Б загоняет М в угол.
Б, обращаясь к М, со смехом: Судрина Монте-Карло?
М: О нет, нет. Вы преувеличиваете. У меня был билет. Я ехал на поезде.
Б: Монте-Карло, нодриден ашао Монте-Карло. (нет, нет, вы не поняли).
М, обращаясь к А: Что вы поняли?
А: Она спрашивает, почему вы предпочли поехать в Монте-Карло, а не, скажем, в Монте-Карло.
М, не понимает: Ах, да, ах, да… понимаю.
Молчание. Он ищет ответ.
М, жалобно: Все, что я могу сказать, это… (вдруг в нем просыпается неумолимая логика) вот в чем дело… Поскольку Монте-Карло ТАМ (жест), и мне это известно, а я — ЗДЕСЬ (жест) и мне это тоже известно, в один прекрасный день, вот…: Монте-Карло — ТАМ, я — здесь, и МЕЖДУ НАМИ — поезд… (Пауза) Вот (Пауза, опять жалобно) Вот как, мне кажется, это произошло.
А и Б погружены в полное непонимание, никак не реагируют. Долгая тишина.
А: Как-то все это неясно, iсье.
М: Вы находите?
Б: Осточертели мне эти интеллектуалы (на крайне ломаной шаге).
Б уходит в сторону и принимается в одиночестве напевать камбоджийскую мелодию. А прогуливается. М остается на месте.
Б поет: Кабайе, кабайе коль срау, коль срау коль срау кабайе, кабайе, кабайе, коль срау коль срау, кабайе, кабайе коль срау.
А, показывает на Б: Она поет.
М: Вы находите?
А: Вот… послушайте…
Они слушают.
М: Нет, она не поет. Петь — это (выпаливает одним махом, но без музыки): «У-люб-ви-как-у-пташ-ки крыль-я-…!!!»
Эти слова обращены к А с такой агрессивностью, словно в них заключен какой-либо смысл. А сразу же отвечает, напевая на невзрачный мотив (ми, до, соль, соль, ми, до) и вульгарно извиваясь при этом, звучно и надменно:
А: "Зузу, малыш Зузу,
Малышка
Это ты".
Она смотрит на остальных, словно швыряя им этот мотив. Б обеспокоена и съежилась, как испуганный ребенок. А тоже обеспокоена, но берет верх. Они сражаются посредством песен.
М продолжает, еще более агрессивно: «Ме-ня-не-лю-бишь-но-люб-лю-я!! Так-бе-ре-гись!! Любви моей!!…»
На слове «моей» М пускает петуха и шлепается на задницу. Б чувствует себя виноватой. Слышится циничный и вульгарный припев А, которая выходит из всего этого с триумфом.
А: "Зузу, малыш Зузу
Малышка ты
Моя"
Молчаливое неодобрение. М, жалкий, встает. Затем Б вновь начинает тихо и фальшиво напевать свою скромную камбоджийскую мелодию. А возобновляет игру, которая была прервана интермедией Кармен-Зузу.
А, живо: А что же она делает, если это не пение?
М, раздраженно и серьезно, приподнимаясь: Не знаю. Можете сами у нее спросить.
А подходит к Б и долго в нее вглядывается. Но на сей раз это не производит на Б столь же сильного впечатления.
А, обращаясь к Б: Что вы делаете в данную минуту?
Б, восхищенно-вызывающе: Юми роза роза роса росам.
А, возмущенно-ошеломленно: Она ходит босиком по росе!
М: Смотрите-ка…
А продожает, обращаясь к М:…НАПЕВАЯ!… вы ходите босиком по росе, напевая!
Б: Ноа! (Нет).
М, странно спокойный: Я вам говорил…
А, вне себя, но несколько напуганная: Надеюсь, то, что там слышится, это все же не ветер с банановых плантаций? (обращаясь к Б) Вы слышите?
Б: торжествующе: Бананияс, да, да! Бананияс да, да.
Б начинает напевать эти слова на мотив овернского бурре или какого-нибудь другого архаичного танца.
М: Что она говорит?
А, возмущенная, но тоже охваченная желанием потанцевать: Что ее обдувает ветер с банановых плантаций! (Пауза) Это неправда! Неправда!
А, пританцовывая, направляется к другому краю сцены. М и Б, также пританцовывая, следуют за ней. Они опять заразились. М их останавливает.
М: Послушайте!.. Кто-то здесь, а вы, вы — там (жест). Кто-то говорит: Поэт". А вы, вы говорите: «Нет, не поют». Говорят одинаково. Кто-то говорит: «Не разговаривают». (Жест) А вы, вы говорите: «Нет, разговаривают».
Они смотрят туда, куда показывает М, ничего не понимая.
А, очень живо: Чтобы суметь оценить, мсье, может быть, должен узнать?
М: Нет! Услышать!
Короткое молчание.
М: Однажды у меня была птица, которая разговаривала.
А: Говорящая птица.
М: Нет. Птица, которая разговаривала.
А: Говорящая птица.
Они продолжают быстро повторять эти слова, в то время как Б проявляет явное нетерпение. Результат следующий:
М, оторопевший: Говорящая птица.
А, торжествующе: Что она говорила?
