Красавица, в платье с воротником Екатерины Медичи, казалось, была готова не отставать от молодежи в упражнении в танцах. Она, как живая, улыбалась со стены.
Прекрасный рояль, отличный бильярд, масса самых разнообразных игр и занятий наполняли день.
Книги и журналы всего мира не успевались и просматриваться.

* * *

Жизнь веселая и беззаботная била ключом. Каждый вечер замок горел огнями, вина лились рекою.
Разбежавшиеся было гости вновь начали съезжаться.
Смерть виконта Рено была забыта.
Неприятное впечатление от чтения писем неизвестного Д. отошло в область сказок и никто о них не вспоминал.
Все оживились.
Даже капитан Райт, перебравшись в замок, перестал хмуриться и молчать.
Напротив, он показал себя как интересного собеседника и отличного рассказчика. Его охотничьи и любовные приключения могли заинтересовать кого угодно.
Хозяин был весел и обещал все новые и новые удовольствия.
Всем очень понравилась мысль устроить бал-маскарад.
Надо было только заручиться согласием соседей и представителей города.
Это оказалось совсем нетрудно, тем более что Гарри обещал после обеда сделать визиты и просить на настоящее новоселье.
Бал-маскараду придавался вид шутки. Новая затея внесла и новое оживление в общество. Обсуждались проекты костюмов, выписали портных, материалы. Ежедневно почта и телеграф несли все новые и новые приказания.
Балу предполагали придать индийский колорит. Конечно, раджою, индийским набобом, должен был быть сам Гарри.
Доктор хотел быть брамином, «дважды рожденным». И как знак своего достоинства требовал толстый золотой шнур.
Джемс соглашался изображать одного из сказочных героев Рамаяны.
– А чем будет капитан Райт? – спросил Жорж К.
– Да ему больше всего подходит быть служителем богини Бовами, – сказал доктор.
Большинство в первый раз слышало имя богини Бовами.
Начались расспросы. Бовами или Кали считается супругой бога Шивы.
Шива – это третье лицо индусской троицы (тримутри). Шива – бог-разрушитель, и на алтарях, посвященных его супруге, всегда должна быть свежая человеческая кровь.
Поставкой жертв занимается секта тугов или душителей.
– Что, как богиня, на алтаре которой никогда не высыхает человеческая кровь! Да это сказки. Вы смеетесь над нами! – слышались голоса.
– Да, но эти сказки многим стоили головы, – ответил серьезно доктор. – Спросите Райта; они с Джемми могут кое-что рассказать.
– Как, капитан Райт, у вас было приключение, которое чуть не стоило вам жизни, и вы молчите…
– Что же, я не прочь, – отозвался Райт. – Только одно условие: не просите объяснения, что это было…, сон, гипноз, галлюцинация… Я сам не знаю.
– Что тут не знать!
Это правда, – вмешался Джемс. Райт начал:

РАССКАЗ КАПИТАНА РАЙТА

В начале 18…, года наш полк стоял недалеко от Дели; как видите, дело происходит в Индии. Нам для постоя отвели заброшенный храм и сад какого-то местного бога.
Сад был чудесный, полный тени и роскошных цветов. Тропические деревья: пальмы, музы, чинары – все это переплеталось вьющимися лианами и представляло густую чащу, где змеи и обезьяны спокойно от нас укрывались.
Полковник жил в небольшом бунгало, а нам, офицерам, отвели для помещения самый храм. Что ж, это было недурно.
Толстые каменные стены умеряли жар, а узкие окна давали достаточный приток свежего воздуха.
Мягкие маты и кисейные полога обещали спокойные ночи.
Изысканный стол с обилием дорогого вина дополнили наше благополучие.
Но мы были недовольны; скука, томящая скука пожирала нас. Полное отсутствие общества, книг, а главное – женщин.
Дели, с его городскими удовольствиями, хотя и пыл близко, но ездить туда, ввиду неспокойного времени, было почти невозможно: требовалось разрешение командира, и отпуск давался неохотно и на срок.
Мы сильно скучали.

