– Возьми все. Я уже прочитал их.
Ахопалтио испугался, что язык его движется чересчур быстро Он напряг слух и поспешил удалиться. Йере поставил свой диагноз: «Постоянство избранной линии поведения Ахопалтио в общем воздействует на него отрицательно и свидетельствует только о голом расчете Он, очевидно, существо, лишенное поэтического восприятия, поскольку весьма трудно представить себе, чтобы мечтательный поэт вышагивал строевым шагом; он определенно не способен испытывать наслаждение от путешествий».
– Кто это? – с любопытством спросил Еремиас, когда Йере уселся рядом с ним.
– Один преподаватель школы глухонемых, – ответил сын.
– Тяжелый случай. Не может даже музыкой насладиться.
– Нет, но зато умеет читать ее по нотам…
Йере передал отцу газету и сам начал знакомиться с новостями дня. Карательные органы устроили себе творческую паузу и никого никуда не ссылали; пострадавшие от кризиса бизнесмены созвали съезд в намерении создать международный союз жертв экономического кризиса, безработица увеличилась, а некий автор из глубинки, выступавший в разделе «Письма читателей», потребовал снизить цены на крепкие напитки, а заодно покрыть его дом новой крышей. Йере переключился на страницу объявлений и оказался в эпицентре проблем безработицы. На работу принимали лишь одного рассыльного, двух отливщиков типографского шрифта, высокопрофессионального часовых дел мастера и ученика парикмахера. Настроение у Йере стало совсем мрачным.
А у отца, наоборот, поднялось. Он уже сменил монокль на очки и нашел в газете небольшое объявление: приглашали на работу рекламного агента по увеличению фотоснимков с оплатой в процентах от стоимости полученных заказов. Еремиас почувствовал себя так, будто он уже завтра готов расплатиться со своей экономкой, причем с учетом пресловутых восьми процентов. Йере не стал завидовать отцу, а лишь посоветовал тому попробовать, хотя отлично понимал, что овчинка выделки не стоит В городе пути отца и сына разошлись. Отец пошел в фотоувеличительную мастерскую продавать свои выдающиеся способности, а Йере направился в редакцию газеты «Чтение для всех» предлагать свой детективный рассказ Но был понедельник, и редакторы не явились пока с уикэнда. Йере побывал в четырех редакциях, но везде получил один и тот же ответ:
– Редактор пока не появился.
И безвестному писателю пришлось довольствоваться жарой летнего дня и суровостью жизни Усталый, безразличный ко всему на свете, Йере остановился перед витриной магазина полюбоваться своим отражением. Он был бледен, как настоящий член общества трезвости. Во внутреннем кармане пиджака лежал превосходный детективный рассказ «Тайные роды в женском монастыре Линтула», но ему не посчастливилось обменять эту бумагу на бумажные купюры. Постояв некоторое время у витрины, Йере обнаружил, что в ней выставлены часы. Стало быть, это часовой магазин и мастерская, в чем начисто отсутствовал поэтический ореол Часы напомнили ему о целом ряде печальных факторов: о необходимости по утрам регулярно вставать с постели, о разбивающемся стекле циферблата и о воровстве из карманов. Единственным светлым пятном был ломбард, в котором можно было заложить часы, но отнюдь не сообразно их стоимости.
В этот момент из магазина донесся громкий крик, и Йере услышал слова, которые в печатном виде можно встретить только в толковом словаре нецензурных выражений. Он стоял буквально рядом с дверью магазина, которая внезапно открылась, и на тротуар кубарем вылетел мужчина – маленький, тщедушный, с прищуренными глазками, типичный часовщик. Тотчас в дверном проеме появился энергичный сопровождающий, по внешнему виду явно хозяин мастерской, выдавший последнее напутствие бедолаге часовщику:
– Никогда больше не получишь работы в моем заведении! Не нуждаюсь в помощниках, которые уже с самого утра пьяны и забывают, к черту, о работе!
Прохожие стали останавливаться, наблюдая за представлением и перешептываясь. Одна дама, перешагнувшая рубеж среднего возраста, громко заявила:
– Вы жестокий человек! Пинаете слабое существо, да еще ругаетесь.
– Симпатизируйте ему сколько хотите! Это ничего не стоит, – грубо ответил владелец мастерской. – А то, что я его пнул, – ложь!
– Я видела! – взвизгнула женщина. – Могу поклясться, что видела.
