Занятие Волчьих гор давало возможность принять участие и орудиям крепости и флота, и я в 4 часа утра приказал отойти на Волчьи горы; отход среди дня при теперешнем оружии равен поражению, но мы его совершили блестяще, с малыми потерями: убито офицеров 1 и нижних чинов 50. 16 июля будет днем нашей славы и полного конфуза противника, который, потеряв за трехдневный бой массу народа, потерял и дух, и, видя, что наши войска среди дня переходят на его глазах да еще под музыку на Волчьи горы, не осмелился преследовать и поражать нас. Только Господь Бог Его Великим промыслом оградил своих православных воинов. Слава начальникам, слава войскам, совершившим геройские подвиги в трехдневном бою 13-го, 14-го и 15 июля.
Душевная и искренняя благодарность генералам Фок, Кондратенко, как главным вожакам боев; Никитину, Надеину, всем гг. командирам полков, бригад артиллерии, начальникам штабов и адъютантам; батарейным, батальонным и ротным командирам. Всем гг. офицерам, начальникам славных охотничьих команд, инженерам, врачам и всем прочим лицам, выполнившим свято свой долг.
Перед вами кланяюсь, герои охотники, стрелки, артиллеристы, саперы, пограничники, морские команды и дружинники, соревновались одни перед другими.
Спасибо вам, герои! Благодарю гг. докторов, как сухопутного ведомства, так и морского, за их самоотверженную помощь, все было образцово.
Дни 13-го, 14-го и 15-го составят славу наших войск. Ура!
Положившим живот свой за Веру, Царя и Родину вечная память...
Генерал-лейтенант Стессель
17 июля
Все надежды на то, что японцы не перейдут скоро в дальнейшее наступление, однако, не оправдались.
Японцы, не дав нам времени устроиться и укрепиться на Волчьих горах, перешли сегодня утром в наступление большими массами. Войска наши принуждены были поспешно очистить укрепления Волчьих гор, которые были устроены весьма своеобразно и даже оригинально по личным указаниям генерала Фока.
Так, например, генерал Фок велел рыть окопы не по вершинам и склонам гор, а внизу, у подошвы. Результатам этого было то, что войска, принужденные оставить эти окопы, должны были при отступлении всходить на свои же горы, под страшным огнем неприятеля. Этим главным образом и можно объяснить большие наши потери за этот день.
Все войска вошли сегодня в крепость.
Солдаты, дравшиеся почти без отдыха в течение 4 дней, имеют измученный вид. Но, несмотря на страшное утомление и целый ряд неудач, настроение в гарнизоне бодрое.
18 июля
Сегодня, по каким-то для меня необъяснимым причинам, был выпушен с гауптвахты еврей Серебряник, которого я и встретил свободно разгуливающим по крепости, хотя против него не оказалось «прямых» улик в шпионстве, но зато «косвенных» доказательств было слишком достаточно. Будь на месте нас, русских, немцы, англичане или американцы, конечно, этот подозрительный еврей был бы давно уже повешен.
Настроение в городе тоскливое, в особенности среди интеллигенции.
ПРИКАЗ
коменданта крепости Порт-Артур
18 июля 1904 года
№ 490
Доблестные защитники Порт-Артура!
Настал час, когда все мы соединились для защиты той пяди Русской земли, которая именуется крепостью Порт-Артур.
Наш Великий Царь и наша общая мать родина Россия ожидает от нас беззаветного исполнения нашего святого долга — защиты сей крепости от врага. Пусть каждый из нас вспомнит слова святой присяги и утвердится в мысли, что нет ему иного места, кроме назначенного на верках крепости. Как наши предки, мы не поступимся ни одним шагом Русской земли, постоим за себя и накажем врага за его дерзкое нападение на нас.
С нами Бог, разумейте языцы!
Приказ этот прочесть во всех ротах, батареях и командах.
Комендант крепости
генерал-лейтенант Смирнов
19 июля
Ночью на 19 июля шел дождь.
Массу хлопот и затруднений нашим войсковым частям, находящимся на передовых позициях, доставляют гаолян и другие злаки.
Согласно приказам генерала Стесселя за № 344 и № 361 (от 4 июня), как войскам, так и мирному населению воспрещалась косьба китайского хлеба, даже и за деньги.