М: Она говорила: «Алло, алло, это я».
А, без выражения: А.
М: А что я слышал?
А и Б смотрят друг на друга.
М продолжает: Я слышал: «Алло, алло, это я».
А, без выражения: а.
Женщины смотрят друг на друга.
Б, подражая птице: Алло, алло, это я. (гнусаво, с гримасами)
М, в озарении: Да! (Пауза) Да!.. Откуда вам известно?
А прогуливается, безразличная к происходящему.
М, обращаясь к Б: Может быть, это язык, с которого начинается шага! (Пауза, с акцентом) Взлетающий язык, а?
М и Б глупо смеются.
Б издает неопределенный звук. (Может быть, может быть).
Пока М говорит, А обходит их сзади и приступает к философской ходьбе, живот вперед, голова наклонена, ноги выбрасываются, словно вывихнутые. Она проходит мимо них и говорит сама себе:
А: Я иду! да! Мне плевать! Плевать! Да! Я иду! иду! Мне плевать!
Завороженные ногами А, М и Б имитируют ее походку и следуют за ней. Теперь все трое идут вместе, время от времени поворачивая.
А, странным, резким тоном: Пластинку, что ли, проглотили?
Б, так же: Нотоа пластинкос.
М, очень тяжело: Полагаю, дама не смогла. Она слишком большая? Не так ли, мадам?
Б, тяжело: Нда.
Их охватывает совершенно безмолвный смех. Он проходит сквозь них словно ветер. Затем смех прекращается. Они останавливаются. А долго, молча смотрит на Б. Б охватывает страх.
А внезапно начинает горланить: Карак иту! Капак иту! и т.д.
М отвечает, так же горланя: Срау! Срау! Хамба! Хамба! e т.д.
Б страшно. Она обезумела, больше не узнает шаги. Она прячет лицо в декорациях и остается к зрителю спиной.
А: Хaмба! Хамба! Срау! Срау! (Внезапно трагически, очень громко) Куда идет шага, если шаганцев не осталось?
М, в замешательстве: Ну что ж… ну что ж…
А: Ведь находят же ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИСКУСТВА.
М, пораженный: Верно ведь… (Пауза) Но она никуда не ИДЕТ, потому что ее НЕТ…
А: Может быть, она — нечто прочное? (Жест) Видимое, хотя ничего и не видно? (Она посматривает искоса).
М: Нет, нет… ничего!.. можно шарить сколько угодно… ничего!
А показывает на Б: Так что же, шага могла бы НАЙТИ СВОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ здесь у нас на глазах?
Она внушает страх. М, который отшатывается, наталкивается на Б, оборачивается и кричит от страха. Все пугаются и бросаются врассыпную. Они, включая и Б, в ужасе смотрят на то место, где Б стояла.
М, стуча зубами от страха: Я, я не знаю. Мне задают вопрос… вопрос… ужасный… приводящий меня в ужасное состояние… и настаивают. Я не в состоянии сказать вам, куда пробирается шага, если шаганцев больше нет. Теперь я весь дрожу, я чувствую, что РАЗВИНЧИВАЮСЬ… Я развинчиваюсь.
А, дрожа, тоже стучит зубами, обращается к Б: А вы, вы ничего не хотите сказать?
Б, она в таком же состоянии: Мой да, мой да, яле нотоа… яле нотоа.
М: Вот, вот, она тоже, тоже развинчивается!! Искать, где находится нечто, когда его больше нет… это безумие, безумие… (Останавливается) ИЩЕМ… Ищем… Что, хм… что…
Они ищут на земле, повторяя тихо: «Ищем, ищем». Затем: «Что? Хм? Что?» Я мало-помалу их страх слабеет. Они снова спокойны, ничем не заняты. Затем Б принимается говорить. Начинается новая игра.
Б: Ойо, ойо, ойо.
М, живо: Она хочет спать?
А, живо: Не знаю. (Обращаясь к Б). Вы что-нибудь хотите?
Б: Нопи.
А, обращаясь к М: Да, она что-то хочет.
М: Что?
А, обращаясь к Б: Что вы хотите?
Б: Юми нимао.
А: Она не знает, чего хочет.
М: Может быть, помочь ей узнать?
А, обращаясь к Б: Хотите, вам помогут узнать, что вы хотите?
Б: Юми нимао.
А: Она не знает, хочет ли она, чтобы ей помогли узнать, что она хочет.
М: Что она хочет, чтобы было сделано?
А: Что вы хотите, чтобы было сделано?
Б:?ми нимао.
А: Она не знает, что она хочет, чтобы было сделано.
М ищет: Что можно было бы сделать? Из этого не впутаться.
А: Из чего?
М: Ну вот…
А: Верно. (Спокойно) Подождите…
Возвращается медлительность, восстанавливающая между ними дистанцию, и постепенно исчезает.
А: Расширим предмет нашего обсуждения.
Короткое молчаниею Другой тон. Может быть, светский.
А: А ваш муж? Он-то присматривает за вами?
Б: Кончено мой муж. Кончено мой муж.
М: Вот как, вот как.
А и М ошеломлены.
А обращается к М: Подождите… Подождите… (Обращаясь к Б): Ну а дети, дети?
