- Это зайчик, - объяснил он Волку. И крикнул: - Я пришью тебе новые ножки! Ты опять побежишь под трамвайчик...
Волку он выдал склянку:
- Потом еще примете вот это. У вас немедленно откроется язва и состоится так называемый "козий стул". Мы, медики, любим образные выражения.
Косметический Волк стоял и что-то пищал в благодарность. Айболит настолько полно удовлетворил его надобность в садо-мазо, что даже к козлятам уже не особенно хотелось, но он все-таки пошел.
При виде Волка, направлявшегося к дому Козы, встречный Медведь с коробом за плечами встал на дыбы и вожделенно заревел. Козий стул, обещанный доктором, случился немедленно. Из медвежьего короба посыпались пирожки с потрохами и выскочила девочка. Она схватила Волка за лапу и сказала:
- Бежим!
- Нас не догонят, - вопил на бегу Волк, который был сплошное Тату.
40. Мастер Феназепам и жадный Вартан
Мастер Феназепам делает нечто вроде селедки под шубой. Точнее, он кроит шубу, а селедка-тревога-забота все равно остается, но шуба ее прикрывает.
Однажды к Мастеру Феназепаму пришел с рецептом жадный Вартан.
- Я скрою тебе хорошую шубу, - пообещал Феназепам.
- А две сумеешь?
- Ну, и две сумею, - согласился Мастер, пристально изучая рецепт через снятые с носа и специально приставленные к бумажке очки.
- А три?
Мастер Феназепам призадумался.
- Что ж - выйдет, пожалуй, и три.
- А десять? А двадцать пять?
Тот почесал в затылке.
- Приходи, дорогой, завтра - сказал Мастер Феназепам. - Ты получишь то, о чем просишь.
Жадный Вартан явился с утра, к самому открытию. Он так нервничал, так нуждался в шубах, что терзал тюбетейку.
- Вот тебе, дорогой, возьми, - и Мастер Феназепам протянул ему стандартную упаковку. - Каждую таблетку будешь резать бритвой на столько долек, сколько пожелаешь. И у тебя получится много маленьких шуб. Ведь много больших полушубков из одной овцы не выкроишь, да? Из такого рецепта, да еще и фуфленого, мне никак не построить тебе достойную, теплую шубу от всех твоих зябких тревог и бед. Впрочем, ты можешь надеть всю шубу сразу, целиком. Напиши перед этим записку и ни в коем случае не запирайся на ключ. Пусть тебя увидят.
Жадный Вартан так и поступил.
И в ателье ему выписали новый рецепт на такую тяжкую шубу, в которой он уже не мог пошевелиться, а селедка испортилась от духоты и причиняла множество еще неизведанных неудобств.
41. Миссия в Муроме
Источники умалчивают, но знаменитые доктора Фрейд, Адлер и Юнг, пока еще не поссорились, отправились путешествовать в русскую землю и сделали остановку в городе Муроме.
Там их внимание привлекли разговоры о здоровенном детине, который вот уже тридцать три года сидит на печи безо всякой пользы и только жрет. Члены венского кружка не понимали по-русски ни слова, поэтому разговоры привлекли их внимание физически: жители Мурома просто сгребли заезжих аналитиков в охапку и доставили прямо в избу к Илье.
- Дас ист фантастиш, - воскликнул, естественно, Фрейд, и далее, в отечественном переводе: - Классический случай истерический нижней параплегии.
Местный толмач топтался рядом, жуя чеснок.
- Ножки отнялись, как лошадь вошла в горницу, он еще мал был, объяснила матушка Ильи.
- Так, так, - закивал Фрейд, усаживаясь поближе к Илье. Знаками он велел привести лошадь.
- Лошадь делала Lumpf? - строго спросил доктор Фрейд.
- Чего? - не поняла глупая баба.
- Насрала лошадь? - грубо перевел ей толмач.
- Ой, батюшка, насрала целую кучу, - всплеснула руками та. - У Ильюшенки-то ножки и отнялись.
- Gut, - молвил Фрейд, когда в комнату ввели лошадь, которая немедленно сделала Lumpf. - Сейчас наступит катарсис и инсайт.
Илья на печи задрожал, затрясся и вдруг начал подниматься, думая приладиться к лошади.
- Ого! - по-немецки заметил Фрейд своим спутникам. - Пациент отождествляет лошадь с отцом и думает осуществить над ней акт, одновременно карательный и препятствующий Lumpf'y.
Илья меж тем оприходовал лошадь и кое-как взгромоздился ей на спину.