Теперь же наши солдатики выбиваются из сил, чтобы в кратчайший срок повалить гаолян, достигший местами высоты человеческого роста.
В нескольких местах против правого фланга нашей крепости попытки скосить его окончились неудачей, так как японцы открывали по гаоляну сильную стрельбу и даже устраивали в нем засады всякий раз, как солдаты наши выходили на работы. Вблизи же наших укреплений весь гаолян и чумизу удалось скосить сравнительно благополучно.
Насколько можно заметить, японцы сильно торопятся скорее окончить свои осадные работы и постройку своих батарей. Сегодня в 5 час. дня батарея Лит. Б открыла стрельбу по работающим японцам и своими удачным выстрелами причинила им, по-видимому, значительные потери.
20 июля
Чудный питомник, находившийся вблизи 5-го временного укрепления, по приказанию начальства был сегодня весь вырублен войсками.
Грустно было смотреть на безжалостное опустошение этого «единственного» в городе уголка, где было так много зелени, ласкавшей взоры жителей Порт-Артура.
Ничего не поделаешь — война!
В городе сегодня говорили, что японцы уже исправили док в Дальнем и теперь производят там починки своих миноносцев.
Нечего сказать, хорошую услугу оказал нам г. Дальний и все те, которые так горячо ратовали за его постройку!
21 июля
Жаркий до духоты день.
Войска, под палящими лучами солнца, устраиваются и приводятся в порядок на новых своих позициях.
Ряд последних боев на передовых позициях обнаружил массу недостатков в устройстве обороны крепости. Ввиду этого в ней теперь спешно выполняются наиболее неотложные работы. Сегодня узнал, что еврей Серебряник, выпущенный с гауптвахты, уехал в Чифу на шаланде, очевидно с целью сообщить кое-что японцам о нашей крепости, так как последние дни своего пребывания в Артуре он пользовался полной свободой и мог собрать массу ценных для японцев сведений.
Странные у нас порядки!..
22 июля
Жарко.
Войска продолжают усиленно косить гаолян.
О действиях японцев на суше нового ничего не слышно. Кое-где только появляются неожиданно новые траншеи, которые японцы незаметно возводят по ночам.
Сегодня японские суда расстреляли в виду Ляотешаня две шаланды, которые только что вышли из порта и направлялись в Чифу.
Между тем только дня два тому назад они очень любезно вернули обратно одну нашу шаланду, на которой хотели уехать в Чифу несколько наших коммерсантов.
Вообще после падения наших позиций на перевалах из крепости началось бегство европейцев и китайцев, которые целыми массами отплывали на шаландах в Чифу. Но это продолжалось всего несколько дней. В настоящее время бегство почти прекратилось.
Сегодня генерал Стессель получил печальное известие от генерала Флуга, что Инкоу занят японцами. Это был единственный пункт, через который доходили к нам немногие и редкие известия из внешнего мира. С его переходом в руки японцев всякое сообщение крепости с армией генерала Куропаткина неминуемо должно почти прекратиться.
23 июля
В расположении у японцев каких-либо особых перемен незаметно. Но в кажущемся затишье все время кипит работа. Незаметно для глаз постороннего наблюдателя японцы с лихорадочной быстротой по ночам возводят новые укрепления и роют новые траншеи. Скрытность их сказывается во всем. Так, несмотря на все наши усилия, нам до сих пор не удалось определить точного местоположения их батарей, так как они их помещают за обратными скатами гор.
Среди наших войск я замечал двоякое отношение к своему делу: некоторые части выполняют все оборонительные работы на своих позициях с редкой энергией и быстротой. Другие — наоборот, относятся к ним совершенно равнодушно и ведут их с удивительной неохотой. По моему мнению, это различное отношение солдат к своим обязанностям зависит исключительно от командующего ими офицера.
24 июля
Сегодня узнал, что в числе прочих лиц, уехавших из Артура на шаландах, были и большинство служащих Русско-Китайского банка. В настоящее время всеми делами этого банка заведуют только четыре человека: г-да Мамонов, Буренин, Рихтер и Дроздов.
Первые два из них, как прапорщики запаса, несут, кроме того, службу на батареях. Господин Рихтер служит в одной из вольных дружин, а господин Дроздов поступил охотником в Квантунскую крепостную артиллерию и состоит в штате Зубчатой батареи.
