Теперь чемодан весил уже около двадцати пяти - тридцати фунтов и был заперт. Тейлман велел ей отвезти чемодан в камеру хранения на вокзал и положить в секцию "FO82". Обвиняемая должна была отправить ключ от секции на имя А.Б.Видала, до востребования. В случае, если эта ячейка будет занята, она должна была воспользоваться любой из ближайших четырех слева от нее.
- Она рассказала, что сделала?
- Она сказала, что взяла чемодан, поймала такси и направилась к адвокату Перри Мейсону. Она сказала ему, что подозревает, что ее хозяина шантажируют и достала второй ключ от чемодана. Мистер Мейсон открыл чемодан в ее присутствии и в присутствии мисс Стрит. Чемодан был набит двадцатидолларовыми купюрами. Несколько минут они записывали номера на диктофон и магнитофон, затем закрыли и заперли чемодан, ключ мистер Мейсон оставил у себя. Обвиняемая вместе с Деллой Стрит отправилась в камеры хранения, положила чемодан в ячейку, и Делла Стрит сама отправила письмо с ключом А.Б.Видалу. После этого обвиняемая вернулась в контору, и сразу после обеденного перерыва мистер Тейлман сказал, что идет домой. Немного позднее он позвонил и сообщил, что в контору не вернется. Обвиняемая также сказала, что это был последний раз, когда она видела мистера Тейлмана живым. Утром четвертого числа, в восемь сорок, она позвонила мистеру Мейсону и рассказала, что в конторе была полиция и расспрашивала о мистере Тейлмане, поскольку его жена заявила об исчезновении мужа. Мистер Мейсон велел ей не лгать полиции, но и не рассказывать слишком много, только отвечать на вопросы. Она сказала, что сразу после разговора с мистером Мейсоном ей позвонил мистер Тейлман.
- Извините, - перебил свидетельницу Раскин. - Давайте уточним. Обвиняемая сказала, что мистер Тейлман позвонил ей по телефону?
- Да.
- В какое время?
- Сразу после ее разговора с мистером Мейсоном - примерно без двадцати девять.
- Что же сказал ей мистер Тейлман?
- Мистер Тейлман велел ей взять в сейфе двести пятьдесят долларов, купить билет на вечерний самолет в Лас-Вегас и встретить там в двадцать три двадцать поезд из Лос-Анджелеса, которым должна приехать его первая жена, Карлотта Тейлман. Обвиняемая должна была отправить мистеру Тейлману телеграмму и сообщить, где они остановились, а затем находиться в обществе Карлотты Тейлман до тех пор, пока не получит новые инструкции. Обвиняемая также сообщила, что мистер Тейлман, по его словам, хотел заключить сделку со своей бывшей женой - либо купить ее акции, либо получить право распоряжаться ими от ее имени.
- Это все?
- Да. Можно сказать, да.
- Защита может приступать к перекрестному допросу свидетеля, объявил Раскин.
Мейсон со скучающим видом посмотрел на часы.
- У меня нет вопросов, - сообщил он.
- Очень хорошо, - согласился Раскин. - А теперь, поскольку я не могу просить адвоката давать показания по делу, в котором он является защитником обвиняемой, я сообщу, что мистер Мейсон и его секретарь мисс Стрит записали номера некоторых банкнот, которые обвиняемая принесла в контору мистера Мейсона в чемодане. Им были вручены повестки, предписывающие представить Большому Жюри эти записи. Диктофонная и магнитофонная записи представлены. Я сообщаю, что у нас имеется список номеров двадцатидолларовых купюр. Заверяю адвоката, что это тонный список, и прошу его согласия приобщить список к вещественным доказательствам.
- Мы понимаем ситуацию и благодарим за любезность, - ответил Мейсон. - Если обвинение гарантирует, что список точно соответствует нашим записям, представленным Большому Жюри, мы не возражаем.
- Я это свидетельствую, - заявил Раскин.
- Список может быть приобщен к вещественным доказательствам, согласился Мейсон.
- Пригласите вашего следующего свидетеля, господин прокурор, - сказал судья Сеймур.
- Вызываю Дадли Робертса! - провозгласил Раскин, не скрывая триумфальной радости.
Мистера Робертса привели к присяге.
- Где вы проживаете? - спросил Раскин.
- Лас-Вегас, штат Невада.
- Вы знакомы с Перри Мейсоном?
- Да.
- А с его секретаршей, Деллой Стрит? Я попрошу мисс Стрит встать.
Делла Стрит встала.
- Да, я знаю обоих, - подтвердил Робертс.
- Когда вы впервые увидели их?
- В среду, четвертого числа.
- Где?
- В Лас-Вегасе. Они сели ко мне в машину.
