– Мне вообще нравятся драгоценности, – решительно сказала экенка.
Наемники закончили партию с закатом. Экены поднялись и отправились на берег Росного, пересекавшего противоположный край террасы. Там наемники опустились на колени, и до слуха эльфа донеслось монотонное пение. Шенвэль ожидал, что Зарина последует за Гёсой, и то, что экен не стал ее даже уговаривать, потрясло эльфа.
– Прости за любопытство, – сказал Шенвэль. – Ты не пошла вместе с Гёсой на намаз. Почему?
Зарина бросила на эльфа короткий взгляд.
– Последний раз я молилась тогда, когда твои соплеменники подожгли мой аул, а моя мать усадила нас с братом на коня и от души стегнула животинку плетью, – сказала экенка. – О, как я молилась! Но Баррах не услышал. Зачем мне бог, который всегда смотрит в другую сторону?
– Но ты же здесь, – заметил Шенвэль.
– Я просила Барраха спасти маму, – ответила экенка.
На это Шенвэль не нашелся, что ответить, а Зарина продолжала:
– Ответь и ты на мой вопрос. Все знают, что вы, сидхи, просто бредите Жезлом Власти. И говорят, что эта палка все еще валяется где-то в замке. Если ты наткнешься на Эрустим... случайно... Ты возьмешь его?
Шенвэль ощутил на себе тяжелый взгляд мага.
– Я об этом как-то не задумывался, – сказал Шенвэль. – Ведь продать Эрустим невозможно.
Зарина одобрительно хмыкнула. Тенквисс отвернулся, подал Карине кружку с чаем.
– Наш человек, – сказала Зарина.
– Я не человек, – сказал эльф холодно.
– Нашел, чем гордиться, – презрительно сказал Крюк.
Шенвэль промолчал.
Карина осушила кружку и поставила ее на землю. Затем поднялась на ноги. Тенквисс тоже встал, и они, непринужденно обнявшись, направились прочь от костра.
– Мы сейчас уйдем, – сказал маг. – Вы поднимайтесь в небо, как только стемнеет. Над замком вы должны быть не позже десяти – примерно в это время мы тоже доберемся туда.
– Хорошо, будем, – сказала ведьма. – Но нас могут заметить.
– Придется рискнуть. Вас тут знают, и сначала могут подумать, что у вас какие-нибудь ночные маневры. Когда все будет кончено, я зажгу ров, – продолжал Тенквисс. – Это будет сигналом, что нас пора забрать. Я думаю, это произойдет не раньше полуночи.
Карина чуть поморщилась, неохотно кивнула. Затем крепко обняла мага и сказала:
– Прости меня, Тенквисс. С этой ночи у нас все с тобой пойдет по-другому, обещаю.
В глазах Тенквисса мелькнула короткая вспышка.
– О да, – сказал он. – Все, все будет иначе.
* * *
Любовники, как всегда, встретились у Водопада Надежды. Подземный ручей был насыщен известью. Там, где вода обрушивалась со скалы, известь понемногу осаждалась. За многие века ручей создал себе изящное ложе из блестящего и прочного камня. Ульрику эти прихотливые каменные кружева напоминали эльфийские замки. Елене они казались похожими на волшебное дерево. Один из королей эльфов сделал так, что источник всегда светился ровным серебристым светом. Ульрик пришел на встречу с возлюбленной через Хельмутов грот, одному ему известной дорогой. Широкие, чистые коридоры, в которых учителя показывали маленьким эльфам процесс образования сталактитов, остались пятьюдесятью саженями выше. Елене хватило смелости проделать путь через заброшенную штольню и несколько верст пустынных темных коридоров, где стены были усеяны мелкими каплями, словно плакали от сочувствия к ее судьбе, пройти в местах, куда не всякий шахтер рискнул бы сунуться. Но сейчас княжне было страшно. Елене казалось, что если любовник засмеется или скажет: «Сама недосмотрела, сама и разбирайся. И сюда не ходи больше», то она тут же умрет.
Выслушав подругу, Ульрик озадаченно хмыкнул.
– Я думаю... – начал Ульрик, но тут по сталагмитам скользнул свет.
Три крупных магических шара один за другим появились в противоположном конце зала, в оранжевых отсветах мелькнули фигуры людей.