Все эти лица с редкой энергией и добросовестностью несли во все время обороны крепости тяжелую службу в войсках и в то же время успевали заведовать всеми делами банка.
Единственно благодаря их трудам дела банка все время были в полном порядке, и это дало возможность многим из жителей Порт-Артура сохранить в целости свои небольшие сбережения.
25 июля
Жара и духота небывалые.
По случаю начала осады из нашей церкви с 10 утра начался крестный ход. Громадная толпа народа шла за церковной процессией. Тут были и масса рабочих из порта и служащих из магазинов, и местные обыватели, множество женщин и, наконец, свободные от службы офицеры и солдаты.
Это была торжественная и трогательная картина.
Жители осажденного города в гробовом молчании, с серьезными лицами, без шапок, под палящими лучами июльского солнца медленно двигались по его узким улицам.
Около 11 часов утра посреди базарной площади был отслужен молебен о даровании победы. Все присутствовавшие, чувствуя себя оторванными от всего остального мира, вдали от родины, близких и родных, особенно горячо молились в эти тяжелые для каждого минуты.
Но торжественное молчание скоро было нарушено самым неожиданным образом.
В 11 часов 15 минут с неприятельской стороны раздался выстрел и «первая» граната со свистом прошипела и пронеслась как раз над головами молящихся. Она упала в порт, где и разорвалась.
Вскоре вслед за первой просвистели вторая и третья...
Молящаяся толпа дрогнула, кое-кто не выдержал и бросился спасаться бегством, но громадное большинство осталось и продолжало молиться. Как-то странно и жутко было смотреть на эту массу спокойно молящихся людей, над головами которых одна за другой, со зловещим свистом и воем пролетали неприятельские гранаты.
Японцы сделали в этот день с одной из своих, искусно укрытых, батарей около 30 выстрелов бризантными снарядами.
Все они легли в порт.
Это была «первая» бомбардировка Порт-Артура с сухопутного фронта. Причиненные ею потери и повреждения были довольно незначительны, а именно: один нижний чин убит и один ранен; во дворе фирмы «Кунст-Альберс» ранен в ногу индус-сторож; одна граната попала в броненосец «Цесаревич», и ранило несколько человек. Одному из них, как говорят, оторвало ногу. Кроме того, легкую рану получил адмирал Витгефт.
Около 3 часов дня японцы начали усиленно обстреливать наши передовые позиции Дагу-Шань и Согу-Шань, а к вечеру их пехота перешла в наступление. В это время полил такой страшный дождь, что принудил японцев приостановить движение. Ружейный огонь и кудахтанье пулеметов продолжались, однако, всю ночь. Ночь была удивительно темная. Не видно было ни зги. Лил дождь.
Густой мрак ночи прорезывали только яркие лучи наших прожекторов да вспышки ракет, которые пускались нашими солдатами для освещения местности.
Вряд ли кому спалось в эту зловещую тревожную ночь...
26 июля
Сегодня японцы с утра начали обстреливать наш порт 120-миллиметровыми снарядами. Около 10 часов утра один из их снарядов зажег под Золотой горой склад масла и керосина, принадлежавший Морскому ведомству. Скоро все склады были объяты пламенем. Пожарище было ужасное. Клубы черного дыма застилали почти всю гору. Огненные языки, взрывавшиеся при взрыве бочек с керосином, достигали десяти сажен высоты.
Для тушения пожара были вызваны команды матросов и пожарных, которым с трудом удалось его прекратить только к 12 часам дня.
К счастью для тушивших команд, японцы почему-то не обстреливали места пожара, а то, наверное, не обошлось бы без крупных жертв.
Сегодня наши батареи приморского флота и часть морских орудий открыли перекидную стрельбу по квадратам.
Около часу дня японцы прекратили стрельбу по порту и перенесли весь свой огонь на подошву Перепелиной горы. Снаряды их начали падать вблизи зданий 3-й батареи.
Почти одновременно с этим японцы снова повели наступление на Дагу-Шань. Обе укрепленные нами вершины были буквально засыпаны японской шрапнелью.
В то же время часть японской пехоты подошла к подошве этих гор и залегла в долине, в мертвом их пространстве.
