Вытянув руку, она улыбалась: пушистые хлопья таяли у нее на ладони. Старик обнял ее за плечи.
- Прости меня,- пролепетал он.- Я чуть было не потерял веру... Я так за тебя испугался! Уже вообразил невесть что... Думал, больше тебя не увижу.
Розовый шелковый бант на девушке был развязан. Краска на лице смазалась, помада была растерта по щекам и шее, "молния" на юбке вырвана. Она неловко придерживала сползавший чулок.
- Кто его знает, а вдруг бы он тебя обидел...
- Не надо все время ожидать худшего,- сказала девушка.
Старик энергично закивал.
- Верно, верно, - согласился он. Он поднял руку и поймал свежинку.
- Ах, если бы только ты могла это видеть! Вот это уж действительно снег так снег! Завтра все будет белым-белехонько. Все такое белое, новое, чистое. Ну а теперь в дорогу! Теперь уж, должно быть, рукой подать.
Вскоре они подошли к верстовому столбу, и старик, вытянув шею, прочел: "Гамбург, сто двадцать километров". Он поспешно сдернул с себя очки и в растерянности широко распахнул рот и глаза. Этот шоферюга увез их на целых шестьдесят километров в другую сторону. Ехал-то он, оказывается, вовсе не в Гамбург. Бедняга, он, наверно, не понял, что от него хотят.
- Вперед,- бодро сказал торговец игрушками,- теперь уж и впрямь недалеко.
Он взял девушку за руку, и они двинулись вперед сквозь снежно-белую ночь, нежно льнущую к их щекам.
* Маленькая уютная улочка (нем.).

1 2