Да любому, кто остался жив и что-нибудь видел-слышал, должен прийти конец. Жалость – штука хорошая, но не тогда, когда есть шанс спрятать в воду все концы… Надо заставить парней пошевеливаться. Трудно только… Он вдруг на миг ослаб, почувствовал себя старым, усталым, вспыхнула раздражение на их безнадежную тупость. Чтобы им всем последовать за Лэндерсом!
– А точно англичанин никогда не объявится? Как мы про это узнаем? – упорствовал Мануэль.
– Какая нам разница? – Лессет был рад уже тому, что парни позабыли о церкви с её прихожанами и все внимание сосредоточили на Питере. – Доберемся до континента и исчезнем. Откуда знать полиции, куда мы делись?
Лессет думал, что лучший вариант – если бы погибли и Питер и Тереза. А Джэгер наверняка утонул. И тела не найти. О мертвых либо хорошо, либо ничего. Но если Джэгер жив… его счастье, заберем доктора с собой.
Он чувствовал, что держит ситуацию под контролем. Голос его становился все убедительнее.
– Доберемся до материка – мы спасены. Те, в церкви, нам не помощники. Не теряйте времени. Появится англичанин или кто-нибудь еще, тогда и будем разбираться. Шевелитесь!
Мануэль с Васко были на его стороне. Парни зашагали от собора к морю. Им не хотелось больше видеть знакомый храм. Не хотелось, чтобы про него напоминали. Чем раньше они уберутся с острова, тем лучше.
Упорствовал один Ассис. Неожиданно и зло он заявил:
– Там Анита. Надо попробовать помочь.
На Лессета навалилась вся тяжесть прожитых лет, он даже поежился от непроходимой тупости Ассиса. Он готов был убить дурака, глазом не моргнув. Но вместо этого он обернулся и взял молодого рыбака за руку, жестко, но по-отечески. В голосе звучало всепонимающее сочувствие.
– Она, и Квисто, и множество наших добрых друзей. Но с ними все будет в порядке. А ты превзойдешь их всех, у тебя будет все, чего душа пожелает. Пошевели мозгами, Ассис. Этой ночью ты собирался послать Альваро ко всем чертям. И хоть мельком ты вспомнил про Аниту? Что никогда её не увидишь? Так что случилось? Когда мы доберемся до материка, плевать тебе на нее. Станешь жить в роскоши, а девочек там хватит. И никакая полиция тебя не тронет. Поехали! Нам нужно думать о себе!
Ассис позволил себя уговорить. Когда собор остался у них за спиной, Лессет облегченно перевел дух.
Питер с Терезой должны быть мертвы. Но если нет… Если тут, рядом, обнаружится ещё кто-то… Нет, Бог поможет нам. Лессет сгинет, и весь мир, даст Бог, станет думать, что его смыла волна. Отойти бы от дел, от забот, и чтобы никаких тебе проблем или страхов, омрачающих драгоценное существование. Лессет заслужил покой.
Первым он нашел тело Джэгера. Тот лежал на улице под стеной: череп раскроен, на груди лента выброшенных морем водорослей. Американец ехидно подумал: подарочек от моря на прощание! И тут же он пришел в ярость, увидев, что рыбаки взялись за труп.
– Не трогайте! Еще не хватает, чтобы догадались, что кто-то тут шлялся!
Тело оставили в покое и зашагали вниз, на площадь, но прежде заглянули в дом к Джэгеру. Двери и окна высадило волной. Внутри ужасный беспорядок. Терезы ни следа. В кухне обвалилась часть стены, через дыру был виден кусок дворика. А девушка была привязана, значит, ни малейших шансов на спасение.
Они побрели по улице к морю, к площади. Лессет прихрамывал, сказывалась ночная беготня по горам. Кости ныли, мышцы немели. Лессет посасывал трубку. Никто бы не догадался, что под холодным камнем его сердца свернувшейся в кольцо змеей дремала безжалостность, а глаза обшаривали каждый встречный проулок, каждый дверной проем.
Солнечный свет ярким пятном лежал на пороге и в холле. Вдоль стены тянулась длинная лужа. Лучи, пробивавшие пленку воды, высвечивали зеленую и красную плитку пола. В затуманенном сознании Питера кафель превращался в кораллы и водоросли.
Он глядел на лужу, забившись под лестницу и намертво вцепившись окостеневшей рукой в перила. По ступеням текла вода. Роскошная драпировка, ещё недавно украшавшая холл, рухнула вниз, придавив Питера тяжелой мокрой массой. На пороге дома, перегородив вход, валялся на боку старинный сундук черного дерева с расколотой крышкой.