Б, с шаганским акцентом: Кончено, кончено.
А: Но в конце концов… Ваша квартира? (все быстрее и быстрее) Ваша организация? Ваши приемы? Ваши знакомства?
Б: Кончено, кончено.
А: Ну а ваша страна? Наша Родина? Европа, в конце концов? Европа?
Б: Кончено, кончено.
А: А как же ценности? Отчий дом? Парфенон? Папы, па, пы и папы?
Б: Кончено, кончено.
А: А Эльзас? (Пауза) Ну, а Лотарингия? (Пауза) Лотарингия?
Б: Кончено-кончено.
А: Сен-Пьер и Микелон? Замки, замки: Брест, Брест?
Б: Кончено, кончено.
А: Ну, а Венеция? Собор Венецианской Богоматери? Газ и электричество?
Б: Кончено.
Внезапная остановка. Мгновение неподвижности. Затем взрыв смеха, они начинают танцевать под камбоджийскую мелодию, нечто вроде чарльстона. Танец прекращается. Б смеется.
Б: Ах ах ах.
А и М смотрят на нее с любопытством. Внезапно все полностью забывают о предшествующем разговоре.
Б: Ха ха ха.
М подходит к Б, чтобы осведомиться.
М: Где вы смеетесь?
Б показывает на голову, очень мягко: Там, там.
М: О, да.
Все трое качают головами: «И верно ведь»…
А, обращаясь к М: А я — ниже (показывает на живот).
М: Вот как.
А, обращаясь к М: А вы?
М: Я… Вот тут (показывает на голову) и вон там (показывает на грудь) Это поднимается с одной стороны, спускается с другой, варится, перемешивается, толкается, а потом хоп! Выходит наружу. И тут я начинаю помирать со смеху.
А, под впечатлением: Так скажите же…
М: Да, да. По-другому больше не получается. Я пытался… и вот… никак не расхоoотаться… в общем…
А, продолжает:… это не смешно.
М: Вот так.
Все трое глупо смеются. Внезапно останавливаются и смотрят друг на друга.
Б, показывая на себя: Ойи ойо срау срау.
А, обращаясь к М: Она говорит, что она, она смеется без причины.
М: Ну да?
Б подает знак: подождите, сейчас я вам покажу, и начинает смеяться, затем резко останавливается.
А и М вместе: Точно, так оно и есть.
Короткое молчание.
А: А у меня все очень и очень сложно.
М: У?
А: Да. Со мной это случается и ночью. (Очень серьезно) Я просыпаюсь и хохочу до упаду. Да.
Короткое молчание.
А: Вот какая история. Один очень хорошо одетый господин обедает в ресторане с шикарной дамой, ест барабульку, они разговаривают, и вдруг рро, ррро, ррро, ррро, у господина в горле застряла рыбья кость, он не может выдавить ни слова, ну а дама: «Что это с ним такое», а затем со всех сторон сбегаются собаки, они не понимают, что происходит, они отвечают господину: ав ав ав, а потом это никак не проходит, и дама крайне взволнована, она кричит: «Он сердечник, он сердечник», но все равно не проходит, рро, ррро ррро становится все роскошнее, собрался весь персонал, его хлопают по спине, бум-бум, раз уж представилась такая возможность, но безрезультатно. И тогда хозяин: «Позовите доктора, скорее „скорую помощь“, никаких смертей в моем заведении, давайте же, ну», но никто не в состоянии позвонить, так все хохочут, и клиенты и персонал, они согнулись пополам, ну а дама говорит: «Он наклоняется! Вы что, не видите, он наклоняется!», и чем сильнее он наклоняется, тем сильнее смех и тем больше сбегается собак, у них настоящее свидание, дама: «Эй вы, собаки, хватит, вы что, не видите, он наклоняется! говорю вам, он наклоняется» а потом — вот, мсье издает невообразимое рро, кость вылетает изо рта, и он опять усаживается в кресле. (Пауза) «Я возвращаюсь издалека», — говорит он. «Барабульки не для тебя, ты не видишь костей», — говорит дама. Во всем ресторане принимаются рассказывать истории о костях и глотке, всеобщее веселье, персонал больше не в состоянии обслуживать, из блюд выливается соус, «Друг мой, неужели нельзя повнимательнее», но все без толку. Хозяин вне себя: «Спокойствие, спокойствие», но все без толку. И тут господин хочет вновь приняться за барабульку. Дама воет: «Ты оставишь эту барабульку в покое! Отберите у него рыбу!» (Пауза) Хозяин забирает рыбу. На этом все заканчивается. Так вот. (Iауза) Бол, 25 июля 1948 г.
М: О ля ля.
Б: О ля ля.
А, серьезно: Да, да. (Пауза) Ну, а что бы вы сделали, а?
М, решительно: я, ничего.
Б, так же:?ми срау срау.
А: Ну что ж, вот что я делаю: я жду, пока это произойдет. Если я остановлюсь на середине, все начинается сначала, и на всю ночь…
Б идет к А: Юми каламба батана.
А: Нет, совсем не одно и то же. У меня это не постоянно, и потом, все основывается на пережитом.
