Остряки считают, что на «дольку» она не тянет из-за параметров, а вот на массивный кусок сладкого пряника вполне. Долли к остротам была равнодушно снисходительна, однако на самом деле являлась женщиной знойной и большой, с выдающейся далеко вперед грудью. Ей тридцать четыре, ни разу не была замужем и не стремилась «надеть на себя хомут», как она выражается. Глаза у нее необыкновенной красоты – огромные, с поволокой, с длинными ресницами. Она бухгалтер у Нины и ее самая близкая подруга. Когда на Дольку находит вдохновение, она поет джаз, а «Хэлло, Долли!» получается у нее не хуже, чем у Армстронга. Долли говорит протяжно и низким голосом, зато считает быстро, без калькулятора справляется с жутким числом цифр, но все же предпочитает вести подсчеты на машине. Последнее время заимела хобби. Мало того, что она запоем читает любовные романы, так теперь еще и пишет их. Правда, свои романы Долли еще не носила в издательство, но написала уже штук пять. А читает опусы исключительно Нине вслух. В сущности, Долька добрый и чувствительный человек. Они познакомились на улице в тот период, когда Нине свет был не мил, потом стали работать вместе. Нина очень к ней привязалась, но события этой ночи даже Дольке нельзя рассказать.
– Не спала ночь, – докладывала Долли, помогая Нине перенести сумки на кухню, а потом переложить в холодильник продукты. – Писала. Что собираешься сейчас делать?
– Я? – переспросила Нина. – Ремонтом займусь. Надоел бардак.
– Вот и хорошо, – обрадовалась Долли. – А я почитаю тебе. Идет?
Нина взглянула на подругу. Как же ей не терпелось изложить выдуманные страсти! А Нине хотелось побыть одной, подумать. Но обижать Дольку не стала. Они пришли в кабинет, Нина переоделась в старые брюки и свитер, принялась клеить обои на второй стене. Долли уселась на стул в углу, закурила и забормотала:
– Я остановилась, когда княжна Натали собиралась пойти на свидание к учителю… так… где же это… Ага, вот. Написала за вчерашний вечер и ночь тридцать страниц…
«Плодовитая», – вяло констатировала факт Нина, разводя в ведре клей.
– «Натали проникла в сад, когда луна выглянула из-за деревьев, – самозабвенно начала Долли. – Она бежала, словно летела на крыльях. Впрочем, у нее на самом деле выросли крылья – невидимые крылья любви. Они и несли ее к человеку, который вот уже месяц занимал все ее помыслы. Княжна еще не понимала той страсти, которая охватила все ее девичье тело, но чувствовала, что сегодня случится нечто незабываемое. От этого ее щеки пылали, а в груди испуганно билось сердце…»
«Я здорово вляпалась, – думала в это время Нина. – Глеб появился, и у меня произошло помутнение рассудка. Это он убил, никто другой. Уж я-то знаю, какой он ревнивый. Увидел свою выдру с другим, да на собственной постели, взыграло самолюбие, мозги отключились, вот и убил обоих. Только такая дура, как я, поверила… Ой, да не верила с самого начала, просто казалось, что этого не может быть…»
– «…Блеск луны отразился в пруду, вдали белела беседка, – доносился до сознания голос Долли. – Он должен быть там. Натали замедлила шаг, унимая разгоряченную кровь и бешеную скачку сердца. Виктор увидел белое пятно издалека. «Это она», – сказал себе и помчался навстречу. Они обнялись. Натали больше не была неприступной княжной, в его руках трепетала обычная девушка, каких соблазнял он и раньше. Но сейчас никого не было лучше, желаннее Натали. Он, изощренный во всех тонкостях…» Как думаешь, Нинка, – обратилась Долли к подруге, – будет лучше, если оставить «во всех тонкостях секса» или заменить на «любовь»?
– Не знаю, тебе видней, – рассеянно ответила Нина.