Лэндерс не сразу сообразил, что видит себя. Какой-то совершенно незнакомый человек отражался в тяжелом зеркале, застрявшем между выбитой волною дверью и подножьем лестницы.
Питер шевельнулся, пытаясь понять, что же с ним произошло. С порезанной щеки свисал лоскут кожи. Черная щетина придавала лицу бандитское выражение. Ботинки исчезли. Где-то слева сверлила боль – видимо, он сильно ударился в водовороте. Питер сел, наклонился вперед, с трудом оторвал онемевшую руку от перил и стал её массировать. Голова потихоньку стала приходить в норму, вернулась память. Сперва он был способен только шевелить рукой, потом удалось привести в порядок дыхание, боль понемногу отпустила. Голова падала на колени, ресницы слипались. Господи, ну что же делать? Медленно возвращалась память. Клокочущая зеленая с белым вода, все сметающая на пути, и дикий ужас перед ней, и чувство, что тебя засасывает адский водоворот; слабость и отчаяние в кромешной мгле. И вдруг нахлынули тоска, пустота и чувство одиночества.
Затем послышались голоса. Люди явно приближались к нему. Он напрягся, радуясь помощи, внезапно ошалев от мысли, что кто-то может быть рядом. Люди подошли ещё ближе, и через дверь Лэндерс отчетливо увидел силуэты на фоне ослепительного неба. Пробираясь через завал, они гуськом входили в дом, и память вдруг вернулась дикой болью. Желание окликнуть уцелевших тотчас исчезло. Пришел конец света. Братья Пастори… Лессет… Ассис… Они переступили через порог, куда-то направляясь. Лессет оглядел холл, его глаза, казалось, остановились прямо на Питере, на том закутке под лестницей, где Питер полусидел, придавленный тяжелой портьерой, забитый в самый угол и спрятанный в глубокой тени. Затем враги ушли.
Питер сбросил с себя драпировку и сел. Теперь он помнил все, и одна мысль не давала ему покоя: Тереза! Лэндерс заставил себя подняться. Шлепая по воде, он покачиваясь поплелся к выходу. Тереза!.. Голые ступни скользили на кафельной плитке, Питер упал, едва успев уцепиться за крышку сундука, перекрывавшего порог. Сделал над собой нечеловеческое усилие, он встал на ноги. Дышалось тяжело, тело не слушалось, вновь подкатила тупая боль. Но в душе рождалась ярость и понимание своей задачи. Одна забота – Тереза!
Перебравшись через сундук, Питер очутился на улице. Четверо мужчин спускались к площади, Питера от них отделяло с полсотни ярдов. У Лэндерса на них не было времени. Тереза! Где она может быть? Лессет утверждал, что она в его руках. Что же подонки с нею сделали? Теперь его мозг лихорадочно заработал. Три места: дом Лессета, дом Пастори и дом Джэгера. И все это нужно проверить.
Дом Джэгера совсем рядом, чуть ниже по улице. Тело Джэгера валялось у стены. Мертв? Похоже.
В доме доктора ни следа Терезы. Питер вернулся на улицу, готовый разнести все вокруг.
Он поднялся к собору, ужаснулся разрушениям, услышал слабые голоса, доносящиеся из храма. Бросил взгляд на неподъемные двери, отвернулся и оцепенело уставился на улицу. Лицо пылало от гнева, пошло пятнами от безудержной ярости, судорожно сжимались кулаки. Лессет со спутниками уже миновали храм, понаблюдали, послушали и пошли дальше…
Питер вновь пересек улицу, взобрался на завал и сполз по нему фута на три, туда, где холм битой черепицы и расколотой каменной кладки возвышался над лепной аркой, обрамлявшей дверь сверху. Питер работал, словно в лихорадке, бездумно растрачивая силы; он собирался расчистить завал, преграждавший дорогу, в котором смешались в кучу грязь с холма, обломки зданий и вязкий ил. Питер остановился. Ах, как ему хотелось, чтобы Тереза оказалась рядом. Как она была ему нужна…
Питер выпрямился и перевел дыхание: следовало держать себя в руках во что бы то ни стало. Настоящий мужчина знает, что делает!
Но что ему делать?
Да просто прихватить кирку да лопату. И вперед. Однако сначала найти Терезу. И рассчитаться с Лессетом, вывести его на чистую воду. Все его мысли были о Терезе. Вся его страсть и мощь работали на одно: убить, уничтожить, сжить со свету дьявола, воплотившегося в образе Лессета… Народ подумает: негодяй раскаялся – и помер.
