Потом, покопавшись в сумке с инструментами, вытащил переносную лампочку на батарейках.
– Видал? Эта штука поможет нам обмануть легавых.
На то, чтобы заменить сигнальную лампочку на двери, у Дэйла ушло всего несколько минут. После этого Бад отключил ток и оба грабителя вернулись в кабинет. Дэйл тщательно вытер крышку люка, где наверняка оставались отпечатки его пальцев, и, подхватив сумку со своим снаряжением, хотел было спуститься в люк вместе с Бадом, который обнаруживал крайнюю степень нетерпения...
И вдруг оба грабителя застыли, как громом пораженные неожиданным звуком: за их спинами раздался тихий вежливый кашель...
С замечательным единодушием Бад и Дэйл обернулись, и каждый потянулся к правому карману, но тут же с поразительной синхронностью оба жулика замерли и благоразумно подняли руки вверх.
На пороге кабинета стоял человек в полосатой пижаме, клетчатом халате и шлепанцах на босу ногу. Этот румяный старичок с растрепанными снежно-белыми волосами, изо всех сил старавшийся подавить зевок и держать широко раскрытыми заспанные глаза, выглядел очень симпатичным и совершенно безобидным. Но револьвер калибра 7,65, который он твердо держал в правой руке, сразу внушил грабителям должное почтение. На всякий случай Дэйл и Бад подняли руки еще выше. Старичок удовлетворенно улыбнулся, потер левый глаз, зевнул... но дуло револьвера не отклонилось ни на миллиметр.
Из-под темного шарфа слышалось прерывистое дыхание Бада. А Дэйл-Мандраж, в полной мере оправдывая свою кличку, непроизвольно отбивал зубами чечетку.
– Благодарю, что вы подняли руки, не дожидаясь моей просьбы. Это очень любезно с вашей стороны, – мягко заметил старичок. – Не беспокойтесь, вам не придется долго ждать... полиция приедет очень скоро... Вот только...
Он замялся, а потом с обезоруживающим простодушием добавил:
– Вот только не знаю, как мне удастся набрать номер, не выпуская револьвера из рук... Может, вы согласитесь мне помочь? Телефон у вас за спиной, на столе. Будьте любезны, наберите девятьсот девяносто девять...
– Перестаньте издеваться над нами, Лэррэби! – не выдержал Дэйл.
– Вот как? Вы знаете мое имя? – обрадовался старик. – Это очень многое проясняет... Ну что ж, раз вы не желаете звонить в полицию, идите в уголок, вон туда, слева от окна, и не шевелитесь. Вероятно, те, кто рассказал вам обо мне, упомянули также, что я сильно привязан к "Куинс" и к его хозяину? Так что при первом же вашем движении буду стрелять без колебания. Впрочем, это меня очень огорчило бы – я прескверно стреляю и, целясь в руку, запросто могу угодить в голову. Мне это было бы крайне неприятно...
– Можете не сомневаться, нам тоже! – проворчал Дэйл.
– Тогда быстро отправляйтесь в угол! – повторил Лэррэби таким тоном, будто разговаривал с непослушными школярами.
Бад и Дэйл покорно отступили, а старик подошел к столу, на котором стоял телефон. По-прежнему улыбаясь, он протянул левую руку, снял трубку и сунул под мышку...
Бад и Дэйл, оцепенев от ужаса, наблюдали за пальцами, неотвратимо приближающимися к диску, чтобы набрать роковые три девятки. Но прежде чем морщинистая рука коснулась аппарата, какой-то вытянутый, темный и очень тяжелый предмет – это была бронзовая статуэтка царицы Аменертас – просвистел в воздухе, с силой врезавшись в правый локоть Лэррэби.
Это Слим-Плясун решил, что пора вмешаться в ход операции.
* * *
Лэррэби инстинктивно спустил курок. Грохнул выстрел, и пуля разбила вазу из севрского фарфора. Тем временем Дэйл бросился в атаку: ребром ладони он выбил у старика револьвер, а мгновение спустя Лэррэби рухнул на безукоризненный паркет "Куинс", получив три жестоких удара в лицо и один – кастетом – по затылку.
Трое мужчин безмолвно созерцали жалкую фигурку недавнего противника, распростертую у их ног. На кротком лице старика застыли безграничное удивление и мука.
– Взбрело же в голову разыгрывать супермена... в его-то возрасте, – буркнул Дэйл.
Ему было стыдно за то, что он так жестоко обошелся со стариком, но признаваться в такой слабости не хотелось. Бад только пожал плечами.
– Кто тебе разрешил сюда идти? – накинулся он на Слима.