* * *

Крупная картежная игра, излишество в вине, соединенные с непривычной жарой, расстраивали наши нервы и воображение.
Рассказы достигли такой фантастичности, что оставалось только молчать и верить.
В самый разгар скуки нас посетил один из старожилов Индии, бывший офицер, теперь богатый плантатор и зять одного из раджей.
Он приехал по делу к командиру полка, но общество офицеров так его просило остаться на сутки и принять от него товарищеский ужин, что он, наконец, согласился.
К вечеру главный зал храма был приспособлен для пиршества.
Если стол и не ломился под тяжестью хрусталя и серебра, зато вся окружающая обстановка имела сказочно-поэтический характер.
Стены помещения были разрисованы фантастическими чудовищами: огромные слоны, пестрые тигры, зеленые змеи и между ними прелестные женщины в самых сладострастных позах. А кругом всех фигур тропическая растительность, где первое место занимали цветы лотоса.
Краски были яркие, свежие, так что при мерцающем, неровном свете свечей весь сказочный мир жил и двигался.
Впечатление жизни еще усиливалось тем, что изображения были нарисованы не на гладких стенах. Одни прятались в глубокие ниши, другие ярко выступали на огромных колоннах, поддерживающих потолок храма.
У северной стены находился мраморный пьедестал, тут когда-то стояла статуя бога, теперь пьедестал пуст.
Пиршество началось обильной выпивкой. Ужин подходит к концу.
Гость наш, до сих пор занятый паштетами, маринадами и вином, в первый раз внимательно взглянул на стены. Он вдруг побледнел и замолчал.
– А у вас, полковник, не пропадают люди? – спросил он внезапно.
Вопрос показался странным.
– За все время мы потеряли трех человек. Двух унесли тигры, а один, как думают, утонул, – ответил полковник.
– Ну, это еще милостиво! – как бы про себя сказал гость.
Ужин, или вернее попойка, продолжался дальше. Скоро языки окончательно развязались.
– Господа, знаете ли вы, где мы пируем? – неожиданно сказал гость.
– Это храм богини Бовами, – продолжал он, – самой кровожадной богини Индии.
Она самая прекрасная из женщин, но алтарь ее должен всегда дымиться свежей человеческой кровью: будь то кровь иноземца или своего фанатического поклонника. Не так давно здесь происходили чудовищные оргии.
В то время, когда у ног богини, истекая кровью, лежала принесенная жертва, баядерки, служительницы храма, прикрытые только собственными волосами да цветами лотоса, образовывали живой венок вокруг пьедестала. Они тихо двигались, принимая различные позы; то свивали, то развивали живую гирлянду голых тел. Тихая, страстная музыка неслась откуда-то из пространства… Она не заглушала стонов умирающего, а, напротив, аккомпанировала им. Одуряющий запах курений обволакивал все сизыми облаками.
Наконец, страдалец испускает последний вздох, музыка гремит торжественно и победно. Танец баядерок переходит в беснование.
Огни тухнут.
Все смешивается в хаосе. Все это приезжий говорил беззвучно, смотря в одну точку, точно в забытьи. Он замолк.
Наступила тишина.
Точно кровавые тени жертв, здесь замученных. пронеслись над пирующими… Затем посыпались вопросы:
– Откуда вы знаете, что этот храм был посвящен Бовами?
– Разве вы присутствовали на ее мистериях? и т, д.
Гость выпил стакан сельтерской воды и как-то сразу отрезвел. Натянуто улыбаясь, он ответил всем в один раз.
– Господа, не забывайте, что после вашего прекрасного вина остается только пропеть:
«Ври, ври, да знай меру!»
В ответ раздался дружный хохот.
Разговор перешел на культ Бовами. Нашелся еще старожил Индии, подтвердивший существование кровавого культа.
– Я только слыхал, – сказал он, что главное служение происходит в подземельях храмов, а жертв доставляет секта тугов или душителей. Говорят еще, что в подземельях есть особые помещения, в которых держат живыми запасные жертвы и по мере надобности закалывают их у ног идола.
– Да, в Индии все храмы имеют свои подземелья, известные только жрецам, и нет ничего удивительного, если там существуют и тюрьмы, – сказал кто-то из офицеров.
– Что подземелья, что кровавая богиня, вот бы сюда десяток-другой молодых баядерок, да еще в костюмах из лотоса! – мечтал молодой прапорщик.
– Ну, этого-то добра всегда довольно, было бы золото, – возразил старожил.
– Вот капитан Райт у нас самый богатый, за деньгами бы он не постоял! – кричал прапорщик.
Я вынул полный кошелек золота и, помахивая им, смеясь, проговорил:
– За пару баядерок: кто больше! Вид золота напомнил о картах. Живо составились партии, и игра началась.
Мы с Джемсом отказались и вышли под колоннаду храма в сад. Бронзовый слуга-индус принес нам сигары. Курим.
– Знаете, Райт, в этих сигарах что-то примешано, – говорит Джемс.
Я и сам чувствую какой-то особенно приятный вкус. А главное, после каждой затяжки в голове шумит и куда-то тянет; хочется, а чего – и сам не знаешь.
Любви, страсти, приключений. Кровь толчками приливает к сердцу.
Мы сидим в глубоких креслах. В двух шагах от нас начинается напролазная стена деревьев. В темноте блестят два глаза… Они смотрят на меня… Не тигр ли? – проносится в мыслях.
Нет. Это человек. Вернее скелет, обтянутый темно-бронзовой кожей, вся одежда которого состоит из лоскута бумажной материи вокруг бедра. Лицо окаменелое, только глаза блестят и живут.
– Кошелек баядерки, тайна, – шепчет он, наклоняясь близко ко мне. Тем не менее Джемс слышит, соскакивает, хватает меня за руку и говорит:
– Идем, идем!…