На площади валялись камни, хлам, обломки досок, залепленные грязью. У стен громоздились кучи водорослей и песка. Окон со стеклами не осталось. Уцелели несколько пальм. Все остальные были сломаны или даже вырваны с корнем. Стены многих домов рухнули. Возле консервного завода валялись большие рыбацкие лодки – гордость флотилии Порто Мария. Одни на боку, другие перевернуты, мачты снесены, в обшивках пробоины. Рыбаки с первого взгляда определили: что в море выйти не на чем. Да только чтобы дотащить до воды любую из разбитых посудин, требовалось человек двадцать.
Лессет с рыбаками зашагали через площадь. Над городом с криком кружили чайки; их вопли дополняли картину разорения, и кроме них никто вокруг не шевелился. Ни живой души. А солнце все поднималось. Начало припекать. Над высыхающими камнями и мусором дрожало марево. Четверо мужчин молча обходили лодки. На бортах «Борриско» облупилась свежая краска, и горьким напоминанием о празднике алели цветочные гирлянды, плавающие в луже на городской площади. Громадная лужа раскинулась между погребком Грации и насыпью, хранившей площадь от прибоя.
В двух шагах от «Борриско» они нашли то, что искали.
Моторная лодка длинной в двадцать футов с небольшой мачтой. лежала, привалившись к сломанной пальме. В ней было на фут воды и пара пробоин в носовой части.
– Нос нужно чинить, – сказал Мануэль. – Иначе зальет при малейшей волне. К приливу можно успеть, если постараться.
– А как мотор?
– Воды полно, но управимся. Просушим карбюратор, свечи. Дай бог, чтоб вода не тронула магнето и распределитель. Хотя они все, в принципе, герметичные.
– Все четверо поместимся?
Ассис, радуясь, что есть куда приложить руки, рассмеялся:
– Да ещё с удобствами.
– Сколько понадобится времени? – спросил Лессет.
– Кто его знает… Воду слить просто, обшивку залатаем, лодку к воде дотащим, не проблема. Все зависит от мотора. Если повезет, – прикинул Васко, – часов за шесть управимся.
Рыбаки принялись за работу. Вылив воду, Васко с Ассисом занялись мотором. Слили испорченный бензин, сняли карбюратор и магнето, чтобы просушить. Инструменты нашлись в ящике под банкой. Мануэль разыскал материал, чтобы латать пробоины. Но плотницкого инструмента не было…
– Придется идти домой…
Лессет протянул ему ружье.
– Возьми, на всякий случай. И будь начеку.
Сам Лессет не испытывал ни колебаний, ни волнений. Он крепко держал в руках предоставленный судьбой шанс, и убеждал себя, что главное – не дрогнуть. Дают – бери… Он был взвинчен и опустошен пережитым, но абсолютно ясно отдавал отчет, что и как нужно делать. И да поможет Бог тому, кто подаст на острове хоть какие-то признаки жизни!
Лессет обошел площадь, заглядывая за каждый угол и в каждый переулок, держа пистолет под рукой… Он выглядывал, высматривал, вынюхивал и слушал. И даже вслух заговорил сам с собой, готовый принести безумную жертву в случае удачи.
– Если найду их тела, жемчужное колье себе я не оставлю. Оно пойдет в жертву морю. Отдаст тела – получит жемчуг. Откуда он вышел, туда и вернется.
Желчь разливалась все сильнее, и он неутомимо искал, то меряя шагами площадь, то изучая полосу мягкого песка под уцелевшей стенкой дамбы. Но попадалась только дохлая живность: собаки, кошки, овцы, пара козлов, и ещё зеленый с желтизной и алым попугай, смытый волной. Трупов Лессет не обнаружил.
Он вернулся к моторке, сел на поваленную пальму и повернулся к мертвому, разрушенному городу, который прежде назывался Порто Мария, к его рухнувшим стенам и грудам досок и камней.
Вернулся Мануэль с инструментами, и принялся латать обшивку на носу. Рыбаки работали, Лессет оцепенело наблюдал. Он поглядывал и на город, на улочки, что вливались в площадь, на зияние мертвых окон, на провалы дверей. За спиной стучали молотки да звякал оброненный инструмент. Ассис копался в моторе, просушивая пустой бензобак.
Обожравшиеся чайки угомонились, мирно покачиваясь на волнах посреди залива.
Лессет убеждал себя, что враги мертвы. Куда им было деться? Удача сама шла в руки. А их унесло в океан или засыпало обломками. Он задумался – в голову пришла новая мысль. Нужно было проверить жилые дома.
– Мог кто-то не пойти сегодня в собор? – спросил он Ассиса. – Может, кто болен?
На обряде Посвящения должны были присутствовать все островитяне до единого. Иначе нельзя – дурная примета. Но Лессет хотел быть уверен в этом.
