Вторая личность, сидевшая в сознании Лании.
Если Гифрону понадобился наблюдатель, или парламентер, или кого он там решил внедрить в человеческое сообщество, для этого не нужно было уродовать психику своего посланца. Гораздо проще было взять под контроль мозг Лании, не подвергая ее тело и психику таким серьезным внутренним и внешним изменениям. Для чего же это понадобилось?
Я не верил в нечеловеческую логику Гифрона. То есть она, возможно, и существовала, однако поскольку Гифрон успешно добивался своих целей в нашем мире, следовало предположить, что его действия были обусловлены определенными причинами, вполне понятными для большинства людей.
Вряд ли Гифрон без всякой нужды станет нарушать принцип Оккама и создавать нечто намного более сложное, чем это необходимо для выполнения поставленной задачи.
Из двух гипотез, с одинаковой степенью вероятности приводивших к одним и тем же выводам, скорее всего верна наиболее простая.
Приняв это как вторую аксиому, я стал рассуждать дальше. Если исключить возможность переноса во времени в обратную сторону, то появиться в Барнуде на десять дней раньше нашего перехода мог кто угодно, только не сама Лания…
Как только эта мысль стала для меня очевидной, я попытался выяснить, кто занял ее место. Вряд ли Гифрон станет создавать с нуля новое человеческое тело. Да и нет у него в этом никакой необходимости – в его распоряжении огромный человеческий материал, он может взять любого из своих рабов, любую женщину, внешне похожую на Ланию. Из миллионов пропавших колонистов не так уж трудно подобрать подходящий экземпляр.
Оставалось слегка изменить мышечный покров мягких тканей, рисунок капилляров, то есть все то, что внешне отличало исходный материал от образца. Но этого было недостаточно. Чтобы превратить безвольного зомби в энергичного, живого человека, следовало изменить его психику, вложить в него новую индивидуальность. Вот откуда в голове Лании двойная память.
Если я прав, то из этого следовали очень серьезные выводы. Но прежде чем приступить к их анализу, я должен был найти подтверждение своим рассуждениям, неопровержимое доказательство своей правоты, и такое доказательство должно было существовать.
Женщина, послужившая основой для создания существа, лежавшего сейчас в моей спальне, существовала в реальном мире Барнуда. Если не она сама, то хотя бы след от нее должен был остаться.
Ее надо искать среди миллионов исчезнувших в Барнуде людей. Даже растворяясь в небытии, в созданных их больным воображением мирах, они оставляли после себя карты медицинских обследований, регистрационные колониальные карточки, визы, билеты, свидетельства о рождении…
Иногда бюрократия бывает полезна, но рано или поздно наступает момент, когда она начинает тонуть в ею же создаваемом информационном потоке, и тогда вся система начинает работать с перебоями. Даже современные компьютеры не могли переварить и обработать тот гигантский поток информации, который вливался в их чрево из черной дыры местной мэрии.
Часа через два мне стало казаться, что затеянный мной поиск совершенно безнадежен. Я выключил компьютер, встал и подошел к окну. Рассвет еще не наступил. Небо выглядело темным, словно закрашенным черной тушью. Ни одна звезда не пробивалась сквозь плотный покров облаков, только где-то далеко, в районе Барнуда, небосвод озаряли вспышки зарниц.
Почему-то метеорным потокам нравился именно Барнуд. Вопреки всякой логике, презрев законы небесной механики, метеориты падали только на Барнуд. Может, их полетом управлял Гифрон? Возможно, все на этой дьявольской планете, начиная от восхода солнца, управляется его волей.
Почему для своих психологических экспериментов он выбрал меня? Теория Коленского насчет энзимов «голубого грома», мирно поселившихся в моей крови, не вызывала у меня доверия.
Кстати, почему он отказался от предложения провести полное медицинское обследование моего организма, а вместо него ограничился простейшим тестом? Не потому ли, что боялся узнать результат? Что, если все мы, все, кто попал на эту планету, заражены голубым ядом?
Да и тот ли это Барнуд? Откуда мне знать, настоящий ли это город или еще одна иллюзия, мираж, созданный отравленным наркотиком воображением?