- А теперь, - с триумфом провозгласил Раскин, - я покажу вам двадцатидолларовую купюру с номером "G78342831A" и спрошу, видели ли вы ее раньше?
- Видел. На ней в уголке мои инициалы.
- Где вы взяли эту купюру?
- Мне дал ее мистер Мейсон в уплату за проезд, - ответил Робертс.
- Приступайте к допросу, - повернулся Раскин и Мейсону.
Мейсон встал, подошел и свидетелю и долго его рассматривал.
- Мистер Робертс, - начал он, - сколько раз я ездил с вами четвертого вечером, после того как мы с мисс Стрит отправились в аэропорт?
- Вы с мисс Стрит доехали со мной от казино до полицейского участка. Сначала вы хотели ехать в аэропорт, потом передумали и решили поехать к полицейскому участку.
- Вот именно. Когда я был вашим пассажиром в следующий раз?
- Мы подождали возле участка, взяли там женщину, и, когда полицейские попытались нас остановить, вы велели мне ехать быстрей.
- Куда мы направились?
- Вы велели остановиться у первого же отеля, где будут свободные места.
- И просил подождать?
- Да.
- И вы стали ждать?
- Я позвонил.
- Кому?
- Я позвонил в полицию и сообщил, что человек, которого они пытались остановить, велел мне ехать в этот отель и теперь находится там. Я живу в Лас-Вегасе и не собираюсь ссориться с полицией.
- Поэтому вы решили сообщить, где я нахожусь?
- Я решил, что так будет лучше.
- И что же было дальше?
- Приехала полицейская машина и отвезла вас обоих в аэропорт.
- А что сделали вы?
- Я отвез женщину, которая была с вами, обратно в казино.
- Я оплатил вам поездку, не так ли?
- Так.
- Разве вы не помните, что я платил серебряными долларами? Я еще спросил, не возражаете ли вы против серебряных долларов, а вы ответили, что возражаете только против долговых расписок.
- Точно. Но это было, когда вы ехали и полицейскому участку. А когда я вез вас из аэропорта на вокзал, вы дали мне двадцатидолларовую купюру.
- Когда же вы узнали, что я дал вам именно эту купюру?
- На следующий день полиция попросила меня проверить выручку за предыдущий день, и точно - в ней оказалась эта двадцатидолларовая бумажка, та самая, которую они искали.
- Ее определили по номеру?
- Да.
- Но вы не посмотрели на номер купюры, которую я вам дал?
- Это должна быть она.
- Что вы имеете в виду?
- Это была двадцатидолларовая бумажка.
- Что в ней было особенного, почему вы могли ее запомнить?
- Я помню, что получил ее от вас.
- Но как вы отличаете ее от всех прочих двадцатидолларовых купюр?
- На следующее утро у меня была только одна.
- Вы хотите сказать, что я был единственным, кто в тот вечер дал вам двадцатидолларовую купюру?
- Вот именно.
- Подумайте хорошенько, может, еще кто-нибудь дал вам такую же бумажку?
- Нет. Она была одна.
- Теперь давайте уточним. Когда я расплатился с вами двадцатидолларовой купюрой, вы не обратили на нее особого внимания.
- Как бы не так! Это были двадцать долларов, и вы не взяли сдачу. Когда пассажир не берет сдачу с двадцати долларов, я такое не забываю.
- Я говорю не про это, - сказал Мейсон, - меня интересует другое: вы не посмотрели на номер купюры, когда я вам ее дал?
- Нет, на номер я не глядел, просто сунул в карман.
- Так откуда же вы знаете, что я дал вам именно эту купюру?
- Потому что на следующее утро, когда полиция попросила меня проверить, это была единственная двадцатидолларовая бумажка у меня в кармане.
- Второй раз, - сказал Мейсон, - я платил серебряными долларами.
- Ну да. Об этом никто не спорит. Вы поехали к полицейскому участку. Сначала в аэропорт, а потом передумали и сказали, чтобы я вез вас к участку. Дали мне серебряные доллары и велели подождать. Потом из участка вышла женщина, вот эта. - Свидетель указал на Карлотту Тейлман. - Она сначала подумала, что машина свободна. Вы посадили ее в машину и велели мне ехать быстрее. Полицейский подбежал и попытался остановить машину, но вы велели ехать.
- И что же вы сделали?
- Ехал, пока вы не велели остановиться у отеля, где были свободные места. Вы все прошли туда, а я отправился звонить в полицию.
- И в результате этого звонка к отелю подъехала полицейская машина?
- Наверно. Они забрали вас и сказали, что сами отвезут вас в аэропорт.
- Значит, двадцать долларов вы получили за первую нашу поездку?
- Я вам все время об этом твержу.
- И это были единственные двадцать долларов в вашем кармане на следующее утро?
- Ну да!
