Chicago. 1978. P. 307.
. Переход от нестабильной корпоративной системы к устойчивому рыночному порядку – одна из центральных задач нового российского общества.
Уходит в прошлое коммунистическая культура. Россия находится в процессе перехода к новому общественному устройству. Во всех основных своих чертах оно должно оказаться прямой противоположностью тому обществу, которое семь с лишним десятилетий упорно и самоотверженно строило коммунизм. Новое общество, черты которого становятся все заметнее, является открытым, или индивидуалистическим. Переход к нему от закрытого, коллективистического коммунистического общества представляет собой подлинную социальную революцию. Этот переход радикален еще и потому, что в России открытое общество никогда раньше не существовало.
Коммунизм – это естественный способ устройства социальной жизни, современная (индустриальная) форма того коллективизма, который является, наряду с индивидуализмом, постоянным фактором человеческой истории. Коммунизм ослабевал и деградировал в течение тридцати с лишним лет. Его уход из жизни не сопровождался насилием, сопоставимым с тем, с каким было связано его становление и существование. И тем не менее расставание с коммунизмом – длительный и болезненный процесс.
Общество, складывающееся в России, еще не обрело ясных и твердых очертаний. Оно носит отчетливо переходный характер. В нем представлены все мыслимые и немыслимые кризисы: экономический, идеологический, политический, военный. Государство является чрезвычайно слабым, оно не способно избавиться от коррупции и теневой экономики, обеспечить безопасность своих граждан. Однако оно не спешит ограничить свою власть, прежде всего в экономике, и отказаться от старых имперских замашек. Становление гражданского общества идет с большим трудом. Нет, в сущности, среднего класса, увеличивается опасный разрыв между самыми богатыми и самыми бедными. Политические партии или эфемерны, или обращены в прошлое. Подвергается сомнению сама дееспособность демократии – одного из ключевых инструментов построения открытого общества, проводимые выборы нередко оказываются выбором между совсем плохим и еще худшим.
И тем не менее процесс становления открытого общества сделался уже необратимым. Сложно сказать, какой из возможных его вариантов реализуется в ближайшем будущем в России, но очевидно, что основное направление ее движения к такому обществу уже определилось.
Ю.Н. Давыдов указывает, ссылаясь на М. Вебера, что возможен вовсе не единственный капитализм, а по крайней мере два существенно различных его типа – торгово-спекулятивный, или, как его еще называют, ростовщически-авантюрный, и другой – промышленный и высокопродуктивный. По мысли Давыдова, в России уже заложены основы капитализма первого, торгово-спекулятивного типа, что определило не лучшую судьбу наших ближайших десятилетий. «…Уже на первом этапе нашего – фактического! – поворота к капиталистической форме хозяйствования оказался официально „снятым“ вопрос о двух радикально противоположных типах „хозяйственника“, каждый из которых предлагал свою культурно-историческую версию „развития капитализма в России“… Так что уже тогда было из кого выбирать – нужно было лишь признать саму возможность подобного выбора, невзирая на все официальные умолчания, блокировавшие сам вопрос о нем, причем еще на дальних подступах к нему. В этом и заключалась одна из „глубинно-психологических“, так сказать, ошибок теоретиков и идеологов перестройки, которой …не преминули воспользоваться их политические соперники, „разрешившие“ капитализм в России не только де-факто (что уже сделали, по сути, их предшественники), но и де-юре, сумев извлечь из юридического признания свершившегося факта немалый политический и идеологический эффект. Однако хотя во втором случае, когда „кошка“ уже во всеуслышание была названа кошкой, и возник уже весьма значительный слой людей, „материально“ заинтересованных в том, чтобы осуществлять ельцински-гайдаровски-чубайсовскую „радикальную реформу“ как капиталистическую революцию сверху, вопрос о выборе между двумя социальными типами капитализма в России был вообще снят с повестки дня. Ибо радикальных реформаторов, изначально заинтересованных в том, чтобы извлечь из экономической реформы прежде всего и главным образом политический эффект („власть, власть и еще раз власть“), волновало не качество прокламируемого ими капитализма, а количество „капиталистов“, лично обязанных им открывшимися возможностями стремительного обогащения, а потому готовых голосовать за них немедленно, „здесь и теперь“. Тех, кто „валил“ Горбачева и его команду с этих позиций, вопрос о двух качественно различных социокультурных типах капиталиста если и мог обеспокоить, то чисто негативно: сам факт его возникновения в радикал-демократическом сознании был бы симптомом разложения этого сознания» Давыдов Ю.Н. Макс Вебер и современная социологическая теория. М., 1998. С. 468.