После моего двойного перехода в параллельный мир и обратно ориентиры окружающего потеряли былую четкость и однозначность. Все стало зыбко, неопределенно. Законы логики потеряли смысл. Слишком много вопросов оставалось без ответа.
Скрип двери и шаги за моей спиной заставили меня вздрогнуть. Теперь уже не было никакого сомнения, что я боялся встретиться лицом к лицу с существом, поселившимся в моем доме. В конце концов огромным усилием воли я заставил себя повернуться.
На ней была только прозрачная ночная рубашка. Очень короткая, оставлявшая открытыми ее стройные ноги. Но, несмотря на это, она не возбуждала во мне былого желания. Держалась эта женщина так, словно не помнила о своей наготе.
Удивительно, как сильно может меняться человеческое лицо. Расслабились одни мышцы, напряглись другие… Больше она не была похожа на Ланию. Во всяком случае, на ту Ланию, которую я знал. И ни малейшего следа вчерашнего ужаса, ночных слез – ничего.
– Не спится? – Даже тембр голоса изменился.
– Ну, после всего, что произошло, не так-то просто уснуть.
– Вы ведь давно догадались, что я не Лания.
Впервые она назвала меня на «вы» после нашей близости, и это прозвучало настолько естественно, что не вызвало во мне удивления.
– Даже в тот вечер, когда вы почти насильно овладели мной, вы знали, что я – это не она. Вам ведь именно это понравилось, не так ли? Именно это вас возбуждало? Все мужчины одинаковы, им всегда хочется чего-нибудь новенького. Но вы можете не стесняться и не скрывать своих истинных чувств. С такими, как я, не принято церемониться. Если вас настолько интересуют подробности моего прошлого, что вы всю ночь проводите за справочным компьютером, попробуйте поискать в блоке двадцать три «Ц». Среди тех, кто родился шестого сретенья, девяносто второго года Собаки.
Не добавив больше ни слова, она прошла в душевую.
Несколько минут до меня доносился шум льющейся воды. Мне не хотелось проверять ее подсказку. Возможно, оттого, что я боялся получить подтверждение своим догадкам, или, может, потому, что сам я так и не нашел того, что искал.
В конце концов, так и не дождавшись, когда она выйдет из душевой, я подошел к компьютеру, включил его и ввел подсказанные ею ориентиры поиска.
Ее звали Анна. Анна Вельская. Она исчезла из Барнуда десять лет назад. Совпали данные всех медицинских анализов. И подтвердились все мои предположения. Я узнал теперь ее настоящее имя, и что это изменило? В сущности, ничего. Я по-прежнему не представлял, что ей скажу, когда в душевой прекратится звук льющейся воды и она вновь появится в гостиной. Я не стал читать ее досье. Что она имела в виду, когда сказала: «С такими, как я, не церемонятся»? Это не имело значения. Мне было наплевать, кем она была в Барнуде десять лет тому назад.
Значение имело лишь то, кем она стала сейчас… Вернее, то, как это произошло. Для того чтобы оживить ее тело, вывести из наркотического сна, требовалось живое, не отравленное наркотиком человеческое сознание, человеческая память, все то, что составляет человеческую личность. Нетрудно было догадаться, откуда Гифрон получил этот гигантский объем информации.
Во время пространственного перехода человеческая личность растворяется, разделяется на мельчайшие составляющие, превращается в поток чистой энергии.
В принципе возможно перехватить этот поток, проанализировать его, снять копию, и лишь затем личность воссоздается в новом мире. Для того чтобы успеть проделать всю работу и закончить ее за десять дней до моего возвращения в Барнуд, Гифрон, очевидно, использовал информацию, полученную еще во время первого перехода Лании в Барнуд-2. Тогда она заставила Коленского включить его пространственную и еще не испытанную машину. После этого Лания осталась жива и благополучно достигла Барнуда-2… Почему я решил, что она погибла во время обратного перехода? Что дало мне повод так думать?
Меня сбило с толку появление ее копии, ее близнеца. Я считал, что настоящая Лания растворилась в Анне Вельской, исчезла из реального мира навсегда. Но сейчас я понял, что мог ошибаться.
Что, если во время перехода произошел один из тех сбоев, о которых предупреждал меня Коленский?
