткнуть в питона рогатиной.После первого тычка блестящие кольца словно вздулись от ярости, и раздалось такое резкое и злобное шипение, что я едва не выронил палку. Стиснув ее покрепче в потной руке, я ткнул еще раз и опять услышал резкий выдох. Пять раз пришлось мне ткнуть палкой питона, прежде чем мои усилия увенчались успехом. Голова вдруг взметнулась над кольцами, и широко разинутая розовая пасть попыталась схватить рогатину. Движение было таким внезапным, что я не успел накинуть петлю. Питон трижды повторил выпад, и каждый раз я пытался его заарканить, но мне это никак не удавалось, потому что я не мог подползти достаточно близко.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Зоопарк в моем багаже'


1 2 3