Здесь выложена электронная книга Приключения Аввакума Захова - 2. Приключение в полночь автора по имени Гуляшки Андрей. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Гуляшки Андрей - Приключения Аввакума Захова - 2. Приключение в полночь.
Размер архива с книгой Приключения Аввакума Захова - 2. Приключение в полночь равняется 129.15 KB
Андрей Гуляшки: «Приключение в полночь»
Андрей Гуляшки
Приключение в полночь
Приключения Аввакума Захова – 2
OCR Sergey Ryvkin
«Приключения Аввакума Захова»: Свят; 1990
Аннотация В одном из болгарских приграничных районов внезапная вспышка ящура в самой острой форме. Эпидемия очень быстро распространяется. Чтобы ее остановить из ГДР доставлена новейшая вакцина, однако по неизвестным причинам она не оказывает никакого действия на гибнущий скот.Тем временем приятель Захова ветеринар Анастасий Буков, переведенный из Момчилова в район Триграда, где и бушует эпидемия, приезжает в Софию на инструктаж в Управление по борьбе с эпизоотиями. Он и познакомил Аввакума с доктором Петром Тошковым, секретарем директора управления Ириной Теофиловой и машинисткой Христиной Чавовой — очень милыми людьми. В Ирину Аввакум даже влюбился, по-настоящему. Но служба службой — Захову поручено разобраться с тем, почему проверенная гэдээровская вакцина бесполезна для болгарских коров. Он отправляется на склад лекарств управления и обнаруживает там труп начальника склада Венцеслава Рашкова... Андрей ГуляшкиПриключение в полночь (Приключения Аввакума Захова — 2) 1 Спустя несколько месяцев после описанных событий учитель Методий Парашкевов, первооткрыватель залежей стратегической руды в урочище Змеица. вернулся наконец в Момчилово.Два дня подряд старая корчма ходуном ходила, сотрясаясь от богатырского смеха и песен; молодежь лихо отплясывала хоро на перекрестке, а бай Гроздан, председатель кооператива, ради такого случая велел заколоть пару барашков, чтобы пир шел горой, как при дедах в старину.Вскоре из Софии прибыли геологи и инженеры, разбрелись по скалам и осыпям Змеицы, перемерили ее всю вдоль и поперек. К осени, когда небо затянуло тучами и пошли затяжные дожди, изыскатели облачились в клеенчатые плащи и высокие крестьянские шапки и продолжали упорно трудиться все дни напролет. По раскисшим дорогам загудели грузовики и самосвалы, проворные «газики» с промокшими тентами сновали между ними, как жуки. Нарушился извечный покой этих нетронутых человеком мест, и старик Карабаир, привыкший лишь к перезвону колокольцев пасущихся на его склонах отар, накрыл свою голову шапкой туч и густых туманов.Началась пора больших перемен в нашем краю.Конечно, в те мглистые дни поздней осени самые дальновидные момчиловцы не могли предугадать грядущих новшеств. Даже я, участковый ветеринарный врач, не поверил бы, что всего через год у нас появится и кино, и клуб, и стадион, что Балабанице, которую не так давно перевели на молочную ферму, присвоят звание образцового бригадира и что бай Гроздан станет председателем объединенного трудового кооперативного земледельческого хозяйства, но Илчова корчма, несмотря на всеобщий расцвет, безнадежно дряхлела и приходила в запустение. Только я да учитель Методий каждый День поднимались по ее каменным ступеням. Мы пили вино, молчали, а иногда вспоминали Аввакума.Я думал, что после объединения хозяйств мои отношения с доктором Начевой вступят, как говорится, в более благоприятную фазу. Ведь объединение это предвещало столько добра и благополучия для кооператоров, а я-то был и телом и душой с ними. Но мои радужные надежды не оправдались. Новая, более высокая общественная фаза, в которую вступили наши коллективы, не смогла согреть нашу остывшую дружбу. Налицо было совершенно очевидное нарушение закономерности явлений, но я с моей ветеринарной подготовкой был бессилен постичь причины этого. Судите сами. Когда капитан Матей Калудиев вместе с другими геологами в конце концов укатил от нас куда-то к черту на кулички, у меня словно гора с плеч свалилась Теперь, подумал я, бедняжке Начевой больше уже не придется терпеть ухаживания этого навязчивого, бесцеремонного типа, хотя, правда, лично ко мне он относился очень мило и я не мог жаловаться ни на что. Поэтому, провожая капитана, я радовался не за себя, а за доктора Начеву, которой он причинял много беспокойства. Короче говоря, я решил возобновить нашу старую дружбу и ни единым словом не поминать капитана — как будто его вовсе и не было. Я позвонил ей по телефону, а потом вышел прогуляться на дорогу, ведущую в Луки.