Здесь выложена электронная книга Пассеизмы автора по имени Крусанов Павел Васильевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Крусанов Павел Васильевич - Пассеизмы.
Размер архива с книгой Пассеизмы равняется 19.49 KB
Пассеизмы - Крусанов Павел Васильевич => скачать бесплатную электронную книгу
Крусанов Павел
Другой ветер - Пассеизмы
Павел Крусанов
Другой ветер. Пассеизмы
Одна танцую
Ночью учителю снились попугаи. Птицы веерами распускали крылья и вдумчиво пели: "Милая моя, взял бы я тебя..." В восемь часов, по призывной трели будильника, учитель сел в постели и, не поймав тапок, утвердил пятки на холодных половицах. Он не помнил своих снов - пытался поймать ускользающий образ, но находил в голове только вязкую хмарь. За окном, на самых крышах, лежало стылое цинковое небо. Учителя окатило ознобом.
- Труб-ба дело! - дремотно ежась, сказал он словами Андрея Горлоедова и, поняв это, зло, без слюны, плюнул под ноги.
Учитель оделся, закинул на шею полотенце и вышел в утренний коридор. Кругом было тихо и пусто; в кухне на сковороде шкворчал маргарин.
Пока он мочился, от аммиачного духа глазам сделалось жарко. Теперь сквозь головную муть проступало: больше не звонить и не ходить - я никогда не привыкну ею делиться...
По пути из ванной, окуная в полотенце сырое лицо, учитель столкнулся с Романом Ильичом. Тот шел на кухню с джезвой и миской холодных макарон по-флотски.
- Эх-хе-хе! - вздохнул уныло Роман Ильич. - Жил хорь сто зорь, сдох на сто первой, провонял стервой!
- Кто? - Учитель застыл с устремленной к пожатию ладонью.
- У меня под ларьком сдохла крыса. Ее не вытащить. - Показывая, что он не может ответить на приветствие, Роман Ильич приподнял занятые посудой руки. - Она уже смердит.
- Скоро приморозит, - успокоил учитель.
- Прежде я задохнусь до смерти.
Учитель уже стоял перед дверью своей комнаты, когда из кухни, одновременно с жадным чавканьем маргарина, набросившегося на макароны, его догнал голос соседа:
- На этой неделе тебе Ленинград не снился. Верно, Коля?
Учитель толкнул дверь. Завтракал бутербродами с сыром и ревеневым соком. Без четверти девять, уже выбритый, с капюшоном на голове, учитель ступил на улицу, под октябрьский дождь.
В воздухе плавал запах прелого листа и мокрого железа. За квартал до площади, где ветшала древняя соборная церковь, тишину проткнул острый детский крик: "З-задастая!" Пронзительное "з" дрожало в воздухе, как стрела в мишени. Толстая женщина, шлепавшая по лужам в пяти шагах перед учителем, приподняла пестрый зонт и растерянно оглянулась по сторонам - она походила на несколько булочек, плотно спекшихся на противне. Водяная пыль забивала пространство, голос плутал в ней, дробился, звучал отовсюду. Убедившись, что поблизости больше никого нет, толстуха осторожно покосилась на учителя. В это время голос звонко уточнил: "Эй, з-задастая под з-зонтом!" "З" оставляло на теле тишины глубокие шрамы. Женщина еще раз метнула взгляд вдоль улицы, втянула шею в сдобные плечи и поплелась к площади. Голос показался учителю знакомым. Он закинул голову и увидел балкон, забранный синим волнистым пластиком. В щели между двумя разошедшимися листами блестел озорной глаз.
- Зубарев! - позвал учитель и удивился, как звякнул в тишине коленчатый звук. Глаз моргнул и убрался.
- Зубарев, - сказал он уверенней, - я тебя видел.
Над синей оградой поднялось смущенное лицо Алеши Зубарева одиннадцатилетнего сына начальника вокзала.
- Почему не в школе?
- Я заболел, - сказал мальчик, - у меня в животе жидко.