Эльф вскочил, протолкнул Елену в нишу под водопадом. Там начиналась естественная лестница. С другой стороны от источника находилась высокая галерея. Ульрик знал, что проход через пятьдесят саженей сворачивает вниз, а боковых ответвлений от него нет. По узкому коридору, в который забились любовники, можно было добраться до поперечного горизонта, а оттуда – в сам Хельмутов грот. Но протискиваться вглубь эльф не стал. Он увидел, что один из магических шаров повернулся в их направлении. За шумом воды никто не услышал бы их шагов, но любой маг уловил бы колебания Чи при движении. Ульрик замер, прижимая к себе возлюбленную единственной рукой. Елена не раз говорила Ульрику, в шутку, чтобы он сделал пятачок земли перед источником сухим и вечно теплым. Сейчас эльф очень сожалел, что не последовал совету подруги, когда еще мог. Вместо этого Ульрик приволок железную скорлупку непонятного происхождения, которые в избытке валялись поблизости, и сейчас в скорлупке остались их вещи.
* * *
– Никого нет... А чего это вода светится? – спросил Гёса.
– В этом зале во времена нашего правления было подземное убежище. Жители Рабина скрывались здесь от нападения сюрков, пока воины бились наверху, – сказал Шенвэль, внимательно рассматривая источник. – Водопад сделали светящимся, чтобы скрасить часы ожидания во тьме.
Гёса наклонился. В уютной скорлупке, похожей на перевернутый щит пехотинца, обнаружились теплый плащ и яркая шелковая лента.
– Однако, – сказал экен. – И не холодно им.
Наемник поднял ленту.
– Если считать с той, что развевалась на кустах у входа, это уже двадцать пятая, – сказал Гёса. – В Рабине что, потрахаться больше негде?
– Да, это единственное место, где эльфы могут потрахаться с людьми, – сказал Шенвэль и посветил на источник. Ульрику на миг показалось, что подмастерье смотрит прямо ему в глаза. Елена испуганно сжалась. Экен присел на корточки, задумчиво качнул скорлупку, затем перевернул ее. Таких щитов не носили воины ни одной из существующих армий. Железный лист оказался цельным и очень тонким. Он имел форму капли и с выпуклой стороны был полностью черным.
Эльф отвел шар и двинулся в соседнюю галерею. Гёса колупнул пальцем черную, гладкую поверхность. Это была не краска. В этот момент раздался грохот. Экен вскочил, вытаскивая меч.
– Здесь такая же штуковина, – сказал Шенвэль.
Гёса последовал за сидхом, и голоса их теперь слышались немного приглушеннее, но слова можно было разобрать. В галерее оказалась целая куча псевдощитов, таких же тонких и черных с одной стороны.
– Знаешь, что это? – спросил эльф.
– Знаю, – сказал Гёса. – Это чешуя черного дракона. Причем такого маленького, что это скорее не дракон, а линдворм.
В глазах Шенвэля мелькнул интерес. Эльф продолжал слушать, не перебивая.
– Но я вот одного не пойму, – сказал Гёса. – Чешуйки так лежат, словно дракон наружу полз. Коридор для него тесноват был, вот он шкуру-то и обдирал. Черного Кровопийцу я не видел, но по рассказам выходит, что он в эту галерею одну-то голову с трудом смог бы просунуть. А у него их было целых три. Пойдем, посмотрим, что там дальше. Дорогу-то найдешь обратно?
Шенвэль кивнул, и они пошли по круглой галерее. Магический шар плясал от встречного потока воздуха.
– А проход-то сквозной, – сказал Шенвэль.
– Ну-ка, подними свет, – сказал Гёса. Экен чувствовал под своими ногами невысокие, но чертовски неудобные столбики.
Оранжевый шар взмыл вверх. Эльф и экен увидели на своде прямо по центру продольную гряду крохотных сталактитов. Гёсе мешали идти симметричные им сталагмиты. Насколько хватало света, сталактиты свисали по всему потолку. Здесь в породе могла быть трещина, но эльф и экен знали правильный ответ.
– Это Черное Пламя гребнем промял, – сказал Гёса. – За годы выбоины от шипов заплыли, вот и сосульки нависли...
Эльф и экен остановились там, где проход круто уходил в глубину. Обе стороны устья были смяты, словно оплавлены, породу покрывали темные пятна. Известь вскипела и так застыла черными кружевами. В камне виднелись многочисленные глубокие борозды. С левой стороны царапин было меньше.
– Это кровь дракона разъела известняк, – сказал Шенвэль.
– Да, и хлестало из Черного Кровопийцы, как из водосточной трубы, – заметил Гёса.
– Всю кровь, что он из нас веками цедил, выблевал здесь... – сказал эльф сквозь зубы.