– Клянись, твое дело! Я клянусь только тогда, когда заполняю декларацию о доходах.
Нагрешивший часовщик с трудом поднялся на ноги, потер бедро, слабо улыбнулся и затерялся в толпе. Владелец мастерской еще мгновение постоял в дверях своего заведения, а затем вошел внутрь. Йере остался на месте, переживая происшествие. Хельсинки действительно крупный город, констатировал он про себя, людей выбрасывают и награждают пинками, прямо как в цирке. Йере бросил оценивающий взгляд на дверь, остававшуюся распахнутой, словно душа юного студента. И тут в голову ему пришла мысль, которую американец Рокфеллер, может быть, посчитал бы гениальной Он решительно проник в мастерскую и представился ее владельцу. Вспомнил философа Руссо и поинтересовался, нет ли работы.
Часовых дел мастер Кахилус, с выдвинутым вперед подбородком, как у боксера Шмелингена, и с усами а-ля Гитлер, встретил его с восторгом, увидя по случаю понедельника в Йере квалифицированного помощника по ремонту часов Он даже не потребовал у соискателя справок с прежних мест работы. Когда же услышал, что Йере много путешествовал и даже побывал в Швейцарии, то был так восхищен, что утратил последние остатки разума.
– Ну вы просто в яблочко попали. Я только что дал коленкой под зад Нюлунду, чтоб он протрезвился, и тут появляетесь вы, словно по мановению Божьему. От вас не пахнет... Я имею в виду – спиртным.
– Я трезвенник, – объяснил Йере.
– А я нет. Но не люблю, когда меня начинают по-обезьяньи передразнивать.
Кахилус показал новому помощнику свою небольшую мастерскую, отвел его на рабочее место и ознакомил с работой на текущий день. Йере старался пореже выдавливать из себя слова, а точнее, разумно молчал, и это покорило Ка-хилуса, который был человеком, знающим себе цену, но, по мнению Йере, гораздо более простым, чем мир идей Мартина Лютера.
– Приступайте тотчас же к работе, – воскликнул Кахилус. – Десять марок в час, а за сверхурочные плата такая же. Вот вам рабочие задания и накладные почасовой оплаты труда. Вы не член профсоюза?
– Нет.
– Отлично. И нечего в нем делать. Я имею в виду объединения рабочих. Для часовщика это неприемлемо.
Часовых дел мастер – хозяин своего положения, если умеет вести себя правильно.
Кахилус отправился на свою половину магазина, поверив Йере, словно ангелу. Йере удалось услышать, как Кахилус, обращаясь к продавщице, произносил слова благодарности новому помощнику, который даже жил в Швейцарии, в настоящей академии часового мастерства.
Йере чувствовал себя несколько неуверенно, словно позволил себе сделать что-то запретное. Тайный союз бесстыдства и молчания обычно именуют благопристойностью, и совесть должна была подчиниться этой истине. Он никогда в жизни не вскрывал крышку часов. Знал, что у часов есть заводная головка, стрелки и цепочка. Однако, может быть, оно и допустимо, чтобы один день прошел до вечера в полном неведении Большая часть человечества бродит в неведении всю свою жизнь, не испытывая ни малейших угрызений совести. Сколь отрадно вспомнить в такой момент слова пророка: умножающий свои знания умножает свои горести См. Екклезиаст, Библия; Ветхий Завет.

…
Йере ознакомился с рабочими нарядами, словарный запас которых напоминал модернистскую поэзию. Покрутил в руках большой будильник, но открыть крышку не решился В этот момент в мастерскую зашел Кахилус Его лицо сияло удовлетворенностью и непринужденной радостью.
– Слушай, Суомалайнен, мне надо отлучиться по делам в город. Вы вместе с девушкой займитесь делами магазина. Я очень уважаю честность. И, как я уже сказал, десятку за час.
– За сверхурочные та же плата, – добавил Йере.
– Совершенно справедливо. Но сегодня у нас сверхурочных работ не предвидится. Люди сейчас часов не ремонтируют Они несут их в ломбарды или выбрасывают Но это не наше дело. Мне пора уже отправляться.
И Кахилус двинулся в путь. Йере облегченно вздохнул, ибо первый рабочий час прошел благополучно.
Он заработал десять марок тем, что не отрываясь смотрел на циферблат будильника и похлопывал рукой по его круглому корпусу, который покоился на четырех чахлых ножках. Он вспоминал часовых дел мастера Руссо, ставшего великим писателем. Может, самому Йере повезет и он превратится в великого часовщика? Чем дальше думал он о Руссо, тем естественнее казался ему выбор новой профессии. Во времена Руссо представители сословных и ремесленных общин носили бороды. У шкиперов, у ученых, у офицеров и у часовщиков были свои профессиональные типы бород. Только католические попы да актеры ходили бритыми, как и сам Руссо, который, с одной стороны, был светским проповедником, с другой – актером. Не борода, а роль создавала личность. Руссо был писателем и ученым-самоучкой, а каков станет самоучка-часовщик? Йере задавался этим вопросом, но ответа на него не получил. Мысли улеглись подобно монахам во время мессы, и в голове зазвучала грустная мелодия: ой, скорее бы вечер…
Второй час работы прошел также в просвещенном обществе: философ Руссо и отданный в починку будильник продолжали обмениваться мыслями. Но тут наконец в беседу трех громко вмешался четвертый голос, принадлежавший продавщице магазина. Она заскочила в мастерскую поприветствовать нового помощника в лучах своей сексапильности. Йере испуганно вздрогнул, схватился за ручку завода часов и с видом специалиста стал поглаживать будильник. Девушка посмотрела на искусного мастера, полюбовалась его спокойным стилем и воркующим голосом произнесла:
– Сколько стоит этот ремонт?
И, протянув Йере наручные часы величиной с орех, начала тихонько мурлыкать песенку. Йере взглянул на часы, попытался открыть крышку и тихо ответил:
– Может, зайдете попозже?
– Клиент ждет. Он хочет узнать цену, перед тем как отдать их в ремонт.
– Видимо, надо поставить новую пружину. И, пожалуй, стоит почистить их.
– Ну так что мне ему сказать? Сколько стоит ремонт?
– Милая девушка, – сухо усмехнулся Йере, – я пока еще не знаком с ценами этого заведения. Сто марок много?
– Безусловно. В них надо только вставить стекло.
– Да, да, – с готовностью подтвердил Йере. – Значит, чистить и смазывать их не надо?
Он посмотрел на часики и обнаружил, что у них отсутствует стекло. Потрогал стрелки, послушал ход часов и протянул их обратно продавщице.
– Назначьте цену сами… такую… умеренную.
– А этот будильник? Он будет исправлен сегодня? Заказчик недавно снова приходил и спрашивал.
– Да, к вечеру он будет готов.
Йере углубился в работу. Он понимал, что молчание для него сейчас золото. Мысли преобразовались в действия, и их заменила бурная деятельность. Уходя, девушка бросила восхищенный взгляд на исключительно молчаливого часовых дел мастера, одной из добродетелей которого было усердие в работе. Как только Йере остался один, его тут же охватило непонятное беспокойство, и он с еще большим страхом стал ожидать прихода вечера. Кончиками пальцев он гладил часы. После долгого раздумья Йере приоткрыл заднюю крышку будильника и в образовавшуюся щель сильно подул на таинственный механизм. И сделал ценное открытие: из щели показалась тонкая шпилька для волос. Он ее вытащил и обнаружил, что механизм часов начал ритмично тикать. Йере завернул крышку, взял вылеченного пациента под мышку, выскочил в торговую половину и, обращаясь к продавщице, восторженно воскликнул:
– Они пошли! Ходят, идут!
Однако радость его оказалась позорно краткой. Девушка скромно сообщила, что неисправность вовсе не в механизме хода, а в звонке, который работает ненадежно, если его не подпереть какой-нибудь пружинкой. В случае крайней необходимости можно воспользоваться шпилькой для волос. Так, во всяком случае, объяснил клиент.
Уверовать в свои силы Йере сейчас не помешала бы поддержка философа Ахопалтио. Он вернулся в мастерскую и вспомнил когда-то прочитанную премудрость: человек должен получить разрядку, заплакав или же рассмеявшись. А он снял свое напряжение, глубоко вздохнув. Только сейчас Йере смог по-настоящему оценить Руссо и воздать ему должное. Познать будильник значило бы познать человека, но познать человека?.. Ах, это еще не значило познать будильник.
Йере уселся за рабочий стол и стал слушать тихое тиканье часов своей совести. Почему он не стал рассыльным или помощником отливщика шрифта? Он видел перед собой две другие возможности обрести экономическую независимость: влиться в ряды пострадавших от кризиса или же написать поэтическое произведение на религиозную тему.
