Ворон и старший лейтенант-пограничник протянули ему свои командировочные удостоверения. Но лейтенант прежде заглянул в машину и, только убедившись, что там нет посторонних, взялся за изучение документов. Он быстро, но в то же время внимательно просмотрел оба командировочных предписания, задал стандартный вопрос о маршруте следования и, получив на него такой же стандартный ответ, дал отмашку своим подчиненным. Остававшиеся за бетонным бруствером караульные ослабили веревку, и перегораживающая дорогу стрела шлагбаума взлетела вверх. В то же время со стороны КПП раздался звук включившегося электромотора, и железная створка въездных ворот поползла в сторону. Последними ушли с дороги автоматчики, и «УАЗ» въехал на территорию военной базы.
Когда машина миновала въездные ворота, старший лейтенант одобрительно кивнул головой и заметил:
– Качественная проверка. Одно не могу понять: почему же на остальных блокпостах сплошной бардак?!
Ворон в ответ грустно усмехнулся. Не так давно он возвращался на базу вместе с рейдовой группой армейского спецназа. Вымотавшиеся до предела за время рейда бойцы, наоборот, недовольно ворчали во время затянувшейся на КПП процедуры проверки. Хотя им-то как раз должно быть известно, чем может обернуться любая небрежность. Но вопреки изобилующим трагическими примерами наставлениям должностные инструкции караульными блокпостов соблюдаются далеко не всегда. А одно нарушение, как правило, тянет за собой другое, и в результате – непрекращающиеся обстрелы блокпостов, новые взрывы и трупы погибших солдат и мирных жителей.
– Тебя куда? – вывел Ворона из задумчивости вопрос старшего лейтенанта.
– К штабу, – поспешно ответил тот.
Рабочий кабинет начальника оперативного отдела «Вымпела» полковника Бондарева располагался вовсе не в штабе, а на ханкалинском военном аэродроме в здании отдела военной контрразведки. Но, чтобы не раскрывать перед пограничниками свою принадлежность к спецподразделению госбезопасности, Ворон попросил высадить его возле штаба части, откуда до аэродрома нужно было пройти еще около километра.
Расставшись с пограничниками, Ворон подождал, когда их машина скроется из вида, после чего бодро зашагал к аэродрому. Как и рассчитывал, Бондарева он застал в кабинете. Полковник сидел за обшарпанным письменным столом и размышлял, уставившись в раскрытую бумажную папку с материалами очередного оперативного дела.
Всю обстановку кабинета составляли два стола, поставленные буквой Т, несколько стульев, прикрученная к стене вешалка и массивный металлический шкаф, установленный в кабинете по приказу Бондарева. В этом шкафу, используемом в качестве сейфа, Бондарев хранил все добываемые сотрудниками оперативные материалы, свое личное оружие и привезенный в Чечню с базы «Вымпела» портативный компьютер, которым, в отличие от командиров большинства воинских подразделений, активно и часто пользовался.
При появлении Воронина Бондарев сейчас же закрыл папку и, отодвинув ее на край стола, поднялся навстречу капитану. Вместо приветствия он протянул Воронину свою крепкую мускулистую руку и, заметив промокшую одежду капитана, спросил:
– Замерз?
– Не успел, Петр Валентинович. Только прилег, как пограничники приехали. Пришлось вставать, – отшутился Ворон.
Бондарев понимающе кивнул и сразу перешел к делу:
– Бросай бушлат на батарею и рассказывай.
Ворон послушно снял с себя жилет боевой разгрузки и армейский бушлат и, кое-как пристроив бушлат на крохотной батарее под окном, сел к столу.
– Встреча прошла вполне штатно, – начал он. – Стриж у боевиков вне подозрений. Правда, Хромой не приблизил его к себе, а продолжает использовать в качестве проводника мелких диверсионных групп. Как раз накануне Стриж вел двух боевиков Хромого, с которыми расстался в Шалинском районе, недалеко от Сержень-Юрта. По словам Стрижа, Хромой поручил этим боевикам встретить своего друга, который на днях освобождается из мест заключения, и сопроводить его в Чечню.
– Гм, интересно, – покачал головой Бондарев. – Что-нибудь конкретное об этом «друге» известно?