- А теперь хорошенько подумайте. Не тратили ли вы деньги вечером четвертого?
- Нет, - покачал головой Робертс.
- Вспомните как следует, - настаивал Мейсон.
- Я... я хорошо поужинал. Вечер оказался удачным, и я решил, что могу позволить себе хороший бифштекс. Заплатил, по-моему, десятидолларовой бумажкой.
- Что вы сделали, когда я уехал в аэропорт?
- Я стоял у отеля, там была эта дама, которую вы привезли от полицейского участка. Она хотела, чтобы я отвез ее в казино, и я отвез.
- Она заплатила?
- Конечно, у меня же такси.
- Как она вам заплатила?
- Деньгами, - сердито ответил шофер.
- Она дала вам нужную сумму, или вам пришлось давать ей сдачу?
- Она дала... Я не помню. Может, и всю сумму. Кажется, она дала долларовые бумажки. Не помню.
- Не могла ли она дать вам двадцатидолларовую банкноту?
- Я же сказал: у меня в кармане была только одна двадцатидолларовая бумажка. Я помню, что вы дали мне двадцать долларов, На следующее утро полиция попросила меня посмотреть по карманам, нет ли там двадцатидолларовых бумажек, и дать их номера. У меня оказалось двадцать долларов, я дал им номер, они попросили меня написать на банкноте мои инициалы, забрали ее и дали вместо нее две по десять.
- Если женщина из отеля, кстати, ее зовут миссис Карлотта Тейлман, дала вам двадцатидолларовую купюру, когда вы везли ее в казино, и вы дали ей сдачи, то вы могли заплатить этой купюрой за свой бифштекс, не так ли?
- Конечно, так. А если бы Рокфеллер подарил мне миллион долларов, я был бы миллионером.
В зале раздался смех.
- Это не повод для веселья, - постучал карандашом по столу судья Сеймур.
- Прошу Суд проявить снисхождение, - сказал Мейсон. - Я полагаю, с точки зрения этики адвокат не должен давать показания в качестве свидетеля по делу, а если будет вынужден, то не должен выступать перед присяжными. Я хотел бы избежать этого и пытаюсь прояснить ситуацию с помощью детального допроса.
- Продолжайте, мистер Мейсон, - кивнул судья Сеймур. - Суд понимает ваше положение.
- Я хотел бы получить ответ на свой вопрос, - сказал Мейсон. - Если ваша пассажирка дала вам двадцатидолларовую бумажку, могли ли вы заплатить ею за бифштекс?
- Нет, не думаю.
- Вы считаете, что это невозможно?
- Да, я считаю, что невозможно. Она не давала мне двадцатидолларовой бумажки. На следующее утро это были единственные двадцать долларов.
- Может, на следующее утро это и были единственные двадцать долларов, но вы ведь не можете поклясться, что не потратили двадцатидолларовую купюру, когда платили за бифштекс?
- Не думаю, что я это сделал.
- Вы можете поклясться?
- Поклясться не могу. Но думаю, что не тратил. Я в этом уверен.
- Это все, - объявил Мейсон.
- Если вы уверены, то можете поклясться, - вкрадчиво сказал Раскин, не так ли, мистер Робертс?
- Вношу протест, - вмешался Мейсон. - Это наводящий вопрос.
- Вопрос действительно наводящий, - признал судья Сеймур.
- Но это же свидетель с нашей стороны, - возразил Раскин.
- Не имеет значения. Вы не должны вкладывать свои слова в его уста.
- Сформулирую вопрос по другому. Она дала вам двадцатидолларовую купюру, а вы ей - сдачу?
- Нет, не думаю.
- Вы уверены?
- Да, уверен.
- У меня все, - сказал Раскин.
- Вы можете поклясться, что не давала? - улыбнулся Мейсон.
- Ну хорошо! - крикнул свидетель. - Клянусь, что не давала!
- Только что вы сказали, что не можете поклясться. Вы передумали? Почему? Не потому ли, что так хочет прокурор?
- Протестую! - закричал Раскин. - Так нельзя вести допрос!
- Протест отклоняется, - сказал судья Сеймур. - Отвечайте, мистер Робертс.
- Я готов поклясться, потому что она не давала мне двадцать долларов. Чем больше я об этом думаю, тем больше уверен.
Раскин ухмыльнулся, глядя на Мейсона.
- Вы думаете об этом с четвертого числа? - спросил Мейсон.
- Ну да, время от времени.
- И несколько минут назад вы не захотели поклясться...
- А теперь готов!
- Потому что я вас рассердил?
- Просто клянусь.
- У меня все, - объявил Мейсон.
- Вызываю Луизу Пикенс, - объявил Раскин.