* * *

Кошелек в ту же минуту в руках соблазнителя. Он прикладывает палец к губам и делает знак следовать за ним.
Мы ныряем в узкий проход между стеною храма и кустарником. Затем входим в храм по боковому входу. Отсюда нам слышны голоса наших друзей и при плохом освещении можно разобрать, что мы позади внутренней колоннады.
Таинственный спутник нажимает невидимую пружину, и большой хобот слона тихо-тихо поднимается, а под ним узкая дверь и крутая лестница вниз.
Лестница вьется все ниже и ниже… Мы в темном коридоре. Где-то вдали мерцает светлая точка.
– Тише, – шепчет проводник, и мы скользим как привидения.
– Ждите, – вновь шепчет он, и мы остаемся одни. Воздух подземелья, пропитанный запахом пряностей, еще больше кружит нам головы.
Время идет, мы теряем терпение.
А свет впереди так заманчиво мерцает.
– Вперед, вперед, – коридор тянется бесконечно, но вот и зал. Огромное, темное, сколько ни всматриваешься направо и налево – видишь только лес колонн, строенных из черного гранита, украшенных золотым рисунком.
Проходим.
Перед нами занавес, тяжелая золотая парча стоит как стена. Наверху круглое отверстие, из которого и идет свет, видимый из коридора, и который чуть-чуть освещает зал.
– Вперед! – Мы за занавесом и стоим ослепленные. Стены из розового, прозрачного сердолика, из них, или через них, льются волны розовато-желтого света; с потолка идут голубые волны эфира и, смешиваясь с розовыми, дают небывалый эффект.
Что-то волшебное. На полу пушистый шелковый ковер, усыпанный белыми свежими цветами лотоса.
Перед нами небольшое возвышение, пьедестал и на нем стоит женщина неземной красоты. Она совершенно голая. Черные густые волосы подобраны сначала кверху, а потом заплетены в четыре толстые косы. На голове корона в виде сияния из самоцветных камней. Две косы висят по обе стороны лица, как рама, и спускаются на пышную грудь; две другие косы висят вдоль спины.
Ожерелье и пояс на бедрах также из самоцветных камней. Лодыжки ног обвивают изумрудно-сапфировые змейки, положив головы на ступни.
В руке у нее бесцветный голубой лотос.
Драгоценные камни ее наряда блестят и переливают, но лучше их блестят черные большие глаза. Это чудные, огромные звезды! Коралловые губки плотно сжаты. Линии лица и тела так чисты, так безукоризненны, так прекрасны!
– Кто ты, прекрасная из прекрасных! Будь ты не-божительница или исчадие ада – мы твои верные рабы. – И под влиянием опьянения становимся на колени.
Чудное видение улыбнулось и, тихо скользя, приблизилось к нам. Белая ручка поднялась, и голубой лотос прикоснулся к левому плечу каждого из нас. В ту же минуту мы потеряли сознание.
Нас привел в себя адский шум, визг, стоны, завывания. Мы лежим связанными посреди зала с черными колоннами, и кругом нас беснуются желтые дьяволы. В них мы без труда узнали индийских фанатиков, факиров: нечесаные, всклокоченные волосы, испитые лица, тела факиров в клубах черного дыма, они были истинными представителями ада.
– Богиня оскорблена! Жертву, жертву, да льется кровь нечестивцев! – можно было разобрать среди визга и стона.
Нас повлекли куда-то. Наступила полная тьма.
Опять замелькали факелы, и скоро свет их позволил разглядеть другую картину.
Ужас сковал нас! Перед нами страшная богиня Бовами… Сомневаться мы не могли.
Грубо высеченный из темного мрамора истукан-женщина. На черной шее у ней ожерелье из белых человеческих черепов; пояс состоит из бахромы ног и рук – тут есть черные, желтые и белые, большие и маленькие, видимо, руки детей и женщин. И все это свежие, не успевшие еще разложиться!
Огромная ступня богини попирает человеческую голову, и в этой голове мы узнаем голову нашего солдатика, якобы унесенного тигром, из израненного тела бегут струйки крови, омывая подножие кровожадного идола. Тело еще содрогается последними судорогами.
– Жертву, жертву, – кричат кругом, и через мгновение мы совершенно обнажены. Смерть неизбежна.