Или даже не сбоев… Чужая воля того, кто управлял всеми этими мирами, вмешалась в переход и увела Ланию от реального Барнуда в один из тысяч параллельных миров. Гифрону понадобилось заменить ее Анной Вельской. Появление в Барнуде настоящей Лании могло помешать чистоте его поставленного над нами эксперимента.
Действительно ли Гифрон ставил психологический эксперимент, пытался войти с нами в контакт или попросту забавлялся – это уже не имело значения.
Значение имело лишь то, что Лания до сих пор могла находиться в одном из параллельных Барнудов и ждать от меня помощи, не ведая о том, что я давно похоронил ее в своих мыслях…
Глава 28
Среди сумасшедшего лабиринта миров, созданного Гифроном, определить координаты города, в котором могла находиться Лания, было практически невозможно.
Лишь один человек мог помочь мне в этом. Только он был не совсем человеком…
Я с трудом дождался, когда в душевой перестанет литься вода. Ожидание длилось не меньше часа.
Все это время я, не двигаясь, сидел за своим столом напротив погашенного дисплея. Его темное стекло очень быстро покрывается частичками пыли. Невольно хочется протереть его, чтобы лишний раз убедиться, что он за собой ничего не скрывает.
Выключенный дисплей мог показать лишь картины моей собственной памяти. Иногда они всплывали в его темной глубине… Вот и сейчас я видел небо Барнуда-2… На фоне ослепительно-синего, лишенного смога неба выступали четкие силуэты зданий, в которых никто не жил… Ну, разве что один человек… Один во всем этом городе…
Одиночество может стать страшнее смерти, когда нет ни перспективы, ни надежды, когда ничего не меняется и изо дня в день ты видишь одни и те же панорамы улиц, заполненных мертвыми скелетами пустых зданий…
Мои мысли снова и снова возвращались к тому непреложному факту, что часть хозяина этого фантасмагорического мира находится совсем рядом, в нескольких сотнях метров от меня…
За толстым бронированным стеклом сверкала крохотная частица Гифрона. В мое первое посещение контакт почти состоялся, я даже почувствовал, что могу получить ответ на самый главный вопрос – зачем? Зачем ему понадобились люди?
Но вместо ответа в тот день из-за стекла выползла огненная змея разряда… Я обязан попытаться еще раз, несмотря на смертельную опасность любого контакта с Гифроном, я обязан попробовать снова, только он один мог вернуть мне Ланию, только он…
Миражи воспоминаний, плывущие за слепым стеклом дисплея, исчезли лишь после того, как закутанная в простыню женская фигура отразилась в его глубине. Не оглядываясь, я заговорил с Анной, ни на что уже не надеясь:
– Я хочу узнать у вас очень важную для меня вещь… – Фраза прозвучала неуверенно, я не знал, как держаться с существом, стоявшим у меня за спиной. И я не знал, захочет ли Анна ответить при той странной неопределенности отношений, что установилась между нами после посещения медицинского центра.
– Отчего бы и нет? Валяйте!
Она уселась на краю моего стола, совершенно не заботясь о том, что простыня при этом распахнулась и ее обнаженные ноги оказались в поле моего зрения гораздо выше, чем это допускали приличия.
Казалось, о приличиях она вообще не имеет ни малейшего понятия. Ее вульгарность коробила меня. Я старательно гнал от себя воспоминание о том, что совсем недавно переспал с этой женщиной в квартире Лании. Конечно, тогда я принимал ее за Ланию. Но уже тогда я не был уверен в этом до конца и тем не менее не остановился. А она, к сожалению, слишком хорошо об этом знала.
– Только это должен быть абсолютно откровенный разговор, иначе он не имеет смысла. Я прошу вас рассказать мне все, что вы помните о своем нынешнем появлении в Барнуде и о том, что происходило с вами до того, как вы оказались здесь.
– В конце концов, я обязана вам жизнью. Своей нынешней жизнью. Не знаю, должна ли я быть вам за это благодарна, однако это так. Задавайте ваши вопросы!