– То, что он отбывает наказание где-то на севере России, – ответил Ворон и поспешил уточнить: – Но это может быть и не так из-за субъективности оценки. Для Стрижа все, что находится за Терским хребтом, уже север. Зато точно известно имя этого «друга». – Ворон выдержал паузу и произнес: – Гамид.
Глаза Бондарева настороженно вспыхнули.
– Полагаешь, это Гамадов? – даже не пытаясь скрыть охватившее его волнение, спросил он и, так как Воронин продолжал молчать, сам же и ответил на свой вопрос: – Ну, это мы выясним.
Ворон знал, что к чеченским бандитам, напавшим на Буденновск и захватившим городскую больницу, у Бондарева особый счет.
В год буденновской трагедии бывшее спецподразделение внешней разведки входило в структуру МВД. Многие сотрудники «Вымпела» посчитали перевод в Министерство внутренних дел унизительным для себя и ушли из отряда. В отличие от них Бондарев не изменил родному подразделению и остался в отряде. Он и другие ветераны сделали все, чтобы сохранить знаменитое некогда подразделение. Благодаря их усилиям «Вымпел» выжил. И когда отряд вновь вошел в систему государственной безопасности как Управление «В» Центра спецопераций ФСБ России, полковник Бондарев возглавил его оперативный отдел. Но в 95-м он был еще майором и в составе десантно-штурмовой группы участвовал в штурме Буденновской горбольницы, где укрылись напавшие на город боевики. Чтобы добраться до больничного корпуса, вымпеловцам необходимо было преодолеть сто пятьдесят метров совершенно открытого пространства, полностью простреливаемого боевиками. Бондарев и другие ветераны «Вымпела» понимали, что задача практически невыполнима, и все же они пошли на штурм. Пошли под кинжальным огнем превосходящих их по численности боевиков, бьющих по атакующим из крупнокалиберных пулеметов, гранатометов и автоматов. Атака «Вымпела» захлебнулась. И тем не менее спецназовцы выполнили свою задачу. Сковав силы боевиков и вызвав их огонь на себя, они позволили группе «Альфа», атакующей с противоположной стороны, ворваться в больничный корпус и занять первый этаж. Но из-за нерешительной позиции политического и военного руководства операцией «Альфа» получила приказ отступить. Операция по освобождению Буденновской горбольницы провалилась. Жертвы вымпеловцев оказались напрасны. В том кровавом и бессмысленном бою Бондарев потерял четырех своих друзей, и этот счет к убившим их боевикам до сих пор остался не оплачен. Спустя несколько дней после проваленной операции по освобождению Буденновской горбольницы бандиты, расстреливавшие спецназовцев и избивавшие больных стариков и беременных женщин, под прикрытием вывезенных из города заложников возвратились в Чечню. Они мнили себя национальными героями Ичкерии. Но нынешний командир «Вымпела» генерал Углов, начальник оперативного отдела полковник Бондарев, старший оперативно-боевой группы капитан Воронин и прочие бойцы спецподразделения считали иначе.
– Кем бы ни оказался этот «друг», заботу о нем Хромой проявил отнюдь не из-за приятельских отношений, – заметил Ворон.
– Это точно, – согласился с ним Бондарев и, немного помолчав, добавил: – Гамадов первоклассный подрывник, а Хромому как раз нужны подрывники. И, приказав своим боевикам «проводить друга» в Чечню, он, разумеется, имел в виду свой отряд. А это уже реальный шанс выйти на логово Хромого.
При последних словах Бондарева Ворон подался вперед:
– Петр Валентинович, разрешите мне проследить за ними?! Поверьте, я их не упущу!
Бондарев в ответ отечески улыбнулся:
– Одному тебе не справиться. Но с твоим напарником определимся позже. Сначала нужно выяснить, куда и за кем отправились боевики Хромого.
3. ВОПРОСЫ
Министерство юстиции РФ
Главное управление исполнения наказаний...
...
Прошу вас в срочном порядке сообщить известные вам сведения об отбывающем наказание Гамадове Гамиде 1970 года рождения, уроженце города Грозный Чеченской республики, осужденном в 2000 году Махачкалинским городским судом к пяти годам лишения свободы. Как то: место отбытия наказания; фактический оставшийся срок заключения; отношения с администрацией и заключенными; связи с родственниками и прочими лицами, находящимися на свободе.
Начальник Управления «В»
Департамента по борьбе с терроризмом ФСБ РФ
генерал-майор Углов.
Начальнику Управления «В»
Департамента по борьбе с терроризмом ФСБ РФ
генерал-майору Углову.
Гамадов Гамид 1970 г.р., осужденный в 2000 году Махачкалинским городским судом республики Дагестан по статьям... к пяти годам лишения свободы, отбывает наказание в ИТК № 9 Пермской области. Как лицо, не совершившее тяжких и особо тяжких преступлений и отбывшее более половины срока заключения, Гамадов попадает под положения амнистии от 19.11.2003 г. и должен быть освобожден из мест заключения до конца 2003 года. Запрос в отношении других интересующих вас сведений направлен администрации ИТК № 9, по месту отбытия наказания заключенным Гамадовым.
Начальник управления ГУИН
Министерства юстиции РФ...
Начальнику Управления ФСБ
Пермской области...
По подтвердившимся оперативным данным, из ИТК № 9, расположенной на территории Пермской области, в ближайшие дни будет освобожден по амнистии особо опасный чеченский боевик Гамид Гамадов, тесно связанный с полевым командиром и международным террористом Шамилем Басаевым. Для встречи освобождающегося сообщника Басаевым направлены в Пермскую область двое боевиков, которым поручено организовать переправку Гамадова в Чечню и сопровождать его на пути следования. В связи с чем прошу вас организовать негласное наблюдение за Гамадовым и сопровождающими его боевиками. Сведения о перемещении Гамадова и его контактах имеют крайне важное значение для проводящейся на территории Чечни контртеррористической операции.
Начальник Управления «В»
Центра спецопераций ФСБ РФ
генерал-майор Углов.
ИТК № 9, Пермская область
26 ноября, 17.15
– Так кто, говоришь, тебя интересует? – Майор Карнаухов, начальник оперчасти ИТК номер девять, повернулся к своему служебному сейфу с оперативными материалами на отбывающих наказание заключенных.
– Гамадов Гамид, – неспешно ответил сидящий напротив его стола невысокий лысоватый мужчина в темно-сером костюме, светлой рубашке с помятым воротником и таком же, как и костюм, скромном сером галстуке.
Безликая внешность и невыразительная одежда выдавали в нем комитетчика, кем он и являлся вот уже почти двадцать лет. И хотя прошлые требования, предписывающие сотрудникам госбезопасности носить темные костюмы со светлой рубашкой и галстуком, давно канули в Лету, старший оперуполномоченный управления ФСБ Пермской области майор Мельников одевался так, как привык в ту пору, когда эти требования еще жестко выполнялись. К тому же костюм и галстук, по мнению Мельникова, придавали его не отличающейся атлетизмом фигуре больше солидности. Подобного мнения придерживался и майор Карнаухов, хотя в отличие от своего коллеги из ФСБ в служебное время не имел возможности сменить форму на гражданский костюм. И тот и другой имели многолетний опыт оперативной работы, а схожее занятие и связанные с ним родственные проблемы определяют похожие привычки и аналогичные взгляды на жизнь.
Карнаухов и Мельников знали друг друга уже без малого шесть лет. В девяносто восьмом году оперативная разработка, которую осуществляли пермские чекисты, привела Мельникова в исправительно-трудовую колонию, где он и познакомился с сотрудником оперчасти капитаном Карнауховым. За пять последующих лет разница между уголовными и государственными преступниками стерлась окончательно, и Мельников еще неоднократно посещал исправительно-трудовую колонию номер девять. За это время Карнаухов дослужился до майора и занял подполковничью должность начальника оперчасти колонии. А Мельников остался тем же старшим опером, поэтому продолжал служить в прежнем звании. Приятелями, а тем более друзьями, они не стали, однако за время общения перешли на «ты», что, естественно, способствовало более доверительным и откровенным отношениям между оперативниками.
– Гамадов, Гамадов, – повторил вслед за Мельниковым Карнаухов и, покопавшись внутри своего сейфа, вытащил оттуда одну из стандартных пожелтевших картонных папок.
Положив папку перед собой и полистав страницы, Карнаухов закрыл ее и, брезгливо поморщившись, ответил:
– Чушкарь, ничего интересного.
– Кто? – уточнил фээсбэшный оперативник, так и не привыкший к уголовно-блатной терминологии начальника оперчасти.
– Опущенный, – охотно пояснил Карнаухов. – Петух, пассивный гомосексуалист, по здешним меркам низшая и самая презираемая всеми остальными категория заключенных.
– Вот как, – Мельников изумленно округлил глаза. – А по нашим данным, этот Гамадов известный чеченский боевик.
В ответ Карнаухов пренебрежительно махнул рукой, даже не дослушав своего фээсбэшного коллегу:
– Это он у себя в Чечне боевик, а здесь тьфу, – изобразив плевок, оперативник резко выдохнул изо рта воздух. – Не знаешь, что ли, как это делается. Навалились всей кодлой, сначала руки связали, а потом штаны спустили. И вот он уже не матерый боевик, а зоновский петух по кличке Ганя.
– Почему Ганя? – спросил Мельников.
– Зэки так прозвали. Им же петухи баб заменяют, они им женские кликухи и придумывают. Вот у меня и рапорт имеется. – Карнаухов выдернул из своей папки лист бумаги и помахал им в воздухе, но Мельникову не передал. – Гамадова опустили в первый же день, как он на зону попал, вернее, в первую же ночь. – Начальник оперчасти быстро пробежал глазами извлеченный из папки рапорт и добавил: – Да еще и передние зубы выбили. Значит, не только в задницу, но и в рот драли. Короче, оттрахали твоего чечена во все дырки. В том отряде Ус тогда смотрящим был. Вот он, я тебе скажу, матерый зэчара был. И большой любитель всяких подлянок. Ради одного развлечения мог новичка опустить. И с твоим Гамадовым, я уверен, тоже его работа.
– А сейчас он где? – уточнил Мельников, отметив, что коллега говорит об уголовнике в прошедшем времени. – Вышел?
– Ага, – Карнаухов криво усмехнулся. – На тот свет. Зарезали его на днях прямо в сортире. Ложку в горло забили.
– Кто? – во второй раз изумился Мельников.
– Если бы знать. – Карнаухов недовольно мотнул головой. Нераскрытое убийство в колонии, грозившее стать очередным висяком, резко снижало показатели работы всей оперативной части и майора Карнаухова, как ее руководителя. – Копаем. Есть кое-какие подвижки, – закончил он, чтобы фээсбэшный коллега не усомнился в его оперативных способностях.
– Так, может, это Гамадов ему отомстил? – предположил Мельников.
– Петух авторитетному зэку, смотрящему отряда?! – прищурившись, переспросил Карнаухов. – Не смеши! Такого еще не бывало. Да если бы он просто толкнул или ударил смотрящего, «торпеды» Уса порвали бы его на месте. Зона – это не воля. Здесь субординация соблюдается, как в армии, даже еще строже. Чушкарь может залупаться на чушкаря, мужик на мужика и только вор – на вора. А незадолго до того, как Уса замочили, в четвертый отряд, где он заправлял, с последним этапом пришли двое авторитетных воров, Чума и Трезубец, с такими же, как у прежнего смотрящего, претензиями на лидерство. Обычно в такой ситуации воры договариваются между собой, но порой разбор перерастает в откровенную поножовщину. Думаю, в этот раз именно так и произошло. Не договорившись с Усом, Трезубец и Чума попросту зарезали его.
– И кто теперь в четвертом смотрящим? – поинтересовался Мельников.
– Пока никто, – ответил Карнаухов и объяснил: – Я этих Трезубца и Чуму сразу после убийства Уса в ШИЗО на десять суток закрыл. В отряде каждый день шмоны. Так что пока зэки притихли. Даже шишки из усовской команды хвосты поприжали, выжидают, чем дело обернется. Почти все на новичков думают. Да и я нутром чую: их работа! Вот только удастся ли расколоть, не знаю. Тертые калачи: у Трезубца это уже третья ходка, у Чумы – вторая. Все зоновские законы да и наши возможности назубок знают. – Посчитав, что его последние слова коллега может истолковать как признание собственной несостоятельности, Карнаухов поспешил добавить: – Но я их и без их собственного признания дожму. А будут дальше в несознанку идти, в ШИЗО сгною.