М, раздосадованно: Она не устает твердить вам, что это одно и то же… в конце концов… ей говорят, что нет, а она все равно начинает сначала… в конце концов… вам нужно примириться… в конечном счете…
Б принимает сокрушенный вид и удаляется. А присоединяется к ней.
А: В самом деле; скажите: откуда вы знаете, а, что вас посещает (жест) именно шага? а не, скажем, греческий?
Б, светским тоном, на шаге: Хагано хагано.
А, обращаясь к М: Она знает. (Пауза) А откуда берется этот странный язык, а?
Б идут к бидону, ставит на него левую ногу и показывает на нее.
А, объясняет М: Из ее левой ноги. Это поднимается из глубин.
М, обращаясь к А: Чего?
А, обращаясь к Б: Глубин чего?
Б объясняет: Иту Калай.
А: Из Глубин Истории.
М, низким голосом, неожиданно: Надо же!!… (Пауза) Она в этом уверена?
Б: Салютно.
А: Она уверена.
М: Надо же!!!
А, обращаясь к М, спокойно: Почему? Как это обычно происходит?
М: Обычно это не происходит. Но если уж происходит, это интересно.
А, раздосадованно: Вот оно что.
М: Вы не находите?
А: Нет. Я не нахожу.
М: Вот как. (Пауза) Мне кажется, было сделано усилие.
А: Полный ноль.
Б, огорченно: о-о-о…
А, таким же светским тоном, как и Б, неожиданно, одним махом: О-о-о… Как и почему — это вовсе не означает, что все поднимается через ее левую ногу из глубин Истории. Это означает совсем другое. То, что это поднимается через ее левую ногу из глубин Истории, означает лишь одно, то, что это поднимается через ее левую ногу из глубин истории, и ничего больше.
Б сетует, светский тон: Ойо ойо ойо (вы преувеличиваете, дорогая).
А, раздраженная, почему-то делает поворот на 360 градусов: И все же жаль, что вы больше не в состоянии произнести ни единой фразы по-французски!
… В конце концов, это так!
Б, так же: Кончено! Кончено!
А и М смотрят на Б, которая удаляется походкой манекенщицы.
М: Что?
Б повторяет, всем тем же светским тоном: Кончено, кончено.
А, так же: Кончено, кончено — вот единственное, что осталось в ее лексиконе от ФРАНЦУЗСКОГО. Вы что-нибудь понимаете. Мсье?
Короткое молчание. Размышления.
М: Кончено, кончено. Куда она хочет с этим прийти?
Б, так же: Юми нима химба!
М: Что она говорит?
А, одним махом: В своем скотском существовании я никогда ничего не выбирала, но если бы представился такой случай, из различных возможностей я бы обратила внимание именно на шагу, которая имеет то преимущество, что НЕ ВЕДЕТ НИ К ЧЕМУ и сеет НЕРАЗБЕРИХУ.
Б соглашается: Юпи ашага!
А, обращаясь к М: Она может рассказывать всякие истории, преувеличивать…
М, не удивленный: Так я и думал!
А: Я тоже!
Б: Хатина сенанг.
А, обращаясь к М: У нее все прекрасно.
М, вежливо: Тем лучше, тем лучше.
Оставлен светский тон. Переход к разговорным интонациям, смешкам. Все это было игрой.
А, обращаясь к М: Что вы думаете?
М: О чем?
А показыает на Б: О моей приятельнице.
М неожиданно смеется, с парижским акцентом: Она мне нравится, да, она мне нравится.
Б тоже смеется: Ах ах ах ах.
Все трое смеются. Возвращение к светскому тону.
А, обращаясь к М: Стоит только подумать о ее прежнем словарном запасе, о-ля-ля.
М: Да?
А: Он был очень ограниченным. Очень. (Обращаясь к Б, не переставая смеяться) Не так ли?
Б, весело: Окоа (О да).
А, обращаясь к Б: С этой точки зрения, никаких сожалений, не так ли?
Б, весело: Окоа, окоа (Да, да).
А, обращаясь к Б: Мои поздравления, дорогая подруга…
Б, весело: Срау, срау (??)
М: Словарный запас этой птицы поначалу тоже был очень ограничен…
А, пронзительно и бестолково, как и каждый раз, когда речь заходит о птице: Не понимаю, почему вы все время говорите об этой птице, мсье. Не понимаю, почему он все время говорит об этой птице.
М: Об этой несуществующей птице.
А, светским тоном: В конце концов, так или иначе я всегда мало что понимала. (Обращаясь к Б) Вы это заметили?
Б восхищенно модулирует: Окоа, окоа.
А, успокоившись, светским тоном, но довольная: Да? Что ж, видите ли, мне это ДОСТАВЛЯЕТ УДОВОЛЬСТВИЕ… надо вам сообщить, что в салонах мы, она и я… (она смеется) мы были особенно ЖАЛКИ…
Они смеются.
М: Алло, алло, это я. Вот и все.
А, пронзительно-бестолково: Почему вы все время говорите о птице, мсье?
Б, так же, обращаясь к А: Манук, манук, натаган, ману, манук!
А, так же: Мы с ней не понимаем, почему вы все время говорите об этой птице, мсье!