- Ножки-то еще не ахти, - подал голос Адлер. - Ему будет мало лошади! У него развился чудовищный комплекс неполноценности. Он устремится к совершенству и будет нуждаться в более крупном объекте...
- И здесь, - вступил в разговор среди общего плача радости и восторга доктор Юнг, - мы задействуем коллективное бессознательное.
Он пошептался с толмачом и объяснил товарищам:
- Ну вот, местный демон - трехголовое чудовище под названием Змей Горыныч - вполне подойдет для наших терапевтических целей и удовлетворит больного многими способами, вникать в которые я не стану.
- На Змея Горыныча пойдешь, Русь выручать, - зарычал толмач, обращаясь к Илье. - Чтобы во все дыры его, понятно?
Илья захрипел в предвкушении, его истеричные ноги наливались силой.
- Вот что, Зигмунд, - зашептал на ухо Фрейду Адлер. - Я тут нашел еще двоих, с выраженными комплексами. Не дать ли их ему в провожатые, для самореализации?
- Да, пожалуй, - согласился доктор Фрейд. - Тем более, что Lumpf, отец, лошадь и Змей Горыныч - все это предрасполагает к гомосексуализму. Я думаю, они обретут себя.
- И явят тройственный архетип для потомков, который еще посоперничает с Божественной Троицей, - добавил доктор Юнг.
На том и порешили.
Три богатыря, при полной амуниции, поехали на восток истязать коллективное бессознательное.
А три других богатыря пешком побрели на запад.
42. Молодильные яблоки
Один некий средних лет и среднего, местного масштаба, Царь поистаскался и ощутил в себе слабость чресел. А было у него три сына: два поумнее третьего. И вот он распоряжается:
- Прослышал я, что в нашей аптеке, что через третью улицу, вовсю торгуют молодильными яблоками. Называются "Виагра". Кто первым купит и принесет отведать - отзолочу.
Поклонились сыны. Побрились, надушились, постреляли, как велела традиция, по лягушкам. Загрузились в тачку и покатили в аптеку. Но не доехали, потому что случился по пути роскошный, на их вкус, кабак.
Один младший сын отказался туда идти.
- Там всякая плесень шарится, - объяснил. - Я лучше в аптеку. Не хочу помоиться.
А братьям со вчерашнего дюже худо, и плесень в радость, и помои не впадлу.
- Бери, - говорят, - тачку, поезжай и покупай.
По дороге неумный брат неудачно вписался в поворот и поцеловался с одним отъявленным Серым Волком в цепях и татуировках. Волк ездил на приличествующем этому животному БМВ. Ну, сначала "Ты попал!...", а потом разобрались на месте. И даже расцеловались, и расстались лучшими друзьями, потому что младшему брату хватило бабла на ремонт волчьего БМВ плюс компенсация за испуг.
- Ты запиши мою мобилу, - сказал Серый Волк. - Я тебе пригожусь.
Доехал меньшой брат до аптеки, а там про Виагру и не слышали. Дело было в глубинке. Купил Гербалайф и настойку боярышника. Сел за руль, вернулся в кабак за братьями. А те уже сильно захорошели, и зависть их взяла при виде братниных покупок.
Тут как раз одна плесень, с которой они уже побратались, опустившийся человек по фамилии Тофанов, говорит:
- Плесните ему мертвой воды. У меня внизу метиловый спирт есть. Сначала ослепнет, а потом и вовсе копыта откинет. Поставит кеды, двинет кони и склеит ласты.
Ударили по рукам. Младшего брата оставили бездыханным, а сами прихватили молодильные лекарства, сели в тачку ("Помял где-то, чмо") и полетели к Царю, как на крыльях. Младший только одно и успел: прохрипеть халдею номер волчьего мобильника. А халдея сразу стало плющить, потому что Серый Волк пас не только их гнилой шалман, но и всю округу.
Серый Волк не успел далеко уехать и мигом примчался. Обнаружил своего лучшего друга еле живым. Быстро Волк догадался, в чем тут дело. Плесень сожрал с говном, а халдея послал за живой водой: сорокаградусной. Опытный Волк знал, что именно так лечат смертельно опасные метиловые отравления. Испытал на своей шкуре.
А Царь тем временем ногами топочет. От стакана боярышника его, язвенника, скрутило в бараний рог, а от Гербалайфа он просрался. Заперся в месте, куда ходил пешком, и заладил одно, кричит:
- Подавайте мне Виагру молодильную! И сынка моего младшенького - где он, не вижу?
- Мы ему не сторожа, - отвечают эти каины.
А младший брат тут как тут, живехонький, только перед глазами туман, и попахивает от этого брата. Серый Волк его под руку держит, не бросает в беде.