Я почувствовал, как предательская волна страха на какое-то время лишила меня дара речи. Она знала! Она знала то, что не должна была знать! Под современным наркозом человек не чувствует ничего и ничего не может слышать. Я не обмолвился ни словом о том, что произошло между мной и Коленским после окончания осмотра. Тем не менее она знала, что я не воспользовался анестезией…
За пределами ее собственного сознания существовало другое, гораздо более могущественное… И хотя я подозревал об этом, любое новое подтверждение их постоянной связи заставляло меня вздрагивать.
– Вы были похожи на Ланию, когда я встретил вас у здания мэрии. Вы были ее копией, двойником. Сейчас это не так. – Я проглотил предательский комок, застрявший в горле, и продолжил: – Почему это происходит? Почему вы так резко меняетесь и кто вы сейчас?
– Сейчас я – это я. Анна Вельская. Я могу становиться собой, только когда ваша Лания спит. Вы прочитали мое досье?
Я отрицательно мотнул головой.
– Бедненький! Это так трогательно, встретить интеллигентного человека. Впрочем, вы еще успеете это сделать.
– Перестаньте паясничать. Я предупредил вас, что наш разговор имеет смысл только на основе полной откровенности.
– Разве я не откровенна? Вы на самом деле представляете сейчас довольно жалкое зрелище.
Я постарался взять себя в руки и не обращать внимания на ее колкости. То, что я собирался выяснить, было важнее моего самолюбия, тем более что во многом она была права.
– Расскажите все, что вы помните о своей жизни там. – Я неопределенно повел головой. Вопрос прозвучал так, словно я собирался спросить ее о жизни в потустороннем мире. В какой-то степени так оно и было.
– Почти ничего. Я приняла третью дозу, когда жизнь в этом грязном Барнуде показалась мне невыносимой. Я думала, что смогу навсегда от него избавиться. Но благодаря вам даже этого не получилось.
Я молча ждал продолжения, боясь неосторожным вопросом сбить ее с толку.
– На какое-то время мое желание осуществилось, я погрузилась в голубой туман, в некое подобие сна, в котором со мной вместе был еще кто-то… Вам приходилось смотреть сны вдвоем?
– С вами была Лания?
– Да перестаньте вы каждую минуту спрашивать меня о ней! Ваша Лания изрядная зануда, и сейчас речь совсем о другом. В то время я ничего не знала о ее существовании. Вначале мне казалось, что это мой отец. Хотя у меня никогда не было отца, но там я его нашла. Я вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Потом он стал первым мужчиной, первым человеком, которого я полюбила, потом он стал всем моим миром – моим сознанием. Это длилось и длилось. Я переживала заново свою жизнь. Иногда мне казалось, что не одну жизнь, и не только свою. Там все перемешано, расплывчато, это трудно объяснить человеку, незнакомому с действием «голубого грома».
– Я знаю, как он действует.
– Ни черта вы не знаете. То легкое опьянение, которое случилось с вами, не имеет ничего общего с ощущениями человека, принявшего полную дозу. Сознание растворяется в чем-то большем, чем ты сам. В чем-то таком, что содержит в себе множество миров и множество жизней…
– Там был город? – Казалось, мой вопрос удивил ее.
– Город? Наверно, там был город. Множество городов. На самом деле место, где все это происходило, не имеет никакого значения.
– Для меня имеет. Постарайтесь вспомнить, был ли там город и как он выглядел.
– Вы еще больший зануда, чем ваша Лания. Говорю же вам, там все было перемешано. Города, лица, предметы, пространство. Все. Там даже времени не существовало. Я не знаю, сколько это продолжалось. Но в какой-то момент в моем мире появилось нечто чужое, что-то такое, что пыталось меня вырвать из сладкого тумана, в котором растворилось мое сознание. Я долго сопротивлялась. До тех пор, пока не получила приказ.
– Приказ?
– Ну, что-то вроде. В какой-то момент я поняла, что не должна больше сопротивляться, и мир вокруг меня стал обретать четкость.
– Послушайте, Анна! Вас не было в Барнуде десять лет. – Впервые я назвал ее настоящим именем, мне показалось, что она вздрогнула, услышав его из моих уст. – Все это время вы должны были есть, спать, дышать, хотя бы для того, чтобы сохранить жизнь в своем теле. Неужели вы не можете вспомнить, где все это происходило?