* * *

Но какая смерть! Бесславная, постыдная, у ног омерзительного истукана, от ножа фанатика!
Судьба.
Мы лежим рядом: я грызу потухшую сигару. Джем-ми молчит.
К нам подходит высокий худой брамин. На голове золотой обруч, белая одежда в виде хитона подпоясана шнурком, в руках широкий жертвенный нож.
Закрываю глаза.
Вдруг наступает мертвая тишина. Жрец, с высоко поднятой рукой, где зажат страшный нож, откинулся назад, на лице изумление и страх. Еще минуту, и нож со звоном катится на полу.
Жрец, а за ним и все остальные падают на колена с криком: «Избранники, избранники!»
Нас осторожно поднимают, развязывают, завертывают в мягкие шелковые одежды и несут прочь.
Вот мы на ложе из душистых лепестков роз, вокруг носятся волны курений.
Музыка сладостно звучит.
Перед нами прежняя красавица, но при блеске огней это не живая женщина, а статуя.
Кругом нее целый хоровод прекрасных молодых женщин: это баядерки храма. Ноги и руки украшены браслетами, звон которых мелодично звучит в ушах. Одежда их только из одних тонких цветных покрывал еще больше усиливает впечатление наготы.
Они пляшут, они подходят к нам и подают янтарные кубки с питьем. Как вкусно, как освежительно оно! Это напиток богов.
Нас окружают, ласкают, увлекают в танцы. Нам вновь подают вино, дарят поцелуями…
– Господин капитан, господин капитан! Открываю глаза. Передо мной вестовой.
– Господин капитан, приказ от командира, – и он подает мне пакет.
Не могу опомниться, сажусь.
День. Моя спальня. Вот и гамак Джемса: он спит спокойно. Открываю пакет: приказ о выступлении через несколько часов.
Наконец соображаю. Сон.
– Джемс, Джемс, выступление, вставайте, пора, бужу я товарища.
Джемс вскакивает и изумленно смотрит на меня.

* * *

– Фу, ты, черт, ведь это сон! – наконец произносит он. – Наверное, сигары вчера были с опиумом, ну и сыграли они со мной шутку!
Я начинаю расспрашивать.
Джемс рассказывает «мой» сон.
И когда в середине я его перебиваю и продолжаю рассказ, он стоит с открытым ртом от удивления и спрашивает, откуда я знаю «его» сон. Дело мало-помалу выясняется; мы видели один и тот же сон до мельчайших подробностей.
Вопрос: возможно ли это?
Наскоро отдав приказание готовиться к походу, мы бросились осматривать стену храма, ища боковой ход. Но стена была совершенно гладкая, не только хода, даже трещины не было.
Осмотрели храм изнутри за колоннами.
– Ну, а ваш кошелек? – вспомнил Джемс.
Ищу в карманах, на столе, всюду: нет. Спросили денщика, и он подал пустой кошелек, поднятый в зале пиршества одним из слуг.
Вскоре забил барабан и пришлось оставить храм, сделавшийся для нас очень интересным.
Капитан Райт замолчал.
– И это все? – спросил кто-то из гостей разочарованно.
– Все или почти все, – ответил Райт.
Только через месяц, купаясь в море, мы увидели с Джемсом друг у друга вот это, – и он, сбросив тужурку, отворотил рукав рубашки.
Все присутствующие увидели на белом плече татуированный рисунок лотоса.
Рисунок безукоризненно изящен и прекрасного голубого цвета.
– Вы нас мистифицируете, капитан? – спросил старый гость.
– Помните условие: не просить объяснений, – отрезал сухо Райт и этим прекратил всякие расспросы.

Глава 2

Наступил день маскарада.
С утра все, и гости и слуги, в хлопотах и волнении.
Хотя ночь предвидится светлая, так как наступило полнолуние, но все же в саду развешаны фонари и расставлены плошки.

* * *

Залы, и без того блестящие и нарядные, украшены зелеными гирляндами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17