Настроение у доктора Начевой было необычайно веселое. Она держалась со мной куда свободнее, чем прежде, и так, можно сказать, интимно, что я сперва даже опешил. Чтобы сгладить неловкость положения, я поднял с земли какой-то блестящий камешек и начал его подбрасывать, а затем завел разговор об овечьих глистах и о калорийном питании для стельных коров. Говорил я с увлечением, но моя собеседница вдруг спохватилась, что ей надо навестить какую-то больную или роженицу, и бросила меня посреди дороги, даже не пожав на прощание руки.А вечер был чудесный. Розовая дымка окутала высокое чело Карабаира; таинственная Змеица погрузилась в море голубого сумрака. Из-за бора со стороны Лук поднималась луна, в потемневшем небе мерцали Большая Медведица и Полярная звезда. Вечер был чудесный, но я вернулся домой в прескверном настроении, как ученик, неожиданно получивший двойку по любимому предмету.Следующие дни и недели не принесли никакого улучшения. Доктор Начева почти не замечала меня. Да и я со своей стороны прикинулся равнодушным человеком, на которого женщины, вроде нее, не производят никакого впечатления Но я почему-то стал дольше обычного задерживаться в старой корчме. Дни стояли дождливые, дул холодный ветер, а в закопченном очаге так весело потрескивал огонь! Как хорошо! Я разгребал прутиком золу, сооружал из нее горы, поля и даже домики с двориками. По извилистым тропинкам между ними шла женщина с платком цвета резеды на плечах, стараясь не зацепиться за какой-нибудь колючий куст. Она ступала, как по льду, смешно прижимая к себе юбку. Я знал, что она непременно пройдет мимо меня и, когда мы встретимся с глазу на глаз, я скажу ей нечто интересное и чрезвычайно важное. Но слова не шли в голову. Я ковырял прутиком в золе, а в трубе завывал холодный ветер, и время от времени сверху падала капля дождя и тотчас испарялась на тлеющих угольях.Выпал первый снег, замерзли дороги. Возле Змеицы выросли, словно грибы-подосиновики, деревянные постройки под черепичными крышами.Рабочие в кожухах и ватниках рыли котлованы для мачт линии высокого напряжения. Земля затвердела от холода. По утрам кооперативный грузовик останавливался у бараков и проворные руки выгружали из кузова дюжину бидонов с парным молоком. Только что поднявшиеся с постелей парни, накинув свои кожухи и ватники, дружески кивали шоферу и наперебой угощали его сигаретами. Из трубы кухни к хмурому небу поднимался струйкой сизый дымок. А высоко поднятый на шесте красный флаг огненным крылом трепетал под напором северного ветра.Я часто обходил скотные дворы и молочную ферму. Уходя из дому, я набивал карманы сахаром — угощением для моих четвероногих друзей. Я разламывал сладкие кубики и подносил кусочки к их влажным губам. Они с аппетитом похрустывали, качали головами и терлись косматыми лбами о мои руки. Я чесал у них за ушами, а Балабаница укоризненно смотрела на меня, поджав губы. Я ни разу не сказал ей худого слова, но с того вечера она почему-то стала косо смотреть на меня.Кто знает, до каких пор продолжалось бы все это, если бы сама жизнь не прояснила наши омраченные отношения. Как-то утром она встретила меня с тревогой в глазах. Я было подумал, что захворала корова Рашка, и сердце у меня упало.— В Змеицу прибыли еще люди, — сказала Балабаница, поправляя косынку.Заглядевшись на крутой изгиб у нее над фартуком, я пробормотал:— Чудесно! — и тихонько вздохнул.Балабаница заметила мой необычный интерес к этому изгибу и насупилась.— Было бы чудесно, если бы хватало молока! — сказала она с резковатыми нотками в голосе. — Людям есть надо, а у нас молока меньше становится!Она была явно раздражена, и фартук волнующе колыхался у нее на груди.Я не сразу вник в смысл ее слов. И не удивительно: на ферме было душно, а в духоте быстро не сообразишь.— Да, — подтвердил я, — проблема удойности — весьма важная проблема. Ее надо решить, и в положительном смысле.Балабаница недоуменно пожала плечами и вздохнула. Я так и не понял, почему она вздыхает.Лишь потом до меня дошло, в чем дело. Мне стало жаль парней в кожухах и ватниках, которые останутся без стакана молока к завтраку. Я всегда увлекался зоотехникой — даже награды за нее получал. Я схватил Балабаницу за руку.— С этой трудностью можно справиться, — мужественно заявил я, глядя ей в глаза.Возможно, она вздрогнула от моей решительности, потому что тотчас же выдернула руку.— Ты не болтай, — сказала она, — а надоумь нас, как сытнее кормить скотину, — и снова принялась поправлять косынку.