Луиза Пикенс оказалась молодой, привлекательной женщиной, излучающей приветливость и добродушие. Как только она принесла присягу и улыбнулась присяжным, те заулыбались в ответ.
- Чем вы занимаетесь? - начал Раскин.
- Я работаю в полиции.
- Знакомы ли вы с текстом письма, которое миссис Тейлман нашла в кармане своего мужа?
- Да.
- Вы пытались составить такое же?
- Да.
- И что же?
- Я купила "Лос-Анджелес Таймс" и "Лос-Анджелес Экзаминер" за вторник, третьего числа, и обнаружила, что письмо можно составить из заголовков этих газет.
- Вы составили такое письмо?
- Да.
- Оно при вас?
- Да.
- Могу я взглянуть на него?
- Извините, - вмешался Мейсон. - Это не относится и делу. То, что письмо могло быть составлено таким образом, ни в коем случае не является уликой против обвиняемой.
- Я намерен доказать обратное, - ответил Раскин.
- Я думаю, что должен это разрешить, - сказал судья Сеймур. - Это входит в сферу деятельности обвинения. Конечно, присяжные понимают, что оно не обязательно было составлено именно таким образом. Возражение отклоняется.
Луиза Пикенс достала письмо.
- Прошу приобщить его к делу в качестве вещественного доказательства, - сказал Раскин.
- Прошу отметить, что защита вносит протест, - отозвался Мейсон.
- Протест защиты отклоняется, - сказал судья Сеймур. - Письмо будет приобщено к делу.
- Перекрестный допрос, пожалуйста, - повернулся Раскин к Мейсону.
- У меня нет вопросов, - отозвался тот.
Раскин взглянул на часы и пошептался с окружным прокурором Гамильтоном Бергером. Потом он обратился к судье:
- Вы позволите нам посовещаться?
Судья Сеймур утвердительно кивнул.
Раскин и Гамильтон Бергер долго шептались, время от времени поглядывая на часы.
Наконец Бергер встал.
- Обвинение уже почти закончило свое выступление, но мы хотели бы еще кое-что обсудить. Не могли бы мы попросить Суд объявить перерыв до двух часов?
Судья Сеймур покачал головой:
- Еще нет одиннадцати, господа. У нас множество нерассмотренных дел. Суды и так стали начинать работу на полчаса раньше, чтобы побольше успеть, и я считаю, что мы не можем откладывать это дело. Предлагаю вызвать еще одного свидетеля.
Бергер и Раскин снова зашептались. Потом Бергер объявил:
- Вызывается Вилбур Кенней.
Когда Вилбур Кенней вышел вперед и поднял руку, чтобы принести присягу, Дженис Вайнрайт шепнула Перри Мейсону:
- Этот человек продает газеты на углу возле нашего офиса.
- Чем вы занимаетесь? - спросил свидетеля окружной прокурор Гамильтон Бергер.
- Я торгую газетами и журналами. У меня собственный киоск.
- Вы знакомы с обвиняемой?
- Да, я знаю ее много лет.
- Вы видели ее утром во вторник, третьего числа?
- Да, видел.
- Что она делала?
- Купила у меня "Таймс" и "Экзаминер".
- А потом?
- Зашла в лавочку на другой стороне улицы.
- А потом?
- Отправилась к себе на работу.
- Вы видели ее еще раз в то утро?
- Да, видел.
- Когда?
- Примерно через полчаса.
- Что она делала?
- Пришла и купила еще по одному экземпляру "Таймс" и "Экзаминер".
Сидящие в зале ахнули, когда до них дошла важность сказанного.
- В котором часу?
- Утром, без пятнадцати девять. Она шла на работу в восемь тридцать и заговорила со мной. Потом спустилась и купила газеты, зашла в магазинчик напротив и поднялась к себе в контору. А примерно через полчаса снова спустилась и купила еще две газеты.
- Она как-то объяснила вторую покупку?
- Сказала, что ей надо оттуда что-то вырезать.
- Спасибо, - сказал Гамильтон Бергер и с победным видом повернулся в Перри Мейсону: - Теперь спрашивайте вы, господин адвокат.
- У меня нет вопросов, - ответил Мейсон.
- Вызывается Люсиль Рэнкин, - объявил Гамильтон Бергер.
Люсиль Рэнкин привели к присяге.
- Видели ли вы когда-нибудь обвиняемую? - спросил Бергер.
- Да.
- Где?
- В магазинчике, где я работаю.
- Когда?
- Во вторник, третьего числа.
- В какое время?
- Примерно без пятнадцати девять.
- У вас были какие-то контакты с обвиняемой?
- Да.
- Какие именно?
- Я продала ей ножницы.
- Вы о чем-нибудь говорили?
- Она сказала, что ей нужны маленькие ножницы, которыми удобно делать вырезки из газет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14