- В чем, спрашивает, проблема? Виагра нужна? И только-то? Сейчас прозвоним братву и нарисуем...
Вынул мобильник, позвонил. И через час, чартерным рейсом, доставили Виагру в полном составе, весь ансамбль. Девки все молодые, крепкие, с претензиями да амбициями.
Царь аж подпрыгнул.
А Волк, глядя на младшего брата, рассуждает:
- Хорошо бы еще молочка...
Царь услышал, вспомнил еще одну сказку и стребовал целый чан кипящего молока. Все прямо рты разинули, когда он туда полез омолодиться перед приемом Виагры. Даже побрезговали вынимать.
Зато все братья моментально замирились, закорефанились с Серым Волком, который их поставил бригадирами, и занялись уже заскучавшей Виагрой. И так разошлись, что пригласили еще и другие ансамбли, даже мужские, и отдельных исполнителей, которые были рады-радешеньки такому пониманию их творческого искусства. Я там был, но меня не пустили.
43. Мурина Тетрадь
- Детей! Гоните их в шею отсюда, этих детей! Что здесь у них? Ну, ясно...
Сержант остановился.
Хоботом и линзами он уставился на Чудо-Дерево, с которого юные сталкеры ободрали последние туфельки и калошки, по сто рентген в каждой.
Потом затопотал ногами, заорал:
- Кто-нибудь приведет мне этого Тянитолкая? Кто-нибудь разыщет мне этого психа- ветеринара? И Тараканище?
Из-под резиновой маски сержанта нет-нет, да и выбивалась густая борода.
- Им же велели сидеть дома. А он их обучает занимательной ботанике и зоологии...
Ближе к полигону сержант с хоботом сумел ухватить за подол Муру.
- Это я, Мурочка, Бармалей, ты меня не бойся, - забормотал он. - Меня даже крокодил выплюнул - пожалел. Это твоя тетрадка? Что это у тебя за чудовище нарисовано?
Мура всхлипнула:
- Это Бяка-Закаляка ужасная...
- Отлично, Мурочка. И где ты ее видела?
- Вон там... - Мура указала на густой подлесок в полукилометре от берега.
- Вот и замечательно... Степанов! Тетрадь - в дезинфекцию, остальное и остальных - туда же... Всем выдать йод и по чарке водки... Отделение! Стройся! К подлеску, короткими перебежками!... Прочесываем на предмет... Степанов, покажи им еще раз тетрадь... Стрелять очередями, особо не целиться... По этой вот штуке... и по всему прочему... Бегом марш!
44. Мутные Пруды
- Крошка Енот, сходи к пруду, налови рыбки, - попросила мама.
Крошка Енот захватил с собой все, что положено рыбаку, и отправился к пруду. Уже стемнело, в пруду отражалась луна.
Енот закрепил удочку в специальной рогульке, уютно пристроился рядом, развел костерок. Хлебнул из фляжки, забил косяк - хорошо! Рыба не клевала, и Крошка подошел заглянуть в пруд и выяснить, в чем дело. Из пруда на него таращилась дикая, перекошенная харя.
- Ай! - заверещал Крошка Енот и, позабыв об удочке, помчался домой.. Он поминутно спотыкался и падал; ему мерещилось, что Сидящий в Пруду его вот-вот схватит.
- Обкурился до чертей, - встретила его мама. - Кто же там может быть? Подумай сам, дурачок! Вернись за удочкой, загляни еще раз и улыбнись ему! Тебе-то уже давно с ним пора подружиться!
- А он меня не утащит? - боязливо прошептал Крошка Енот.
- Может, если за луной полезешь, - согласилась мама. - Запомни: там, в пруду, нет ни сыра, ни дыни. Там только луна.
Шарахаясь от каждой тени, Енот поплелся обратно.
Рожа была на месте. Крошка через силу растянул губы в улыбке, и незнакомец поделился с ним той же гримасой.
Тут подоспела Обезьяна.
- Чего дрейфишь, - сказала она. - Я, когда обсаженная, да еще и вздринчу, вообще глазам не верю.
- А ты сейчас такая? - спросил Крошка Енот, не веря глазам.
- Именно такая, - закивала Обезьяна и протянула ему косяк. - Давай улыбнемся вместе.
И они дружно улыбнулись своим рожам, которые пруд отразил настолько же равнодушно, сколь и луну, которая тоже там, недосягаемая, неизвестно чем занималась.
Обратно новые друзья шагали в обнимку и пели:
"Я никогда не ловил луну в реке рукой,
Но я почту за честь."
- Мама, я телку привел! - заявил Крошка Енот с порога.
- Наконец-то, - облегченно вздохнула мама.