.
Для заключений Давыдова имеются достаточно веские основания. Хотелось бы вместе с тем надеяться, что его достаточно пессимистический прогноз о возможности утверждения в России в предстоящие десятилетия промышленного и высокопродуктивного капитализма не оправдается.
Будущее коллективизма
В заключение этой главы, посвященной основным особенностям коллективистического общества, можно попытаться поставить общий вопрос: в какой форме способен возродиться коллективизм в будущем? Этот вопрос звучит сейчас, конечно, абстрактно и ответ на него может быть поэтому только самым общим, предположительным и туманным.
Коллективизм социалистического типа, так занимавший умы «передовой общественности» в уходящем веке, явственно обнаружил свою несостоятельность. Социализм, замешанный на национализме, или национал-социализм, намеревался построить рай на земле, но лишь для избранной части человечества и притом за счет подавляющего его большинства. Этот социализм с самого начала означал жестокую войну, и его история оказалась недолгой. Социализм интернационального типа, или коммунизм, намеревался обеспечить прекрасное будущее для всего человечества; опираться предполагалось на пролетарскую солидарность, научно-технический прогресс и более эффективную, чем капиталистическая, централизованную организацию экономики. Данный тип социализма просуществовал дольше, но в конце концов разрушился из-за малоэффективной экономики, связанной централизованным планированием, и своего безудержного экспансионизма. Крах двух ведущих социалистических проектов создал ситуацию неопределенности. Старое уже уходит, новое еще не проявило себя.
Коллективизм вряд ли способен возродиться в форме какой-то новой версии социализма. Но если социалистические проекты практически исчерпали себя, то в чем могла бы состоять будущая коллективистическая, но уже не социалистическая инициатива? Ни теоретические построения, ни тем более реальные социальные движения, ориентирующиеся на коллективистическое переустройство общества, не дают сколько-нибудь устойчивого основания для ответа на этот вопрос. Здесь остается только гадать и говорить абстрактно и общо.
При анализе коллективизма индустриального общества следует проводить различие между двумя типами вопросов: вопросами организации экономической системы и вопросами собственности. Как показывает сопоставление коммунизма и национал-социализма, централизованная экономика может сочетаться как с коллективистической, так и с остающейся во многом частной собственностью. С другой стороны, как говорит опыт коммунизма, централизованная организация экономики плохо совместима с реалиями современного индустриального общества и не способна выдержать соревнование с рыночной капиталистической экономикой, функционирующей плюралистическим и децентрализованным образом.
Коллективизм невозможен без существенного обобществления собственности. Но, вводя коллективистическую форму собственности, он может попытаться совместить ее с конкурентной, рыночной организацией экономики. Этот экономический проект будущего коллективизма можно проиллюстрировать с помощью следующей схемы:
Квадрат 1 представляет старый, уходящий в прошлое социализм, квадрат 2 – маловероятная возможность, квадрат 3 – капитализм, квадрат 4 – будущий коллективизм. Суть последнего в соединении коллективистической собственности с рыночной экономикой.
Можно вспомнить, что идея такого соединения выдвигалась в середине XX в. лауреатом Нобелевской премии по экономике М. Алле, пытавшимся совместить социальную справедливость и экономическую эффективность. «Экономический анализ позволяет с полной уверенностью сделать вывод, – писал Алле, – что при централизованном планировании не может быть достигнуто никакое состояние максимальной эффективности и только процесс эмпирического решения условий максимальной эффективности в децентрализованных рамках экономики рынков способен приводить к этому состоянию. Следовательно, в плане удовлетворения человеческих потребностей коллективистская экономика могла бы быть эффективной лишь в том случае, если бы она была организована на основе экономики рынков, а любое централизованное и авторитарное планирование приводит лишь к значительным потерям в производстве и благосостоянии… И значит, все проблемы, встающие перед коллективистской экономикой, являются, по существу, такими же, как и проблемы, встающие перед капиталистической экономикой» Allais M. Les conditions de l'efficiacite dans l'economie. Milano, 1967. P. 104.