– Не всю, – покачал головой Гёса. – Если бы у дракона было разорвано брюхо или, скажем, шея, он не добрался бы до верха. Коридор вертикальный, тут надо расщепериться было, в стенки грудью и попой упираться. Издох бы дракон, кровью изошел. Похоже на то, что Черному Кровопийце кто-то пальцы на правой передней лапе отсадил. Вон, видишь, порода вспучилась, как бы на стороны? И таких ямок много, вон, и вон... Это Черное Пламя обрубком цеплялся, а из-за крови порода плавилась, он оскальзывался.
Эльф посмотрел на него с отчетливым уважением.
– Я так понимаю, тебе случалось бывать не только на экенском склоне Драконьих гор, – сказал Шенвэль.
Гёса усмехнулся.
– Мой отец был шорником, делал упряжь для гросайдечей. А я вместе с химмельриттерами и на Драконью Пустошь летал, – сказал наемник спокойно.
– Оно и видно... Очевидно, что Черный Кровопийца пробрался здесь, – произнес эльф задумчиво. – Из зала есть выход наружу, и эти ворота очень большие – чтобы люди не давили друг друга в толпе. Сейчас они закрыты, но дракон, даже раненый, мог открыть их если не силой, то чарами. Тебя не пугает, что Черный Кровопийца жив?
– Если бы дракон был в силе, то уже объявился бы, за двенадцать-то лет, – пожал плечами Гёса. – А так, видать, заговорщики сильно его покалечили. Ковыляет сейчас бывший правитель Мандры где-нибудь по Драконьей Пустоши на трех лапах, ну и что с того? Пойдем обратно. Наш маг уже, наверно, думает, что мы заблудились или свалили...
* * *
Когда все три осветительных шара скрылись в темноте, Ульрик и Елена стали пробираться по узкой лестнице. Свет водопада проникал сюда, и лестница была хоть скудно, но освещена. Любовники вышли на поперечный горизонт, оставшийся еще со времен серебряных разработок. Елена на ощупь достала из ниши факел, который припрятала здесь, когда шла на свидание. Эльф подержал факел, пока девушка возилась, чиркая огнивом по кремню.
– Домой не заходи, беги прямо к брату, – сказал Ульрик, когда факел загорелся. – Все ему расскажи...
Елена кивнула. Они быстро шли по галерее, пламя чуть качалось.
– Этот экен, он не из телохранителей Ивана? – спросил эльф. – А то попадешь из огня да в полымя...
– Нет, – сказала Елена. – У этого выговор другой.
– А я пойду к Лакгаэру, – сказал Ульрик.
Елена уверенно свернула в ничем неприметный проход. Эльф успел заметить знак, выведенный копотью на стене. Слово «мел», написанное рунами мандречен. На языке людей это означало мел, залежи карбоната кальция. Если бы кто-нибудь случайно забрел в галерею, то вполне мог принять за метку, сделанную еще шахтерами.
– А может обойдется? – спросила Елена. – Они явно в сокровищницу пошли. Ну и пусть возьмут, что хотят, да и уйдут себе с миром. Все равно те богатства проклятые...
– Твои бы слова да Илу в ушки, – вздохнул Ульрик. – Но я думаю, что так вряд ли получится. С ними маг есть, ты слышала. Да эльф этот. Да экен.
Пол под их ногами ощутимо поднимался. Елена взяла возлюбленного под локоть, зная, что с одной рукой трудно удерживать равновесие.
– Не все знают об этом, но замок охраняют злобные духи, созданные драконом, – продолжал Ульрик. – Их пробуждает к активности пролитая кровь. А без мордобоя при дележе добычи еще никто не обходился.
Пара добралась до заброшенной штольни. Здесь приходилось идти с осторожностью, огибая ветхую крепь. Обычно штольня была освещена лунным светом, но сегодня небо затянули тучи. Эльфу и Елене пришлось идти с факелом почти до самого входа. Там они погасили огонь – их могли увидеть с КПП, которое находилось всего саженях в десяти. Ульрик обнял княжну на прощанье.
– Ульрик, ты так ничего и не сказал насчет... насчет... – напомнила Елена.
Эльф улыбнулся:
– А что я могу сказать? У нас это зависит только от женщины.
Лицо Елены окаменело. Ульрик понял, что сказал что-то не то, и решил исправиться.
– Я очень хочу, чтобы наш ребенок жил, – сказал эльф. – Но если этого хочешь и ты, тебе придется отказаться от родины. Подумай об этом.
Елена обняла его, поцеловала.
– Что тут думать, – сказала она.
Тонкая фигурка растворилась во мраке. Ульрику очень не хотелось давать крюк под землей. Но все же эльф повернулся и стал спускаться в штольню.
Короткий путь далеко не всегда самый быстрый.
А Ульрику нужно было попасть к Лакгаэру как можно скорее.
* * *
Абдула протянул руку к горлу князя. Иван открыл глаза и перехватил ее, сильно стиснув.
– Там твоя сестра пришла, – спокойно сказал телохранитель.
Елена приходилась Ивану младшей сестрой по матери и жила вместе с Анастасией в Рабине. Князь попросил мачеху оставить родовое поместье властителей Черногории два года спустя после смерти отца. Иван устал от покушений, которые устраивала честолюбивая Анастасия. Однако князь хорошо относился к сводным сестре и брату – четырнадцатилетнему княжичу Дмитрию, которого хотела усадить на престол мачеха. Себя Анастасия видела регентом при сыне.
Иван подумал, что знает причину визита сестры.
– Я тебя звал, звал, ты не откликаешься... – продолжал Абдула.
Князь понял, что у телохранителя и в мыслях не было задушить своего господина, как ему показалось спросонья. Абдула, встревоженный молчанием Ивана, хотел всего лишь проверить, бьется ли сердце князя. Иван отпустил руку экена.
– Который час? – вполголоса спросил князь.
За полгода он отвык спать один. Хотя Иван и лег рано, ему удалось задремать только перед самым приходом Абдулы. От внезапного пробуждения князь чувствовал себя разбитым.
– Только что отзвонили десять, – ответил экен.
«Неудивительно, что все тело ломит... Знал бы, вообще не ложился», – подумал князь.
– Заходи, Елена, – сказал князь, отбросил одеяло и сел. – Абдула, зажги свет.
Абдула подлил немного масла в лампу, осторожно, чтобы не потушить едва теплившийся фитиль. Рахман, второй телохранитель Ивана, стоявший у дверей, опустил алебарду. Экены были Танцорами Смерти, еще из тех, что привел с собой Лайтонд. Деду Ивана, Ярославу, удалось уговорить Черное Пламя отдать раненых экен ему. Ярослав не мог даже предположить, насколько удачным оказалось его приобретение. Избавив от смерти на эшафоте двух экен, князь Рабина обеспечил себя и своих потомков верными телохранителями. Обычно Танцоры Смерти жили ничуть не больше людей, но тут был особый случай. Абдула и Рахман во время битвы в замке стали Углами одной Двери.
Елена вошла в покои брата. Даже в неровных отблесках лампы князь смог разобрать испуг на лице сестры. Иван указал княжне на стул, но Елена осталась стоять. Пока княжна бежала к замку, начался дождь, и ее платье вымокло насквозь. Девушка не хотела мочить еще и стул.
– Садись, садись, – сказал Иван нетерпеливо. Елена сочла за лучшее повиноваться. – Послушай, Светланы сегодня нет. Я понимаю, что в городской госпиталь ты не можешь обратиться. Приходи завтра к вечеру, хорошо? Света к тому времени уже вернется, и я попрошу ее помочь тебе.
– Спасибо за заботу, Ваня, – улыбнувшись краем рта, ответила Елена. – Но я здесь не за этим.
Она немного помолчала, собираясь с духом.
– Я была сейчас в старой шахте, – сказала княжна.
«Вот удивила», – отчетливо читалось на лице Ивана.
– Я видела эльфа, мага и несколько экен. Они идут в замок дракона.
Брат тяжело вздохнул.
Скорее всего, авантюристов манили сокровища Черного Пламени. Но не стоило забывать, что где-то в замке лежит Жезл Власти, который мог оказаться в руках охотников за сокровищами случайно.
А мог и являться целью всей экспедиции.
Судьба Эрустима явилась главным яблоком раздора при заключении мирного договора между Мандрой и Фейре. Мандречены утверждали, что поскольку жезл создан мандреченкой и сейчас находится на территории Мандры, то и после его извлечения из замка должен быть передан им. На что эльфы возразили, что Эрустим принадлежит наследникам Разрушительницы Пчелы, Лайтонду и Хифкристу, как и любая иная собственность их родителей. Хорошо, отвечали мандреченские дипломаты. Жезл принадлежит Лайтонду и Хифкристу. Но ввиду высокой культурной и государственной ценности жезла – Черное Пламя включил его изображение в герб Мандры, а Искандер не собирался менять государственную символику – после извлечения Эрустим должен быть сдан государству. За жезл будет выплачено материальное возмещение, размеры которого мандречены готовы обсудить. На что Лайтонд ответил: «Тогда доставай Эрустим сам». После захвата Мир Минаса Верховного мага Фейре сочли погибшим, и дипломаты вернулись к переговорам. В итоге, этот пункт был исключен из мирного договора. Единственная клаузула, касающаяся Эрустима, говорила о невозмещении убытков при его извлечении из замка и не вызвала возражений ни у одной из сторон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9