– Конечно нет! В той моей жизни тело не имело никакого значения. Я не знаю, где оно находилось и что с ним происходило, пока я не вернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Если Гифрону понадобился наблюдатель, или парламентер, или кого он там решил внедрить в человеческое сообщество, для этого не нужно было уродовать психику своего посланца. Гораздо проще было взять под контроль мозг Лании, не подвергая ее тело и психику таким серьезным внутренним и внешним изменениям. Для чего же это понадобилось?
Я не верил в нечеловеческую логику Гифрона. То есть она, возможно, и существовала, однако поскольку Гифрон успешно добивался своих целей в нашем мире, следовало предположить, что его действия были обусловлены определенными причинами, вполне понятными для большинства людей.
Вряд ли Гифрон без всякой нужды станет нарушать принцип Оккама и создавать нечто намного более сложное, чем это необходимо для выполнения поставленной задачи.
Из двух гипотез, с одинаковой степенью вероятности приводивших к одним и тем же выводам, скорее всего верна наиболее простая.
Приняв это как вторую аксиому, я стал рассуждать дальше. Если исключить возможность переноса во времени в обратную сторону, то появиться в Барнуде на десять дней раньше нашего перехода мог кто угодно, только не сама Лания…
Как только эта мысль стала для меня очевидной, я попытался выяснить, кто занял ее место. Вряд ли Гифрон станет создавать с нуля новое человеческое тело. Да и нет у него в этом никакой необходимости – в его распоряжении огромный человеческий материал, он может взять любого из своих рабов, любую женщину, внешне похожую на Ланию. Из миллионов пропавших колонистов не так уж трудно подобрать подходящий экземпляр.
Оставалось слегка изменить мышечный покров мягких тканей, рисунок капилляров, то есть все то, что внешне отличало исходный материал от образца. Но этого было недостаточно. Чтобы превратить безвольного зомби в энергичного, живого человека, следовало изменить его психику, вложить в него новую индивидуальность. Вот откуда в голове Лании двойная память.
Если я прав, то из этого следовали очень серьезные выводы. Но прежде чем приступить к их анализу, я должен был найти подтверждение своим рассуждениям, неопровержимое доказательство своей правоты, и такое доказательство должно было существовать.
Женщина, послужившая основой для создания существа, лежавшего сейчас в моей спальне, существовала в реальном мире Барнуда. Если не она сама, то хотя бы след от нее должен был остаться.
Ее надо искать среди миллионов исчезнувших в Барнуде людей. Даже растворяясь в небытии, в созданных их больным воображением мирах, они оставляли после себя карты медицинских обследований, регистрационные колониальные карточки, визы, билеты, свидетельства о рождении…
Иногда бюрократия бывает полезна, но рано или поздно наступает момент, когда она начинает тонуть в ею же создаваемом информационном потоке, и тогда вся система начинает работать с перебоями. Даже современные компьютеры не могли переварить и обработать тот гигантский поток информации, который вливался в их чрево из черной дыры местной мэрии.
Часа через два мне стало казаться, что затеянный мной поиск совершенно безнадежен. Я выключил компьютер, встал и подошел к окну. Рассвет еще не наступил. Небо выглядело темным, словно закрашенным черной тушью. Ни одна звезда не пробивалась сквозь плотный покров облаков, только где-то далеко, в районе Барнуда, небосвод озаряли вспышки зарниц.
Почему-то метеорным потокам нравился именно Барнуд. Вопреки всякой логике, презрев законы небесной механики, метеориты падали только на Барнуд. Может, их полетом управлял Гифрон? Возможно, все на этой дьявольской планете, начиная от восхода солнца, управляется его волей.
Почему для своих психологических экспериментов он выбрал меня? Теория Коленского насчет энзимов «голубого грома», мирно поселившихся в моей крови, не вызывала у меня доверия.
Кстати, почему он отказался от предложения провести полное медицинское обследование моего организма, а вместо него ограничился простейшим тестом? Не потому ли, что боялся узнать результат? Что, если все мы, все, кто попал на эту планету, заражены голубым ядом?
Да и тот ли это Барнуд? Откуда мне знать, настоящий ли это город или еще одна иллюзия, мираж, созданный отравленным наркотиком воображением?