. Таким образом, теоретически коллективистическая экономика может достичь достаточно высокой эффективности. Для этого необходимо, однако, чтобы политическая власть отказалась от тоталитарных притязаний и ограничилась в сфере экономики самыми общими задачами: «Является ошибкой утверждение… будто коллективистская экономика ни в коем случае не могла бы достичь оптимального состояния из-за теоретической невозможности ее конкурентной организации… Подобная организация вполне допустима. Однако она предполагает, что политическая власть в совершенстве владеет экономической наукой и одновременно систематически ограничивает свою деятельность лишь общими экономическими рамками (планирование структур). Если допустить, что коллективистская экономика является действительно конкурентной, то она могла бы, вероятно, лучше и быстрее обеспечить экономические условия максимальной социальной эффективности, нежели наше капиталистическое общество, даже реформированное» Allais M. Le probleme de la planification economique dans une economie collectiviste // Revue internationale des sciences sociales. Kyklos. 1947. Vol. 2. P. 64.
. Однако теоретическая возможность сочетания коллективистической собственности с конкуренцией вряд ли может быть практически реализована в обозримом будущем из-за чрезмерной политизированности существующего общества и известной его наивности в экономических вопросах: «Всякий реалистически мыслящий человек должен признать, что действительное осуществление конкурентной организации полностью обобществленной экономики встретилось бы со значительными трудностями, которые можно, по всей вероятности, считать непреодолимыми при нынешнем состоянии экономического и политического воспитания народов» Ibid. Р. 66.
. В другой работе Алле замечает, что в обществе, опирающемся на коллективистическую собственность, не будет демократии и политических свобод: «Опыт показывает, что частная собственность является условием осуществления политических свобод. Я констатирую, в частности, что в истории существует весьма сильная корреляция между масштабами частной собственности и масштабами свобод. Если нет частной собственности, не может быть и политических свобод. Обратное утверждение неверно. Нет ни одного примера политически демократического общества без частной собственности» См.: Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 11. С. 35.
. Очевидно, что понятиям демократии и политической свободы Алле придает индивидуалистический смысл, т. е. тот смысл, который они имеют в развитых капиталистических странах. Но, как уже говорилось, демократия и свобода имеют и иной, коллективистический смысл, не связанный с частной собственностью. В будущем коллективистическом обществе вполне может иметь место так называемая формальная демократия, подобная той, которая существовала в коммунистическом обществе, и та утилитарная свобода, которая в той или иной мере характерна для всякого коллективистического общества.
Проект Алле, пытающийся сочетать эффективную конкурентную экономику с социальной справедливостью, не привлек ни теоретического, ни тем более практического интереса, способного составить основу социального действия. Отчасти это было связано с инородными для коллективизма элементами либерализма в творчестве Алле, противопоставлявшего человека государству и считавшего высшими ценностями свободу и достоинство человека, обеспечение приемлемых условий его жизни. Однако главной причиной невостребованности данного проекта явилось, по-видимому, то, что он пришелся не ко времени и оказался между двумя идеологиями – коммунистической и буржуазной – активно противостоявшими друг другу.
М. Буате называет социальную философию Алле либерально-социалистической: «Как социалист, Морис Алле – ярый противник незаработанных доходов и „ложных прав“, частного присвоения ренты. Но он выступает как либерал, когда ратует за экономику децентрализованных рынков, восстает против любой формы коллективизма и стремится ограничить роль государства общими задачами… Государственные власти должны лишь определять правила игры на рынках, а не держать игрока за руку. Единственный вид прямого вмешательства, которое государство может (и должно) обеспечивать систематически – регулирование денежной массы. В целом свобода торговли, но в институционных рамках, обеспечивающих ее эффективность и препятствующих ее недостаткам; социальная справедливость, но не выход за пределы коллективного присвоения незаработанных доходов, ибо неравенство доходов законно (и необходимо) в том случае, если оно отражает неравенство оказанных услуг» Отзывы ученых о творчестве Мориса Алле // Алле М. Экономика как наука. М., 1995. С. 123.