1 2 3 4 5
Б, обращаясь к М, со смехом: Судрина Монте-Карло?
М: О нет, нет. Вы преувеличиваете. У меня был билет. Я ехал на поезде.
Б: Монте-Карло, нодриден ашао Монте-Карло. (нет, нет, вы не поняли).
М, обращаясь к А: Что вы поняли?
А: Она спрашивает, почему вы предпочли поехать в Монте-Карло, а не, скажем, в Монте-Карло.
М, не понимает: Ах, да, ах, да… понимаю.
Молчание. Он ищет ответ.
М, жалобно: Все, что я могу сказать, это… (вдруг в нем просыпается неумолимая логика) вот в чем дело… Поскольку Монте-Карло ТАМ (жест), и мне это известно, а я — ЗДЕСЬ (жест) и мне это тоже известно, в один прекрасный день, вот…: Монте-Карло — ТАМ, я — здесь, и МЕЖДУ НАМИ — поезд… (Пауза) Вот (Пауза, опять жалобно) Вот как, мне кажется, это произошло.
А и Б погружены в полное непонимание, никак не реагируют. Долгая тишина.
А: Как-то все это неясно, iсье.
М: Вы находите?
Б: Осточертели мне эти интеллектуалы (на крайне ломаной шаге).
Б уходит в сторону и принимается в одиночестве напевать камбоджийскую мелодию. А прогуливается. М остается на месте.
Б поет: Кабайе, кабайе коль срау, коль срау коль срау кабайе, кабайе, кабайе, коль срау коль срау, кабайе, кабайе коль срау.
А, показывает на Б: Она поет.
М: Вы находите?
А: Вот… послушайте…
Они слушают.
М: Нет, она не поет. Петь — это (выпаливает одним махом, но без музыки): «У-люб-ви-как-у-пташ-ки крыль-я-…!!!»
Эти слова обращены к А с такой агрессивностью, словно в них заключен какой-либо смысл. А сразу же отвечает, напевая на невзрачный мотив (ми, до, соль, соль, ми, до) и вульгарно извиваясь при этом, звучно и надменно:
А: "Зузу, малыш Зузу,
Малышка
Это ты".
Она смотрит на остальных, словно швыряя им этот мотив. Б обеспокоена и съежилась, как испуганный ребенок. А тоже обеспокоена, но берет верх. Они сражаются посредством песен.
М продолжает, еще более агрессивно: «Ме-ня-не-лю-бишь-но-люб-лю-я!! Так-бе-ре-гись!! Любви моей!!…»
На слове «моей» М пускает петуха и шлепается на задницу. Б чувствует себя виноватой. Слышится циничный и вульгарный припев А, которая выходит из всего этого с триумфом.
А: "Зузу, малыш Зузу
Малышка ты
Моя"
Молчаливое неодобрение. М, жалкий, встает. Затем Б вновь начинает тихо и фальшиво напевать свою скромную камбоджийскую мелодию. А возобновляет игру, которая была прервана интермедией Кармен-Зузу.
А, живо: А что же она делает, если это не пение?
М, раздраженно и серьезно, приподнимаясь: Не знаю. Можете сами у нее спросить.
А подходит к Б и долго в нее вглядывается. Но на сей раз это не производит на Б столь же сильного впечатления.
А, обращаясь к Б: Что вы делаете в данную минуту?
Б, восхищенно-вызывающе: Юми роза роза роса росам.
А, возмущенно-ошеломленно: Она ходит босиком по росе!
М: Смотрите-ка…
А продожает, обращаясь к М:…НАПЕВАЯ!… вы ходите босиком по росе, напевая!
Б: Ноа! (Нет).
М, странно спокойный: Я вам говорил…
А, вне себя, но несколько напуганная: Надеюсь, то, что там слышится, это все же не ветер с банановых плантаций? (обращаясь к Б) Вы слышите?
Б: торжествующе: Бананияс, да, да! Бананияс да, да.
Б начинает напевать эти слова на мотив овернского бурре или какого-нибудь другого архаичного танца.
М: Что она говорит?
А, возмущенная, но тоже охваченная желанием потанцевать: Что ее обдувает ветер с банановых плантаций! (Пауза) Это неправда! Неправда!
А, пританцовывая, направляется к другому краю сцены. М и Б, также пританцовывая, следуют за ней. Они опять заразились. М их останавливает.
М: Послушайте!.. Кто-то здесь, а вы, вы — там (жест). Кто-то говорит: Поэт". А вы, вы говорите: «Нет, не поют». Говорят одинаково. Кто-то говорит: «Не разговаривают». (Жест) А вы, вы говорите: «Нет, разговаривают».
Они смотрят туда, куда показывает М, ничего не понимая.
А, очень живо: Чтобы суметь оценить, мсье, может быть, должен узнать?
М: Нет! Услышать!
Короткое молчание.
М: Однажды у меня была птица, которая разговаривала.
А: Говорящая птица.
М: Нет. Птица, которая разговаривала.
А: Говорящая птица.
Они продолжают быстро повторять эти слова, в то время как Б проявляет явное нетерпение. Результат следующий:
М, оторопевший: Говорящая птица.
А, торжествующе: Что она говорила?