Потрясенный столь вопиющей неблагодарностью, парень не успел ответить. Его опередил Дэйл.
– Это я велел ему прийти, мистер! Мы со Слимом хорошо знаем друг друга, а вот вы – совсем другое дело, никто из нас даже кончика вашего носа не видал... Кроме того, как я уже говорил, вы еще новичок необстрелянный. При нашем ремесле просто нельзя работать, не обеспечив тылы. К счастью для вас, мы свое дело знаем...
– Как по-вашему, он мертв? – прервал его Бад, небрежно указывая на Лэррэби.
Слим нагнулся.
– Недалек от того, – парень выразительно поморщился.
Пошарив еще раз в своей сумке с инструментами, Дэйл вытащил моток тонкой веревки и со вздохом протянул Слиму.
– Сколько раз я тебе говорил, что эта штуковина из свинцовой трубки слишком опасна? Да что уж теперь поделаешь! На всякий случай свяжи его покрепче.
– До сих пор я еще никого не убивал, – возмутился Слим, – просто не повезло...
– Особенно ему... – хмыкнул Дэйл.
– А куда потом девать нашего кандидата в покойники? – спросил Слим.
– В угол, черт возьми! Ну, молодой человек, не пора ли взглянуть поближе на ваши сейфы?
Бад начал молча спускаться в люк. Дэйл двинулся следом. Слим, склонившись над неподвижным телом, принялся крепко связывать ему руки и ноги.
А сигнальная лампочка над дверью "Куинс" ярко горела, убеждая, что в магазине все спокойно...
3
Из всех дней недели Джон Мэннеринг особенно выделял среду. Казалось бы, это был просто-напросто выходной день Гвен, но дело в том, что именно по средам "жених", бойкий белозубый итальянец, приходил к своей подруге завтракать, а заодно и готовил. В результате по средам Джон наслаждался восхитительным кофе.
Была как раз среда, и Джон пил кофе, вознося Небу горячую мольбу, чтобы эта помолвка Гвен продолжалась как можно дольше. День начинался прекрасно. Благодаря великолепному повару все было превосходно: и яйца, и гренки, и ветчина... А за окном сияло солнце. Из Бразилии приехал крупный клиент и звонил, чтобы договориться о встрече. При удачном раскладе Джон сможет, наконец, продать коллекцию Сванмора, занимающую немало места не только в сейфах "Куинс", но и в мыслях хозяина магазина...
Джон наливал вторую чашку кофе, когда в холле послышались стремительные шаги, и в столовую вошла Лорна Мэннеринг. Высокая, стройная, в изумительном черном платье с широким воротником из белоснежного органди, подчеркивавшим точеное, как камея, лицо, она была на редкость хороша. Изящные руки Лорны украшало только одно кольцо – огромный рубин, с которым она никогда не расставалась.
Молодая женщина подошла, морща очаровательный носик.
– О, а я и забыла, что сегодня среда! День Кофе! Он еще горячий?
– Ты так задержалась, чтобы облачиться в траур? – осведомился Джон, окидывая жену критическим взглядом. – Что это за новое одеяние? Насколько я знаю, ты меня еще не похоронила?
Лорна, не отвечая, села за стол и с удовольствием налила себе полную чашку кофе. Джон как знаток искусства оценил представшую его глазам картину: темные волосы и черное платье Лорны четко выделялись на светло-сером фоне стен и занавесок и прекрасно сочетались со строгой мебелью XVII века, заботливо отобранной самим Мэннерингом среди сокровищ "Куинс". Сверкающее столовое серебро, старинный синий с гранатовым сервиз и большие букеты пурпурных роз добавляли несколько ярких мазков.
– Знаешь, о чем я думаю? – мечтательно спросил Мэннеринг.
– Ну, это риторический вопрос, дорогой мой, – прихлебывая кофе, отозвалась Лорна.
– Я думаю, что пора написать твой портрет.
– Какое хамство! – простонала Лорна. – Неужели я так быстро старею?
– Ты? Напротив, ты с каждым днем молодеешь благодаря идеальной жизни, которую устроил тебе лучший из мужей... Но, если я не разучился считать, ты написала четыре моих портрета, а это значит, что я провел немало времени, позируя перед мольбертом. Вот и я хочу наконец отплатить тебе той же монетой, но поскольку сам рисовать не умею, поручу это дело Фотерингею.
– Этому старому пню? Я бы предпочла Хэрритона...
Джон пожал плечами.
– Он сделает тебе фиолетовые волосы и томатно-красный нос...
– Возможно, но у Хэрритона изумительного оттенка зеленые глаза...