Тогда генерал Смирнов попросил адмирала Витгефта обстрелять с моря долину перед Дагу и Согу-Шанем. Для этой цели тотчас были посланы крейсер «Новик» и одна канонерка с несколькими миноносцами, которые некоторое время и обстреливали усиленно указанную долину. Результаты этой стрельбы, однако, нельзя было определить ввиду пересеченной местности.
Около часу дня всякая стрельба на нашем правом фланге прекратилась и бой на время затих.
Но около 8 часов вечера он возобновился с новой силой. Японцы буквально засыпали Дагу и Согу-Шань своей шрапнелью, которая целыми тучами проносилась в воздухе, неся смерть и разрушение. Под зашитой своей артиллерии японцы большими массами снова повели атаку на Дагу-Шань. Наша пехота, совершенно засыпанная и забитая в своих окопах и блиндажах японской шрапнелью, не успела даже вовремя открыть огонь по атакующим колоннам. Японцы с непостижимой быстротой взошли по почти отвесным склонам и заставили защитников Дагу-Шаня поспешно очистить их позиции и отступить. Увидев, что Дагу-Шань в руках японцев, наши войска, оборонявшие Согу-Шань, покинули свои позиции без боя. Во время своей атаки японские колонны несли огромные потери от огня нашей крепостной артиллерии, но остановить их натиск невозможно было никакими усилиями.
О наших потерях нет пока никаких точных сведений. Знаю только, что в числе других убит шрапнелью в голову один из самых дельных офицеров Квантунской саперной роты штабс-капитан Эслингер.
Во время сегодняшнего боя особенной стойкостью отличались две роты пограничной стражи.
«Новый край» писал о сегодняшнем дне:
«26 июля, в 8 часов вечера, последняя незначительная часть войск правого фланга после упорного двухдневного боя отошла за верки крепости.
Противник стремительно, целыми массами, вел несколько атак, подвергаясь сильнейшему артиллерийскому огню всего нашего восточного фронта и части береговых батарей.
Когда неприятелю удалось, наконец (вернее, когда нашим приказано было отойти, во избежание лишних потерь), занять Дагу-Шань и Согу-Шань с огромными потерями, численность которых определить очень трудно, с целью, конечно, установить за ночь батареи, — наша артиллерия по приказанию генерал-лейтенанта Смирнова развила настолько сильный огонь по квадратам и прицелу, что не только возводить какие бы то ни было сооружения, но даже далеко кругом не было никакой возможности держаться. Наутро все склоны Дагу-Шаня были изрыты.
Снаряды огненным ливнем всю ночь омывали Аагу-Шань».
27 июля
Сегодня окончательно выяснилось, что Дагу-Шань и Согу-Шань заняты японцами.
Наша артиллерия целую ночь на 27 июля обстреливала оба эти пункта, но без особого успеха.
Крейсер «Новик», канонерки «Гиляк» и «Отважный» и часть миноносцев выходили в море и тоже стреляли по японским позициям, но с приближением к бухте Тахэ нескольких японских судов принуждены были отойти под Золотую гору, где и простояли весь день.
Утром я поехал на Опасную гору и случайно был свидетелем удивительно интересного зрелища, а именно нашей попытки захватить обратно отданный накануне Дагу-Шань. К сожалению, эта попытка окончилась полной неудачей.
День был ясный и безветренный. Воздух был чист и прозрачен. Я любовался с вершины Опасной впереди лежащей цепью гор, за которыми скрывалась вся японская армия. Японцы ничем не обнаруживали своего присутствия. Изредка только мелькали кое-где отдельные фигуры людей. Вообще же вся местность казалась вымершей и как-то трудно было себе представить, что сейчас же за этой цепью гор стоит целая армия в несколько тысяч человек с несколькими сотнями орудий.
Около 11 часов на Опасную гору приехал один из моих товарищей и сообщил, что по приказанию генерала Смирнова на Дагу-Шань посланы отряд охотников и две роты с целью атаковать его и попытаться отбить четыре наших орудия, оставленных вчера нашими войсками при их поспешном отступлении.
Мы с особенным вниманием стали следить за вершиной Дагу-Шаня.
Японцев на ней по-прежнему не было видно.