. Вряд ли квалификация позиции Алле как либерально-социалистической является верной. В проекте Алле есть отзвуки либерализма, но вместе с тем нет той индивидуальной и, можно сказать, индивидуалистической свободы, которая является основной ценностью либерализма. С другой стороны, старые формы социализма предполагали не только коллективистическую собственность, но и централизованную организацию экономики, которой нет у Алле.
Еще до Алле идею рыночной социалистической экономики высказывал В. Парето в своем «Курсе политической экономики». Алле, страстный поклонник Парето, попытался развить и конкретизировать эту идею. По мысли Парето, «если социалистическая организация, какой бы она ни была, стремится, чтобы общество достигло определенной потребительской стоимости, то она оперирует только характером распределения и видоизменяет его непосредственно, передавая одним то, что отнимает у других. Что касается производства, то оно должно быть организовано точно так же, как и при режиме свободной конкуренции и частном владении капиталом» Pareto V. Cours d'economie politique. Paris, 1964 V 1 § 1022
. Парето набрасывает эскиз экономической системы с коллективной собственностью, в которой правительством регулируются и распределение, и производство, и показывает, что эффективная организация производства предполагает проведение экономического расчета на основе механизма обменов, т. е. системы цен. Формирование цен на предметы потребления так или иначе предполагает наличие рынка этих предметов. «Каков бы ни был установленный правительством порядок распределения имеющихся у него товаров, совершенно очевидно, что если оно намерено обеспечить предельную потребительскую стоимость для удовлетворения потребностей членов общества, то оно должно позаботиться о том, чтобы каждый имел именно тот товар, в котором он больше всего нуждается. Нельзя дать очки для близорукости дальнозоркому и наоборот. Позволяет ли оно своим подопечным совершать обмен между собой предметами, которые распределяет между ними, осуществляет ли оно само это новое распределение – результат будет тот же… Если допускается обмен предметами потребления, то тут же снова возникают цены; если же это новое распределение осуществляет само государство, то цены только меняют свое наименование, поскольку вместо них выступят те механизмы, с помощью которых будет осуществляться новая система распределения» Ibid.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
. Переход от нестабильной корпоративной системы к устойчивому рыночному порядку – одна из центральных задач нового российского общества.
Уходит в прошлое коммунистическая культура. Россия находится в процессе перехода к новому общественному устройству. Во всех основных своих чертах оно должно оказаться прямой противоположностью тому обществу, которое семь с лишним десятилетий упорно и самоотверженно строило коммунизм. Новое общество, черты которого становятся все заметнее, является открытым, или индивидуалистическим. Переход к нему от закрытого, коллективистического коммунистического общества представляет собой подлинную социальную революцию. Этот переход радикален еще и потому, что в России открытое общество никогда раньше не существовало.
Коммунизм – это естественный способ устройства социальной жизни, современная (индустриальная) форма того коллективизма, который является, наряду с индивидуализмом, постоянным фактором человеческой истории. Коммунизм ослабевал и деградировал в течение тридцати с лишним лет. Его уход из жизни не сопровождался насилием, сопоставимым с тем, с каким было связано его становление и существование. И тем не менее расставание с коммунизмом – длительный и болезненный процесс.
Общество, складывающееся в России, еще не обрело ясных и твердых очертаний. Оно носит отчетливо переходный характер. В нем представлены все мыслимые и немыслимые кризисы: экономический, идеологический, политический, военный. Государство является чрезвычайно слабым, оно не способно избавиться от коррупции и теневой экономики, обеспечить безопасность своих граждан. Однако оно не спешит ограничить свою власть, прежде всего в экономике, и отказаться от старых имперских замашек. Становление гражданского общества идет с большим трудом. Нет, в сущности, среднего класса, увеличивается опасный разрыв между самыми богатыми и самыми бедными. Политические партии или эфемерны, или обращены в прошлое. Подвергается сомнению сама дееспособность демократии – одного из ключевых инструментов построения открытого общества, проводимые выборы нередко оказываются выбором между совсем плохим и еще худшим.
И тем не менее процесс становления открытого общества сделался уже необратимым. Сложно сказать, какой из возможных его вариантов реализуется в ближайшем будущем в России, но очевидно, что основное направление ее движения к такому обществу уже определилось.