М: Она говорила: «Алло, алло, это я».
А, без выражения: А.
М: А что я слышал?
А и Б смотрят друг на друга.
М продолжает: Я слышал: «Алло, алло, это я».
А, без выражения: а.
Женщины смотрят друг на друга.
Б, подражая птице: Алло, алло, это я. (гнусаво, с гримасами)
М, в озарении: Да! (Пауза) Да!.. Откуда вам известно?
А прогуливается, безразличная к происходящему.
М, обращаясь к Б: Может быть, это язык, с которого начинается шага! (Пауза, с акцентом) Взлетающий язык, а?
М и Б глупо смеются.
Б издает неопределенный звук. (Может быть, может быть).
Пока М говорит, А обходит их сзади и приступает к философской ходьбе, живот вперед, голова наклонена, ноги выбрасываются, словно вывихнутые. Она проходит мимо них и говорит сама себе:
А: Я иду! да! Мне плевать! Плевать! Да! Я иду! иду! Мне плевать!
Завороженные ногами А, М и Б имитируют ее походку и следуют за ней. Теперь все трое идут вместе, время от времени поворачивая.
А, странным, резким тоном: Пластинку, что ли, проглотили?
Б, так же: Нотоа пластинкос.
М, очень тяжело: Полагаю, дама не смогла. Она слишком большая? Не так ли, мадам?
Б, тяжело: Нда.
Их охватывает совершенно безмолвный смех. Он проходит сквозь них словно ветер. Затем смех прекращается. Они останавливаются. А долго, молча смотрит на Б. Б охватывает страх.
А внезапно начинает горланить: Карак иту! Капак иту! и т.д.
М отвечает, так же горланя: Срау! Срау! Хамба! Хамба! e т.д.
Б страшно. Она обезумела, больше не узнает шаги. Она прячет лицо в декорациях и остается к зрителю спиной.
А: Хaмба! Хамба! Срау! Срау! (Внезапно трагически, очень громко) Куда идет шага, если шаганцев не осталось?
М, в замешательстве: Ну что ж… ну что ж…
А: Ведь находят же ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИСКУСТВА.
М, пораженный: Верно ведь… (Пауза) Но она никуда не ИДЕТ, потому что ее НЕТ…
А: Может быть, она — нечто прочное? (Жест) Видимое, хотя ничего и не видно? (Она посматривает искоса).
М: Нет, нет… ничего!.. можно шарить сколько угодно… ничего!
А показывает на Б: Так что же, шага могла бы НАЙТИ СВОЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ здесь у нас на глазах?
Она внушает страх. М, который отшатывается, наталкивается на Б, оборачивается и кричит от страха. Все пугаются и бросаются врассыпную. Они, включая и Б, в ужасе смотрят на то место, где Б стояла.
М, стуча зубами от страха: Я, я не знаю. Мне задают вопрос… вопрос… ужасный… приводящий меня в ужасное состояние… и настаивают. Я не в состоянии сказать вам, куда пробирается шага, если шаганцев больше нет. Теперь я весь дрожу, я чувствую, что РАЗВИНЧИВАЮСЬ… Я развинчиваюсь.
А, дрожа, тоже стучит зубами, обращается к Б: А вы, вы ничего не хотите сказать?
Б, она в таком же состоянии: Мой да, мой да, яле нотоа… яле нотоа.
М: Вот, вот, она тоже, тоже развинчивается!! Искать, где находится нечто, когда его больше нет… это безумие, безумие… (Останавливается) ИЩЕМ… Ищем… Что, хм… что…
Они ищут на земле, повторяя тихо: «Ищем, ищем». Затем: «Что? Хм? Что?» Я мало-помалу их страх слабеет. Они снова спокойны, ничем не заняты. Затем Б принимается говорить. Начинается новая игра.
Б: Ойо, ойо, ойо.
М, живо: Она хочет спать?
А, живо: Не знаю. (Обращаясь к Б). Вы что-нибудь хотите?
Б: Нопи.
А, обращаясь к М: Да, она что-то хочет.
М: Что?
А, обращаясь к Б: Что вы хотите?
Б: Юми нимао.
А: Она не знает, чего хочет.
М: Может быть, помочь ей узнать?
А, обращаясь к Б: Хотите, вам помогут узнать, что вы хотите?
Б: Юми нимао.
А: Она не знает, хочет ли она, чтобы ей помогли узнать, что она хочет.
М: Что она хочет, чтобы было сделано?
А: Что вы хотите, чтобы было сделано?
Б:?ми нимао.
А: Она не знает, что она хочет, чтобы было сделано.
М ищет: Что можно было бы сделать? Из этого не впутаться.
А: Из чего?
М: Ну вот…
А: Верно. (Спокойно) Подождите…
Возвращается медлительность, восстанавливающая между ними дистанцию, и постепенно исчезает.
А: Расширим предмет нашего обсуждения.
Короткое молчаниею Другой тон. Может быть, светский.
А: А ваш муж? Он-то присматривает за вами?
Б: Кончено мой муж. Кончено мой муж.
М: Вот как, вот как.
А и М ошеломлены.
А обращается к М: Подождите… Подождите… (Обращаясь к Б): Ну а дети, дети?