Вдруг я ясно различил 12 или 15 наших стрелков, поднимающихся редкой цепью по склонам этой горы. Стрелки, укрываясь от глаз неприятеля за огромными глыбами камней, быстро приближались к вершине.
Одновременно с этим одна из рот 28-го Восточно-Сибирского стрелкового полка вышла из линии наших окопов, очевидно, на подмогу нашим стрелкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Душевная и искренняя благодарность генералам Фок, Кондратенко, как главным вожакам боев; Никитину, Надеину, всем гг. командирам полков, бригад артиллерии, начальникам штабов и адъютантам; батарейным, батальонным и ротным командирам. Всем гг. офицерам, начальникам славных охотничьих команд, инженерам, врачам и всем прочим лицам, выполнившим свято свой долг.
Перед вами кланяюсь, герои охотники, стрелки, артиллеристы, саперы, пограничники, морские команды и дружинники, соревновались одни перед другими.
Спасибо вам, герои! Благодарю гг. докторов, как сухопутного ведомства, так и морского, за их самоотверженную помощь, все было образцово.
Дни 13-го, 14-го и 15-го составят славу наших войск. Ура!
Положившим живот свой за Веру, Царя и Родину вечная память...
Генерал-лейтенант Стессель
17 июля
Все надежды на то, что японцы не перейдут скоро в дальнейшее наступление, однако, не оправдались.
Японцы, не дав нам времени устроиться и укрепиться на Волчьих горах, перешли сегодня утром в наступление большими массами. Войска наши принуждены были поспешно очистить укрепления Волчьих гор, которые были устроены весьма своеобразно и даже оригинально по личным указаниям генерала Фока.
Так, например, генерал Фок велел рыть окопы не по вершинам и склонам гор, а внизу, у подошвы. Результатам этого было то, что войска, принужденные оставить эти окопы, должны были при отступлении всходить на свои же горы, под страшным огнем неприятеля. Этим главным образом и можно объяснить большие наши потери за этот день.
Все войска вошли сегодня в крепость.
Солдаты, дравшиеся почти без отдыха в течение 4 дней, имеют измученный вид. Но, несмотря на страшное утомление и целый ряд неудач, настроение в гарнизоне бодрое.
18 июля
Сегодня, по каким-то для меня необъяснимым причинам, был выпушен с гауптвахты еврей Серебряник, которого я и встретил свободно разгуливающим по крепости, хотя против него не оказалось «прямых» улик в шпионстве, но зато «косвенных» доказательств было слишком достаточно. Будь на месте нас, русских, немцы, англичане или американцы, конечно, этот подозрительный еврей был бы давно уже повешен.
Настроение в городе тоскливое, в особенности среди интеллигенции.
ПРИКАЗ
коменданта крепости Порт-Артур
18 июля 1904 года
№ 490
Доблестные защитники Порт-Артура!
Настал час, когда все мы соединились для защиты той пяди Русской земли, которая именуется крепостью Порт-Артур.
Наш Великий Царь и наша общая мать родина Россия ожидает от нас беззаветного исполнения нашего святого долга — защиты сей крепости от врага. Пусть каждый из нас вспомнит слова святой присяги и утвердится в мысли, что нет ему иного места, кроме назначенного на верках крепости. Как наши предки, мы не поступимся ни одним шагом Русской земли, постоим за себя и накажем врага за его дерзкое нападение на нас.
С нами Бог, разумейте языцы!
Приказ этот прочесть во всех ротах, батареях и командах.
Комендант крепости
генерал-лейтенант Смирнов
19 июля
Ночью на 19 июля шел дождь.
Массу хлопот и затруднений нашим войсковым частям, находящимся на передовых позициях, доставляют гаолян и другие злаки.
Согласно приказам генерала Стесселя за № 344 и № 361 (от 4 июня), как войскам, так и мирному населению воспрещалась косьба китайского хлеба, даже и за деньги.
Теперь же наши солдатики выбиваются из сил, чтобы в кратчайший срок повалить гаолян, достигший местами высоты человеческого роста.
В нескольких местах против правого фланга нашей крепости попытки скосить его окончились неудачей, так как японцы открывали по гаоляну сильную стрельбу и даже устраивали в нем засады всякий раз, как солдаты наши выходили на работы. Вблизи же наших укреплений весь гаолян и чумизу удалось скосить сравнительно благополучно.