Ю.Н. Давыдов указывает, ссылаясь на М. Вебера, что возможен вовсе не единственный капитализм, а по крайней мере два существенно различных его типа – торгово-спекулятивный, или, как его еще называют, ростовщически-авантюрный, и другой – промышленный и высокопродуктивный. По мысли Давыдова, в России уже заложены основы капитализма первого, торгово-спекулятивного типа, что определило не лучшую судьбу наших ближайших десятилетий. «…Уже на первом этапе нашего – фактического! – поворота к капиталистической форме хозяйствования оказался официально „снятым“ вопрос о двух радикально противоположных типах „хозяйственника“, каждый из которых предлагал свою культурно-историческую версию „развития капитализма в России“… Так что уже тогда было из кого выбирать – нужно было лишь признать саму возможность подобного выбора, невзирая на все официальные умолчания, блокировавшие сам вопрос о нем, причем еще на дальних подступах к нему. В этом и заключалась одна из „глубинно-психологических“, так сказать, ошибок теоретиков и идеологов перестройки, которой …не преминули воспользоваться их политические соперники, „разрешившие“ капитализм в России не только де-факто (что уже сделали, по сути, их предшественники), но и де-юре, сумев извлечь из юридического признания свершившегося факта немалый политический и идеологический эффект. Однако хотя во втором случае, когда „кошка“ уже во всеуслышание была названа кошкой, и возник уже весьма значительный слой людей, „материально“ заинтересованных в том, чтобы осуществлять ельцински-гайдаровски-чубайсовскую „радикальную реформу“ как капиталистическую революцию сверху, вопрос о выборе между двумя социальными типами капитализма в России был вообще снят с повестки дня. Ибо радикальных реформаторов, изначально заинтересованных в том, чтобы извлечь из экономической реформы прежде всего и главным образом политический эффект („власть, власть и еще раз власть“), волновало не качество прокламируемого ими капитализма, а количество „капиталистов“, лично обязанных им открывшимися возможностями стремительного обогащения, а потому готовых голосовать за них немедленно, „здесь и теперь“. Тех, кто „валил“ Горбачева и его команду с этих позиций, вопрос о двух качественно различных социокультурных типах капиталиста если и мог обеспокоить, то чисто негативно: сам факт его возникновения в радикал-демократическом сознании был бы симптомом разложения этого сознания» Давыдов Ю.Н. Макс Вебер и современная социологическая теория. М., 1998. С. 468.
.
Для заключений Давыдова имеются достаточно веские основания. Хотелось бы вместе с тем надеяться, что его достаточно пессимистический прогноз о возможности утверждения в России в предстоящие десятилетия промышленного и высокопродуктивного капитализма не оправдается.
Будущее коллективизма
В заключение этой главы, посвященной основным особенностям коллективистического общества, можно попытаться поставить общий вопрос: в какой форме способен возродиться коллективизм в будущем? Этот вопрос звучит сейчас, конечно, абстрактно и ответ на него может быть поэтому только самым общим, предположительным и туманным.
Коллективизм социалистического типа, так занимавший умы «передовой общественности» в уходящем веке, явственно обнаружил свою несостоятельность. Социализм, замешанный на национализме, или национал-социализм, намеревался построить рай на земле, но лишь для избранной части человечества и притом за счет подавляющего его большинства. Этот социализм с самого начала означал жестокую войну, и его история оказалась недолгой. Социализм интернационального типа, или коммунизм, намеревался обеспечить прекрасное будущее для всего человечества; опираться предполагалось на пролетарскую солидарность, научно-технический прогресс и более эффективную, чем капиталистическая, централизованную организацию экономики. Данный тип социализма просуществовал дольше, но в конце концов разрушился из-за малоэффективной экономики, связанной централизованным планированием, и своего безудержного экспансионизма. Крах двух ведущих социалистических проектов создал ситуацию неопределенности. Старое уже уходит, новое еще не проявило себя.
Коллективизм вряд ли способен возродиться в форме какой-то новой версии социализма. Но если социалистические проекты практически исчерпали себя, то в чем могла бы состоять будущая коллективистическая, но уже не социалистическая инициатива? Ни теоретические построения, ни тем более реальные социальные движения, ориентирующиеся на коллективистическое переустройство общества, не дают сколько-нибудь устойчивого основания для ответа на этот вопрос. Здесь остается только гадать и говорить абстрактно и общо.