После моего двойного перехода в параллельный мир и обратно ориентиры окружающего потеряли былую четкость и однозначность. Все стало зыбко, неопределенно. Законы логики потеряли смысл. Слишком много вопросов оставалось без ответа.
Скрип двери и шаги за моей спиной заставили меня вздрогнуть. Теперь уже не было никакого сомнения, что я боялся встретиться лицом к лицу с существом, поселившимся в моем доме. В конце концов огромным усилием воли я заставил себя повернуться.
На ней была только прозрачная ночная рубашка. Очень короткая, оставлявшая открытыми ее стройные ноги. Но, несмотря на это, она не возбуждала во мне былого желания. Держалась эта женщина так, словно не помнила о своей наготе.
Удивительно, как сильно может меняться человеческое лицо. Расслабились одни мышцы, напряглись другие… Больше она не была похожа на Ланию. Во всяком случае, на ту Ланию, которую я знал. И ни малейшего следа вчерашнего ужаса, ночных слез – ничего.
– Не спится? – Даже тембр голоса изменился.
– Ну, после всего, что произошло, не так-то просто уснуть.
– Вы ведь давно догадались, что я не Лания.
Впервые она назвала меня на «вы» после нашей близости, и это прозвучало настолько естественно, что не вызвало во мне удивления.
– Даже в тот вечер, когда вы почти насильно овладели мной, вы знали, что я – это не она. Вам ведь именно это понравилось, не так ли? Именно это вас возбуждало? Все мужчины одинаковы, им всегда хочется чего-нибудь новенького. Но вы можете не стесняться и не скрывать своих истинных чувств. С такими, как я, не принято церемониться. Если вас настолько интересуют подробности моего прошлого, что вы всю ночь проводите за справочным компьютером, попробуйте поискать в блоке двадцать три «Ц». Среди тех, кто родился шестого сретенья, девяносто второго года Собаки.
Не добавив больше ни слова, она прошла в душевую.
Несколько минут до меня доносился шум льющейся воды. Мне не хотелось проверять ее подсказку. Возможно, оттого, что я боялся получить подтверждение своим догадкам, или, может, потому, что сам я так и не нашел того, что искал.
В конце концов, так и не дождавшись, когда она выйдет из душевой, я подошел к компьютеру, включил его и ввел подсказанные ею ориентиры поиска.
Ее звали Анна. Анна Вельская. Она исчезла из Барнуда десять лет назад. Совпали данные всех медицинских анализов. И подтвердились все мои предположения. Я узнал теперь ее настоящее имя, и что это изменило? В сущности, ничего. Я по-прежнему не представлял, что ей скажу, когда в душевой прекратится звук льющейся воды и она вновь появится в гостиной. Я не стал читать ее досье. Что она имела в виду, когда сказала: «С такими, как я, не церемонятся»? Это не имело значения. Мне было наплевать, кем она была в Барнуде десять лет тому назад.
Значение имело лишь то, кем она стала сейчас… Вернее, то, как это произошло. Для того чтобы оживить ее тело, вывести из наркотического сна, требовалось живое, не отравленное наркотиком человеческое сознание, человеческая память, все то, что составляет человеческую личность. Нетрудно было догадаться, откуда Гифрон получил этот гигантский объем информации.
Во время пространственного перехода человеческая личность растворяется, разделяется на мельчайшие составляющие, превращается в поток чистой энергии.
В принципе возможно перехватить этот поток, проанализировать его, снять копию, и лишь затем личность воссоздается в новом мире. Для того чтобы успеть проделать всю работу и закончить ее за десять дней до моего возвращения в Барнуд, Гифрон, очевидно, использовал информацию, полученную еще во время первого перехода Лании в Барнуд-2. Тогда она заставила Коленского включить его пространственную и еще не испытанную машину. После этого Лания осталась жива и благополучно достигла Барнуда-2… Почему я решил, что она погибла во время обратного перехода? Что дало мне повод так думать?
Меня сбило с толку появление ее копии, ее близнеца. Я считал, что настоящая Лания растворилась в Анне Вельской, исчезла из реального мира навсегда. Но сейчас я понял, что мог ошибаться.
Что, если во время перехода произошел один из тех сбоев, о которых предупреждал меня Коленский?