Насколько можно заметить, японцы сильно торопятся скорее окончить свои осадные работы и постройку своих батарей. Сегодня в 5 час. дня батарея Лит. Б открыла стрельбу по работающим японцам и своими удачным выстрелами причинила им, по-видимому, значительные потери.
20 июля
Чудный питомник, находившийся вблизи 5-го временного укрепления, по приказанию начальства был сегодня весь вырублен войсками.
Грустно было смотреть на безжалостное опустошение этого «единственного» в городе уголка, где было так много зелени, ласкавшей взоры жителей Порт-Артура.
Ничего не поделаешь — война!
В городе сегодня говорили, что японцы уже исправили док в Дальнем и теперь производят там починки своих миноносцев.
Нечего сказать, хорошую услугу оказал нам г. Дальний и все те, которые так горячо ратовали за его постройку!
21 июля
Жаркий до духоты день.
Войска, под палящими лучами солнца, устраиваются и приводятся в порядок на новых своих позициях.
Ряд последних боев на передовых позициях обнаружил массу недостатков в устройстве обороны крепости. Ввиду этого в ней теперь спешно выполняются наиболее неотложные работы. Сегодня узнал, что еврей Серебряник, выпущенный с гауптвахты, уехал в Чифу на шаланде, очевидно с целью сообщить кое-что японцам о нашей крепости, так как последние дни своего пребывания в Артуре он пользовался полной свободой и мог собрать массу ценных для японцев сведений.
Странные у нас порядки!..
22 июля
Жарко.
Войска продолжают усиленно косить гаолян.
О действиях японцев на суше нового ничего не слышно. Кое-где только появляются неожиданно новые траншеи, которые японцы незаметно возводят по ночам.
Сегодня японские суда расстреляли в виду Ляотешаня две шаланды, которые только что вышли из порта и направлялись в Чифу.
Между тем только дня два тому назад они очень любезно вернули обратно одну нашу шаланду, на которой хотели уехать в Чифу несколько наших коммерсантов.
Вообще после падения наших позиций на перевалах из крепости началось бегство европейцев и китайцев, которые целыми массами отплывали на шаландах в Чифу. Но это продолжалось всего несколько дней. В настоящее время бегство почти прекратилось.
Сегодня генерал Стессель получил печальное известие от генерала Флуга, что Инкоу занят японцами. Это был единственный пункт, через который доходили к нам немногие и редкие известия из внешнего мира. С его переходом в руки японцев всякое сообщение крепости с армией генерала Куропаткина неминуемо должно почти прекратиться.
23 июля
В расположении у японцев каких-либо особых перемен незаметно. Но в кажущемся затишье все время кипит работа. Незаметно для глаз постороннего наблюдателя японцы с лихорадочной быстротой по ночам возводят новые укрепления и роют новые траншеи. Скрытность их сказывается во всем. Так, несмотря на все наши усилия, нам до сих пор не удалось определить точного местоположения их батарей, так как они их помещают за обратными скатами гор.
Среди наших войск я замечал двоякое отношение к своему делу: некоторые части выполняют все оборонительные работы на своих позициях с редкой энергией и быстротой. Другие — наоборот, относятся к ним совершенно равнодушно и ведут их с удивительной неохотой. По моему мнению, это различное отношение солдат к своим обязанностям зависит исключительно от командующего ими офицера.
24 июля
Сегодня узнал, что в числе прочих лиц, уехавших из Артура на шаландах, были и большинство служащих Русско-Китайского банка. В настоящее время всеми делами этого банка заведуют только четыре человека: г-да Мамонов, Буренин, Рихтер и Дроздов.
Первые два из них, как прапорщики запаса, несут, кроме того, службу на батареях. Господин Рихтер служит в одной из вольных дружин, а господин Дроздов поступил охотником в Квантунскую крепостную артиллерию и состоит в штате Зубчатой батареи.
Все эти лица с редкой энергией и добросовестностью несли во все время обороны крепости тяжелую службу в войсках и в то же время успевали заведовать всеми делами банка.
Единственно благодаря их трудам дела банка все время были в полном порядке, и это дало возможность многим из жителей Порт-Артура сохранить в целости свои небольшие сбережения.