Ассис покосился на Лессета и пожал плечами. Мануэль тряхнул головой и поморщился:
– А как насчет Паскуаля?
– Пошел бы, – сказал Ассис.
Мануэль засмеялся:
– Со сломанной ногой?
– Нужно проверить. А вдруг он нас видел? – сказал Лессет и двинулся через площадь.
Ассис шагнул было следом, но Васко тронул его за руку.
– Зачем?
Они прекрасно знали, что задумал доктор.
За погребком у основания скалы прилепился маленький домишка, вверх от которого шла улица к вилле Квисто. Дверь была завалена грудой камней и мусора. Лессет влез в окно и поднялся по ступенькам в спальню, выходившую окнами на площадь.
Тяжелая кровать лежала на боку. Ее прижал упавший буфет. Под этой тяжестью умирал человек, Лессет видел голову и плечи. Старику на вид было лет семьдесят. Длинная красная ночная рубашка задралась так, что подол касался подбородка и кровоточащей раны на лице старика. Кровь все ещё струилась, заливая постельное белье. Поначалу Лессет подумал, что старик мертв. Но глаза были раскрыты. Старик тихонько застонал, увидел Лессета, и губы тронула слабая улыбка.
– Сеньор Лессет… Слава Богу… – выдохнул он с тонким присвистом. Голос напоминал шелест осенних листьев.
– Паскуаль…
– Слава Богу, сеньор… Я слышал ваши голоса, но закричать не мог.
Лессет кивнул, нагнулся, подыскал доску потяжелее и что было силы трижды ударил старика по голове.
Никто не должен был стоять на их пути. Никто и ничто. Бедный Паскуаль слышал их голоса? Как же ему после этого жить? Он мог их погубить непоправимо.
– Вы его нашли?
– Мертвым, его задавило тяжеленным шкафом.
Мануэль понимающе кивнул, усмехнулся, обнажив гнилые зубы и заглянул в глаза Лессета.
– Бедняга Паскуаль… – перекрестился Ассис.
– Ну, мертв он, мертв, а нам-то что? – усмехнулся Мануэль.
Лессет отвернулся и снова сел на ствол поваленной стихией пальмы. На фоне синего неба над городом чернел гребень Пэя.
Из оцепенения Лессета вывел голос Ассиса:
– Я голоден. И пить хочу.
Лессет поднялся. Вид у него был хуже некуда: рвань, грязь, щетина на изможденном лице.
– Попробую найти чего-нибудь у Грации.
– Давай-давай, – буркнул Ассис, – мы голодны.
Лессету тон его не понравился. Ну ладно, Ассису и это припомнится, он ещё пожалеет! Но своего раздражения Лессет не выказал.
Он зашагал к погребку. Площадка кафе была завалена сломанными стульями и столами. Решетка, оплетенная виноградной лозой, рухнула. Листья, припорошенные песком, лежали даже на ступенях лестницы. Пианино раскололось, в черных дырах деки торчали порванные струны. Голубые ставни сорвало, в окнах ни стеклышка. Дверь была распахнута волной и болталась на одной петле.
Преодолевая слабость, Лессет вскарабкался по ступеням. Он ссутулился, сгорбился, волосы на голове стояли дыбом, делая его похожим на подыхающую потрепанную птицу с мокрыми свалявшимися перьями. Лессет отбросил с порога клубок водорослей и вошел в дом.
Несколько бутылок вина, консервы, коробка бисквитных пирожных – вот и все съестное, что уцелело. В море предстояло пробыть по крайней мере тридцать шесть часов. Ну как тут не запастись едой!
Лессет стянул со стены мокрую занавеску, завернул в неё припасы, вскинул мешок на плечо и вдруг что-то услышал.
Он повернулся, огляделся. Звук шел из-за полуприкрытой двери в кладовую, где Грация хранила запасы товаров. Кто-то тяжело ступал, скользя и падая, расплескивая воду.
Лессет достал из кармана пистолет и двинулся к двери.
– Кто там?
Голос Лессета задрожал и, отразившись от темных стен кладовой, эхом вернулся назад.

15

Питер сполз с груды хлама перед входом в храм. Англичанин был ошеломлен. Стремительность и размах катастрофы внушали Питеру благоговейный страх, однако в голове его уже прояснилась, и он действовал вполне осознанно, с привычным упрямством и основательностью. Островитянам, запертым в соборе, ничто не угрожало. Судя по звукам, они уже принялись за работу, чтобы выбраться самостоятельно. Невнятные голоса звучали спокойно – значит, людям удалось справиться с охватившим их ужасом и пресечь панику. Там находились Квисто и отец Гордано, и им вдвоем вполне по силам было угомонить толпу островитян, направить их энергию в нужное русло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18