Олдос Леонард Хаксли: «Портрет»

Олдос Леонард Хаксли
Портрет



Бычков М.Н.
«Хаксли О. «Контрапункт. О дивный новый мир. Обезьяна и сущность. Рассказы»»: АСТ; Москва; 2002
Оригинал: Aldous Huxley,
“The Portrait”

Перевод: С. Сухарева
Аннотация Рассказ написан в 1924 г. и тогда же опубликован в сборнике «Маленькая мексиканочка» («Little Mexican»). Олдос ХакслиПортрет — Картины? — переспросил мистер Биггер. — Вы хотите взглянуть на картины? Ну что ж, сейчас в наших залах выставлено немало современных работ, очень интересных. Французы, англичане… Покупатель протестующе поднял руку и покачал головой.— Нет-нет, ничего современного! — решительно заявил он. В произношении его слышался приятный северный выговор. — Картины мне нужны настоящие, старые. Рембрандт, сэр Джошуа Рейнолдс и всякое такое.— Превосходно, — кивнул мистер Биггер. — Старые мастера. Разумеется, у нас есть и старинная живопись.— Дело в том, — заговорил посетитель, — что недавно я приобрёл дом, и довольно-таки просторный. Поместье, — прибавил он внушительно.Мистер Биггер улыбнулся: непритворное простодушие посетителя не могло не вызвать симпатии. Любопытно, как ему удалось разбогатеть? Поместье… Премило сказано. Такие вот, как он, проложили себе путь от рабской зависимости к дворянству, с низших ступеней феодальной пирамиды взобрались на самую её верхушку. Его собственная судьба, судьба целых классов угадывались в той гордости, с какой он произнёс: «Поместье»… Незнакомец продолжал говорить, и мистер Биггер заставил себя сосредоточиться.— …В таком доме и с моим положением в обществе, — услышал он, — нужны картины. Старых мастеров, конечно, — Рембрандтов и как их там ещё…— Безусловно, — подтвердил мистер Биггер. — Полотно старого мастера — это символ преуспевания.— Вот-вот, — вскричал его собеседник с довольным видом, — именно это я и хотел сказать.Мистер Биггер с улыбкой склонил голову. Отрадно повстречать человека, который всё сказанное воспринимает буквально, не замечая скрытых колкостей.— Конечно, старые мастера требуются нам только для гостиной: покупать их ещё и для спален — это уже чересчур.— Разумеется, чересчур, — согласился мистер Биггер.— Собственно говоря, — продолжал Владелец Поместья, — моя дочь сама немного рисует. И довольно мило. Кое-какие её рисунки я отдал вставить в рамки, чтобы развесить в спальнях. Полезно, когда в семье есть художник. Не надо тратиться на картины. Но для гостиной, конечно, необходимо что-нибудь эдакое, старинное.— Думаю, у меня есть как раз то, что вам нужно. — Мистер Биггер поднялся и позвонил в колокольчик. «Моя дочь немного рисует»… Он представил себе пышную блондинку за тридцать, похожую на официантку, всё ещё не замужем и слегка перезревшую. В дверях появилась секретарша. — Мисс Прэтт, принесите мне венецианский портрет — тот, что в задней комнате. Вы знаете, что я имею в виду.— Устроились вы тут как будто неплохо, — заметил Владелец Поместья. — Дела идут ничего, верно? Мистер Биггер вздохнул:— Если бы не кризис… Нас, торговцев произведениями искусства, он задевает чувствительнее всего.— Кризис!.. — Владелец Поместья фыркнул. — Да я с самого начала его предвидел. Кое-кто, похоже, вообразил, будто добрым временам и конца не будет. Вот олухи! Я-то всё распродал ещё на гребне волны, потому и могу теперь покупать картины. Мистер Биггер тоже развеселился: покупатель оказался как раз какой надо.— Вот если бы тогда, во время бума, у меня нашлись покупатели…Владелец Поместья расхохотался так, что из глаз у него потекли слёзы. Он всё ещё смеялся, когда мисс Прэтт снова вошла в комнату с картиной в руках, держа её перед собой наподобие щита.— Поставьте картину на мольберт, мисс Прэтт, — сказал мистер Биггер. — Вот, — обернулся он к Владельцу Поместья, — что скажете?Глазам их предстал поясной портрет полнощёкой белолицей дамы в платье из голубого шёлка с отделанным зубчатыми фестонами корсажем, туго стягивающим высокую грудь, — типичное изображение итальянской аристократки середины восемнадцатого века. На пухлых губах дамы играла лёгкая самодовольная улыбка, в одной руке она держала чёрную маску, как будто толь— ко что сняла её, придя с карнавала.— Очень мило, — проговорил Владелец Поместья, но тут же с сомнением прибавил: — На Рембрандта не слишком похоже, верно? Краски уж больно яркие, чистые. Обыкновенно у старых мастеров ничего толком не разберёшь — сплошной мрак и всё как в тумане.— Справедливо, — сказал мистер Биггер. — Однако не все старые мастера схожи с Рембрандтом.— Наверно, нет. — Владелец Поместья, казалось, всё ещё не был разубеждён.— Это венецианская школа восемнадцатого столетия. Она всегда отличалась светлым колоритом. Имя художника — Джанголини. Умер он рано, и нам известно не более полудюжины его картин. Это одна из них. Владелец Поместья кивнул. Что-что, а цену всякой редкости он знал хорошо.— С первого взгляда в картине находят влияние Лонги Лонги, Пьетро (1702-1785) — художник венецианской школы.

