Теменос был забит народом. «Должно быть, так было в день похорон 0-Ким», говорили все.
Старик поднялся на трибуну. Смуглый, без единой морщинки лик его — череп просвечивает сквозь тонкую кожу — явился на каждом экране, в каждом жилпространстве.
Патель Воблаге воздел руки, благословляя толпу, и толпа вздохнула — точно ветер пронесся по лесу, хотя никто здесь не слышал, как вздыхает ветер в лесу, не слыхал иного голоса, кроме голосов людей и машин.
Речь Пателя Воблаге длилась почти час. Поначалу он говорил о важности учения и следования законам жизни, положенным в основу Конституции и преподаваемым в школах. Он страстно заверял что лишь скрупулезное следование этим правилам может привести к миру, справедливости и всеобщему счастию. Он говорил о чистоплотности, о переработке, о родительстве, о спорте, об учителях и обучении, о дополнительных уроках, о важности таких неброских профессий, как лаборант, почвенник, нянюшка. Расписывая счастье, которое можно найти в «скромной», по его определению, жизни, Патель словно помолодел, темные глаза его сверкали. «Благодать», говорил он, «разлита повсюду».
Это и стало главной темой его речи: корабль по имени «открытие», корабль жизни, летящий в смертной бездне — сосуд благодати.
Внути корабля человеку даны законы, и правила, и обычаи, следуя которым, любой смертный может, научившись гармонии и счастью, прийти к пониманию Истинного Назначения.
— Смерти нет! — говорил старик, и снова над лесом столпившихся в круглом зале пронесся вздох. — Смерть — это ничто. Смерть — пустота. Смерть — иллюзия. Жизнь есть все. Наши судьбы движутся вперед, все вперед, прямо и не сворачивая, по курсу на жизнь вечную, к радости и свету. Мы зародились во тьме, в боли, в страдании. И наши предки на той черной земле зла, в этом месте ужаса, познали в мудрости своей, где суть истинная жизнь и истинная свобода. Они отправили нас, детей своих, вперед, прочь от тьмы, земли, тяготения, отрицания, в вечный путь к вечному свету.
Он благословил собравшихся снова, и многие подумали, что проповедь окончена, но, будто подстегнутый собственными словами, Воблаге продолжил:
— Не обманывайтесь в истинной задаче нашего путешествия, цели наших жизней! Не примите за реальность символ и метафору! Не для того предки отправили нас за этим открытием, чтобы вернуть к истоку. Не для того освободили от тяготы, чтобы вернуться к тяготению! Не для того освободили нас от земли, чтобы обречь на землю иную! Это буквализм — научный фундаментализм — чудовищная близорукость мысли! Мы зародились на планете, во тьме и убожестве — да! — но не в том наша цель! Как может быть так?
Наши предки говорили о цели как о планете, потому что не знали иного. Они обитали лишь во тьме, в грязи, в страхе, влекомые назад тяготением. И, пытаясь представить себе благодать, они воображали лишь другую планету, светлей и лучше, и называли ее «новой землей». Но мы в силах прозреть истину за невнятным символом: не планету, мир, средоточие тьмы, страха, ужаса и смерти — но светлый путь смертной жизни в жизнь вечную, нескончаемое и непрестанное паломничество в нескончаемую, непрестанную благодать. О друзья мои, ангелы! Наш путь свят, и тем вечен!
— Ахх! — вздохнула листва.
— Ага! — воскликнул Луис, смотревший и слушавший проповедь из своего жилпространства, вместе с Биньди и кучкой друзей, называвших себя Фракцией отстоя.
— Ха! — фыркнул Хироси, смотревший и слушавший проповедь из своего жилпространства вместе с Синь.
В рубке, 101 день 161 года

— Диамант вчера меня спрашивал о расхождениях, которые обнаружил в записях ускорения. Он следит за ними уже несколько десятидневок.
— Отведи ему глаза, — посоветовал Хироси, сравнивая две серии вычислений.
— Не стану.
— И что ты будешь делать? — спросил он, выждав пару минут.
— Ничего.
Пальцы навигатора порхали над клавиатурой.
— Оставь это мне.
— Это твой выбор.
— Выбора у меня нет.
Он продолжил работу. Синь — тоже.