При анализе коллективизма индустриального общества следует проводить различие между двумя типами вопросов: вопросами организации экономической системы и вопросами собственности. Как показывает сопоставление коммунизма и национал-социализма, централизованная экономика может сочетаться как с коллективистической, так и с остающейся во многом частной собственностью. С другой стороны, как говорит опыт коммунизма, централизованная организация экономики плохо совместима с реалиями современного индустриального общества и не способна выдержать соревнование с рыночной капиталистической экономикой, функционирующей плюралистическим и децентрализованным образом.
Коллективизм невозможен без существенного обобществления собственности. Но, вводя коллективистическую форму собственности, он может попытаться совместить ее с конкурентной, рыночной организацией экономики. Этот экономический проект будущего коллективизма можно проиллюстрировать с помощью следующей схемы:
Квадрат 1 представляет старый, уходящий в прошлое социализм, квадрат 2 – маловероятная возможность, квадрат 3 – капитализм, квадрат 4 – будущий коллективизм. Суть последнего в соединении коллективистической собственности с рыночной экономикой.
Можно вспомнить, что идея такого соединения выдвигалась в середине XX в. лауреатом Нобелевской премии по экономике М. Алле, пытавшимся совместить социальную справедливость и экономическую эффективность. «Экономический анализ позволяет с полной уверенностью сделать вывод, – писал Алле, – что при централизованном планировании не может быть достигнуто никакое состояние максимальной эффективности и только процесс эмпирического решения условий максимальной эффективности в децентрализованных рамках экономики рынков способен приводить к этому состоянию. Следовательно, в плане удовлетворения человеческих потребностей коллективистская экономика могла бы быть эффективной лишь в том случае, если бы она была организована на основе экономики рынков, а любое централизованное и авторитарное планирование приводит лишь к значительным потерям в производстве и благосостоянии… И значит, все проблемы, встающие перед коллективистской экономикой, являются, по существу, такими же, как и проблемы, встающие перед капиталистической экономикой» Allais M. Les conditions de l'efficiacite dans l'economie. Milano, 1967. P. 104.
. Таким образом, теоретически коллективистическая экономика может достичь достаточно высокой эффективности. Для этого необходимо, однако, чтобы политическая власть отказалась от тоталитарных притязаний и ограничилась в сфере экономики самыми общими задачами: «Является ошибкой утверждение… будто коллективистская экономика ни в коем случае не могла бы достичь оптимального состояния из-за теоретической невозможности ее конкурентной организации… Подобная организация вполне допустима. Однако она предполагает, что политическая власть в совершенстве владеет экономической наукой и одновременно систематически ограничивает свою деятельность лишь общими экономическими рамками (планирование структур). Если допустить, что коллективистская экономика является действительно конкурентной, то она могла бы, вероятно, лучше и быстрее обеспечить экономические условия максимальной социальной эффективности, нежели наше капиталистическое общество, даже реформированное» Allais M. Le probleme de la planification economique dans une economie collectiviste // Revue internationale des sciences sociales. Kyklos. 1947. Vol. 2. P. 64.
. Однако теоретическая возможность сочетания коллективистической собственности с конкуренцией вряд ли может быть практически реализована в обозримом будущем из-за чрезмерной политизированности существующего общества и известной его наивности в экономических вопросах: «Всякий реалистически мыслящий человек должен признать, что действительное осуществление конкурентной организации полностью обобществленной экономики встретилось бы со значительными трудностями, которые можно, по всей вероятности, считать непреодолимыми при нынешнем состоянии экономического и политического воспитания народов» Ibid. Р. 66.
. В другой работе Алле замечает, что в обществе, опирающемся на коллективистическую собственность, не будет демократии и политических свобод: «Опыт показывает, что частная собственность является условием осуществления политических свобод. Я констатирую, в частности, что в истории существует весьма сильная корреляция между масштабами частной собственности и масштабами свобод. Если нет частной собственности, не может быть и политических свобод. Обратное утверждение неверно. Нет ни одного примера политически демократического общества без частной собственности» См.: Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 11. С. 35.