, — беспечно пояснял мистер Биггер. — А в трактовке лица усматривают morbidezza Живой, естественный цвет (ит.).

, как это встречается у Розальбы Карриера, Розальба (1675-1757) — портретистка венецианской школы.

.Владелец Поместья в замешательстве переводил глаза то с мистера Биггера на картину, то с картины на мистера Биггера. Что может быть тягостней беседы с человеком, знающим куда больше, чем ты? Мистер Биггер сполна воспользовался своим преимуществом.— Забавно, — продолжал он, — что здесь совершенно не признают сходства с манерой Тьеполо Тьеполо, Джованни Батиста (1696-1770) — один из наиболее известных художников венецианской школы, создатель ряда фресковых циклов на мифологические сюжеты, отличающихся праздничной пышностью, динамичностью, неожиданностью ракурсов.

. А каково ваше мнение?Владелец Поместья кивнул. Лицо его вытянулось и помрачнело, углы ребяческого рта опустились. Казалось, он вот-вот расплачется.— Как приятно, — заметил мистер Биггер, сжалившись наконец, — поговорить с человеком, который по-настоящему разбирается в живописи. Истинных знатоков так мало.— По правде говоря, как следует я в это никогда не вникал, — скромно сознался Владелец Поместья. — Но уж если мне что-то нравится, я это вижу сразу. Его лицо просветлело: он снова почувствовал себя на твёрдой почве.— У вас врождённое чутьё, — сказал мистер Биггер. — Это весьма редкий дар. Об этом я догадался по вашему виду — стоило вам войти в галерею. Владелец Поместья был явно польщён.— Ну что вы, что вы, — пробормотал он, чувствуя, как вырастает в собственном мнении. Он критически склонил голову набок. — Да, картина, по-моему, очень хорошая. Очень. Однако мне хотелось бы что-нибудь историческое — надеюсь, вы меня понимаете. Что-нибудь связанное с известными в истории личностями. Портрет какой-нибудь знаменитости — Анны Болейн или, скажем, Нелл Гвинн Болейн, Анна (1507-1536) — жена английского короля Генриха VIII; была коронована в 1533 г., а три года спустя обвинена в супружеской неверности и обезглавлена. Гвинн, Нелл (1651-1687) — английская актриса, любовница короля Карла II.