— Когда мне было десять, — проговорила она, оторвавшись от экрана, — мне приснился жуткий кошмар. Мне снилось, что я брожу по грузовому трюму, и вижу в стене — в обшивке корабля — дырочку. Дырку в стене мира. Очень маленькую. Вроде бы ничего не происходило, но я знала, что случится, когда весь воздух вытечет, потому что снаружи ничего нет, там вакуум, пустота. И я заткнула дырочку рукой. Дырочка закрылась. Но я знала, что если отниму руку, воздух опять потечет наружу, и я звала на помощь — звала и звала, но никто не слышал. И в конце концов я подумала, что надо привести кого-нибудь, и попыталась отнять руку, но не смогла. Ее держало давление. Пустота снаружи.
— Ужасный сон, — согласился Хироси. Он отвернулся от пульта и сел лицом к ней — руки на коленях, спина прямая, лицо железно-спокойно. — Тебе он вспомнился, потому что сейчас ты в таком же положении?
— Нет. На своем месте я вижу тебя.
Он поразмыслил над ее словами.
— И ты видишь выход?
— Зови на помощь.
Он едва заметно покачал головой.
— Хироси, не один, так другой из студентов или инженеров выяснит, чем вы занимаетесь, и разболтает, потому что вы не сможете заткнуть ему рот, или уговорить, или сбить с толку. Собственно, это уже происходит. Диамант явно пытался что-то кому-то доказать. Он очень умен и совершенно неуправляем — я училась с ним. Его будет непросто обмануть или уговорить.
Навигатор промолчал.
— Как меня, — добавила она сухо, но без особой горечи.
— Что ты хочешь сказать своим «зови на помощь»?
— Скажи ему правду.
— Только ему?
Синь покачала головой.
— Расскажи правду, — тихо повторила она.
— Синь, — проговорил Хироси, — я знаю, ты считаешь нашу тактику неверной. Я благодарен тебе за то, что ты редко вносишь в споры этот аргумент, и только наедине со мной. Я был бы рад найти с тобой общий язык. Но я не имею права отдавать в руки сектантов власть переменить наш курс, покуда это вообще физически возможно.
— Это решать не тебе.
— Ты примешь решение за меня?
— Кто-нибудь сделает это. И тогда откроется, что вы — ты и твои друзья — лгали людям годами ради единоличной власти. Как еще это можно воспринять? Ты будешь опозорен. — Голос ее звучал негромко и хрипло. — Минуту назад, — добавила она, прикусив губу, — ты мне задал подлый вопрос.
— Это был риторический вопрос, — возразил Хироси.
Повисла долгая пауза.
— Это было подло, — проговорил он. — Прости меня, Синь.
Она кивнула, глядя в пол.
— Что ты посоветуешь сделать?
— Поговори с Таном Биньди, Нова Луисом, Гупта Леной — теми, кто созвал временный комитет. Они пытаются разоблачить Пателя. Наври им что хочешь о том, как это случилось, но расскажи, что мы прибудем к Цели через три года — если только Патель нам не помешает.
— Или Диамант, — бросил навигатор.
Синь скривилась.
— Опасность не в таких, как Диамант, Хироси, — проговорила она осторожно и терпеливо. — Гораздо опаснее фанатик, который получит доступ в рубку, чтобы хоть на две минуты отключить или вывести из строя курсовые вычислители — такая возможность была всегда, но сейчас для этого есть причина . Теперь ангелы не желают, чтобы полет завершился. По крайней мере, теперь, после речи Пателя, это вышло на люди. Так что и тот факт, что мы вскоре прибудем на место, должен выйти на люди, потому что нам потребуется вся поддержка, которую мы можем получить. Она нам необходима. Ты не сможешь в одиночку затыкать дыру в стене мира!
Когда имя Нова Луиса сорвалось с ее губ, глаза Хироси остекленели. По мере того, как Синь тянула уже проигранный бой, речь ее становилась все более красноречивой и настойчивой, к концу она уже откровенно умоляла. Она ждала, но ответа не было. Аргументы и настояния истаивали на иссохшей равнине бесчувствия.
— Ты, может, и сумеешь, — проговорила она, наконец, сухо и ровно. — Но я не могу больше лгать друзьям и товарищам. Я не выдам тебя, но и участвовать в твоем заговоре дальше отказываюсь. Я буду хранить молчание.
— Не самый практичный план, — проговорил он, глядя на нее с застывшей улыбкой. — Потерпи, Синь. Это все, о чем я прошу.
Она встала.
— Горе в том, что мы не верим друг другу.
— Я тебе доверяю.
— Нет. Или мне, или моему молчанию, или моим друзьям. Ложь высасывает доверие. В пустоту.