В невозвратное прошлое кануло уже четыре часа и пошел пятый. Йере больше не осмеливался открывать крышку часов. Их механизм пугал его. Он был гораздо сложней и запутаннее декларации о налогах. В этот момент со стороны магазина послышался громкий разговор. Кахилус вернулся из города, видимо, в приподнятом настроении. Внезапно голоса стихли. Кахилус и продавщица стали разговаривать шепотом, и Йере догадался о причине. Он быстро схватил молоток и принялся стучать им по металлической обшивке стола. Это были абсолютно бессмысленные действия, ничего общего не имеющие с профессией часовщика.
Яростный стук молотка заставил Кахилуса влететь в мастерскую. Йере отбросил молоток и начал копаться в несчастном будильнике.
– Что здесь за дьявольский гром? – удивился Кахилус. – В часовой мастерской такого грохота не бывает.
Йере хохотнул пересохшим ртом:
– Между делом подправил стол. Он сильно хромал на одну ногу…
– Вот как! Нюлунд, видимо, повредил его. Этот мужик был способен только скандалить.
Кахилус осмотрел стол и дохнул в ноздри Йере приятным ароматом коньяка. Хозяин мастерской наверняка читал рекомендации шведского профессора Мальмстена об охране здоровья: если бы люди знали, сколь полезен для здоровья коньяк, они напивались бы вусмерть.
– Смотрится хорошо, – констатировал Кахилус. – Ну, а сейчас вам следовало бы пойти и немного поесть. Нейти рассказывала мне, что вы работали не покладая рук.
Кахилус высказывался притчами, подобно пророку, и добродушно посмеивался. Йере растерялся, предложение Кахилуса последовало так неожиданно, что Йере даже не успел почувствовать угрызений совести.
– Да, действительно надо бы подкрепиться, но только… только…
– Карман пуст? – помог ему работодатель.
– Совершенно… случайно... Кахилус вытащил бумажник.
– Сотни достаточно?
– Даже многовато. Я ведь проработал всего пять часов.
– Знаю. Ну вот держите.
– Это, безусловно, много…
– Берите, берите. Обычно я авансов не даю, но поскольку вы производите впечатление весьма знающего человека да и нейти сказала, что работа шла хорошо…
Несмотря на возражения Йере, Кахилус вложил в ладонь своего помощника банкноту в сто марок. Йере схватил шляпу и трость. Кланяясь и рассыпаясь в благодарностях, он направился к выходу. Как только его подошвы коснулись тротуара, он почувствовал непреодолимое желание петь. Секунду он постоял возле двери часового заведения и поверил в провидение. Но, обнаружив, что находится слишком близко от опасной зоны, Йере быстро отбежал подальше. Вскочил в трамвай, сжав в кулаке сотню, и перекрестился. Спасибо тебе, умный и талантливый Руссо! Если бы я не читал твоей биографии, никогда бы не попытался быть часовщиком!
Кахилус был тоже доволен. Он попросил продавщицу заказать чашечку кофе и выразил свои мысли следующим образом:
– В этом человеке чувствуется, так сказать, культура. Да и дело наше знает.
Продавщица не выразила ни согласия, ни отрицания. А Кахилус продолжал:
– Он, видимо, и не женат?
– Кольца я, во всяком случае, не видела…
– Кольца меня не беспокоят! Но… Как его фамилия?
– Суомалайнен.
– Да-да. И вообще покладистый человек. Не умничает, не скандалит. Любит мир, как Иварсен Профессор Иварсен – финский пацифист и видный участник борьбы за мир.

, и перед ним открыто будущее.
Теплый летний вечер смотрит с отцовским пониманием на будущую жизнь Денатуратной. Малышку Лехтинена с его мандолиной водворили на место, и настроение упало на две октавы ниже.
На тесном дворе Гармоники копошатся полторы дюжины грязных оборванных ребятишек. В их глазах полыхает летняя беспечность и скрытый страх, что их отправят спать. Они не испытывают тех огромных забот о пропитании, которые тенью падают на духовный мир их родителей. Для их радостного настроения достаточно и маленьких кладов со свалки: пустых консервных банок, выброшенных кастрюль– и осколков от горшков, на которых они наигрывают модные мелодии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26