, герцога Веллингтонского или вроде того.— Но, дорогой мой сэр, я просто не успел вам сказать. Эта картина тоже по-своему знаменита. — Мистер Биггер подался вперёд и легонько похлопал Владельца Поместья по колену. Глаза его под кустистыми бровями оживлённо заблестели, он снисходительно и понимающе улыбнулся. — С написанием этого портрета связана в высшей степени примечательная история.— В самом деле? — Владелец Поместья заинтересованно приподнял брови. Мистер Биггер откинулся на спинку кресла.— Дама, которую вы видите перед собой, — начал он, указывая на портрет, — была супругой четвёртого графа Хертмора. Ныне этого рода не существует: девятый по счёту граф скончался в прошлом году. Я приобрёл эту картину при распродаже фамильного имущества. Грустно быть свидетелем исчезновения старинных родовитых семейств.Мистер Биггер вздохнул. Владелец Поместья сохранял торжественный вид, как если бы находился в церкви. Оба помолчали, затем мистер Биггер заговорил снова, уже другим тоном:— Судя по известным мне изображениям, четвёртый граф Хертмор был длиннолиц, сумрачен — короче, блестящей внешностью не отличался. Нельзя было представить его себе молодым: он принадлежал к тем людям, которым на вид всегда около пятидесяти. Главный интерес его жизни составляли музыка и римские древности. На одном из портретов в левой руке он держит флейту из слоновой кости, правой опирается на обломок римского изваяния. Едва ли не половину жизни он провёл в Италии в поисках античных редкостей и слушая музыку. На пятьдесят пятом году он вдруг решил, что настало время жениться. Вот его избранница. — Мистер Биггер указал на портрет. — Состояние и титул, очевидно, возместили многие недостатки графа. При взгляде на леди Хертмор едва ли скажешь, что она питала живой интерес к римским древностям. Полагаю, что теория и история музыки столь же мало её волновали. Она любила наряжаться, блистать в свете, флиртовать, играть в карты — словом, наслаждаться жизнью сполна. Новоиспечённые супруги, надо думать, не слишком ладили между собой, однако до открытого разрыва дело не доходило. Спустя год после женитьбы лорд Хертмор предпринял очередную поездку в Италию. Супруги прибыли в Венецию ранней осенью. Для лорда Хертмора Венеция была городом нескончаемой музыки. Его ждали ежедневные концерты Галуппи в сиротском приюте «Мизерикордия» Итальянский композитор Бальдассаре Галуппи (1706-1785) был постоянным дирижёром и руководителем капеллы Сан-Марко в Венеции. Сиротские приюты в Италии XVIII в. (называвшиеся тогда консерваториями) часто становились центрами музыкальной жизни, потому что их воспитанников обучали музыке лучшие педагоги. С 1762 г. до конца жизни Галуппи занимал пост директора подобной консерватории — «Инкурабиле». Очевидно, Хаксли спутал её с другим венецианским приютом — «Мизерикордия».

. Его ждали творения Пиччинни Пиччинни, Никколо Винценцо (1728-1800) — итальянский композитор, автор сентиментальных опер и духовной музыки.

в театре «Сайта-Мария». Его ждали оперные премьеры в театре «Сан-Моизе» "Сан-Моизе» — старейший оперный театр в Венеции.

и дивные кантаты во множестве соборов. Его ждали любительские концерты, ждали Порпора Порпора, Никола Антонио Джачинто (1686-1768) — итальянский композитор, капельмейстер и вокальный педагог.

и лучшие певцы Европы, ждал Тартини Тартини, Джузеппе (1692-1770) — итальянский скрипач, композитор, педагог и музыкальный теоретик. Концертировал в Венеции.

, ждали другие величайшие скрипачи-виртуозы. Леди Хертмор ждала от Венеции совсем иного. Для неё Венеция означала азартную игру в «Ридотто» "Ридотто» — игорный дом в Венеции.

, балы-маскарады, весёлое общество за ужином — словом, все удовольствия самого увлекательного из городов на свете. Так как оба вели независимый образ жизни, ничто не нарушило бы их счастья, если бы однажды лорду Хертмору не пришла в голову злополучная мысль заказать портрет супруги. Ему рекомендовали Джанголини как молодого, подающего большие надежды живописца. Вскоре начались сеансы. Джанголини был красив и дерзок, Джанголини был юн. Искусством любви, как и кистью, он владел в совершенстве. Могла ли леди Хертмор устоять перед ним, если только ей не были чужды человеческие слабости? А человеческие слабости были ей отнюдь не чужды.— Как и всем нам, верно? — Владелец Поместья ткнул мистера Биггера пальцем в бок и расхохотался.Из вежливости мистер Биггер тоже немного посмеялся; когда же приступ веселья у собеседника миновал, он возобновил свой рассказ:— В конце концов они задумали бежать вдвоём за границу, обосноваться в Вене и жить на фамильные драгоценности рода Хертморов, заботу о сохранности которых леди Хертмор должна была взять на себя. Драгоценности эти стоили не менее двадцати тысяч, а в Вене, во времена Марии-Терезии Мария-Терезия (1717-1780) — императрица австрийская, королева Венгрии и Богемии.