Снова он промолчал. Потом Синь повернулась и вышла из рубки. Пройдя немного, она осознала, что забрела во вторую четь, на поворот 2-3, двигаясь в прежнему своему жилпространству, где теперь в одиночестве остался ее отец. Она хотела повидаться с Яо, но ей казалось, будто это каким-то образом станет изменой Хироси. Она развернулась и двинулась прочь, к жилпространству Канаваль-Лю в четвертой чети. Коридоры казались ей узкими, давящими, слишком людными. Она заговаривала с кем-то, кто болтал с ней. И вспомнилось то в давнем кошмаре, о чем даже Хироси она не осмелилась поведать. Дыру в стене мира пробило не что-то снаружи, не пылинка и не камушек; увидев ее, девочка поняла вдруг, как это бывает во сне, что дырочка зияла в этом месте от сотворения корабля.
Объявление чрезвычайной важности, 202 день 161 года

Председатель пленарного совета поместила во внутсети сообщение — в двадцать часов будет сделано «объявление чрезвычайной важности». Последнее такое объявление делалось пятнадцать лет назад, когда пришлось объяснять причину изменения профессиональных квот.
Люди собирались — в жилпространствах, или в блоках, или в залах, или на работе — чтобы послушать, что будет сказано. Пленарный совет заседал.
В двадцать ноль-ноль на экранах появилась Чаттерджи Ума.
— Друзья мои, пассажиры корабля «Открытие», — проговорила она, — мы должны подготовиться к великим переменам. С этого вечера судьбы наши переменятся — преобразятся. — Она улыбнулась, как всегда чарующе. — Не тревожьтесь. Скорей это повод для радости. Великая цель нашего пути, цель, к которой этот корабль и его экипаж стремились от начала великого перелета, ближе, чем мы думали. Не наши дети, но мы сами ступим ногою на землю нового мира. Сейчас Канаваль Хироси, наш старший навигатор, расскажет вам о сделанном им и командой в рубке великом открытии, о том, что оно значит, и чего мы можем ожидать.
Уму на экранах сменил Хироси. Необыкновенно густые и черные брови придавали ему вид порой угрожающий, а порой недоуменный, но голос был спокоен, уверен, убедителен и несколько педантичен. Начал он с того, что рассказал о случившемся пять лет назад, когда корабль проходил мимо гравитационного колодца вокруг огромного облака космической пыли.
Синь, глядевшая на него из пустого жилпространства, легко определила, когда он начал врать — не только потому, что знала настоящие числа и даты, но и потому, что ложь Хироси звучала внушительнее и убедительнее правды. Он скрыл настоящие темпы ускорения и торможения, скрыл момент, когда на самом деле была обнаружена ошибка компьютеров, и скрыл реакцию навигаторов.
Не называя дат, Хироси сумел создать у слушателей впечатление, что аномалии в записях ускорения корабля вызвали первые подозрения менее года назад. Масштабы компьютерной ошибки и ее следствия открылись лишь постепенно. Он набросал картину недоумевающих, но изобретательных навигаторов, пытающихся вырвать верные данные из чрева компьютеров, чьи программы заставляли их сопротивляться любым попыткам исправить первоначальную ошибку машин, вынужденных обманывать собственные инструменты, чтобы хитростью компенсировать внесенные теми чудовищные поправки, сбросить набранную кораблем чудовищную скорость.
До сего момента, утверждал Хироси, эта борьба шла с переменным успехом, и, неуверенные в том, что случилось и случилось ли вовсе, навигаторы полагали неразумным делать какие-либо сообщения.
— Более всего мы опасались вызвать панику, открыв обществу ложные или недостаточно достоверные сведения. Теперь мы знаем, что причин для тревоги нет. Никаких. Наши действия увенчались полным успехом. Также, как приданное нам ускорение превышало все мыслимые пределы, так и сбросить скорость нам удалось куда быстрее, чем полагалось возможным. Мы движемся по курсу и полностью владеем ситуацией. Единственное, что изменилось — мы намного обогнали график.
Он поднял непроницаемые черные глаза, словно глядя куда-то за камеру. Говорил он медленно, размеренно, почти монотонно, роняя фразу за фразой.
— Торможение продолжается, и будет продолжаться еще 3,2 года.
Во второй половине Года 164 мы выйдем на орбиту вокруг планеты назначения — Син Ти Чу, Новой Земли.
Как всем нам известно, это событие должно было случиться в году 201. Наше путешествие сократилось почти на сорок лет.
Нашему поколению выдалась небывалая удача. Мы увидим конец долгого пути. Мы достигнем цели.