. Очевидно, что понятиям демократии и политической свободы Алле придает индивидуалистический смысл, т. е. тот смысл, который они имеют в развитых капиталистических странах. Но, как уже говорилось, демократия и свобода имеют и иной, коллективистический смысл, не связанный с частной собственностью. В будущем коллективистическом обществе вполне может иметь место так называемая формальная демократия, подобная той, которая существовала в коммунистическом обществе, и та утилитарная свобода, которая в той или иной мере характерна для всякого коллективистического общества.
Проект Алле, пытающийся сочетать эффективную конкурентную экономику с социальной справедливостью, не привлек ни теоретического, ни тем более практического интереса, способного составить основу социального действия. Отчасти это было связано с инородными для коллективизма элементами либерализма в творчестве Алле, противопоставлявшего человека государству и считавшего высшими ценностями свободу и достоинство человека, обеспечение приемлемых условий его жизни. Однако главной причиной невостребованности данного проекта явилось, по-видимому, то, что он пришелся не ко времени и оказался между двумя идеологиями – коммунистической и буржуазной – активно противостоявшими друг другу.
М. Буате называет социальную философию Алле либерально-социалистической: «Как социалист, Морис Алле – ярый противник незаработанных доходов и „ложных прав“, частного присвоения ренты. Но он выступает как либерал, когда ратует за экономику децентрализованных рынков, восстает против любой формы коллективизма и стремится ограничить роль государства общими задачами… Государственные власти должны лишь определять правила игры на рынках, а не держать игрока за руку. Единственный вид прямого вмешательства, которое государство может (и должно) обеспечивать систематически – регулирование денежной массы. В целом свобода торговли, но в институционных рамках, обеспечивающих ее эффективность и препятствующих ее недостаткам; социальная справедливость, но не выход за пределы коллективного присвоения незаработанных доходов, ибо неравенство доходов законно (и необходимо) в том случае, если оно отражает неравенство оказанных услуг» Отзывы ученых о творчестве Мориса Алле // Алле М. Экономика как наука. М., 1995. С. 123.
. Вряд ли квалификация позиции Алле как либерально-социалистической является верной. В проекте Алле есть отзвуки либерализма, но вместе с тем нет той индивидуальной и, можно сказать, индивидуалистической свободы, которая является основной ценностью либерализма. С другой стороны, старые формы социализма предполагали не только коллективистическую собственность, но и централизованную организацию экономики, которой нет у Алле.
Еще до Алле идею рыночной социалистической экономики высказывал В. Парето в своем «Курсе политической экономики». Алле, страстный поклонник Парето, попытался развить и конкретизировать эту идею. По мысли Парето, «если социалистическая организация, какой бы она ни была, стремится, чтобы общество достигло определенной потребительской стоимости, то она оперирует только характером распределения и видоизменяет его непосредственно, передавая одним то, что отнимает у других. Что касается производства, то оно должно быть организовано точно так же, как и при режиме свободной конкуренции и частном владении капиталом» Pareto V. Cours d'economie politique. Paris, 1964 V 1 § 1022
. Парето набрасывает эскиз экономической системы с коллективной собственностью, в которой правительством регулируются и распределение, и производство, и показывает, что эффективная организация производства предполагает проведение экономического расчета на основе механизма обменов, т. е. системы цен. Формирование цен на предметы потребления так или иначе предполагает наличие рынка этих предметов. «Каков бы ни был установленный правительством порядок распределения имеющихся у него товаров, совершенно очевидно, что если оно намерено обеспечить предельную потребительскую стоимость для удовлетворения потребностей членов общества, то оно должно позаботиться о том, чтобы каждый имел именно тот товар, в котором он больше всего нуждается. Нельзя дать очки для близорукости дальнозоркому и наоборот. Позволяет ли оно своим подопечным совершать обмен между собой предметами, которые распределяет между ними, осуществляет ли оно само это новое распределение – результат будет тот же… Если допускается обмен предметами потребления, то тут же снова возникают цены; если же это новое распределение осуществляет само государство, то цены только меняют свое наименование, поскольку вместо них выступят те механизмы, с помощью которых будет осуществляться новая система распределения» Ibid.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87