, на одни только проценты с этой суммы можно было существовать вполне безбедно.Подготовка к побегу длилась недолго. Друг Джанголини оказал влюблённым всяческое содействие: раздобыл паспорта на вымышленное имя, нанял лошадей, которые должны были ожидать их на материке, предоставил им в распоряжение собственную гондолу. Бежать они условились сразу после заключительного сеанса. И вот этот день настал. Лорд Хертмор, как обычно, в гондоле доставил супругу в мастерскую Джанголини, где она устроилась в похожем на трон кресле с высокой спинкой, и снова отправился на концерт Галуппи в «Мизерикордии». В ту пору карнавал был в полном разгаре. Даже среди бела дня по улицам всё расхаживали в масках. Леди Хертмор носила маску из чёрного шёлка — ту самую, что вы видите на портрете у неё в руке. Её супруг, отнюдь не склонный к увеселениям и порицавший карнавальный разгул, всё же предпочитал следовать причудливым нравам горожан, дабы не привлекать к себе ненужного внимания.Обычным одеянием знатных венецианцев в карнавальные недели были чёрный плащ до пят, громадная треугольная чёрная шляпа и маска из белой бумаги с длинным носом. Так же одевался и лорд Хертмор, ничем не желая отличаться от других. Угрюмый, невозмутимо степенный английский милорд, облачённый в шутовской наряд участника весёлого маскарада, должно быть, представлял собой на редкость нелепое и ни с чем не сообразное зрелище. «Панталоне в костюме Пульчинеллы» Имеются в виду постоянные маски в итальянской народной комедии (комедия дель арте): Панталоне — скупой хвастливый старик, который всегда остаётся в дураках, и Пульчинелла — паяц, глупец и пройдоха.

— так прозвали его наши любовники: старый дурень в извечной комедии, выряженный шутом. Итак, в то утро, как я уже сказал, лорд Хертмор, как обычно, явился в нанятой гондоле вместе со своей супругой. Что до леди Хертмор, то она явилась со спрятанной в складках просторного плаща кожаной шкатулкой, в которой на шёлковой подкладке уютно покоились фамильные драгоценности Хертморов. Сидя в тёмной каюте гондолы, супруги провожали взглядом соборы, роскошно украшенные палаццо и высокие, скромного вида здания, медленно скользившие мимо них. Из-под маски Панча В кукольных народных представлениях в Англии Панч, горбун с крючковатым носом, являет собой воплощение оптимизма. Считается, что эта кукла ведёт своё происхождение от итальянского Пульчинеллы

голос лорда Хертмора звучал глухо, размеренно, невозмутимо:— Высокоученый падре Мартини Мартини, Джованни Батиста (1706-1784) — итальянский композитор, крупнейший педагог и историк музыки XVIII столетия. Среди его учеников были Бах и Моцарт.

, — говорил он, — намерен оказать мне высокую честь — отобедать завтра у нас. На свете нет человека, более сведущего в истории музыки. Я прошу вас отнестись к нему со всею предупредительностью.— Вы можете быть уверены в этом, милорд. — Она едва сдерживала внутреннее ликование, готовое вот-вот прорваться наружу. Завтра в обеденный час она будет уже далеко отсюда, за кордоном. Миновав Горицию, она будет мчаться по направлению к Вене. Бедный старик Панталоне! Впрочем, жалости к нему она совсем не испытывала. В конце концов, он остаётся со своей музыкой, к тому же у него целая куча мраморных обломков. Под плащом она ещё крепче сжимала шкатулку с драгоценностями. Сколь восхитительно волнующей была её тайна!Мистер Биггер заломил руки и театральным жестом прижал их к левой стороне груди. Он испытывал подлинное блаженство. Повернув к Владельцу Поместья свой острый, словно бы лисий, нос, он благодушно улыбнулся. Владелец Поместья сидел неподвижно, весь обратившись в слух.— И что же? — с нетерпением спросил он. Мистер Биггер разжал пальцы и уронил руки на колени.— Итак, — продолжал он, — гондола приближается к дому Джанголини, лорд Хертмор помогает супруге выйти, ведёт её в мастерскую художника на втором этаже, с привычными изъявлениями вежливости препоручает её его заботам и затем отправляется на утренний концерт Галуппи в «Мизерикордии». В распоряжении любовников остаётся добрых два часа для последних приготовлений.Как только старый Панталоне скрывается из виду, в комнату вбегает приятель художника — в маске, в плаще, как и всё на улицах карнавальной Венеции. Следуют приветствия, рукопожатия, смех не смолкает ни на минуту: всё удалось как нельзя лучше, ни у кого не возникло ни малейшего подозрения. Леди Хертмор извлекает из складок плаща шкатулку с драгоценностями. Она открывает её: тотчас же раздаются по-итальянски бурные восклицания, выражающие изумление и восторг. Бриллианты, жемчуга, огромные изумруды Хертморов, рубиновые застёжки, алмазные серьги — все эти сверкающие, искрящиеся вещицы любовно рассматриваются, передаются из рук в руки.
1 2