- У тебя в голове жидко, - определил учитель.
Алеша застенчиво посмотрел в сторону.
- Вас, Николай Василич, под капюшоном не видно.
На площади блестели мелкие широкие лужи. У колокольни, под облупившейся вывеской "ТИР", учитель закурил. Чтобы скрыть от дождя папиросу, он тянул дым из кулака. Сквозь морось собор выглядел рыхлым, размякшим, оседающим в землю. Учитель обходил лужи и в светлеющей голове творил заклинание: ты слаб перед ней, потому что любишь ее, будь сильным забудь, что она есть.
Надя, не открывая глаз, широко потянулась в растерзанной постели. Тугие, тяжелые груди поднялись в глубоком вздохе и снова опустились накатилась и ушла медленная волна прибоя. Простыня закрывала ей только ноги и половину живота - батареи пылали, как чугун в литейке. Надя распахнула веки: в комнате было совсем светло. Рядом, повернувшись к ней свалявшимся затылком, посапывал Андрей Горлоедов. Минуту Надя лениво рассматривала его плотные лопатки, потом улыбнулась и едва сдержала смех, вспомнив, как ночью они запутались во взмокшей простыне, скатились на пол и повалили торшер. С улыбкой на припухлых губах она встала и накинула фланелевый халат.
На кухне шелестело радио. Надя вывернула ручку почти до упора - в пространство квартиры, заполняя его прямоугольную геометрию, хлынул бодрый утренний вздор.
Когда в кухню зашел Андрей, на плите уже бормотал чайник, и на сковороду перламутровой струйкой стекало третье яйцо.
- А-а-африка, - сказал Горлоедов, пряча зевок в ладонь.
- Так бы в декабре топили. - Надя нацедила из крана воду в игрушечную металлическую кастрюльку, какие бывают в детских кухонных наборах, и протянула Андрею. - Угости Гошу.
Тот принял посудину двумя жесткими пальцами и скрылся за дверью. Надя отнесла следом тарелки и сковороду. Большой попугай с алой грудью и зелеными фалдами крыльев при виде хозяйки расцепил клюв, коротко свистнул и закусил прут клетки. Андрей вернулся в комнату из ванной, когда Надя уже заварила чай и раскладывала по тарелкам яичницу с помидорами.
- Труба дело, - довольно сказал Горлоедов. - Живем! - Он взял вилку и подцепил горячий скользкий ломтик.
- Жаль, что у меня нет подруг, - задумчиво отозвалась Надя.
Горлоедов, не поднимая лица от тарелки, взметнул бровь.
- Ты тот мужчина, о котором хочется рассказывать.
- Расскажи своему педагогу. - Андрей как будто продолжал недавний разговор. - Тогда он наверняка заберет тебя к себе в Питер.
Попугай вдруг отчетливо изрек: "Тр-руб-ба дело".
- Если он будет у меня ночевать, - сказала Надя, - тебе доложит об этом Гоша. - И напомнила: - Сейчас мне бьет торшеры другой дурак.
Снова вспомнив ночь, Надя прыснула в яичницу.
- Хорошо, что не вдребезги! - всхлипнула она. - У тебя мягкая спина.
Горлоедов ел внимательно, рот его карамельно блестел. Проглотив последний ломтик помидора, он заметил:
- С новым дураком поосторожней - костлявый.
- Идиот, - сказала Надя и задумчиво посмотрела в потолок. - Он влюблен в меня, он нежный.
- От любви есть верное средство - законный брак.
- Боже мой! - сказала Надя. - Кому бы я зла желала!..
Управившись с чаем, Горлоедов вышел в прихожую и потянулся к вешалке за потертой кожаной курткой. Вжикнув молнией, он провел ладонью по колючему подбородку.
- Куплю вторую бритву, - сообщил он. - Пусть лежит у тебя.
- У меня бывают гости. То-то удивятся.
Андрей притянул Надю к себе и стиснул руками так, что вся она растеклась на его груди, как теплый воск.