– Тогда оставлю «секс», это современно. «Он взял ее за подбородок и прильнул к горячим губам…»
«Боже мой, неужели кто-то еще пишет такую чушь? – подумала Нина, намазывая клей на обратную сторону обоев. – Что же мне делать? Это он убил, он. А я приходила с ним в дом. Я стала его сообщницей. Прекрасно! Его найдут и посадят. Меня посадят тоже. Ну, нет, сегодня же предложу ему покинуть мою нору. Почему я поперлась в его дом?! Чего мне не хватало? Он только разрушает мою жизнь». Вдруг Нина прислушалась:
– «Она подчинилась его рукам и напору. Разве могло быть иначе? Нет! У Натали остановилась жизнь в теле, девушка не могла сопротивляться, потому что в этот момент парила над землей. Он пронзил ее тело. Натали вскрикнула, испытывая блаженство, охватившее всю ее. Губы пересохли, она хватала ртом воздух…»
Да, эта Натали похожа на вчерашнюю Нину, такая же идиотка недоразвитая. Захотел бы Глеб вчера соблазнить бывшую любовницу, вряд ли встретил бы сопротивление. И щеки горели, и губы пересохли, и остатки мозгов сбежали. Все верно. Это глупо. Нелепо. Где же выход?
– Долька, – прервала ее Нина, – а почему ты пишешь про княгинь и графов?
– Но… – растерялась Долли, – в любовных романах чаще описывается высший свет. Понимаешь, когда пишешь про графов есть где разгуляться фантазии: интерьеры, романтический флер, наряды… Кстати, у меня в этом романе есть и пара из народа, крестьяне. Ты разве не помнишь?
– Да помню, – вздохнула Нина, встала на табурет и приладила полоску обоев к стене. – Я не о том. Почему бы тебе не написать про современных людей?
– Это неинтересно, – махнула рукой Долли. – Миллион раз читала про современность, от скуки чуть не сдохла. В современном мире люди грубые, некультурные, вульгарные. Секс у них, как спорт… а я пишу о любви.
– А хочешь, сюжет подброшу?
– Ну, давай, – согласилась Долли, не желая обидеть Нину отказом. Она с неохотой отложила тетрадь, закурила еще одну сигарету, приготовившись слушать.
– Жили-были… – начала Нина, поглаживая тряпкой стену, – мужчина и женщина. Молодые, симпатичные. Он собирался жениться на ней. Однажды он едет в горы и встречает там очень красивую девушку, у него пошла кругом голова. Он приехал и объявил своей невесте, что любит другую.
– Свинья, – протянула Долли. – Вот тебе современность: никакой возвышенности.
– Погоди. Он женился на этой девушке, а его невеста хотела умереть. Разве это не возвышенные чувства? Прошло два года. Невеста нашла себя в… работе, у нее все хорошо складывалось. Однажды поздним вечером он пришел к ней. И она вдруг поняла, что все еще… привязана к нему. А он пришел не потому, что любит ее, а потому, что случилось нечто ужасное. В этот вечер он вернулся домой и нашел свою жену на постели мертвой. Всю в крови. На синем постельном белье отчетливо выделялись ее белое тело, желтые кудри волос и красная кровь… густая, яркая…
– Это другой жанр. Детектив.
– Там же, на полу… – не услышала реплики подруги Нина, – лежал и обнаженный мужчина, ее любовник, его тоже убили. Бывшая невеста не поверила ему, в такое же трудно поверить, а он попросил помощи. И она согласилась спрятать его. Только сначала они поехали в тот дом, где лежали два мертвых тела.
– Они больные? Зачем ехать к трупам?
– Не перебивай. Он хотел забрать из дома ценности, так как теперь ему предстояло уйти в подполье. И вот когда бывшая невеста увидела эту кровавую картину…
– Ее вырвало, – догадалась Долли.
– Не сразу, позже. Они забрали деньги, стерли отпечатки пальцев и поехали к ней домой. Что ты думаешь по этому поводу? Тебе не кажется, что это он убил?
– Безусловно, он, – в знак согласия кивнула Долли. – Факты на поверхности, это неинтересно.
– Но он говорит, что не убивал, что это сделал кто-то другой, – искала поддержки Нина. – Поэтому попросил спрятать его, ведь он становился главным подозреваемым. Этот человек хотел сам разобраться, найти убийцу, а не сесть за чужое преступление… Такое возможно, как ты думаешь?
– Наверно, возможно, – пожала плечами Долли. – Но сюжет избитый: приходит муж домой, жена убита, его сажают, или он сам ведет расследование, убегая от полиции, которая считает его убийцей. Сто раз читала или в кино видела.
– Да? – оживилась Нина, смотревшая телевизор крайне редко, а в кино вообще не ходила. – И что же в результате? Чем заканчивалось дело?
– Справедливость торжествовала, убийцу находили.
– А из-за чего убивали жен в кино?
– Ну, по разным причинам. Чтобы мужа засадить, потому что он кому-то мешает. Или случайно забрался маньяк, убил и смылся, или любовник убил ее, потому что чокнутый. Разные мотивы.
– Значит, ему можно верить?
– Кому?
– Ну, этому… бывшему жениху?
– Зачем? Он бросил ее, сделал свой выбор. А как прижучило, к ней пришел, мол, помоги? Это непорядочно. А она дура, раз пошла с ним домой, где он убил жену, застукав с любовником. Своим поведением он ее подставляет. Я про таких подонков писать не буду. Читать дальше?
К счастью, в кафе пришли поварихи, и Нине не пришлось слушать ахинею про княжну Натали и учителя Виктора. Следовало заняться работой, ведь сегодня пятница – день сложный. Заказов на пиццу поступило много – и на полуфабрикаты, и на готовые изделия. Примерно с часу пойдет народ, еще следовало испечь партию пирожков и булок для студентов. Рук не хватает, пора нанимать работников, хотя бы двух.
Нина занималась обедами для клиентов, носясь как метеор по кухне, остальные поварихи готовили выпечку, лишь одна помогала Нине. В такие моменты и Долька приходила на кухню помочь управиться. Несмотря на напряженный день, Нина неустанно решала проблему: прогонять Глеба или не прогонять?
За то, чтобы прогнать, было много причин. Он вернулся в дом, где лежали два трупа, которые его не смутили. Он стер отпечатки, оставил открытым сейф, не удосужился аккуратно сделать обыск, все вываливал абы как, оставил полный бардак. Отсюда вывод: он мастерил себе алиби! Что подумает милиция? Преступник пришел в дом с целью ограбления, обнаружил, что в доме есть люди, убил их, затем перевернул все вверх дном. Так, дальше. Глеб слишком хладнокровно забирал вещи из дома, рассудочно. Человек, не совершивший преступления, просто не может оставаться спокойным. А зачем осматривал трупы? По идее он должен был быстрее бежать прочь. Уходя, Глеб сказал, глядя на Вальку: «Тварь». И ни тени жалости к несчастной.
За то, чтобы не прогонять, тоже было достаточно причин. Под воздействием шока он носился два часа по городу, значит, к мысли, что Валька и ее любовник убиты, привык, следовательно, его хладнокровие не должно удивлять. Это мужественный поступок – второй раз смотреть на зверски убитых людей, вызван он чувством самосохранения. Глеб правильно создал беспорядок, чтобы отвести от себя подозрения. А кто была Валька, как не тварь? И главное – человек, благополучный во всех отношениях, не захочет все терять из-за шлюхи-жены. Ее достаточно выгнать.
Пятьдесят на пятьдесят. Что же делать? И совета не у кого спросить. Нина должна сама решить. Ага, вот и вопрос логически вытек: а почему она мучается проблемой выбора? Это проблемы Глеба, который бросил ее в свое время. Она должна страстно, безумно, как в дурацких романах Дольки, ненавидеть его. И ненавидела. Пока он не пришел к ней вчера. Ясно одно: у Нины не прошло влечение к Глебу, наверное, это называется одним словом: любовь. Та любовь, в которой Долька ничего не смыслит, но иногда описывает удивительно точно. Единственное, чего не могла позволить себе Нина, так это простить его. Потом, когда он поймет, кого бросил, когда в нем проснутся прежние чувства, когда он захочет быть рядом с ней всю жизнь, вот тогда она скажет ему: уходи! И все! Нина удовлетворит самолюбие, отомстит, заберет свои пятьдесят тысяч долларов. А он будет страдать в одиночестве, как страдала она. Заманчиво. Ради этого стоило помочь ему. Настроение улучшилось.
Она нашла время вырваться, поменяла доллары на рубли, купила видеомагнитофон и спортивный костюм. Нина постоянно поглядывала на часы, впервые подгоняя время. Свое детище кафе сегодня собралась покинуть раньше обычного.
Миша развез пиццы по домам, потом долго сидел возле Нины в зале, когда она занялась подсчетами – в отдельную тетрадь записывала по числам, что и на какую сумму купила. Миша, в общем-то, хороший парень, ровесник Глеба, занимался частным извозом, подрабатывал у Нины. Но последнее время он ее раздражал. Больше всего выводило Нину его молчание. Сядет и сидит, потягивая минеральную воду. И смотрит. Разумеется, на нее смотрит, будто она витрина. Он рослый малый, внешне симпатичный, но и только. Однажды он выручил Нину, когда трое подростков вознамерились ограбить ее. Миша сидел в своей тачке в ожидании клиентов, выключив фары. Нина возвращалась домой после работы, как раз сломалась «копейка». Трое маленьких негодяев попытались отобрать сумочку, а один мерзавец принялся еще и лапать Нину! Миша выскочил из машины и разогнал грабителей, те пустились наутек. Он подвез ее до дома, они познакомились, тогда-то она и предложила ему дополнительную работу. Из благодарности не хамила ему, когда он садился рядом и доканывал многозначительным молчанием. Предложил бы переспать, она бы сразу расставила все точки над «i». Но он никогда ни намеком не давал понять, что ему надо, оставалось только догадываться. Нине не к чему придраться, потому она всегда с ним была вежлива. Дольке Миша нравился, но не как мужчина, романы ей замещали всех мужчин мира. Она говорит, что Миша человек надежный, как банковский сейф, а это сейчас редкость. К тому же своим спокойным характером он уравновесил бы Нину, которая не знает, что такое спокойствие и другим не дает узнать. За Долькой тоже ухаживает один – Жора с тремя золотыми зубами, с автомобилем «Хонда», с трехкомнатной квартирой. Жора такой же толстый, как Долли, весельчак, ржет без причин. Долька его игнорирует, а Нина обожает, потому что в ее кафе он всякий раз оставляет уйму денег.
В кафе посетителей было довольно много, однако некоторые столики пустовали. Это всегда огорчало Нину, но не сегодня. Видя, что клиентов больше не прибавится, она оставила запасные ключи старшей поварихе, села в свою «копейку» и укатила домой. Первой ее встретила Матильда Степановна:
– Ниночка, ты забыла выключить свет в комнате.
– Да что вы! – ахнула Нина, продвигаясь по коридору с сумками. – Больше не буду.
Это была коронная фраза в общении с Матильдой Степановной – «больше не буду». Когда-то Нина огрызалась на все ее замечания, но Матильда выдавала в ответ монологи длительностью в полдня. Эта низенькая, тщедушная и сморщенная старушка, с ореолом редких и седых волосенок вокруг головы вредная до ужаса. Неудивительно, что осталась одна. Впрочем, все бабульки в квартире – женщины одинокие. Долька даже позавидовала:
– Помрут бабки, оставят свои каморки тебе, будешь хозяйкой огромной квартиры.
– Раньше они меня в гроб загонят, – отшучивалась Нина.
Она открыла свою комнату ключом. Конечно, Глеб включил настольную лампу у софы – не сидеть же ему в темноте, – а Матильда заметила свет. Все замечает!

Глава 6

Он лежал на ее софе, рассматривая записные книжки. Книжек было несколько, все разбросаны на покрывале. Там же в беспорядке валялись визитные карточки, записки. Увидев Нину, он поднялся. Она сразу включила телевизор, ведь им нельзя разговаривать без постороннего шума. Вынимая из сумки провизию, спросила:
– Как провел время?
– За чтением, – мрачно ответил он. – У Валентины много записных книжек, я нашел их в сумках и в несессере, который она запирала на код. И вот что обнаружил в несессере, смотри: целая книга. На английском, почерк Валентины. Ты английский знаешь?
Нина взяла толстенькую книжечку в кожаном переплете, исписанную мелким почерком, пролистала. Там были и рисунки – карикатуры. Вернула со словами:
– Нет, Глеб, я не знаю английского языка. А ты разве не знаешь?
– Совсем не много, – вздохнул он. – Курить хочется страшно.
– Кури, я потом проветрю, – разрешила она.
Он судорожно затянулся сигаретой. В это время послышался голос Матильды:
– Ниночка, уменьши звук телевизора, он же орет.
Пришлось громкость убавить и перейти на чуть слышный шепот.
– У тебя есть знакомые, которые владеют английским языком? – осведомился он.
– Спрошу у Долли. Она, кажется, знает какой-то иностранный язык, но не помню, какой. Вот тебе видеомагнитофон, а вот костюм.
– Спасибо, – сказал Глеб и сначала переоделся в костюм.
– Ниночка, это от тебя несет сигаретами? – Опять Матильда Степановна!
– Да! – рявкнула Нина, схватила пачку, прикурила и вышла в коридор. Матильда стояла неподалеку от ее комнаты. Завидев Нину, понеслась на кухню. – Я уже большая, Матильда Степановна! Можно я буду делать то, что хочу?
– Нин, – выглянула из кухни Машка Цеткин, – ты ж не куришь.
– Курю. – И Нина продемонстрировала умение курить. Наверно, любой человек пробовал курить хоть раз в жизни.
1 2 3 4 5 6