– И мышцы, как у инструктора по плаванью. Я видел его как-то в бассейне Клуба... И если ты воображаешь, что я позволю себе сидеть часами наедине с зеленоглазым Аполлоном...
– Бицепсы Хэрритона меня ничуть не интересуют, – добродетельно проговорила Лорна, – а насчет портрета ты прав, только это я хочу написать твой.
– Опять? – жалобно возопил Мэннеринг.
Молодая женщина внимательно посмотрела на мужа и, заметив, что в ореховых глазах пляшут веселые огоньки, начала объяснять:
– На всех портретах ты или в синем двубортном костюма, или в твидовой куртке.
– А как бы ты хотела меня нарядить? В пижаму или пляжный халат?
– Нет, в костюм кавалера времен Карла И. В тебе есть что-то вандейковское. Ты бы замечательно выглядел в кружевном воротнике и широкополой фетровой шляпе с большим пером.
Теперь уже Лорна размечталась.
– В твоем лице и особенно в улыбке, – продолжала она, – есть что-то такое, что не принадлежит нашему времени. Да ты и сам знаешь – я сотни раз говорила об этом!
– Последний пират? – расхохотался Джон.
– Во всяком случае, последний искатель приключений! – очень серьезно ответила Лорна.
Она вдруг нахмурилась.
– Только если бы мы жили в семнадцатом веке, я бы ненавидела моду! Все эти крахмальные воротники, на которых голова кажется подготовленной для плахи... А фижмы! А все эти замысловатые локоны и букли!
Лорна машинально погладила свободный, мягко заколотый пучок на затылке. Джон, по-прежнему улыбаясь, смотрел на жену.
– А теперь, когда экскурс в прошлое закончен, могу я спросить, не собирается ли твое очаровательное платье, а заодно и ты сама пообедать со мной и с сеньором Гаспаром Кабралом?
– Ни мое платье, ни я не свободны, дорогой мой. Я обещала маме, что пообедаю с ней. А кто такой сеньор Кабрал?
– Очень милый бразилец, неприлично богатый и при этом страстный коллекционер.
– Короче говоря, клиент? – подвела итог Лорна.
– Да, но не совсем обычный. Ты знаешь, большинство моих постоянных клиентов очень интересует история и происхождение вещи. Та или иная драгоценность часто привлекает их только из-за своей известности или истории, связанной с ней, или из-за имени ее прежнего владельца. А вот сеньору Кабралу совершенно наплевать, кому принадлежали раньше купленные им камни – Малибран или Екатерине Великой. Лишь бы эти камни ему нравились! Поэтому сейчас мне его послало само Небо. Причем и в прямом, и в переносном смысле: самолет Кабрала прилетел в Лондон вчера. Из всех моих нынешних клиентов не вижу никого другого, кто бы мог избавить меня от этой проклятой коллекции Сванмора!
– А чем тебе так насолила коллекция Сванмора? – спросила Лорна с легкой тревогой, поскольку именно по ее просьбе Джон согласился взять на себя продажу драгоценностей почтенного лорда.
– Да тем, что лорд Сванмор рассчитывает, что я продам его сокровища как можно дороже – значит, всю коллекцию целиком, – и при этом категорически запретил даже намекать на то, что это знаменитая коллекция лорда Сванмора. Согласись, что это чертовски осложняет дело!
– Так! Кажется, я подложила тебе свинью, – вздохнула Лорна.
– Есть немного, – улыбнулся Мэннеринг.
– Патриция Сванмор была так расстроена, дорогой мой!.. Ты знаешь, она говорит, что с ее отцом уже давно что-то неладное. Он такой, как всегда: чопорный и педантичный, но Патриция уверяет, что, должно быть, дела у старика идут совсем скверно, раз он решился продать свою коллекцию!
– Даже не пытайся заставить меня пролить слезу над горестями лорда Сванмора! – Джон скорчил достаточно красноречивую гримасу. – По правде говоря, он не внушает мне особых симпатий... Но не волнуйся. Или я плохо знаю сеньора Кабрала, или можно считать коллекцию Сванмора проданной. Среди прочего там есть изумрудный гарнитур, против которого ему никак не устоять.
– Может, нам стоит отметить это сегодня вечером?
– Насколько я понимаю, ты делишь шкуру неубитого медведя?
Лорна весело рассмеялась.
– В восемь часов, в "Меррос". Согласен?
– Знаю я твои тайные помыслы! Просто тебе захотелось поужинать с шампанским!
– Почему бы и нет? А взамен обещаю тебе отправиться к Фотерингею и впервые в жизни послушно позировать...
Лорна взяла сигарету из протянутого мужем портсигара и закурила.
– Есть сегодня в газетах что-нибудь интересное? – рассеянно спросила она.
Мэннеринг брезгливо поморщился.
– Тьфу! Народы, мрачно предающие друг друга огню и мечу, идиотские грабежи под угрозой автоматов, грязные и подлые убийства... И ничего бескорыстного, живописного или забавного...
– Короче, нет больше Барона! – не без вызова бросила Лорна. И, встретившись с мужем глазами, продолжала: – Признайся, что он подкидывал газетам немало занятного... И без всяких автоматов и трупов...
– А ты никогда не жалеешь, что Барон удалился от дел? – полюбопытствовал Джон.
– Никогда! – пылко воскликнула его жена.
Но прямота и откровенность были сильными чертами в характере Лорны, поэтому она тут же поправилась:
– Во всяком случае, почти никогда...
* * *
Прошло почти десять лет с тех пор как Джон и Лорна познакомились. Они сразу полюбили друг друга. Но Лорна Фаунтли избрала тогда вовсе не Джона Мэннеринга, изящного денди, большого знатока лошадей и драгоценностей... Ее покорил ловкий Барон, "благородный грабитель", нападавший исключительно на туго набитые сейфы или считавшиеся совершенно недоступными бронированные комнаты. Он частенько выручал из беды какого-нибудь бедолагу и заодно пополнял собственный счет в банке. Джентльменское поведение и абсолютная безобидность (Барон никогда не носил оружия!) снискали ему всеобщую симпатию. Взломщик почти три года радовал прессу и заставлял Скотленд-ярд метать громы и молнии. Но в конце концов Лорна вышла замуж за Барона... и Барон исчез, уступив место Джону Мэннерингу, известному антиквару, специалисту по драгоценным камням, к чьим обширным познаниям охотно прибегала даже полиция, и мирному гражданину...
И очень мало кто знал тайну Мэннерингов.
4
Когда Джон вышел из своей квартиры в Челси, пробило ровно девять. Обычно он приезжал в "Куинс" между десятью и одиннадцатью часами. Магазин, как правило, открывал его старший служащий, Стирн. Но в то утро Мэннеринг решил еще раз просмотреть коллекцию Сванмора, прежде чем показывать ее сеньору Кабралу. А просмотреть около полусотни восхитительных украшений – дело долгое и кропотливое...
Мэннеринг вышел из такси на углу Нью Бонд-стрит и Харт-роу. Как всегда по утрам, в тупичке царили мир и покой. Старшая продавщица "Кэролайн", элегантного шляпного магазина, примыкавшего к "Куинс", убирала витрину цветами. Она одарила Джона особенно теплой улыбкой? во-первых, Мэннеринг – очень привлекательный мужчина, а во-вторых, его жена – одна из постоянных клиенток магазина.
Узкая темная витрина "Куинс" была девственно пуста. Ничего удивительного: как только Стирн переступит порог, он выберет какую-нибудь редкость из сокровищ магазина и поставит в центре затянутой пурпурным бархатом витрины. Стирн, верный своей пунктуальности, появится ровно в половине десятого, а сейчас еще только двадцать три минуты... Джон вытащил из кармана связку ключей и открыл все три замка, охранявшие дверь в "Куинс", потом переступил порог и оказался в длинной сумрачной комнате. Кроме небольшого пространства посередине, покрытого красным ковром, все заполняли груды сказочных сокровищ. На первый взгляд, тут был невообразимый хаос, но Джон и двое его помощников великолепно в нем ориентировались. Здесь хранились картины, мебель, статуи и самые разные предметы, не имеющие равных по красоте, стоимости и почтенному возрасту.
Внезапно Джон нахмурил брови: в освещении магазина было явно что-то не так. В недоумении он обернулся и сразу увидел, что сигнальная лампочка над дверью горит. А ведь Лэррэби, живущий здесь же, над магазином, обычно выключает ее сразу, как только спускается вниз...
Джон почти машинально подошел, посмотрел на нее и с удивлением обнаружил, что это переносная лампочка, работающая от батарейки, прикрепленной тут же к стене. Мэннеринга это немного озадачило, но пока не внушило особых опасений – в конце концов, могла же случиться какая-нибудь неисправность... Тем не менее он в три прыжка подскочил к лестнице и громко позвал:
– Лэррэби!
Никто не ответил.
Джон, перепрыгивая через ступеньки, помчался на второй этаж. Дверь в комнату Лэррэби была распахнута настежь, постель не убрана, вся одежда, включая трогательные синие в белую полоску носки, аккуратно разложена на стуле.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'За все ответит Барон'
1 2 3
– Видал? Эта штука поможет нам обмануть легавых.
На то, чтобы заменить сигнальную лампочку на двери, у Дэйла ушло всего несколько минут. После этого Бад отключил ток и оба грабителя вернулись в кабинет. Дэйл тщательно вытер крышку люка, где наверняка оставались отпечатки его пальцев, и, подхватив сумку со своим снаряжением, хотел было спуститься в люк вместе с Бадом, который обнаруживал крайнюю степень нетерпения...
И вдруг оба грабителя застыли, как громом пораженные неожиданным звуком: за их спинами раздался тихий вежливый кашель...
С замечательным единодушием Бад и Дэйл обернулись, и каждый потянулся к правому карману, но тут же с поразительной синхронностью оба жулика замерли и благоразумно подняли руки вверх.
На пороге кабинета стоял человек в полосатой пижаме, клетчатом халате и шлепанцах на босу ногу. Этот румяный старичок с растрепанными снежно-белыми волосами, изо всех сил старавшийся подавить зевок и держать широко раскрытыми заспанные глаза, выглядел очень симпатичным и совершенно безобидным. Но револьвер калибра 7,65, который он твердо держал в правой руке, сразу внушил грабителям должное почтение. На всякий случай Дэйл и Бад подняли руки еще выше. Старичок удовлетворенно улыбнулся, потер левый глаз, зевнул... но дуло револьвера не отклонилось ни на миллиметр.
Из-под темного шарфа слышалось прерывистое дыхание Бада. А Дэйл-Мандраж, в полной мере оправдывая свою кличку, непроизвольно отбивал зубами чечетку.
– Благодарю, что вы подняли руки, не дожидаясь моей просьбы. Это очень любезно с вашей стороны, – мягко заметил старичок. – Не беспокойтесь, вам не придется долго ждать... полиция приедет очень скоро... Вот только...
Он замялся, а потом с обезоруживающим простодушием добавил:
– Вот только не знаю, как мне удастся набрать номер, не выпуская револьвера из рук... Может, вы согласитесь мне помочь? Телефон у вас за спиной, на столе. Будьте любезны, наберите девятьсот девяносто девять...
– Перестаньте издеваться над нами, Лэррэби! – не выдержал Дэйл.
– Вот как? Вы знаете мое имя? – обрадовался старик. – Это очень многое проясняет... Ну что ж, раз вы не желаете звонить в полицию, идите в уголок, вон туда, слева от окна, и не шевелитесь. Вероятно, те, кто рассказал вам обо мне, упомянули также, что я сильно привязан к "Куинс" и к его хозяину? Так что при первом же вашем движении буду стрелять без колебания. Впрочем, это меня очень огорчило бы – я прескверно стреляю и, целясь в руку, запросто могу угодить в голову. Мне это было бы крайне неприятно...
– Можете не сомневаться, нам тоже! – проворчал Дэйл.
– Тогда быстро отправляйтесь в угол! – повторил Лэррэби таким тоном, будто разговаривал с непослушными школярами.
Бад и Дэйл покорно отступили, а старик подошел к столу, на котором стоял телефон. По-прежнему улыбаясь, он протянул левую руку, снял трубку и сунул под мышку...
Бад и Дэйл, оцепенев от ужаса, наблюдали за пальцами, неотвратимо приближающимися к диску, чтобы набрать роковые три девятки. Но прежде чем морщинистая рука коснулась аппарата, какой-то вытянутый, темный и очень тяжелый предмет – это была бронзовая статуэтка царицы Аменертас – просвистел в воздухе, с силой врезавшись в правый локоть Лэррэби.
Это Слим-Плясун решил, что пора вмешаться в ход операции.
* * *
Лэррэби инстинктивно спустил курок. Грохнул выстрел, и пуля разбила вазу из севрского фарфора. Тем временем Дэйл бросился в атаку: ребром ладони он выбил у старика револьвер, а мгновение спустя Лэррэби рухнул на безукоризненный паркет "Куинс", получив три жестоких удара в лицо и один – кастетом – по затылку.
Трое мужчин безмолвно созерцали жалкую фигурку недавнего противника, распростертую у их ног. На кротком лице старика застыли безграничное удивление и мука.
– Взбрело же в голову разыгрывать супермена... в его-то возрасте, – буркнул Дэйл.
Ему было стыдно за то, что он так жестоко обошелся со стариком, но признаваться в такой слабости не хотелось. Бад только пожал плечами.
– Кто тебе разрешил сюда идти? – накинулся он на Слима.
Потрясенный столь вопиющей неблагодарностью, парень не успел ответить. Его опередил Дэйл.
– Это я велел ему прийти, мистер! Мы со Слимом хорошо знаем друг друга, а вот вы – совсем другое дело, никто из нас даже кончика вашего носа не видал... Кроме того, как я уже говорил, вы еще новичок необстрелянный. При нашем ремесле просто нельзя работать, не обеспечив тылы. К счастью для вас, мы свое дело знаем...
– Как по-вашему, он мертв? – прервал его Бад, небрежно указывая на Лэррэби.
Слим нагнулся.
– Недалек от того, – парень выразительно поморщился.
Пошарив еще раз в своей сумке с инструментами, Дэйл вытащил моток тонкой веревки и со вздохом протянул Слиму.
– Сколько раз я тебе говорил, что эта штуковина из свинцовой трубки слишком опасна? Да что уж теперь поделаешь! На всякий случай свяжи его покрепче.
– До сих пор я еще никого не убивал, – возмутился Слим, – просто не повезло...
– Особенно ему... – хмыкнул Дэйл.
– А куда потом девать нашего кандидата в покойники? – спросил Слим.
– В угол, черт возьми! Ну, молодой человек, не пора ли взглянуть поближе на ваши сейфы?
Бад начал молча спускаться в люк. Дэйл двинулся следом. Слим, склонившись над неподвижным телом, принялся крепко связывать ему руки и ноги.
А сигнальная лампочка над дверью "Куинс" ярко горела, убеждая, что в магазине все спокойно...
3
Из всех дней недели Джон Мэннеринг особенно выделял среду. Казалось бы, это был просто-напросто выходной день Гвен, но дело в том, что именно по средам "жених", бойкий белозубый итальянец, приходил к своей подруге завтракать, а заодно и готовил. В результате по средам Джон наслаждался восхитительным кофе.
Была как раз среда, и Джон пил кофе, вознося Небу горячую мольбу, чтобы эта помолвка Гвен продолжалась как можно дольше. День начинался прекрасно. Благодаря великолепному повару все было превосходно: и яйца, и гренки, и ветчина... А за окном сияло солнце. Из Бразилии приехал крупный клиент и звонил, чтобы договориться о встрече. При удачном раскладе Джон сможет, наконец, продать коллекцию Сванмора, занимающую немало места не только в сейфах "Куинс", но и в мыслях хозяина магазина...
Джон наливал вторую чашку кофе, когда в холле послышались стремительные шаги, и в столовую вошла Лорна Мэннеринг. Высокая, стройная, в изумительном черном платье с широким воротником из белоснежного органди, подчеркивавшим точеное, как камея, лицо, она была на редкость хороша. Изящные руки Лорны украшало только одно кольцо – огромный рубин, с которым она никогда не расставалась.
Молодая женщина подошла, морща очаровательный носик.
– О, а я и забыла, что сегодня среда! День Кофе! Он еще горячий?
– Ты так задержалась, чтобы облачиться в траур? – осведомился Джон, окидывая жену критическим взглядом. – Что это за новое одеяние? Насколько я знаю, ты меня еще не похоронила?
Лорна, не отвечая, села за стол и с удовольствием налила себе полную чашку кофе. Джон как знаток искусства оценил представшую его глазам картину: темные волосы и черное платье Лорны четко выделялись на светло-сером фоне стен и занавесок и прекрасно сочетались со строгой мебелью XVII века, заботливо отобранной самим Мэннерингом среди сокровищ "Куинс". Сверкающее столовое серебро, старинный синий с гранатовым сервиз и большие букеты пурпурных роз добавляли несколько ярких мазков.
– Знаешь, о чем я думаю? – мечтательно спросил Мэннеринг.
– Ну, это риторический вопрос, дорогой мой, – прихлебывая кофе, отозвалась Лорна.
– Я думаю, что пора написать твой портрет.
– Какое хамство! – простонала Лорна. – Неужели я так быстро старею?
– Ты? Напротив, ты с каждым днем молодеешь благодаря идеальной жизни, которую устроил тебе лучший из мужей... Но, если я не разучился считать, ты написала четыре моих портрета, а это значит, что я провел немало времени, позируя перед мольбертом. Вот и я хочу наконец отплатить тебе той же монетой, но поскольку сам рисовать не умею, поручу это дело Фотерингею.
– Этому старому пню? Я бы предпочла Хэрритона...
Джон пожал плечами.
– Он сделает тебе фиолетовые волосы и томатно-красный нос...
– Возможно, но у Хэрритона изумительного оттенка зеленые глаза...
– И мышцы, как у инструктора по плаванью. Я видел его как-то в бассейне Клуба... И если ты воображаешь, что я позволю себе сидеть часами наедине с зеленоглазым Аполлоном...
– Бицепсы Хэрритона меня ничуть не интересуют, – добродетельно проговорила Лорна, – а насчет портрета ты прав, только это я хочу написать твой.
– Опять? – жалобно возопил Мэннеринг.
Молодая женщина внимательно посмотрела на мужа и, заметив, что в ореховых глазах пляшут веселые огоньки, начала объяснять:
– На всех портретах ты или в синем двубортном костюма, или в твидовой куртке.
– А как бы ты хотела меня нарядить? В пижаму или пляжный халат?
– Нет, в костюм кавалера времен Карла И. В тебе есть что-то вандейковское. Ты бы замечательно выглядел в кружевном воротнике и широкополой фетровой шляпе с большим пером.
Теперь уже Лорна размечталась.
– В твоем лице и особенно в улыбке, – продолжала она, – есть что-то такое, что не принадлежит нашему времени. Да ты и сам знаешь – я сотни раз говорила об этом!
– Последний пират? – расхохотался Джон.
– Во всяком случае, последний искатель приключений! – очень серьезно ответила Лорна.
Она вдруг нахмурилась.
– Только если бы мы жили в семнадцатом веке, я бы ненавидела моду! Все эти крахмальные воротники, на которых голова кажется подготовленной для плахи... А фижмы! А все эти замысловатые локоны и букли!
Лорна машинально погладила свободный, мягко заколотый пучок на затылке. Джон, по-прежнему улыбаясь, смотрел на жену.
– А теперь, когда экскурс в прошлое закончен, могу я спросить, не собирается ли твое очаровательное платье, а заодно и ты сама пообедать со мной и с сеньором Гаспаром Кабралом?
– Ни мое платье, ни я не свободны, дорогой мой. Я обещала маме, что пообедаю с ней. А кто такой сеньор Кабрал?
– Очень милый бразилец, неприлично богатый и при этом страстный коллекционер.
– Короче говоря, клиент? – подвела итог Лорна.
– Да, но не совсем обычный. Ты знаешь, большинство моих постоянных клиентов очень интересует история и происхождение вещи. Та или иная драгоценность часто привлекает их только из-за своей известности или истории, связанной с ней, или из-за имени ее прежнего владельца. А вот сеньору Кабралу совершенно наплевать, кому принадлежали раньше купленные им камни – Малибран или Екатерине Великой. Лишь бы эти камни ему нравились! Поэтому сейчас мне его послало само Небо. Причем и в прямом, и в переносном смысле: самолет Кабрала прилетел в Лондон вчера. Из всех моих нынешних клиентов не вижу никого другого, кто бы мог избавить меня от этой проклятой коллекции Сванмора!
– А чем тебе так насолила коллекция Сванмора? – спросила Лорна с легкой тревогой, поскольку именно по ее просьбе Джон согласился взять на себя продажу драгоценностей почтенного лорда.
– Да тем, что лорд Сванмор рассчитывает, что я продам его сокровища как можно дороже – значит, всю коллекцию целиком, – и при этом категорически запретил даже намекать на то, что это знаменитая коллекция лорда Сванмора. Согласись, что это чертовски осложняет дело!
– Так! Кажется, я подложила тебе свинью, – вздохнула Лорна.
– Есть немного, – улыбнулся Мэннеринг.
– Патриция Сванмор была так расстроена, дорогой мой!.. Ты знаешь, она говорит, что с ее отцом уже давно что-то неладное. Он такой, как всегда: чопорный и педантичный, но Патриция уверяет, что, должно быть, дела у старика идут совсем скверно, раз он решился продать свою коллекцию!
– Даже не пытайся заставить меня пролить слезу над горестями лорда Сванмора! – Джон скорчил достаточно красноречивую гримасу. – По правде говоря, он не внушает мне особых симпатий... Но не волнуйся. Или я плохо знаю сеньора Кабрала, или можно считать коллекцию Сванмора проданной. Среди прочего там есть изумрудный гарнитур, против которого ему никак не устоять.
– Может, нам стоит отметить это сегодня вечером?
– Насколько я понимаю, ты делишь шкуру неубитого медведя?
Лорна весело рассмеялась.
– В восемь часов, в "Меррос". Согласен?
– Знаю я твои тайные помыслы! Просто тебе захотелось поужинать с шампанским!
– Почему бы и нет? А взамен обещаю тебе отправиться к Фотерингею и впервые в жизни послушно позировать...
Лорна взяла сигарету из протянутого мужем портсигара и закурила.