- Скажешь, что, кроме них, у тебя иногда бывает нормальный мужчина.
Он отпустил ее. Надя поправила на бедрах халат, подумала и, не найдя что ответить, выдохнула:
- Битюг!
- Привет педагогу. - Андрей взялся за ручку двери. - А я в понедельник в Ленинград гоню. Дня на два. Что привезти?
- Что-нибудь.
Горлоедов застучал подошвами по лестнице. Некоторое время Надя смотрела ему вслед, внимательно, но без чувства.
Звонок вдребезги разбил сонный школьный воздух. Учитель не стал ждать, пока в столовую набьются дети, - собрал в стопку пустую посуду, отнес в мойку и простился с буфетчицей.
Каждый вечер до нынешней субботы - вот уже неделю - после уроков он ходил к Наде. Пил чай, старался быть веселым. Вчера следом за ним к Наде пришел Андрей Горлоедов, в его сумке звякали бутылки, которые он не ставил на стол при учителе, он пах бензином, как шоферская ветошь, и был развязным, будто имел на это право. За чаем он напевал, кося прозрачным глазом на хозяйку: "Ми-иленький ты мой, возьми меня-а с собо-ой..." Учитель чувствовал насмешку, но не понимал, в чем именно она состоит. Он ушел Андрей остался.
С неба сыпал мелкий дождь. Запах прелости и сырого железа был теперь не таким острым, как утром. Вспоминая вчерашний вечер, учитель томился. Несколько раз он замедлял шаг у телефонных будок, но, на миг останавливаясь, уныло плелся дальше.
Из дверей колокольни в мокрый простор соборной площади рвался гулкий медноголосый марш. Учитель свернул к отворенным дверям. Внутри за стойкой сидел коренастый гражданин с седенькой войлочной шевелюрой, на бордовом сукне стойки лежали пневматические ружья. В щите с утками и мельницами, с краю, было проделано окно, в глубине виднелся другой щит с прикнопленной бумажной мишенью. Напротив окна, прикованная к стойке металлическим тросиком, вороненым металлом поблескивала мелкашка. Никогда раньше учитель здесь не был.
Сквозь марш он шагнул к мелкашке.
- Проверим глаз! - оживился гражданин. Войлочная шевелюра нырнула под стойку - музыка притихла.
- Пять выстрелов, - сказал учитель, доставая деньги. - Сколько до мишени?
- Двадцать пять.
- Мало.
В глазах гражданина мелькнул огонек.
Учитель отвел затвор, неторопливо вложил патрон в камору.
Когда на вытертое сукно упала пятая гильза, гражданин скрылся за щитом и вскоре вернулся с мишенью.
- Стреляешь, как Вильгельм Телль.
Учитель взял мишень в руки - пули легли кучно, немного левее яблочка, все в восьмерке и девятке.
- В институте, - словно оправдываясь, сказал учитель, - я был записан в стрелковую секцию. - Он снова посмотрел на мишень. - Шестая будет в яблочке.
- Приезжий? - Гражданин положил на сукно еще один патрон.
- Из Ленинграда. У вас - второй год. По распределению.
Учитель устроил на плече приклад, как вдруг, от невнятного толчка в затылок, оглянулся на дверь - по площади, распластанной за дверным проемом, шел Андрей Горлоедов. Он все это время был у нее! Боже правый, кто бы мне сказал: сколько времени попугай учит два слова?! Андрей пересек асфальтовое поле, ни разу не взглянув в сторону колокольни.
Сильнее вдавив приклад, учитель прицелился и спустил курок. Под новый бойкий марш войлочная голова исчезла за щитом. Учитель повернулся к выходу, в душе была гарь, пепелище. Он стоял в дверях, когда его догнал скачущий голосовой шарик:
- Молоко!
Роман Ильич Серпокрыл возвращался в овощной ларек из столовой, где только что проглотил солянку и биточки, слепленные из чистого хлеба. По дороге он думал о том, что стоило только патриархальной "селянке" поменять букву и выродиться в "солянку", как вместе с внешним смыслом изменилось и содержание того, что под ним крылось. "Изменяется имя - изменяется вещь", ответственно сформулировал Роман Ильич.