Балабаница — женщина деятельная, и поэтому я не обиделся на нее. К тому же в глубине души я сознавал, что она права: сложную проблему удойности можно решить только практическими мерами.Припомнив ряд премудростей из области концентратов и использования калорийных пищевых отходов, я уселся на ворох сена и вынул свой блокнот. Не прошло и часа, как я исписал несколько страниц всякими полезными рецептами.Впоследствии я узнал, что Балабаница созвала лучших доярок Момчилова и Лук, чтоб обсудить предложенные мною рецепты. Они внесли поправки в дозировку и состав некоторых моих рационов, а кое-что совсем вычеркнули из списка. Но важно не это. Важно то, что вскоре наши коровы стали давать столько молока, что дояркам пришлось дополнительно выписывать с кооперативного склада ведра.Этот успех вернул нашей дружбе с Балабаницей прежнюю прелесть. Наши отношения вновь стали прекрасными. Теперь, встретив меня на улице, Балабаница самым бодрым тоном говорила: «Добрый день!» — и даже слегка кивала головой.Аввакум сдержал свое обещание и с первым снегом навестил меня, но пробыл у нас всего три дня. С учителем Методием ему так и не привелось увидеться, потому что тот переехал в Смолян, где занял весьма важный пост в окружном народном совете. А Балабаница, узнав, что приехал Аввакум, вырядилась в свой новый кунтуш и стала будто ненароком прохаживаться мимо нашего забора, игриво изгибая стан.Но Аввакум даже не спросил о ней. Я бы на его месте непременно помянул ее добрым словом и даже предложил бы ей прогуляться, например, до коровника. Вид оттуда изумительный: покрытые снегом поляны, сосны в снежных шапках, с обшитыми белым кружевом ветвями. Воздух прозрачен, а в солнечный день все вокруг блестит и сияет, как расплавленное серебро.— О! — сказал бы я, встретив случайно Балабаницу. — И вы здесь? А как там наша Рашка?Или что-нибудь еще в таком духе.Во всяком случае, я не молчал бы, как Аввакум. 2 В начале апреля пришел приказ перевести меня из Момчилова в Триград. Я тотчас съездил в Смолян, и там мне разъяснили, что дела нашего момчиловского участка обстоят прекрасно, что благодаря моей деятельности санитарно-гигиеническое состояние кооперативного стада более чем удовлетворительно, а проблема высоких удоев — опять-таки благодаря моей ветеринарной деятельности — вступила в многообещающую фазу. Я слушал эти лестные для себя слова, и щеки мои горели от волнения. Ведь здоровый скот и высокие удои — факторы общегосударственного значения. Но в то же время я сознавал, что большие достижения и бесспорные заслуги вовсе не повод для перемещения работников с одного места на другое, даже если они ветеринарные врачи участкового масштаба. Вот почему, слушая, как меня хвалят, я порядком недоумевал: для чего меня перемещают из передового во всех отношениях района (с такими знатными доярками, как, например, Балабаница) в какую-то глухомань у самой границы. Стоило призадуматься. Но когда мне сказали, что меня посылают в Триград именно потому, что край там глухой, прирост скота неудовлетворительный, а удои ниже всякой критики, я понял все и сразу успокоился. В конце концов, подумал я, работа на обжитом уже месте, где ветеринарная служба на высоте и все в полном порядке, — это не предмет гордости, а только преимущество. В условиях благополучия просто скучно работать, пусть даже рядом такая замечательная доярка, как Балабаница. Любопытно, что тогда у меня просто из головы не шла Балабаница. Хотя ничего удивительного в этом нет. Я всегда уделял большое внимание проблеме квалифицированных кадров. А Балабаница, как я уже сказал, была высококвалифицированной дояркой. Перспектива работы в отсталом районе, где придется все начинать сначала и не известно, с какими кадрами, показалась мне настолько заманчивой, что я чуть не поперхнулся от удовольствия. У меня перед глазами раскрывался широкий простор для деятельности, где я мог полностью проявить свои деловые качества специалиста-ветеринара.