Б, с шаганским акцентом: Кончено, кончено.
А: Но в конце концов… Ваша квартира? (все быстрее и быстрее) Ваша организация? Ваши приемы? Ваши знакомства?
Б: Кончено, кончено.
А: Ну а ваша страна? Наша Родина? Европа, в конце концов? Европа?
Б: Кончено, кончено.
А: А как же ценности? Отчий дом? Парфенон? Папы, па, пы и папы?
Б: Кончено, кончено.
А: А Эльзас? (Пауза) Ну, а Лотарингия? (Пауза) Лотарингия?
Б: Кончено-кончено.
А: Сен-Пьер и Микелон? Замки, замки: Брест, Брест?
Б: Кончено, кончено.
А: Ну, а Венеция? Собор Венецианской Богоматери? Газ и электричество?
Б: Кончено.
Внезапная остановка. Мгновение неподвижности. Затем взрыв смеха, они начинают танцевать под камбоджийскую мелодию, нечто вроде чарльстона. Танец прекращается. Б смеется.
Б: Ах ах ах.
А и М смотрят на нее с любопытством. Внезапно все полностью забывают о предшествующем разговоре.
Б: Ха ха ха.
М подходит к Б, чтобы осведомиться.
М: Где вы смеетесь?
Б показывает на голову, очень мягко: Там, там.
М: О, да.
Все трое качают головами: «И верно ведь»…
А, обращаясь к М: А я — ниже (показывает на живот).
М: Вот как.
А, обращаясь к М: А вы?
М: Я… Вот тут (показывает на голову) и вон там (показывает на грудь) Это поднимается с одной стороны, спускается с другой, варится, перемешивается, толкается, а потом хоп! Выходит наружу. И тут я начинаю помирать со смеху.
А, под впечатлением: Так скажите же…
М: Да, да. По-другому больше не получается. Я пытался… и вот… никак не расхоoотаться… в общем…
А, продолжает:… это не смешно.
М: Вот так.
Все трое глупо смеются. Внезапно останавливаются и смотрят друг на друга.
Б, показывая на себя: Ойи ойо срау срау.
А, обращаясь к М: Она говорит, что она, она смеется без причины.
М: Ну да?
Б подает знак: подождите, сейчас я вам покажу, и начинает смеяться, затем резко останавливается.
А и М вместе: Точно, так оно и есть.
Короткое молчание.
А: А у меня все очень и очень сложно.
М: У?
А: Да. Со мной это случается и ночью. (Очень серьезно) Я просыпаюсь и хохочу до упаду. Да.
Короткое молчание.
А: Вот какая история. Один очень хорошо одетый господин обедает в ресторане с шикарной дамой, ест барабульку, они разговаривают, и вдруг рро, ррро, ррро, ррро, у господина в горле застряла рыбья кость, он не может выдавить ни слова, ну а дама: «Что это с ним такое», а затем со всех сторон сбегаются собаки, они не понимают, что происходит, они отвечают господину: ав ав ав, а потом это никак не проходит, и дама крайне взволнована, она кричит: «Он сердечник, он сердечник», но все равно не проходит, рро, ррро ррро становится все роскошнее, собрался весь персонал, его хлопают по спине, бум-бум, раз уж представилась такая возможность, но безрезультатно. И тогда хозяин: «Позовите доктора, скорее „скорую помощь“, никаких смертей в моем заведении, давайте же, ну», но никто не в состоянии позвонить, так все хохочут, и клиенты и персонал, они согнулись пополам, ну а дама говорит: «Он наклоняется! Вы что, не видите, он наклоняется!», и чем сильнее он наклоняется, тем сильнее смех и тем больше сбегается собак, у них настоящее свидание, дама: «Эй вы, собаки, хватит, вы что, не видите, он наклоняется! говорю вам, он наклоняется» а потом — вот, мсье издает невообразимое рро, кость вылетает изо рта, и он опять усаживается в кресле. (Пауза) «Я возвращаюсь издалека», — говорит он. «Барабульки не для тебя, ты не видишь костей», — говорит дама. Во всем ресторане принимаются рассказывать истории о костях и глотке, всеобщее веселье, персонал больше не в состоянии обслуживать, из блюд выливается соус, «Друг мой, неужели нельзя повнимательнее», но все без толку. Хозяин вне себя: «Спокойствие, спокойствие», но все без толку. И тут господин хочет вновь приняться за барабульку. Дама воет: «Ты оставишь эту барабульку в покое! Отберите у него рыбу!» (Пауза) Хозяин забирает рыбу. На этом все заканчивается. Так вот. (Iауза) Бол, 25 июля 1948 г.
М: О ля ля.
Б: О ля ля.
А, серьезно: Да, да. (Пауза) Ну, а что бы вы сделали, а?
М, решительно: я, ничего.
Б, так же:?ми срау срау.
А: Ну что ж, вот что я делаю: я жду, пока это произойдет. Если я остановлюсь на середине, все начинается сначала, и на всю ночь…
Б идет к А: Юми каламба батана.
А: Нет, совсем не одно и то же. У меня это не постоянно, и потом, все основывается на пережитом.
М, раздосадованно: Она не устает твердить вам, что это одно и то же… в конце концов… ей говорят, что нет, а она все равно начинает сначала… в конце концов… вам нужно примириться… в конечном счете…
Б принимает сокрушенный вид и удаляется. А присоединяется к ней.
А: В самом деле; скажите: откуда вы знаете, а, что вас посещает (жест) именно шага? а не, скажем, греческий?
Б, светским тоном, на шаге: Хагано хагано.
А, обращаясь к М: Она знает. (Пауза) А откуда берется этот странный язык, а?
Б идут к бидону, ставит на него левую ногу и показывает на нее.
А, объясняет М: Из ее левой ноги. Это поднимается из глубин.
М, обращаясь к А: Чего?
А, обращаясь к Б: Глубин чего?
Б объясняет: Иту Калай.
А: Из Глубин Истории.
М, низким голосом, неожиданно: Надо же!!… (Пауза) Она в этом уверена?
Б: Салютно.
А: Она уверена.
М: Надо же!!!
А, обращаясь к М, спокойно: Почему? Как это обычно происходит?
М: Обычно это не происходит. Но если уж происходит, это интересно.
А, раздосадованно: Вот оно что.
М: Вы не находите?
А: Нет. Я не нахожу.
М: Вот как. (Пауза) Мне кажется, было сделано усилие.
А: Полный ноль.
Б, огорченно: о-о-о…
А, таким же светским тоном, как и Б, неожиданно, одним махом: О-о-о… Как и почему — это вовсе не означает, что все поднимается через ее левую ногу из глубин Истории. Это означает совсем другое. То, что это поднимается через ее левую ногу из глубин Истории, означает лишь одно, то, что это поднимается через ее левую ногу из глубин истории, и ничего больше.
Б сетует, светский тон: Ойо ойо ойо (вы преувеличиваете, дорогая).
А, раздраженная, почему-то делает поворот на 360 градусов: И все же жаль, что вы больше не в состоянии произнести ни единой фразы по-французски!
… В конце концов, это так!
Б, так же: Кончено! Кончено!
А и М смотрят на Б, которая удаляется походкой манекенщицы.
М: Что?
Б повторяет, всем тем же светским тоном: Кончено, кончено.
А, так же: Кончено, кончено — вот единственное, что осталось в ее лексиконе от ФРАНЦУЗСКОГО. Вы что-нибудь понимаете. Мсье?
Короткое молчание. Размышления.
М: Кончено, кончено. Куда она хочет с этим прийти?
Б, так же: Юми нима химба!
М: Что она говорит?
А, одним махом: В своем скотском существовании я никогда ничего не выбирала, но если бы представился такой случай, из различных возможностей я бы обратила внимание именно на шагу, которая имеет то преимущество, что НЕ ВЕДЕТ НИ К ЧЕМУ и сеет НЕРАЗБЕРИХУ.
Б соглашается: Юпи ашага!
А, обращаясь к М: Она может рассказывать всякие истории, преувеличивать…
М, не удивленный: Так я и думал!
А: Я тоже!
Б: Хатина сенанг.
А, обращаясь к М: У нее все прекрасно.
М, вежливо: Тем лучше, тем лучше.
Оставлен светский тон. Переход к разговорным интонациям, смешкам. Все это было игрой.
А, обращаясь к М: Что вы думаете?
М: О чем?
А показыает на Б: О моей приятельнице.
М неожиданно смеется, с парижским акцентом: Она мне нравится, да, она мне нравится.
Б тоже смеется: Ах ах ах ах.
Все трое смеются. Возвращение к светскому тону.
А, обращаясь к М: Стоит только подумать о ее прежнем словарном запасе, о-ля-ля.
М: Да?
А: Он был очень ограниченным. Очень. (Обращаясь к Б, не переставая смеяться) Не так ли?
Б, весело: Окоа (О да).
А, обращаясь к Б: С этой точки зрения, никаких сожалений, не так ли?
Б, весело: Окоа, окоа (Да, да).
А, обращаясь к Б: Мои поздравления, дорогая подруга…
Б, весело: Срау, срау (??)
М: Словарный запас этой птицы поначалу тоже был очень ограничен…
А, пронзительно и бестолково, как и каждый раз, когда речь заходит о птице: Не понимаю, почему вы все время говорите об этой птице, мсье. Не понимаю, почему он все время говорит об этой птице.
М: Об этой несуществующей птице.
А, светским тоном: В конце концов, так или иначе я всегда мало что понимала. (Обращаясь к Б) Вы это заметили?
Б восхищенно модулирует: Окоа, окоа.
А, успокоившись, светским тоном, но довольная: Да? Что ж, видите ли, мне это ДОСТАВЛЯЕТ УДОВОЛЬСТВИЕ… надо вам сообщить, что в салонах мы, она и я… (она смеется) мы были особенно ЖАЛКИ…
Они смеются.
М: Алло, алло, это я. Вот и все.
А, пронзительно-бестолково: Почему вы все время говорите о птице, мсье?
Б, так же, обращаясь к А: Манук, манук, натаган, ману, манук!
А, так же: Мы с ней не понимаем, почему вы все время говорите об этой птице, мсье!
1 2 3 4 5