Беспокойство начальника оперчасти было вполне понятно Мельникову. Хотя для этого у того не было никаких оснований. Мельников не собирался вмешиваться в служебные дела своего коллеги и уж тем более подставлять его перед начальством.
1 2 3 4 5 6 7
Когда машина миновала въездные ворота, старший лейтенант одобрительно кивнул головой и заметил:
– Качественная проверка. Одно не могу понять: почему же на остальных блокпостах сплошной бардак?!
Ворон в ответ грустно усмехнулся. Не так давно он возвращался на базу вместе с рейдовой группой армейского спецназа. Вымотавшиеся до предела за время рейда бойцы, наоборот, недовольно ворчали во время затянувшейся на КПП процедуры проверки. Хотя им-то как раз должно быть известно, чем может обернуться любая небрежность. Но вопреки изобилующим трагическими примерами наставлениям должностные инструкции караульными блокпостов соблюдаются далеко не всегда. А одно нарушение, как правило, тянет за собой другое, и в результате – непрекращающиеся обстрелы блокпостов, новые взрывы и трупы погибших солдат и мирных жителей.
– Тебя куда? – вывел Ворона из задумчивости вопрос старшего лейтенанта.
– К штабу, – поспешно ответил тот.
Рабочий кабинет начальника оперативного отдела «Вымпела» полковника Бондарева располагался вовсе не в штабе, а на ханкалинском военном аэродроме в здании отдела военной контрразведки. Но, чтобы не раскрывать перед пограничниками свою принадлежность к спецподразделению госбезопасности, Ворон попросил высадить его возле штаба части, откуда до аэродрома нужно было пройти еще около километра.
Расставшись с пограничниками, Ворон подождал, когда их машина скроется из вида, после чего бодро зашагал к аэродрому. Как и рассчитывал, Бондарева он застал в кабинете. Полковник сидел за обшарпанным письменным столом и размышлял, уставившись в раскрытую бумажную папку с материалами очередного оперативного дела.
Всю обстановку кабинета составляли два стола, поставленные буквой Т, несколько стульев, прикрученная к стене вешалка и массивный металлический шкаф, установленный в кабинете по приказу Бондарева. В этом шкафу, используемом в качестве сейфа, Бондарев хранил все добываемые сотрудниками оперативные материалы, свое личное оружие и привезенный в Чечню с базы «Вымпела» портативный компьютер, которым, в отличие от командиров большинства воинских подразделений, активно и часто пользовался.
При появлении Воронина Бондарев сейчас же закрыл папку и, отодвинув ее на край стола, поднялся навстречу капитану. Вместо приветствия он протянул Воронину свою крепкую мускулистую руку и, заметив промокшую одежду капитана, спросил:
– Замерз?
– Не успел, Петр Валентинович. Только прилег, как пограничники приехали. Пришлось вставать, – отшутился Ворон.
Бондарев понимающе кивнул и сразу перешел к делу:
– Бросай бушлат на батарею и рассказывай.
Ворон послушно снял с себя жилет боевой разгрузки и армейский бушлат и, кое-как пристроив бушлат на крохотной батарее под окном, сел к столу.
– Встреча прошла вполне штатно, – начал он. – Стриж у боевиков вне подозрений. Правда, Хромой не приблизил его к себе, а продолжает использовать в качестве проводника мелких диверсионных групп. Как раз накануне Стриж вел двух боевиков Хромого, с которыми расстался в Шалинском районе, недалеко от Сержень-Юрта. По словам Стрижа, Хромой поручил этим боевикам встретить своего друга, который на днях освобождается из мест заключения, и сопроводить его в Чечню.
– Гм, интересно, – покачал головой Бондарев. – Что-нибудь конкретное об этом «друге» известно?
– То, что он отбывает наказание где-то на севере России, – ответил Ворон и поспешил уточнить: – Но это может быть и не так из-за субъективности оценки. Для Стрижа все, что находится за Терским хребтом, уже север. Зато точно известно имя этого «друга». – Ворон выдержал паузу и произнес: – Гамид.
Глаза Бондарева настороженно вспыхнули.
– Полагаешь, это Гамадов? – даже не пытаясь скрыть охватившее его волнение, спросил он и, так как Воронин продолжал молчать, сам же и ответил на свой вопрос: – Ну, это мы выясним.
Ворон знал, что к чеченским бандитам, напавшим на Буденновск и захватившим городскую больницу, у Бондарева особый счет.
В год буденновской трагедии бывшее спецподразделение внешней разведки входило в структуру МВД. Многие сотрудники «Вымпела» посчитали перевод в Министерство внутренних дел унизительным для себя и ушли из отряда. В отличие от них Бондарев не изменил родному подразделению и остался в отряде. Он и другие ветераны сделали все, чтобы сохранить знаменитое некогда подразделение. Благодаря их усилиям «Вымпел» выжил. И когда отряд вновь вошел в систему государственной безопасности как Управление «В» Центра спецопераций ФСБ России, полковник Бондарев возглавил его оперативный отдел. Но в 95-м он был еще майором и в составе десантно-штурмовой группы участвовал в штурме Буденновской горбольницы, где укрылись напавшие на город боевики. Чтобы добраться до больничного корпуса, вымпеловцам необходимо было преодолеть сто пятьдесят метров совершенно открытого пространства, полностью простреливаемого боевиками. Бондарев и другие ветераны «Вымпела» понимали, что задача практически невыполнима, и все же они пошли на штурм. Пошли под кинжальным огнем превосходящих их по численности боевиков, бьющих по атакующим из крупнокалиберных пулеметов, гранатометов и автоматов. Атака «Вымпела» захлебнулась. И тем не менее спецназовцы выполнили свою задачу. Сковав силы боевиков и вызвав их огонь на себя, они позволили группе «Альфа», атакующей с противоположной стороны, ворваться в больничный корпус и занять первый этаж. Но из-за нерешительной позиции политического и военного руководства операцией «Альфа» получила приказ отступить. Операция по освобождению Буденновской горбольницы провалилась. Жертвы вымпеловцев оказались напрасны. В том кровавом и бессмысленном бою Бондарев потерял четырех своих друзей, и этот счет к убившим их боевикам до сих пор остался не оплачен. Спустя несколько дней после проваленной операции по освобождению Буденновской горбольницы бандиты, расстреливавшие спецназовцев и избивавшие больных стариков и беременных женщин, под прикрытием вывезенных из города заложников возвратились в Чечню. Они мнили себя национальными героями Ичкерии. Но нынешний командир «Вымпела» генерал Углов, начальник оперативного отдела полковник Бондарев, старший оперативно-боевой группы капитан Воронин и прочие бойцы спецподразделения считали иначе.
– Кем бы ни оказался этот «друг», заботу о нем Хромой проявил отнюдь не из-за приятельских отношений, – заметил Ворон.
– Это точно, – согласился с ним Бондарев и, немного помолчав, добавил: – Гамадов первоклассный подрывник, а Хромому как раз нужны подрывники. И, приказав своим боевикам «проводить друга» в Чечню, он, разумеется, имел в виду свой отряд. А это уже реальный шанс выйти на логово Хромого.
При последних словах Бондарева Ворон подался вперед:
– Петр Валентинович, разрешите мне проследить за ними?! Поверьте, я их не упущу!
Бондарев в ответ отечески улыбнулся:
– Одному тебе не справиться. Но с твоим напарником определимся позже. Сначала нужно выяснить, куда и за кем отправились боевики Хромого.
3. ВОПРОСЫ
Министерство юстиции РФ
Главное управление исполнения наказаний...
...
Прошу вас в срочном порядке сообщить известные вам сведения об отбывающем наказание Гамадове Гамиде 1970 года рождения, уроженце города Грозный Чеченской республики, осужденном в 2000 году Махачкалинским городским судом к пяти годам лишения свободы. Как то: место отбытия наказания; фактический оставшийся срок заключения; отношения с администрацией и заключенными; связи с родственниками и прочими лицами, находящимися на свободе.
Начальник Управления «В»
Департамента по борьбе с терроризмом ФСБ РФ
генерал-майор Углов.
Начальнику Управления «В»
Департамента по борьбе с терроризмом ФСБ РФ
генерал-майору Углову.