Ларек встретил Серпокрыла мерзостным зловонием. Снимая с двери навесной замок, Серпокрыл поморщился и тихо выругал живую природу за то, что она не умеет достойно возвращаться в изначальный хаос. Внутри запах слабел и терялся. Поверх плаща Роман Ильич натянул бывший белый, а теперь серый с ржавчиной, халат, подвинул ближе к весам ящик с помидорами и убрал с окошка заслонку.
Помидоров оставалось пол-ящика, когда он заметил, что к ларьку, помахивая стареньким "дипломатом", подходит учитель. Роман Ильич отсчитал сдачу хозяйке в цветастом павловопосадском платке и сквозь стекло приветливо кивнул соседу.
- Если милый при портфеле, значит, милый без делов!
- Скучный город - некуда податься, - сказал учитель, беспокойно осматривая содержимое ларька. - Сегодня у вас до странности душистые овощи.
- Это крыса.
- Ах да... От одной крысы такая вонь?!
- Ты б ее видел - поросенок! Ребятня ее палками забила, а она от них под ларек. Там и сдохла. Нынче - пятый день, самый аромат.
Учитель разглядывал скудное убранство витрины. Стекло отражало небо, где медленно свивалось в раковину облако - рваный клок белесого дыма.
- Значит, крыса... - размышлял учитель. - Преобразилась русская земля. - Он кивнул на убогую витрину. - В полях - ветер, народ геройствует за зарплату, а крысы растут с поросят.
- Крыса ж не человек, она в природе без курса существует. А нам отъедаться некогда, нам вечно спешить надо к верной цели. Кто же в дороге ест? В дороге закусывают.
Учитель долгим взглядом посмотрел на Серпокрыла, тот играл фомкой для взлома ящиков.
- Я слышал, ты с нашей королевной хороводишь, - сказал Роман Ильич. Правда?
Морось туманила стекло ларька, капли сливались друг с другом, копились и вытягивались в зыбкие протоки, делая лицо Серпокрыла муаровым.
- Зачем о грустном? - Учитель вонзил палец в помидоры. - Взвесьте-ка мне килограмм этих золотых яблочек.
____
Утром в воскресенье учитель проснулся усталым. Прошедшая ночь представлялась колодцем без света и воздуха. Перебирая в памяти вечерние мысли, он вспомнил, что думал так: я не люблю ее - я хочу от нее слишком многого. Теперь соображение это потеряло давешнюю ясность. Чушь, я слабее, мне не пересилить. Бессмыслица: чтобы заставить ее быть со мной, я должен стать сильнее, не любить, но - зачем мне нелюбимая?..
Учитель, прыгая на одной ноге и балансируя локтями, словно грач на проводе, натянул брюки, застегнул рубашку и затолкал ее под брючный пояс.
На обратном пути из ванной он заглянул к Роману Ильичу. Тот сидел, развалясь на продавленном диване, смотрел на мерцающий экран телевизора и тянул кофе из чайной кружки.
- Ищу в долг постного масла, - сказал учитель. - В салат к вашим помидорам.
Серпокрыл, не выпуская из рук дымящуюся кружку, покинул диван. Пока он двигал на полках подвесного шкафчика банки с крупами, учитель думал об этом странном наблюдателе жизни, о всегдашней его посвященности в городские дела. Впервые он встретил человека, который был в два с лишним раза его старше, но при этом чувствовал его лучше сверстника.
Наконец Роман Ильич извлек из шкафчика запечатанную бутылку (вспорхнула со дна рыхлая пыльца осадка) и протянул учителю.
- Мне чуть-чуть, - замотал головой учитель. - Салат покропить.
- Отливай сколько надо.
В дверях учитель замешкался, подтянул в ширинке змейку, поправил на шее влажное полотенце, обернулся и спросил:
- Откуда вы знаете про Надю?