Или даже не сбоев… Чужая воля того, кто управлял всеми этими мирами, вмешалась в переход и увела Ланию от реального Барнуда в один из тысяч параллельных миров. Гифрону понадобилось заменить ее Анной Вельской. Появление в Барнуде настоящей Лании могло помешать чистоте его поставленного над нами эксперимента.
Действительно ли Гифрон ставил психологический эксперимент, пытался войти с нами в контакт или попросту забавлялся – это уже не имело значения.
Значение имело лишь то, что Лания до сих пор могла находиться в одном из параллельных Барнудов и ждать от меня помощи, не ведая о том, что я давно похоронил ее в своих мыслях…
Глава 28
Среди сумасшедшего лабиринта миров, созданного Гифроном, определить координаты города, в котором могла находиться Лания, было практически невозможно.
Лишь один человек мог помочь мне в этом. Только он был не совсем человеком…
Я с трудом дождался, когда в душевой перестанет литься вода. Ожидание длилось не меньше часа.
Все это время я, не двигаясь, сидел за своим столом напротив погашенного дисплея. Его темное стекло очень быстро покрывается частичками пыли. Невольно хочется протереть его, чтобы лишний раз убедиться, что он за собой ничего не скрывает.
Выключенный дисплей мог показать лишь картины моей собственной памяти. Иногда они всплывали в его темной глубине… Вот и сейчас я видел небо Барнуда-2… На фоне ослепительно-синего, лишенного смога неба выступали четкие силуэты зданий, в которых никто не жил… Ну, разве что один человек… Один во всем этом городе…
Одиночество может стать страшнее смерти, когда нет ни перспективы, ни надежды, когда ничего не меняется и изо дня в день ты видишь одни и те же панорамы улиц, заполненных мертвыми скелетами пустых зданий…
Мои мысли снова и снова возвращались к тому непреложному факту, что часть хозяина этого фантасмагорического мира находится совсем рядом, в нескольких сотнях метров от меня…
За толстым бронированным стеклом сверкала крохотная частица Гифрона. В мое первое посещение контакт почти состоялся, я даже почувствовал, что могу получить ответ на самый главный вопрос – зачем? Зачем ему понадобились люди?
Но вместо ответа в тот день из-за стекла выползла огненная змея разряда… Я обязан попытаться еще раз, несмотря на смертельную опасность любого контакта с Гифроном, я обязан попробовать снова, только он один мог вернуть мне Ланию, только он…
Миражи воспоминаний, плывущие за слепым стеклом дисплея, исчезли лишь после того, как закутанная в простыню женская фигура отразилась в его глубине. Не оглядываясь, я заговорил с Анной, ни на что уже не надеясь:
– Я хочу узнать у вас очень важную для меня вещь… – Фраза прозвучала неуверенно, я не знал, как держаться с существом, стоявшим у меня за спиной. И я не знал, захочет ли Анна ответить при той странной неопределенности отношений, что установилась между нами после посещения медицинского центра.
– Отчего бы и нет? Валяйте!
Она уселась на краю моего стола, совершенно не заботясь о том, что простыня при этом распахнулась и ее обнаженные ноги оказались в поле моего зрения гораздо выше, чем это допускали приличия.
Казалось, о приличиях она вообще не имеет ни малейшего понятия. Ее вульгарность коробила меня. Я старательно гнал от себя воспоминание о том, что совсем недавно переспал с этой женщиной в квартире Лании. Конечно, тогда я принимал ее за Ланию. Но уже тогда я не был уверен в этом до конца и тем не менее не остановился. А она, к сожалению, слишком хорошо об этом знала.
– Только это должен быть абсолютно откровенный разговор, иначе он не имеет смысла. Я прошу вас рассказать мне все, что вы помните о своем нынешнем появлении в Барнуде и о том, что происходило с вами до того, как вы оказались здесь.
– В конце концов, я обязана вам жизнью. Своей нынешней жизнью. Не знаю, должна ли я быть вам за это благодарна, однако это так. Задавайте ваши вопросы!
Я почувствовал, как предательская волна страха на какое-то время лишила меня дара речи. Она знала! Она знала то, что не должна была знать! Под современным наркозом человек не чувствует ничего и ничего не может слышать. Я не обмолвился ни словом о том, что произошло между мной и Коленским после окончания осмотра. Тем не менее она знала, что я не воспользовался анестезией…
За пределами ее собственного сознания существовало другое, гораздо более могущественное… И хотя я подозревал об этом, любое новое подтверждение их постоянной связи заставляло меня вздрагивать.