25 июля
Жара и духота небывалые.
По случаю начала осады из нашей церкви с 10 утра начался крестный ход. Громадная толпа народа шла за церковной процессией. Тут были и масса рабочих из порта и служащих из магазинов, и местные обыватели, множество женщин и, наконец, свободные от службы офицеры и солдаты.
Это была торжественная и трогательная картина.
Жители осажденного города в гробовом молчании, с серьезными лицами, без шапок, под палящими лучами июльского солнца медленно двигались по его узким улицам.
Около 11 часов утра посреди базарной площади был отслужен молебен о даровании победы. Все присутствовавшие, чувствуя себя оторванными от всего остального мира, вдали от родины, близких и родных, особенно горячо молились в эти тяжелые для каждого минуты.
Но торжественное молчание скоро было нарушено самым неожиданным образом.
В 11 часов 15 минут с неприятельской стороны раздался выстрел и «первая» граната со свистом прошипела и пронеслась как раз над головами молящихся. Она упала в порт, где и разорвалась.
Вскоре вслед за первой просвистели вторая и третья...
Молящаяся толпа дрогнула, кое-кто не выдержал и бросился спасаться бегством, но громадное большинство осталось и продолжало молиться. Как-то странно и жутко было смотреть на эту массу спокойно молящихся людей, над головами которых одна за другой, со зловещим свистом и воем пролетали неприятельские гранаты.
Японцы сделали в этот день с одной из своих, искусно укрытых, батарей около 30 выстрелов бризантными снарядами.
Все они легли в порт.
Это была «первая» бомбардировка Порт-Артура с сухопутного фронта. Причиненные ею потери и повреждения были довольно незначительны, а именно: один нижний чин убит и один ранен; во дворе фирмы «Кунст-Альберс» ранен в ногу индус-сторож; одна граната попала в броненосец «Цесаревич», и ранило несколько человек. Одному из них, как говорят, оторвало ногу. Кроме того, легкую рану получил адмирал Витгефт.
Около 3 часов дня японцы начали усиленно обстреливать наши передовые позиции Дагу-Шань и Согу-Шань, а к вечеру их пехота перешла в наступление. В это время полил такой страшный дождь, что принудил японцев приостановить движение. Ружейный огонь и кудахтанье пулеметов продолжались, однако, всю ночь. Ночь была удивительно темная. Не видно было ни зги. Лил дождь.
Густой мрак ночи прорезывали только яркие лучи наших прожекторов да вспышки ракет, которые пускались нашими солдатами для освещения местности.
Вряд ли кому спалось в эту зловещую тревожную ночь...
26 июля
Сегодня японцы с утра начали обстреливать наш порт 120-миллиметровыми снарядами. Около 10 часов утра один из их снарядов зажег под Золотой горой склад масла и керосина, принадлежавший Морскому ведомству. Скоро все склады были объяты пламенем. Пожарище было ужасное. Клубы черного дыма застилали почти всю гору. Огненные языки, взрывавшиеся при взрыве бочек с керосином, достигали десяти сажен высоты.
Для тушения пожара были вызваны команды матросов и пожарных, которым с трудом удалось его прекратить только к 12 часам дня.
К счастью для тушивших команд, японцы почему-то не обстреливали места пожара, а то, наверное, не обошлось бы без крупных жертв.
Сегодня наши батареи приморского флота и часть морских орудий открыли перекидную стрельбу по квадратам.
Около часу дня японцы прекратили стрельбу по порту и перенесли весь свой огонь на подошву Перепелиной горы. Снаряды их начали падать вблизи зданий 3-й батареи.
Почти одновременно с этим японцы снова повели наступление на Дагу-Шань. Обе укрепленные нами вершины были буквально засыпаны японской шрапнелью.
В то же время часть японской пехоты подошла к подошве этих гор и залегла в долине, в мертвом их пространстве.
Тогда генерал Смирнов попросил адмирала Витгефта обстрелять с моря долину перед Дагу и Согу-Шанем. Для этой цели тотчас были посланы крейсер «Новик» и одна канонерка с несколькими миноносцами, которые некоторое время и обстреливали усиленно указанную долину. Результаты этой стрельбы, однако, нельзя было определить ввиду пересеченной местности.