Серпокрыл смял лицо.
- Мелкий город - все на виду.
- Скажите мне о ней что-нибудь, - попросил учитель. - Я хочу о ней говорить.
- Что говорить? Яснее ясного.
- Но почему - все так?!
Серпокрыл сминал лицо, как гуттаперчевую маску, оно то и дело покрывалось ямочками, шишками и припухлостями.
- Эх-хе-хе! - сказал он, прихлебывая кофе. - Бес их за ногу!..
В тарелку с помидорами учитель положил нарезанный полукольцами лук, бросил соли, прыснул медовую струйку масла и перемешал все это дело неторопливо и тщательно. Завтракал салатом с бутербродами. Ел без аппетита, рассеянно задерживая вилку у рта и не замечая шлепающих по столу капель. Когда тарелка опустела, во рту осталась едкая горечь. Пересолил... Верная примета.
Десять минут спустя учитель стоял в телефонной будке. Он набрал номер, но после первого же гудка повесил трубку и вышел под дождь, забыв выудить из щели монету. "Увы, тому, кто не умеет заменить собой весь мир, обычно остается крутить щербатый телефонный диск, как стол на спиритическом сеансе..."
Надя вышла из дома и направилась вниз по улице - в гости к начальнику вокзала Евгению Петровичу Зубареву. Крапил дождь, жестяное небо провисло до крыш, неподвижное, сиренево-серое, как губы сердечника.
Сегодня Зубарев впервые позвонил Наде домой. Он балагурил, подбадривая самого себя, и, после пустой вводной болтовни, пригласил в гости. Надя догадывалась о симпатии, которую питает к ней ее патрон, и Зубарев не раз подкреплял ее догадку взглядом, словом, подарком. Когда, выходя из кабинета в приемную, он клал руку на Надино плечо, она чувствовала, что это не мимолетный жест - он отмечает ее как женщину.
Дверь отворил Алеша, за ним в коридоре вырастал хозяин. Зубарев был в костюме, из-под распахнувшегося пиджака широко выклинивался малиновый галстук.
- Ждем, ждем! Пропускай, Алексей! - Хозяин принял плащ с Надиных плеч, заметил ее сырые туфли и скомандовал сыну: - Тапки! - После, стараясь не оставлять щели, куда могла бы влезть и закрепиться пауза, нашлепал замазки: - Как мой дареный Гамаюн? Жив-здоров? Начал вещать, как положено вещей птице?
- Начал, - сказала Надя. - Теперь выбалтывает мои секреты.
В столовой стоял накрытый к обеду стол; в центре его искрила фольгой бутылка шампанского. Зубарев отправил сына в соседнюю комнату готовить уроки, бымснул пробкой и наполнил фужеры вином.
- Надя, - сказал он с нарочитой бодростью в голосе, - желаю изложить тебе факты моей судьбы. У меня такое дело, что лучше начать с биографии. Некоторое время он утюжил ладонью складку на скатерти, потом заспешил: - В общем, три года как бобыль, живем вдвоем с Алешкой... А бобыль, он в своем доме, будто в чужом, места вещам не знает - не хозяин. Работы - сама понимаешь, на дом рук не хватает, и сын без присмотра растет шалопаем...
- Евгений Петрович... - втиснулась Надя в его тесную речь, но Зубарев остановил ее жестом.
- Хочется, - сказал он, - чтобы сегодня все было запросто, без чинов.
Пассеизмы - Крусанов Павел Васильевич => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Пассеизмы автора Крусанов Павел Васильевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Пассеизмы у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Пассеизмы своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Крусанов Павел Васильевич - Пассеизмы.
Если после завершения чтения книги Пассеизмы вы захотите почитать и другие книги Крусанов Павел Васильевич, тогда зайдите на страницу писателя Крусанов Павел Васильевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Пассеизмы, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Крусанов Павел Васильевич, написавшего книгу Пассеизмы, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Пассеизмы; Крусанов Павел Васильевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн