Это означало смерть — самую ужасную смерть на Севере.Несколько минут Дин лежал, порывисто дыша и сжимая руку Билли. Маленькая Тайна сползла на пол и принялась обследовать шалаш. Дин улыбнулся Билли глазами.— Вы опять вернулись… вовремя, — сказал он почти спокойно. — Странно, не правда ли, Билли?Первый раз он назвал Мак-Вея по имени, точно знал его всю жизнь. Билли ласково накрыл его одним из одеял, и помимо его воли глаза его обратились вопросительно на больного. Дин понял его взгляд.— Она не придет, — прошептал он, — я оставил ее…Припадок кашля прервал его, и на губах его показалась кровь. Билли почувствовал жестокую боль.— Лежите спокойно, — сказал он. — Не пытайтесь говорить. У вас не было огня. Я сейчас разложу костер. Потом я приготовлю вам чего-нибудь горячего.Он хотел встать, но рука Дина удержала его.— Я прежде должен сказать вам кое-что, Билли, — настойчиво сказал он. — Вы же знаете… Вы видите. Я умираю. Это может придти каждую минуту, а мне надо сказать вам… много. Вы должны понять… пока я жив. Это недолго… Я убил человека… но не жалею… Он пытался оскорбить ее… мою жену… и вы… вы тоже убили бы его. А вы, люди, вы стали охотиться за мной… и мы… спасаясь ушли на Север… к эскимосам… и жили здесь… долго. Эскимосы очень полюбили малютку и жену… особенно маленькую Изабеллу. Принимали ее за какого-то светлого духа… Потом мы узнали, что вы выслеживаете нас… тут… среди эскимосов… Мы и пустились в путь… с ящиком. Ящик — это для нее… чтобы уберечь ее от страшного мороза. Мы не рискнули взять малютку. Мы оставили ее здесь. Мы бы вернулись за ней скоро, как только вы отказались бы от охоты. Когда мы увидели ваш костер на краю равнины, она заставила меня лечь в ящик… и так… так вы встретили нас. Остальное вы знаете… Вы подумали, что это гроб, и она сказала, что я умер. Вы были добры… Добры к ней… и вы должны пойти туда, где она, и отнести ей маленькую Изабеллу. Мы хотели поступить так, как вы говорили — уехать в Южную Америку. Но нам нужно было забрать малютку, и я вернулся. Мне надо было сказать вам… Мы думали… потом… Но мы боялись выдать этот секрет… даже вам…Он опять остановился, задыхаясь и кашляя. Билли схватил обе его исхудавшие руки. Он не находил, что сказать. Он ждал, подавляя рыдания, подступавшие к его горлу.— Вы были добры… добры… добры к ней, — еле слышно прошептал Дин. — Вы полюбили ее… вы были вправе… вы думали, что я умер, и она одна и нуждается в помощи. Я рад… что вы любите ее. Вы добры… И вы честны… я рад, что такой человек, как вы, полюбит ее и будет заботиться о ней. У нее нет никого… кроме меня… и маленькой Изабеллы. Я рад… что встретил… человека… как вы!Он вдруг выдернул у Билли свои руки, схватил его голову и пристально заглянул ему в глаза.— И… и… я… отдаю ее вам, — сказал он. — Она ангел, и она совсем одна… ей надо, чтоб кто-нибудь позаботился о ней… и вы будете добры к ней. Подите к ней… хижина Пьера Круассэ у Малого Бобра. И будьте добры… добры к ней…— Я пойду к ней, — сказал Билли мягко. — И я клянусь здесь моей честью, что поступлю, как следует порядочному человеку!Нервное напряжение оставило Дина, и он со вздохом облегчения опустился назад на одеяла.— Я так переживаю за нее, — сказал он. — Я всегда был честен — хотя и убил человека — и судьба вовремя послала вас сюда.В глазах его вдруг пробудился интерес.— А что за человек… украл Изабеллу, — прошептал Дин. — Кто он такой?— Пелетье — вон тот человек — убил его, когда он пришел в нашу хижину, — сказал Билли. — Он говорил, что его звали Блэк — Джим Блэк.— Блэк!.. Блэк!.. Блэк!Голос Дина, уже ступившего на порог смерти, вдруг перешел в крик.— Блэк, вы сказали? Крупный грубый матрос с рыжими волосами, рыжей бородой, с желтыми зубами, как у моржа! Блэк… Блэк…Он опять откинулся назад с жутким полубезумным смехом.— Так значит… значит… все это… ошибка… смешная ошибка. — Он закрыл глаза, и голос его звучал чуть слышно, точно сквозь сон. Билли видел, что конец его приближается. Он наклонился, чтобы расслышать последние слова умирающего. Руки Дина были холодны как лед. Губы побелели. И он шептал:— Мы боролись… я думал, что убил его… и столкнул его в море. Его настоящее имя… Самуэльсон. Мы знали его… под тем именем… но час-то называли и… Блэк… Джим Блэк, значит… значит… я… не… убийца… Вы… скажете… ей… это. Скажите… ей… я… все-таки… не убил… его. Скажите… ей… и… будьте… добры… добры…Он улыбнулся. Билли наклонился еще ниже.— Я повторяю свою клятву, что поступлю, как следует честному человеку, — сказал он.Дин не отвечал. Он и не слышал. Улыбка так и не погасла на его губах. Но Билли понял, что в эту минуту смерть вошла в хижину. С испуганным восклицанием он отложил цепенеющую руку Дина.Маленькая Изабелла подбежала к нему со смехом. Билли вдруг повернулся, схватил ее и опустился на колени перед единственным братом, какого он знал в жизни. Он рыдал, как женщина. Глава XIII. ДВА БОГА Наконец маленькая Изабелла привела Мак-Вея в себя. Он встал, не выпуская ее из рук, и, отвернув ее голову, прикрыл лицо Дина концом одеяла. Потом он направился к двери. Эскимосы раскладывали костры. Пелетье сидел неподалеку на санях, и, когда Билли окликнул его, он подошел к нему.— Если хочешь, поди с ней к одному из костров, — сказал Мак-Вей. — Скотти умер. Постарайся объяснить это вождю.Он не дал Пелетье времени задать ему какой-нибудь вопрос. Он спокойно запер дверь и вернулся к Дину. Он откинул одеяло и минуту смотрел на спокойное, заросшее волосами лицо.— А ведь она там ждет… смотрит в окошко… надеется, что вы скоро вернетесь, — прошептал он. — Вместе с ребенком.Он тихо принялся за дело. Один за другим он осматривал карманы Дина и вынимал оттуда все, что находил. В одном кармане был складной нож, несколько патронов и коробка спичек. Он знал, что Изабелле будет приятно получить это, так как это носил ее муж. Он завернул все в платок вместе с другими вещами, какие нашел.В верхнем кармане Дина он нашел старый потертый конверт. Он заглянул внутрь, и сердце его вдруг ускоренно забилось, когда он увидел лепестки голубого цветка, которые дала ему Изабелла. Когда все было кончено, он скрестил на груди руки Дина. Он завязывал концы платка, когда дверь позади него тихо отворилась.Вошел маленький темнокожий вождь. За ним шли еще четыре эскимоса. Оружие они оставили за дверями. Они еле дыша стали в ряд, не сводя глаз со Скотти Дина. Ни малейшего признака волнения не отразилось на их невыразительных лицах, ни малейший трепет век не нарушил их неподвижности.Они заговорили с тем же монотонным пощелкиваньем и без всякого выражения печали в голосе. Однако Билли понял, что для этих темнокожих людей Скотти Дин был чем-то вроде божества. Прежде чем он окончательно застыл, они пришли прославить его дела и добродетели песней, предназначавшейся невидимым духам, которые парят над ним до наступления следующего дня.Десять минут продолжалось это однообразное пение. Потом все пятеро повернулись и, не сказав ни слова, не взглянув на него, вышли из шалаша. Билли пошел за ними, раздумывая, удалось ли Дину убедить их, что он и Пелетье его друзья. Если он не сделал этого, у них могут выйти недоразумения из-за маленькой Изабеллы. Он был очень рад, увидев, что Пелетье беседует с одним из маленьких человечков.— Я тут нашел одного малого, язык которого я немного разбираю, — крикнул Пелетье. — Я втолковал ему, какие мы молодцы, и рассказал ему все про Блэка. Я три или четыре раза пожимал им всем руки, и теперь все у нас в порядке. Лучше немного повременить. Им, наверно, не по душе будет мысль отдать нам ребенка, как только Скотти умер. Они спрашивают про женщину.Полчаса спустя Мак-Вей и Пелетье вернулись в шалаш. За это время выяснилось, что эскимосы не будут больше чинить им никаких препятствий и согласны не отбирать у них Изабеллу. Вождь дал понять Билли, что они оставляют за собой право похоронить Дина.Билли почувствовал, что настало время рассказать Пелетье кое-что из того, что случилось с ним на обратном пути из Черчилла. Он ведь много недель тому назад сообщил о смерти Дина от ушиба при падении, и, когда он вернется в Черчилл, ему придется поддерживать эту версию. Если Пелетье не будет знать об Изабелле, о его любви к ней, о нарушении закона им самим ради освобождения тех двух, его товарищ легко может обнаружить истину и погубить его.В шалаше они сели к столу. Рука Пелетье была на перевязи. Лицо его почернело от пороха и казалось растерянным и смущенным. Он достал револьвер, разрядил его и дал поиграть маленькой Изабелле. Он немного успокоился среди эскимосов, но не делал никакой попытки победить свое уныние.— Я потерял ее, — сказал он, взглянув на Билли. — Ты вернешь ее… ее матери?— Да.— Это тяжело. Ты не представляешь, как мне тяжело лишиться ее, — сказал он.Мак-Вей положил руки на стол и заговорил серьезно:— Да, я понимаю, что это значит, Пелли, — отвечал он. — Я знаю, что значит любить кого-нибудь… и потерять. Я знаю. Слушай.Он рассказал ему всю историю о появлении Изабеллы среди равнины, о ее поцелуе, о бегстве, о преследовании, о поимке и о последнем моменте, когда он снял стальные наручники с Дина. Раз уже он начал рассказывать, он не утаил ничего — даже о голубых лепестках и о пряди волос Изабеллы.Он вынул из кармана то и другое и показал Пелетье. Его голос дрожал, и глаза его друга стали влажными. Когда он кончил, Пелетье протянул здоровую руку и крепко сжал руку друга.— Что она сказала про голубой цветок, Билли, это все правда, — шепнул он. — Он принесет тебе счастье, именно такое, как она желала… Ведь ты пойдешь теперь к ней…Мак-Вей перебил его:— Нет. Только не это, — сказал он. — Она любила его, любила так, как та девушка любит тебя, Пелли. Когда я скажу ей, что случилось, сердце ее разорвется. Нет, это не принесет мне счастья!Часы этого дня легли камнем на душу Билли. Товарищи обсудили дальнейшие планы. Часть эскимосов согласилась проводить Пелетье до Эскимосского мыса, так как ему предстояло идти одному в Черчилл. Билли отправится на юг до Малого Бобра разыскивать хижину Круассэ и Изабеллу. Он был рад, когда настала ночь. Было поздно, когда он подошел к двери, открыл ее и выглянул наружу.В лесу было совсем черно не только от ночного мрака, но и от особой сгущенной тьмы под елями и кедрами. Небо нависло так низко, что слышно было его стонущее дыхание, как на берегу слышен плачущий рокот прибоя. Мрак пронизывал свет от эскимосских костров, вокруг которых сидели маленькие темнокожие люди.Люди не спали, но собаки, вдвое более усталые и измученные, лежали неподвижно, сбившись в кучу, точно мертвые. Странное молчание царило кругом, все окутывал страшный и неестественный мрак. Их круглые, лишенные выражения глаза были широко открыты. Они сидели или лежали спиной к равнине, лицом к черной глубине леса.На некотором расстоянии от них горело, точно звезда, маленькое тускло освещенное окошечко хижины. Уже два часа глаза всех сидевших у костров были устремлены на этот свет. Через определенные промежутки из среды этих каменных фигур поднимался маленький вождь, и на несколько минут его щелкающий голос заглушал завывание ветра, стонущее дыхание низко нависшего неба и треск огня. Но он не будил ни других звуков, ни движений. Он один двигался и говорил — для остальных щелкающие звуки, произносимые им, были речью, словами, которые он обращал к тому, что лежал мертвый в хижине.Десять раз Пелетье и Мак-Вей выглядывали из хижины на костры, выглядывали каждый час.Наконец Мак-Вей сказал:— Они зашевелились, Пелли! Они встают и направляются сюда!Он посмотрел на часы.— Они прекрасно определяют время. Теперь четверть первого. Когда умирает вождь или какой-нибудь значительный человек, они хоронят его в первый час наступающего дня. Они идут за Дином.Он открыл дверь и вышел в ночной мрак. Пелетье последовал за ним. Эскимосы безмолвно приближались. В двадцати шагах от хижины они остановились темной группой. Пятеро из этих маленьких, одетых в меха людей отделились от остальных и вошли в хижину во главе с вождем. Склонившись над Дином, они затянули монотонный напев, разбудивший маленькую Изабеллу. Она села на скамейке и с заспанным видом смотрела на странную сцену. Билли подошел к ней и обнял ее. Как только он опустил ее на одеяла, она опять заснула. Эскимосы удалились со своей ношей. Он слышал монотонное пение всего племени.— Я нашел ее и думал, что она моя, — раздался рядом с ним голос Пелетье. — Но она не моя, Билли. Она твоя.Мак-Вей сделал вид, что не слышал этих слов.— Ложись-ка лучше спать, Пелли, — сказал он. — Твоя рука нуждается в покое. А я пойду посмотрю, куда они его закопают.Он надел меховую шапку и толстую куртку, но, дойдя до двери, вернулся обратно. Он достал из мешка топор и гвозди.Ветер сильнее бушевал над равниной, и Мак-Вей не сразу услышал заунывное пение эскимосов. Он подошел к покинутым кострам, вокруг которых лежали только погруженные в мертвый сон собаки. Оттуда он увидел в отдалении у опушки леса слабый свет.Пять минут спустя он стоял, скрывшись в глубокой тени, в нескольких шагах от эскимосов. Они вырыли могилу еще ранним вечером, на ровном месте, свободном от деревьев. Разложенный ими костер освещал темные круглые лица, и Мак-Вей увидел, как пять маленьких темнокожих человечков, опустивших Скотти Дина в могилу, склонились над темной ямой в мерзлой земле. Скотти больше не было. Земля, лед и мерзлый мох сыпались на него, и ни один звук не слетал с толстых губ его диких могильщиков.Через несколько минут тяжелая работа была закончена, и туземцы, точно темные тени, вернулись назад к своей стоянке. Остался только один, сидевший скрестив ноги у изголовья могилы, с дротиком за спиной. Это был О-Глю-Глюк — вождь эскимосов, охранявший мертвеца от злых духов, приходящих в первые часы после погребения похитить из земли тело и душу.Билли прошел глубже в лес, пока не нашел молодую, прямую сосенку, которую и срубил несколькими ударами своего топора. Он снял с дерева кору, отрубил треть его и прибил накрест на оставшуюся часть. Потом он обтесал нижний конец и вернулся к могиле, неся крест на плече.Обтесанный крест сверкал, озаренный огнем. Эскимосский часовой минуту смотрел на него. Его тусклые глаза вспыхнули более темным огнем. Он думал, что теперь два бога вместо одного будут охранять могилу. Билли глубоко врыл крест в землю, и когда топор гулко застучал по верхушке креста, эскимос начал отступать назад, пока тьма не поглотила его. Окончив, Мак-Вей снял шапку. Но он не собирался молиться.— Мне жаль, старина, — сказал он, обращаясь к тому, кто лежал под землей. — Мне правда очень жаль. Я бы хотел, чтоб вы были живы. Чтоб вы вернулись к ней вместо меня. Но я сдержу слово. Я поклялся. Я поступлю, как лучше… для нее.Войдя в лес, он оглянулся. Эскимосский вождь вернулся на свой мрачный пост. Крест выделялся белым призраком на черном фоне равнины. Он последний раз отвернулся и почувствовал, что на сердце его легла тяжесть. Внезапно им овладел страх, даже ужас.Скотти Дин умер — умер и лежит в могиле, и вот он опять тут, идет рядом с ним. Он ощущал его присутствие, это присутствие было точно предостережение, оно навевало на него странные мысли. Он вернулся к хижине и тихонько вошел в дверь. Пелетье спал. Маленькая Тайна дышала сладким неведением младенчества. Он остановился и поцеловал ее шелковые кудри и долго держал в руке один из ее локонов. Через несколько лет они потемнеют и станут такими же золотисто-бронзовыми, как у той женщины, у женщины, которую он любит. Постепенно спокойствие снизошло на его душу.В конце концов у него все же оставалась надежда. Она — старшая Изабелла — знает, что он любит ее так, как ни один человек на свете не будет любить ее. Он доказал ей это. А теперь он идет к ней. Глава XIV. СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК Вернувшись после похорон, Билли разделся, потушил свет и лег в постель. Он быстро заснул, и ему снилось много снов. Сначала сны были веселые и приятные. Он снова переживал первую встречу с этой женщиной. Опять его восхищала ее красота, ее чистота, ее вера и доверие к нему. Но потом началось что-то смутное и тревожное. Он дважды просыпался и каждый раз садился на скамейке, испытывая тот же непобедимый страх, какой овладел им у могилы.Когда он проснулся третий раз, он зажег спичку, чтоб посмотреть на часы. Было четыре часа. Он почувствовал себя совсем разбитым. Ноги болели от пятидесятимильного бега по снежной равнине. Но спать он больше не мог. Что-то — он не задавался вопросом, что именно, — побуждало его действовать. Он встал и оделся.Когда два часа спустя Пелетье проснулся, багаж и санки Мак-Вея были готовы для путешествия на юг. За завтраком товарищи окончательно сговорились. Перед отъездом Билли оставил товарища одного с Маленькой Тайной, а сам пошел сзывать собак. Когда он вернулся, глаза Пелетье были красны, и он выпускал густые клубы дыма из своей трубки, чтоб спрятать лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17