Около часу дня всякая стрельба на нашем правом фланге прекратилась и бой на время затих.
Но около 8 часов вечера он возобновился с новой силой. Японцы буквально засыпали Дагу и Согу-Шань своей шрапнелью, которая целыми тучами проносилась в воздухе, неся смерть и разрушение. Под зашитой своей артиллерии японцы большими массами снова повели атаку на Дагу-Шань. Наша пехота, совершенно засыпанная и забитая в своих окопах и блиндажах японской шрапнелью, не успела даже вовремя открыть огонь по атакующим колоннам. Японцы с непостижимой быстротой взошли по почти отвесным склонам и заставили защитников Дагу-Шаня поспешно очистить их позиции и отступить. Увидев, что Дагу-Шань в руках японцев, наши войска, оборонявшие Согу-Шань, покинули свои позиции без боя. Во время своей атаки японские колонны несли огромные потери от огня нашей крепостной артиллерии, но остановить их натиск невозможно было никакими усилиями.
О наших потерях нет пока никаких точных сведений. Знаю только, что в числе других убит шрапнелью в голову один из самых дельных офицеров Квантунской саперной роты штабс-капитан Эслингер.
Во время сегодняшнего боя особенной стойкостью отличались две роты пограничной стражи.
«Новый край» писал о сегодняшнем дне:
«26 июля, в 8 часов вечера, последняя незначительная часть войск правого фланга после упорного двухдневного боя отошла за верки крепости.
Противник стремительно, целыми массами, вел несколько атак, подвергаясь сильнейшему артиллерийскому огню всего нашего восточного фронта и части береговых батарей.
Когда неприятелю удалось, наконец (вернее, когда нашим приказано было отойти, во избежание лишних потерь), занять Дагу-Шань и Согу-Шань с огромными потерями, численность которых определить очень трудно, с целью, конечно, установить за ночь батареи, — наша артиллерия по приказанию генерал-лейтенанта Смирнова развила настолько сильный огонь по квадратам и прицелу, что не только возводить какие бы то ни было сооружения, но даже далеко кругом не было никакой возможности держаться. Наутро все склоны Дагу-Шаня были изрыты.
Снаряды огненным ливнем всю ночь омывали Аагу-Шань».
27 июля
Сегодня окончательно выяснилось, что Дагу-Шань и Согу-Шань заняты японцами.
Наша артиллерия целую ночь на 27 июля обстреливала оба эти пункта, но без особого успеха.
Крейсер «Новик», канонерки «Гиляк» и «Отважный» и часть миноносцев выходили в море и тоже стреляли по японским позициям, но с приближением к бухте Тахэ нескольких японских судов принуждены были отойти под Золотую гору, где и простояли весь день.
Утром я поехал на Опасную гору и случайно был свидетелем удивительно интересного зрелища, а именно нашей попытки захватить обратно отданный накануне Дагу-Шань. К сожалению, эта попытка окончилась полной неудачей.
День был ясный и безветренный. Воздух был чист и прозрачен. Я любовался с вершины Опасной впереди лежащей цепью гор, за которыми скрывалась вся японская армия. Японцы ничем не обнаруживали своего присутствия. Изредка только мелькали кое-где отдельные фигуры людей. Вообще же вся местность казалась вымершей и как-то трудно было себе представить, что сейчас же за этой цепью гор стоит целая армия в несколько тысяч человек с несколькими сотнями орудий.
Около 11 часов на Опасную гору приехал один из моих товарищей и сообщил, что по приказанию генерала Смирнова на Дагу-Шань посланы отряд охотников и две роты с целью атаковать его и попытаться отбить четыре наших орудия, оставленных вчера нашими войсками при их поспешном отступлении.
Мы с особенным вниманием стали следить за вершиной Дагу-Шаня.
Японцев на ней по-прежнему не было видно.
Вдруг я ясно различил 12 или 15 наших стрелков, поднимающихся редкой цепью по склонам этой горы. Стрелки, укрываясь от глаз неприятеля за огромными глыбами камней, быстро приближались к вершине.
Одновременно с этим одна из рот 28-го Восточно-Сибирского стрелкового полка вышла из линии наших окопов, очевидно, на подмогу нашим стрелкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36