– Вы были похожи на Ланию, когда я встретил вас у здания мэрии. Вы были ее копией, двойником. Сейчас это не так. – Я проглотил предательский комок, застрявший в горле, и продолжил: – Почему это происходит? Почему вы так резко меняетесь и кто вы сейчас?
– Сейчас я – это я. Анна Вельская. Я могу становиться собой, только когда ваша Лания спит. Вы прочитали мое досье?
Я отрицательно мотнул головой.
– Бедненький! Это так трогательно, встретить интеллигентного человека. Впрочем, вы еще успеете это сделать.
– Перестаньте паясничать. Я предупредил вас, что наш разговор имеет смысл только на основе полной откровенности.
– Разве я не откровенна? Вы на самом деле представляете сейчас довольно жалкое зрелище.
Я постарался взять себя в руки и не обращать внимания на ее колкости. То, что я собирался выяснить, было важнее моего самолюбия, тем более что во многом она была права.
– Расскажите все, что вы помните о своей жизни там. – Я неопределенно повел головой. Вопрос прозвучал так, словно я собирался спросить ее о жизни в потустороннем мире. В какой-то степени так оно и было.
– Почти ничего. Я приняла третью дозу, когда жизнь в этом грязном Барнуде показалась мне невыносимой. Я думала, что смогу навсегда от него избавиться. Но благодаря вам даже этого не получилось.
Я молча ждал продолжения, боясь неосторожным вопросом сбить ее с толку.
– На какое-то время мое желание осуществилось, я погрузилась в голубой туман, в некое подобие сна, в котором со мной вместе был еще кто-то… Вам приходилось смотреть сны вдвоем?
– С вами была Лания?
– Да перестаньте вы каждую минуту спрашивать меня о ней! Ваша Лания изрядная зануда, и сейчас речь совсем о другом. В то время я ничего не знала о ее существовании. Вначале мне казалось, что это мой отец. Хотя у меня никогда не было отца, но там я его нашла. Я вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Потом он стал первым мужчиной, первым человеком, которого я полюбила, потом он стал всем моим миром – моим сознанием. Это длилось и длилось. Я переживала заново свою жизнь. Иногда мне казалось, что не одну жизнь, и не только свою. Там все перемешано, расплывчато, это трудно объяснить человеку, незнакомому с действием «голубого грома».
– Я знаю, как он действует.
– Ни черта вы не знаете. То легкое опьянение, которое случилось с вами, не имеет ничего общего с ощущениями человека, принявшего полную дозу. Сознание растворяется в чем-то большем, чем ты сам. В чем-то таком, что содержит в себе множество миров и множество жизней…
– Там был город? – Казалось, мой вопрос удивил ее.
– Город? Наверно, там был город. Множество городов. На самом деле место, где все это происходило, не имеет никакого значения.
– Для меня имеет. Постарайтесь вспомнить, был ли там город и как он выглядел.
– Вы еще больший зануда, чем ваша Лания. Говорю же вам, там все было перемешано. Города, лица, предметы, пространство. Все. Там даже времени не существовало. Я не знаю, сколько это продолжалось. Но в какой-то момент в моем мире появилось нечто чужое, что-то такое, что пыталось меня вырвать из сладкого тумана, в котором растворилось мое сознание. Я долго сопротивлялась. До тех пор, пока не получила приказ.
– Приказ?
– Ну, что-то вроде. В какой-то момент я поняла, что не должна больше сопротивляться, и мир вокруг меня стал обретать четкость.
– Послушайте, Анна! Вас не было в Барнуде десять лет. – Впервые я назвал ее настоящим именем, мне показалось, что она вздрогнула, услышав его из моих уст. – Все это время вы должны были есть, спать, дышать, хотя бы для того, чтобы сохранить жизнь в своем теле. Неужели вы не можете вспомнить, где все это происходило?
– Конечно нет! В той моей жизни тело не имело никакого значения. Я не знаю, где оно находилось и что с ним происходило, пока я не вернулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43