В ближайшие два года у нас будет много работы. Мы должны подготовить свои тела и умы к тому, чтобы покинуть наш крохотный мирок и вступить на поверхность огромной новой земли. Мы должны подготовить наши глаза и души к свету нового солнца.
Истинный путь

— Это бессмыслица, Луис, — говорила Роза. — Это ничего не означает. Нулевики просто не понимали — откуда им? Они думали, будто мы слишком грешны, чтобы вечно обитать на небесах. Они были земляне, не ведали иного, и потому думали, что и нам придется быть землянами. Но мы иные — как могло быть иначе, если мы родились здесь, на пути? Зачем нам жить иной жизнью? Они сотворили наше бытие совершенным. Нас отправили в рай. Для нас был сотворен этот мир, чтобы мы нашли путь к жизни вечной во благодати через жизнь смертную во благодати. Как мы можем научиться ей на черном, земном мире? Вовне, без защиты и путевождения? Как мы можем идти по Истинному пути, покинув Истинный путь? Как мы можем достигнуть небес, спустившись на землю?
— Если и не сможем, — ответил Луис, — у нас есть работа. Нас послали, чтобы мы разузнали все об этой «земле». А то, что узнаем, послали назад. Знания очень важны для тех, кто остался. Открытия. Наш корабль называли «Открытием».
— Именно! Открытие благодати! Знание Истинного пути! Знаешь, Луис, архангелы все время отсылают назад то, чему мы научились. Мы учим оставшихся пути — как они и надеялись. Наша цель — духовная. Как ты не видишь — мы достигли Цели? Зачем нам останавливать наш прекрасный полет в каком-то грешном, жутком, земном месте и выходить навне?
Выборы, 112 день 162 года

5-Нова Луис был избрал председателем пленарного совета. Всеобщее доверие, завоеванное им как миротворцем, советником и примирителем в предшествовавшие выборам тревожные полгода, сделало его избрание неизбежным, а самого Луиса — популярным даже среди ангелов. Год, проведенный им на этом посту, воистину стал годом умиротворения и покоя.
СМЕРТЬ, 205 ДЕНЬ 162 ГОДА

В возрасте 87 лет 4-Патель Воблаге перенес массивный инсульт и начал угасать среди непрестанных, тревожных молитв, песен и увеселений. На протяжении тринадцати дней все коридоры вокруг жилпространства Ким в первой чети, где Воблаге родился и прожил всю жизнь, были заполнены поминающими. По мере того, как растягивалась агония, плакальщиков-празднующих охватывала тоскливая усталость. Люди опасались всплеска истерии и насилия, подобного тому, что последовал за объявлением о скором Прибытии. Многие жители чети, не принадлежавшие к ангелам, переселились на время к друзьям или родичам в других четях.
Когда архангел объявил, наконец, что Отец отошел к Вечной Благодати, коридоры охватил великий плач, но случаев насилия не было, если не считать одного. В четвертой чети мужчина по имени 5-Гарр Радостный забил до смерти своих жену и дочь, «чтобы те отошли к Вечной Благодати с Отцом»; покончить с собой он, впрочем, как-то забыл.
На похоронах Пателя Воблаге Теменос был забит народом. Речей произносилось много, но радости в них не было. Дитяти, которое могло бы завершить поминки, Патель по себе не оставил. Архангел Ван Винь завершил обряд мрачным гимном «Око, что видишь ты?». Толпа расходилась в утомленном молчании. Той ночью коридоры были пусты.
Роды, 223 день 162 года

Жена 5-Канаваля Хироси, 5-Лю Синь, родила ему сына, получившего от отца имя 6-Канаваль Алехо.
Хотя Нова Луис, будучи в это время председателем совета, отошел от практики, Синь попросила его принять роды, и тот согласился. Роды прошли совершенно непримечательно.
Заглянув к своим пациентам на следующий день, Луис посидел с ними немного. Хироси был занят в рубке. Молоко у Синь еще не появилось, но младенец уже усердно сосал ее грудь, или все, до чего мог дотянуться губами.
— И для чего я тебе понадобился? — спрашивал Луис. — Ты явно лучше моего знаешь, как рожать детей.
— Выяснила, — ответила Синь. — «Обучение на практике» — помнишь Мими, нашу учительницу в третьем классе?
Она откинулась на подушки, все еще усталая, торжествующая, раскрасневшаяся, расслабленная, и опустила взгляд. Головку младенца покрывал тончайший черный пух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44