Вернувшись в Момчилово, я принялся собирать вещи. Настроение у меня было приподнятое. Перед самым отъездом я сходил в Змеицу. Там царило большое оживление — строители закладывали первую шахту. Я вспомнил, какая дикость и запустение были там еще год назад, как зловеще выглядело это богом забытое место, и невольно задержался лишних полчаса у котлована. Потом я пошел по дороге в Луки, причем не очень быстрым шагом, потому что окрестные виды просто восхитительны. Вот, думал я, возле этого валуна я как-то почти десять минут проговорил с доктором Начевой. А выше, на той полянке, она любила лежать в траве среди золотистых лютиков и, прищурив глаза, глядеть, на небесную синеву. Я бегал вокруг, ловил пестрых бабочек и собирал цветные камешки. У меня с детства страсть ловить бабочек и собирать цветные камешки. У каждого из нас есть свои странности, не правда ли? Отец мой, например, питал слабость к старинным монетам. До сих пор помню, как вздыхала моя коллега, лежа на траве. Ей, наверное, было завидно глядеть, как я гоняюсь за бабочками. Женщины — существа особые. Когда мы собирались уходить, я предлагал ей выбрать самый красивый из моих крылатых цветов, но она с презрительной гримасой сердито отмахивалась. Порой мне кажется, что я никогда не постигну некоторых загадочных особенностей женской души. Теперь я думаю: как хорошо, что она недавно вышла замуж за нового момчиловского агронома. Бабочки для него не существуют, он сам говорит, что готов отдать душу за помидоры, особенно за кричимские. Чудесный человек! Хочется верить, что моя романтично настроенная коллега будет в восторге от него.Дорога к Лукам привлекала меня не только красотой видов — их много и в других местах. Мне помнится, что я предпринял эту долгую прогулку в сумерках лишь потому, что селение Луки входило теперь в нашу объединенную Момчиловскую общину. Пахли сочные травы, стрекотали цикады. А может быть, мне так казалось, ведь в то время мои мысли были заняты совсем другим.Провожали меня исключительно сердечно. Когда я усаживался в повозку, пришли прощаться секретарь партийной организации с женой, бай Гроздан, моя хозяйка Спиридоница и одноглазый Адем. У него в прошлом году гадюка ужалила осла, и мне пришлось изрядно повозиться, чтобы отходить животное. Спиридоница дала мне на дорогу теплый каравай, завернутый в белую салфетку. Но Адем просто растрогал меня, и, если бы не моя черствость, я прослезился бы от умиления: он подарил мне резное блюдечко для соли и других приправ. Он сам выдолбил его своим кривым кинжалом. Это блюдечко я до сих пор берегу; оно мне так же дорого, как первое и единственное любовное письмо от женщины. Однажды, когда я у себя в деревне готовился к экзаменам в университет, я получил от девушки, по имени Теменужка — ей тогда было шестнадцать лет, — такое письмецо: «Милый Анастасий! Одолжи мне, пожалуйста, твой рюкзак, потому что завтра мы с Раданом пойдем собирать липовый цвет, а у меня нет рюкзака. Твоя подружка Теменужка». Радан был мой однокашник и готовился в политехнический. Но дело не в этом. Важно, что Теменужка приписала к моему имени «милый», слово с глубоким и радостным значением. Вот и блюдечко Адема мне так же дорого, как это первое любовное письмо.Балабаница не пришла проводить меня, но я на нее не в обиде. Ее, женщину впечатлительную, наше расставание слишком бы растревожило. Да и дел у нее на ферме было по горло.Так я расстался с Момчиловом и момчиловцами.
Мне хочется вкратце описать окрестности Триграда.Если спускаться от Доспата к Девину, то справа от Тешела вы увидите поворот на Триград. Сразу же за мостом вы попадаете в тенистое и прохладное ущелье, которое поразительно напоминает вам описанные в книгах величайшие каньоны мира. Разумеется, Триградское ущелье выглядит миниатюрой по сравнению с этими каньонами, но красота его так своеобразна, что ее трудно передать словами. По обеим его сторонам вздымаются к небу о отвесные скалы; они то гладкие и ровные, как стена, то зубчатые, нависающие.
Было бы хорошо, чтобы книга Приключения Аввакума Захова - 2. Приключение в полночь автора Гуляшки Андрей дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Приключения Аввакума Захова - 2. Приключение в полночь у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Приключения Аввакума Захова - 2. Приключение в полночь своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Гуляшки Андрей - Приключения Аввакума Захова - 2. Приключение в полночь.
Если после завершения чтения книги Приключения Аввакума Захова - 2. Приключение в полночь вы захотите почитать и другие книги Гуляшки Андрей, тогда зайдите на страницу писателя Гуляшки Андрей - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Приключения Аввакума Захова - 2. Приключение в полночь, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Гуляшки Андрей, написавшего книгу Приключения Аввакума Захова - 2. Приключение в полночь, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Приключения Аввакума Захова - 2. Приключение в полночь; Гуляшки Андрей, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн