Но сейчас, говорят, и он остановился.
Зарина недоверчиво покачала головой.
– Возвращаемся, – сказала Карина. – Марина, ты на дежурство за четвертым фургоном, мы останемся во главе каравана.
Крюка разбудили голоса. Через раскрытый полотняный клапан в задней стенке фургона заглядывало солнце. Экен узнал голос Гёсы, которому отвечали два женских. Крюк решил сменить напарника. Наемник нащупал меч рядом с собой, пристегнул ножны к поясу. Экен высунулся из фургона и нос к носу столкнулся с пепельноволосой ведьмочкой. Она следовала за повозкой на уровне двух-трех аршин над дорогой, почти впритык к заднему борту. Небесная воительница разложила между рогами метлы косметику и красилась, держа в руке крохотное зеркальце. В тот момент, когда взлохмаченная голова Крюка появилась из фургона, ведьма подводила левый глаз. Увидев экена, она вздрогнула от неожиданности. Жирная черная черта пошла через щеку к носу.
– Что же вы, госпожа боевая ведьма, не держите дистанцию, – сказал Крюк весело. – Если бы фургон остановился, вы бы влетели прямо ко мне в спальню.
– Размечтался, – усмехнулась ведьма. – Вы, экены, ведь даже целоваться не умеете.
– Не «не умеете», а «нельзя», – поправил ее наемник. – Да, есть такая тура в Соране.
Ведьма облизала палец и стала стирать черную полосу с лица. С первого раза небесной воительнице это не удалось, и она снова приоткрыла рот, чтобы смочить палец.
– Разрешите мне? – сказал Крюк.
Ведьма усмехнулась и кивнула. Экен взял ее за руку и начал медленно облизывать пальчик. Он остановился, только когда добрался языком до запястья.
– А как же тура? – севшим голосом спросила она.
– Ну… на каждое мое движение языком приходится по два неверных, от которых я очистил землю, – ответил наемник. – Не считая сидхов. Я думаю, Баррах мне это зачтет.
Ведьма усмехнулась:
– Сабрина.
– Яндар, – представился экен.
– Подержи пожалуйста зеркало, Яндар.
– Друзья зовут меня Крюком. Я могу подержать твое зеркальце, – ответил экен. – Но не будет ли тебе удобнее в фургоне? Там есть место, где расположиться.
Он приглашающим жестом откинул клапан. Ведьма чуть приподняла метлу и влетела в фургон.
Марина полетела в конец обоза, а Карина и Зарина снизились и зависли по сторонам от первого фургона. Метлы, разгоряченные полетом, рвались вперед. Хозяйки успокоили их легкими касаниями и заставили приноровиться к неторопливой поступи лошадей. На козлах сидели двое – мужчина с хищным экенским носом и сидх-проводник. Сидх правил. Экен шутливо отдал честь и сказал:
– Гёса, Танцор Смерти.
«Подходящее имя», подумала Зарина одобрительно. «Гёссан» на экенском означало «поющая сталь». Наемник тоже смотрел на ведьму во все глаза. По приказу Арги ведьмы сменили свою обычную голубую летную форму на желто-зеленую, чтобы стать незаметными в лесу. Зарина дополнила ансамбль, вплела в шлем-косу зеленые нити и украсила прическу желтыми бусинами. Но густых черных бровей и горбатого носа, как две капли воды похожего на нос экена, ведьма спрятать не могла. Да и не собиралась.
– За просмотр, между прочим, деньги платят, – сказала Зарина по-экенски.
Наемник усмехнулся:
– Да, столько я еще не заработал, – и отвел взгляд.
– А вас как величать, прекрасные воительницы? – спросил сидх.
Ведьмы представились.
– Ринке, – сообщил проводник.
Карина навидалась и мертвых, и живых ледяных эльфов на своем веку, но темного эльфа видела впервые. И он ей, пожалуй, нравился. В его манере одеваться не было сводящего скулы франтовства, которое так раздражало мандречен в ледяных эльфах – как гласила издевательская поговорка, «без маникюра сидх не воин». Куртка проводника из красных, зеленых, желтых и коричневых кусочков замши удачно имитировала разноцветное летнее платье Лихого Леса. Ледяные эльфы часто ходили в бой с драгоценными ожерельями на шее и перстнями на всех пальцах рук, и Карина, как опытный мародер, находила этот обычай весьма полезным. Но на Ринке из украшений был только серебряный браслет с хрустальной вставкой на левом запястье.
Гёса глянул на дорогу. Преграждая путь, там лежало серо-зеленое бревно высотой под брюхо лошади.
– Смотрите! – воскликнул экен.
Ринке натянул поводья, останавливая фургон. «Засада!», мелькнуло у Зарины. «Надо же, не успели на два перестрела от Келенборноста отъехать», чувствуя привычный холодок, подумала Карина. – «И вот они, Ежи…». Гёса уже вытаскивал за меч, но сидх прижал его руку своей. Проводник смотрел на свой браслет и хмурился. Экену показалось, что бревно чуть шевельнулось. Он присмотрелся и понял, что так оно и есть. Зеленые зигзаги на стволе медленно смещались от правой стороны дороги к левой.
– Что это? – вполголоса спросил экен.
– Наверно, у братишек ужик из террариума сбежал, – тихо ответил сидх.
Но на этот раз никто не смеялся. Ведьмы смотрели на огромную змею, как завороженные. «У него ведь шкура толстенная небось, как у дракона», лихорадочно соображала старшая крыла. – «Из пращи не пробьешь…». Другого оружия Карины не было – не полагалось. Во время штурмов она не высаживалась на стены, а поддерживала своих ведьм сверху, сбрасывая бомбы. Из-за необходимости поднимать в воздух корзину для бомб ее метла была другой породы, более мощная, но и более неповоротливая. «Да и от меча Заринкиного мало проку будет», мелькало у Карины. – «Огненный шар только если бросить…». Ринке попробовал связаться с мандреченкой мысленно и убедился, что ведьма глуха к телепатии, как оглобля. Сидх положил руку на плечо старшей крыла – мандреченка летела совсем рядом с повозкой. Карина сердито-недоуменно посмотрела на проводника. Ринке жестом показал, чтобы она наклонилась к нему, что ведьма и сделала.
– Лети назад, – прошептал он ей в ухо, ощутив терпкий аромат ее духов. – Передай, что все должны остановиться и молчать!
Ринке отпустил ведьму. Карина поднялась над крышей фургона, поманила Зарину за собой.
Мандреченская мудрость гласила: «Сколько волка не корми, он все в лес смотрит». В Боремии она звучала так: «Оборотень не живет в доме». Начальник каравана, капитан Арга, был родом из Боремии, и при размещении подчиненных по фургонам помнил эту пословицу. Проводникам он выделил места в третьем по ходу обоза фургоне – в самой середине каравана. Оттуда сложно было бы улизнуть незамеченными – во втором расположился сам капитан, а в четвертом ехали старшая крыла «Змей» и целительница.
Вилли проснулся от толчка и понял, что обоз почему-то остановился.
– Тебе пора на смену, – сказал Лайруксал.
– А почему не тебе? – угрюмо спросил Вилли.
– Мне сейчас там нечего делать. Вот если тролли появятся, или пауки… Вы ж не знаете, как с ними обращаться, – ответил тот, демонстративно зевнул и отвернулся к стене.
Вилли поднялся, прижал его коленом к лежанке. Лайруксал захрипел и задергался. Вилли схватил его за волосы на затылке и потянул на себя.
– Ты, друидский выкормыш, – произнес он тихо. – Я вижу, ты не понимаешь, кто ты здесь и зачем. Объясняю. Я дрался с мандреченами и ел тролльчатину. А ты в сытости и тепле друидским штучкам учился. Но зря ты думаешь, что теперь поедешь на нас с Рином, как блоха на собаке. И дежурить будешь, и миски мыть… Ясно?
Лайруксал мученически закатил глаза. Вилли отпустил его. Лайруксал перевернулся лицом к нему, потирая грудь.
– Вы столько дрались с мандреченами, что стали похожи на них, – с трудом переводя дыхание, сказал Лайруксал. – Только мы сохранили истинный дух темных эльфов… Миски мыть – это в Армии Мандры дедовщиной называется.
Вилли замахнулся, но услышал телепатемму пролетавшей над фургоном ведьмы:
«Проводник просит всех заткнуться и помолчать!»
– Что за… – пробормотал он.
Позабыв про Лайруксала, он накинул куртку. Вилли расстегнул клапан на выходе и спрыгнул на дорогу.
Лайруксал проводил его взглядом затравленного хорька.
Вилли едва успел вывернуться из-под копыт черного сюркистанского жеребца – это Арга бешеным галопом промчался в начало каравана. Судя по всему, капитан даже не заметил, что чуть не затоптал одного из проводников. Над головой Вилли прошуршали плащи, две тени будто бы огромных летучих мышей легли на дорогу. Эльф проводил боевых ведьм взглядом – они, наоборот, летели в хвост колонны – и торопливым шагом двинулся к голове обоза. Сидх привычно слушал лес, щурился, когда на лицо ему падали солнечные лучи.