– Есть сегодня в газетах что-нибудь интересное? – рассеянно спросила она.
Мэннеринг брезгливо поморщился.
– Тьфу! Народы, мрачно предающие друг друга огню и мечу, идиотские грабежи под угрозой автоматов, грязные и подлые убийства... И ничего бескорыстного, живописного или забавного...
– Короче, нет больше Барона! – не без вызова бросила Лорна. И, встретившись с мужем глазами, продолжала: – Признайся, что он подкидывал газетам немало занятного... И без всяких автоматов и трупов...
– А ты никогда не жалеешь, что Барон удалился от дел? – полюбопытствовал Джон.
– Никогда! – пылко воскликнула его жена.
Но прямота и откровенность были сильными чертами в характере Лорны, поэтому она тут же поправилась:
– Во всяком случае, почти никогда...
* * *
Прошло почти десять лет с тех пор как Джон и Лорна познакомились. Они сразу полюбили друг друга. Но Лорна Фаунтли избрала тогда вовсе не Джона Мэннеринга, изящного денди, большого знатока лошадей и драгоценностей... Ее покорил ловкий Барон, "благородный грабитель", нападавший исключительно на туго набитые сейфы или считавшиеся совершенно недоступными бронированные комнаты. Он частенько выручал из беды какого-нибудь бедолагу и заодно пополнял собственный счет в банке. Джентльменское поведение и абсолютная безобидность (Барон никогда не носил оружия!) снискали ему всеобщую симпатию. Взломщик почти три года радовал прессу и заставлял Скотленд-ярд метать громы и молнии. Но в конце концов Лорна вышла замуж за Барона... и Барон исчез, уступив место Джону Мэннерингу, известному антиквару, специалисту по драгоценным камням, к чьим обширным познаниям охотно прибегала даже полиция, и мирному гражданину...
И очень мало кто знал тайну Мэннерингов.
4
Когда Джон вышел из своей квартиры в Челси, пробило ровно девять. Обычно он приезжал в "Куинс" между десятью и одиннадцатью часами. Магазин, как правило, открывал его старший служащий, Стирн. Но в то утро Мэннеринг решил еще раз просмотреть коллекцию Сванмора, прежде чем показывать ее сеньору Кабралу. А просмотреть около полусотни восхитительных украшений – дело долгое и кропотливое...
Мэннеринг вышел из такси на углу Нью Бонд-стрит и Харт-роу. Как всегда по утрам, в тупичке царили мир и покой. Старшая продавщица "Кэролайн", элегантного шляпного магазина, примыкавшего к "Куинс", убирала витрину цветами. Она одарила Джона особенно теплой улыбкой? во-первых, Мэннеринг – очень привлекательный мужчина, а во-вторых, его жена – одна из постоянных клиенток магазина.
Узкая темная витрина "Куинс" была девственно пуста. Ничего удивительного: как только Стирн переступит порог, он выберет какую-нибудь редкость из сокровищ магазина и поставит в центре затянутой пурпурным бархатом витрины. Стирн, верный своей пунктуальности, появится ровно в половине десятого, а сейчас еще только двадцать три минуты... Джон вытащил из кармана связку ключей и открыл все три замка, охранявшие дверь в "Куинс", потом переступил порог и оказался в длинной сумрачной комнате. Кроме небольшого пространства посередине, покрытого красным ковром, все заполняли груды сказочных сокровищ. На первый взгляд, тут был невообразимый хаос, но Джон и двое его помощников великолепно в нем ориентировались. Здесь хранились картины, мебель, статуи и самые разные предметы, не имеющие равных по красоте, стоимости и почтенному возрасту.
Внезапно Джон нахмурил брови: в освещении магазина было явно что-то не так. В недоумении он обернулся и сразу увидел, что сигнальная лампочка над дверью горит. А ведь Лэррэби, живущий здесь же, над магазином, обычно выключает ее сразу, как только спускается вниз...
Джон почти машинально подошел, посмотрел на нее и с удивлением обнаружил, что это переносная лампочка, работающая от батарейки, прикрепленной тут же к стене. Мэннеринга это немного озадачило, но пока не внушило особых опасений – в конце концов, могла же случиться какая-нибудь неисправность... Тем не менее он в три прыжка подскочил к лестнице и громко позвал:
– Лэррэби!
Никто не ответил.
Джон, перепрыгивая через ступеньки, помчался на второй этаж. Дверь в комнату Лэррэби была распахнута настежь, постель не убрана, вся одежда, включая трогательные синие в белую полоску носки, аккуратно разложена на стуле.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'За все ответит Барон'
1 2 3