Гамадов Гамид 1970 г.р., осужденный в 2000 году Махачкалинским городским судом республики Дагестан по статьям... к пяти годам лишения свободы, отбывает наказание в ИТК № 9 Пермской области. Как лицо, не совершившее тяжких и особо тяжких преступлений и отбывшее более половины срока заключения, Гамадов попадает под положения амнистии от 19.11.2003 г. и должен быть освобожден из мест заключения до конца 2003 года. Запрос в отношении других интересующих вас сведений направлен администрации ИТК № 9, по месту отбытия наказания заключенным Гамадовым.
Начальник управления ГУИН
Министерства юстиции РФ...
Начальнику Управления ФСБ
Пермской области...
По подтвердившимся оперативным данным, из ИТК № 9, расположенной на территории Пермской области, в ближайшие дни будет освобожден по амнистии особо опасный чеченский боевик Гамид Гамадов, тесно связанный с полевым командиром и международным террористом Шамилем Басаевым. Для встречи освобождающегося сообщника Басаевым направлены в Пермскую область двое боевиков, которым поручено организовать переправку Гамадова в Чечню и сопровождать его на пути следования. В связи с чем прошу вас организовать негласное наблюдение за Гамадовым и сопровождающими его боевиками. Сведения о перемещении Гамадова и его контактах имеют крайне важное значение для проводящейся на территории Чечни контртеррористической операции.
Начальник Управления «В»
Центра спецопераций ФСБ РФ
генерал-майор Углов.
ИТК № 9, Пермская область
26 ноября, 17.15
– Так кто, говоришь, тебя интересует? – Майор Карнаухов, начальник оперчасти ИТК номер девять, повернулся к своему служебному сейфу с оперативными материалами на отбывающих наказание заключенных.
– Гамадов Гамид, – неспешно ответил сидящий напротив его стола невысокий лысоватый мужчина в темно-сером костюме, светлой рубашке с помятым воротником и таком же, как и костюм, скромном сером галстуке.
Безликая внешность и невыразительная одежда выдавали в нем комитетчика, кем он и являлся вот уже почти двадцать лет. И хотя прошлые требования, предписывающие сотрудникам госбезопасности носить темные костюмы со светлой рубашкой и галстуком, давно канули в Лету, старший оперуполномоченный управления ФСБ Пермской области майор Мельников одевался так, как привык в ту пору, когда эти требования еще жестко выполнялись. К тому же костюм и галстук, по мнению Мельникова, придавали его не отличающейся атлетизмом фигуре больше солидности. Подобного мнения придерживался и майор Карнаухов, хотя в отличие от своего коллеги из ФСБ в служебное время не имел возможности сменить форму на гражданский костюм. И тот и другой имели многолетний опыт оперативной работы, а схожее занятие и связанные с ним родственные проблемы определяют похожие привычки и аналогичные взгляды на жизнь.
Карнаухов и Мельников знали друг друга уже без малого шесть лет. В девяносто восьмом году оперативная разработка, которую осуществляли пермские чекисты, привела Мельникова в исправительно-трудовую колонию, где он и познакомился с сотрудником оперчасти капитаном Карнауховым. За пять последующих лет разница между уголовными и государственными преступниками стерлась окончательно, и Мельников еще неоднократно посещал исправительно-трудовую колонию номер девять. За это время Карнаухов дослужился до майора и занял подполковничью должность начальника оперчасти колонии. А Мельников остался тем же старшим опером, поэтому продолжал служить в прежнем звании. Приятелями, а тем более друзьями, они не стали, однако за время общения перешли на «ты», что, естественно, способствовало более доверительным и откровенным отношениям между оперативниками.
– Гамадов, Гамадов, – повторил вслед за Мельниковым Карнаухов и, покопавшись внутри своего сейфа, вытащил оттуда одну из стандартных пожелтевших картонных папок.
Положив папку перед собой и полистав страницы, Карнаухов закрыл ее и, брезгливо поморщившись, ответил:
– Чушкарь, ничего интересного.
– Кто? – уточнил фээсбэшный оперативник, так и не привыкший к уголовно-блатной терминологии начальника оперчасти.
– Опущенный, – охотно пояснил Карнаухов. – Петух, пассивный гомосексуалист, по здешним меркам низшая и самая презираемая всеми остальными категория заключенных.
– Вот как, – Мельников изумленно округлил глаза. – А по нашим данным, этот Гамадов известный чеченский боевик.
В ответ Карнаухов пренебрежительно махнул рукой, даже не дослушав своего фээсбэшного коллегу:
– Это он у себя в Чечне боевик, а здесь тьфу, – изобразив плевок, оперативник резко выдохнул изо рта воздух. – Не знаешь, что ли, как это делается. Навалились всей кодлой, сначала руки связали, а потом штаны спустили. И вот он уже не матерый боевик, а зоновский петух по кличке Ганя.
– Почему Ганя? – спросил Мельников.
– Зэки так прозвали. Им же петухи баб заменяют, они им женские кликухи и придумывают. Вот у меня и рапорт имеется. – Карнаухов выдернул из своей папки лист бумаги и помахал им в воздухе, но Мельникову не передал. – Гамадова опустили в первый же день, как он на зону попал, вернее, в первую же ночь. – Начальник оперчасти быстро пробежал глазами извлеченный из папки рапорт и добавил: – Да еще и передние зубы выбили. Значит, не только в задницу, но и в рот драли. Короче, оттрахали твоего чечена во все дырки. В том отряде Ус тогда смотрящим был. Вот он, я тебе скажу, матерый зэчара был. И большой любитель всяких подлянок. Ради одного развлечения мог новичка опустить. И с твоим Гамадовым, я уверен, тоже его работа.
– А сейчас он где? – уточнил Мельников, отметив, что коллега говорит об уголовнике в прошедшем времени. – Вышел?
– Ага, – Карнаухов криво усмехнулся. – На тот свет. Зарезали его на днях прямо в сортире. Ложку в горло забили.
– Кто? – во второй раз изумился Мельников.
– Если бы знать. – Карнаухов недовольно мотнул головой. Нераскрытое убийство в колонии, грозившее стать очередным висяком, резко снижало показатели работы всей оперативной части и майора Карнаухова, как ее руководителя. – Копаем. Есть кое-какие подвижки, – закончил он, чтобы фээсбэшный коллега не усомнился в его оперативных способностях.
– Так, может, это Гамадов ему отомстил? – предположил Мельников.
– Петух авторитетному зэку, смотрящему отряда?! – прищурившись, переспросил Карнаухов. – Не смеши! Такого еще не бывало. Да если бы он просто толкнул или ударил смотрящего, «торпеды» Уса порвали бы его на месте. Зона – это не воля. Здесь субординация соблюдается, как в армии, даже еще строже. Чушкарь может залупаться на чушкаря, мужик на мужика и только вор – на вора. А незадолго до того, как Уса замочили, в четвертый отряд, где он заправлял, с последним этапом пришли двое авторитетных воров, Чума и Трезубец, с такими же, как у прежнего смотрящего, претензиями на лидерство. Обычно в такой ситуации воры договариваются между собой, но порой разбор перерастает в откровенную поножовщину. Думаю, в этот раз именно так и произошло. Не договорившись с Усом, Трезубец и Чума попросту зарезали его.
– И кто теперь в четвертом смотрящим? – поинтересовался Мельников.
– Пока никто, – ответил Карнаухов и объяснил: – Я этих Трезубца и Чуму сразу после убийства Уса в ШИЗО на десять суток закрыл. В отряде каждый день шмоны. Так что пока зэки притихли. Даже шишки из усовской команды хвосты поприжали, выжидают, чем дело обернется. Почти все на новичков думают. Да и я нутром чую: их работа! Вот только удастся ли расколоть, не знаю. Тертые калачи: у Трезубца это уже третья ходка, у Чумы – вторая. Все зоновские законы да и наши возможности назубок знают. – Посчитав, что его последние слова коллега может истолковать как признание собственной несостоятельности, Карнаухов поспешил добавить: – Но я их и без их собственного признания дожму. А будут дальше в несознанку идти, в ШИЗО сгною.
Беспокойство начальника оперчасти было вполне понятно Мельникову. Хотя для этого у того не было никаких оснований. Мельников не собирался вмешиваться в служебные дела своего коллеги и уж тем более подставлять его перед начальством.
1 2 3 4 5 6 7