Причина остановки каравана могла быть только одна. Арга, замыкавший процессию, пришпорил своего жеребца. Капитан был уже около второго фургона, но знакомого лязга мечей пока не слышал. Не мелькали и огненные шары, которыми боевыми ведьмы обычно забрасывали атакующих. Наоборот, две ведьмы промчались в конец каравана быстрее, чем он успел их окликнуть. Из фургона, мимо которого проезжал Арга, высунулась рыжая ведьма. Ее разбудила резкая остановка, и она бросилась выяснять, в чем дело, не теряя времени на такие мелочи, как поиск одежды. Заметив капитана, ведьма отсалютовала ему мечом. Круглые груди, позолоченные солнцем, подпрыгнули от резкого движения. Заметив взгляд Арги, ведьма кокетливо прикрыла их свободной рукой, и он увидел чудовищные скобки шрама на предплечье. Капитан осадил жеребца.
– Что случилось? – спросил он.
Рыжая ведьма пожала плечами. Капитан отвел глаза.
– Бревно поперек дороги, – сообщила подлетевшая ведьма. – Или огромная змея, Зарина передавала нечетко. Сидх-проводник потребовал, чтобы мы остановились и соблюдали тишину.
Арга послал жеребца вперед. Но сейчас он предпочел ехать шагом.
Галоп лошади и эрекция всадника – вещи трудно совместимые.
Начальник каравана подоспел через минуту после того, как огромный хвост втянулся в заросли.
– Почему остановились? – спросил Арга, посмотрев на пустую дорогу.
Ринке перевел взгляд с еще колыхающихся кустов на капитана:
– Пропускаем шнейка, господин Арга.
Капитан оглянулся по сторонам:
– И где же он?
Сидх махнул рукой на кусты.
– Уполз, господин капитан.
– Можно продолжать движение?
Ринке кивнул и хлестнул вожжами по крупу. Фургон стронулся с места. Капитан ехал рядом.
– На что похожа эта тварь? – спросил Арга.
– На огромную змею, господин капитан, – ответил Гёса.
Арга покачал головой.
– Вы же обещали… – начал он, обращаясь к Ринке.
– Обещал, – сказал сидх необычайно серьезно. – Я обещал, что доведу обоз до Бьонгарда, и вы не увидите ни одного тролля, если будете слушаться меня и других проводников. И троллей мы пока не встречаем. Но лес – это лес, господин капитан. Здесь всякое может быть. Кстати, вечером я хотел объяснить всем правила поведения в лесу.
– Я помню, – ответил капитан. – После ужина будет самое время, я думаю.
На дорогу легли две тени – это вернулись Карина с Зариной.
– Но кое с чем я до вечера ждать не могу, – сказал Ринке, заметив их. – Я вас очень прошу больше не летать в разведку, госпожи ведьмы.
Карина озадаченно посмотрела на капитана. Арга угрюмо кивнул.
– Хорошо, – пробормотала ведьма.
Дорога из светлого березняка вошла в угрюмый ельник. Из-за фургона появился взъерошенный со сна сидх – второй из проводников.
– Это Вилли, – представил его Ринке. – Слушайтесь его, как меня.
Вилли забрался на козлы и взялся за поводья, а Ринке слез с подводы и направился в конец обоза.
– Пойду-ка и я своего напарника разбужу, – сказал Гёса и последовал за сидхом. – Хватит Крюку дрыхнуть…
Они вместе с Ринке двинулись вдоль фургона. Железные обручи, на которые был натянут тент, распирали полотно подобно ребрам, делая повозку похожей на неизвестное, но очень исхудавшее животное.
На пол фургона упала полоса света. Лайруксал зажмурился и пробурчал:
– Аккуратнее. Некоторые здесь спят. Чего и тебе советуют.
Но Ринке не стал ложиться. Он вытащил из-за тюков с грузом свой походный мешок, присел на ближайший из них и достал записную книжку в черном кожаном переплете и эльфийское стило. Изящный инструмент был мечтой любого школьника – он не оставлял клякс даже в самых неумелых руках и не нуждался в чернилах. Пристроив книжицу на колене, Ринке черкнул пару строк и глубоко задумался. Лайруксал наблюдал за ним сквозь ресницы.
– Стихи о прекрасной ведьме? – осведомился Лайруксал. – Помни, что к слову «любовь» в мандречи есть только одна рифма – «кровь».
– Я не силен в комбинировании ударных и безударных слогов, никогда этим не занимался и вряд ли займусь, – отмахнулся Ринке. – Но все комбинации графиков движения на дороге помню наизусть. Мы сейчас чуть не наехали на шнейка. Я записал время и дату его появления, только и всего.
Лайруксал резко сел. Одеяло свалилось на дощатый пол фургона.
– Надеюсь, вы не прикончили его? – воскликнул сидх.
– Успокойся, конечно же нет. Почему он здесь? – задумчиво спросил Ринке. – Так далеко от холмов… Они ведь никогда из них не выходят!
– Он ведь живой, наш лес, – сказал Лайруксал. – Зря вы относитесь к его обитателям как к механическим куклам, каждая из которых двигается по строго заданной траектории в назначенное время.
– Помолчи, друид, – поморщился Ринке. – Я эти песни уже слышал много раз. Если бы не таблицы графиков, по Железному Лесу сейчас ходили бы только эти механические куклы. А графики, позволь тебе напомнить, написаны кровью. Моих и твоих родичей.
Лайруксал поджал губы. Ринке закрыл записную книжку, убрал ее в мешок. Сидх растянулся на тюке, сунул под голову мешок и заворочался.
– Кто бы мог подумать, что спать на золоте вовсе не так уж приятно, – со смешком сказал Ринке. – Лайруксал, дай одеяло.
Друид молча подал ему одеяло. В центре дешевая шерсть была обезображена выцветшим штампом Армии Мандры. Ринке расправил одеяло, натянул его на себя и закрыл глаза.
Мерно стучали колеса. По полотняному верху фургона плыла причудливая сеть теней.
– И как ты себе объясняешь появление здесь шнейка? – спросил друид.
– Или начался новый цикл, что вряд ли, – ответил Ринке, не открывая глаз. – Все возможные циклы давно изучены… Или Черный Камень сошел с ума от старости, что более вероятно. Ему ведь больше восьми веков.
– Я вижу, тебя пугает подобное предположение, – нервно усмехнулся Лайруксал.
Ринке глянул на друида в упор:
– А тебя – нет?
Гёса поворошил палкой в костре. К зеленому мосту ветвей над головами путешественников взметнулся сноп искр. Экен покосился на сидевшего напротив Ринке и спросил:
– Можно так? Не набегут тролли?
Сидх заулыбался и отрицательно покачал головой. После ужина Арга сказал, что сейчас Ринке объяснит всем правила поведения в лесу. Правил оказалось немного: не отходить от каравана. Ни вперед, в разведку, ни назад. С дороги сходить только вместе с проводниками. И, наконец, не шуметь. Гёса еще тогда сказал, что поход очень напоминает ему перегон по этапу, путешествие при движущейся тюрьме. После ужина охрана каравана разошлась – кто на посты, кто отдыхать, кто набираться сил перед ночным дежурством. У костра кроме проводника и наемника остались только Карина с Зариной. Старшая крыла сидела на походном матерчатом стульчике, который прошел с хозяйкой всю гражданскую войну. Ринке лежал на земле рядом с мандреченкой, завернувшись в плащ, и курил трубку. Гёса с Зариной расположились с другой стороны костра и пекли в углях картошку.
Сидх обратился к Карине:
– Мы сегодня очень рано остановились. Вы найдете, чем занять своих ведьм, госпожа старшая крыла?
– Давай оставим «господ» и «сударей», – предложила мандреченка. – Нам два месяца хлебать кашу из общего котла. Карина – этого будет достаточно. Договорились, Ринке?
Проводник кивнул.
– А насчет занятий вечером… Ты хочешь что-то предложить? – спросила ведьма.
– Пока еще не стемнело, они могут сходить за черникой, – ответил сидх. – А Вилли поохранял бы их.
– Черника – это хорошо, – заметила Зарина. – Можно будет сделать взвар.
– Давай завтра, – сказала Карина. – Сегодня девочки подгоняют форму. Нам выдали новую, а ее всегда надо немного ушить, чтобы она сидела по фигуре.
– Завтра так завтра, – согласился сидх.
– Слушай, а я вот что заметил, – сказал Гёса, обращаясь к Ринке. – Вдоль дороги столбики натыканы, с цифрами.
– Я тоже видела, – вставила Зарина. – Мы проехали столбик с числом «двадцать два», прежде чем остановиться.
– Это все видели, – лениво сказала Карина. – Ваша эльфийская верста короче нашей саженей на десять.
– Наша мера расстояния называется километр, – ответил Ринке и добавил с интересом: – Откуда такая точность, насчет десяти саженей?
1 2 3 4 5 6 7