От гражданского брака родилось существо, вызвавшее у всех Улыбку, от которой всем стало светлей - и Слону, который приперся, и Удаву, и Попугаю: словом, всей местной тусовке, которые, к огорчению мамы, устроили в ее доме притон. И даже Маленькой Улитке стало светлей, потому что косяк ей забили в самую раковину, да там и забыли. Она потом натворила много дел, когда разошлась.
45. Мэри Поппинс - до свидания!
Мэри Поппинс сидела прямая, как ее зонтик с головой попугая в виде ручки.
- Джон и Барбара Бэнкс! - произнесла она ровным голосом.
Близнецы вскочили.
- Вы продали Варфоломея собачнику и получили за него деньги, - отметила Мэри Поппинс. - Между тем, вам отлично известно, что с недавних пор Варфоломей состоит в частном владении. Итак?
Джон и Барбара непроизвольно разжали кулачки. Монеты со звоном посыпались на пол.
- Хорошо, - кивнула Мэри Поппинс. - Вы вернете эти деньги собачнику с процентами из вашей свиньи-копилки.
Близнецы бросились собирать пенсы и полупенсы.
- Джейн Бэнкс, - продолжила Мэри Поппинс. - Тебя опять видели на улице Пикадилли. Как это понимать?
Джейн потупилась. Мэри Поппинс сдвинула брови:
- Джейн Бэнкс! - повысила она голос. - Я не слышу ответа!
- Я больше не буду, - прошептала та. - Я больше туда не пойду. Меня заставил бакалейщик...
- Хорошо, - Мэри Поппинс сделала пометку в своей записной книжке. - Мы будем считать, Джейн Бэнкс, что это никогда не повторится.
- Конечно, Мэри Поппинс, - прошептала Джейн.
- Ну, а с тобой, Майкл Бэнкс, случай особый, - Мэри Поппинс произнесла это тоном, не предвещавшим ничего хорошего. - Боюсь, что завтра тебе придется повидаться с мисс Эндрю, - она посмотрела наверх, где был второй этаж. - Обычные меры воспитания на тебя не действуют.
Майкл угрюмо молчал, ковыряя носком ботинка пол.
- Вы все поняли?
Дети дружно закивали.
Мэри Поппинс улыбнулась неожиданно нежной улыбкой:
- Ну, тогда на сегодня все. Вы можете уйти отсюда и заняться полезным трудом.
Дети стайкой вылетели из детской комнаты милиции, на бегу вопя:
- Мэри Поппинс, до свидания! Мэри Поппинс, до свидания!
- Мэри Поппинс, прощайте, - уже на улице процедил Майкл Бэнкс, нащупывая в кармане выкидной нож. Он послюнил палец и выставил его: все верно, дул западный ветер.
46. На волосок от беды
- Волька! - кричал Хоттабыч в сотовое устройство. Ответы же он выслушивал, чуть сдвинув чалму. - Волька! Мне очень не нравится капитализм. Мне нравилась страна Советов. Ты не тот Волька... Зря он обменял меня на марки...
- Хоттабыч, миленький! - кричал Волька. - Убери своих ифритов с Кавказа! Страны Советов больше нет.
- А хочешь, будет? - ответил Хоттабыч.
Волька хребтом ощутил натяжение волоска, готового оборваться.
- Я подумаю, Хоттабыч, - сказал он быстро. - Я хорошенько подумаю. Но только убери ифритов...
- Хорошо, ифритов не будет, - волосок, выдернутый из белой бороды, тоненько зазвенел. - Но и ты, Волька...
- Конечно, конечно. Я отведу авиацию. Но знаешь, Хоттабыч, этот саммит... он очень важный, не трогай его.
- Нет! - вскипел старик. - Они противны Аллаху!
- Хоттабыч, я ведь тоже там буду, - умоляюще выпрашивал Волька.- Ты же хочешь снова страну Советов? Так вот: я ее постепенно, постепенно...
- А я могу сразу! - крикнул Хоттабыч. И Волька понял, что дед снова вцепился в бороду.
- Не надо! - завопил он, вспоминая, как сразу образовалась страна Советов.
- Ну, как хочешь, - обиделся старик. - Я думал, как лучше. Хорошо, я не трону саммит, если ты туда поедешь. Но этих империалистов...
- Черт с ними, с империалистами, - разрешил Волька. - Круши, но только не заражай соседей.
- Твое слово для меня закон, - Хоттабыч отключился.
"Оно для всех закон", - подумал Президент, укладывая кремлевскую трубку.
Усама бен Ладен огладил бороду и вычеркнул саммит из перечня намеченных целей. Затем взял очередной конверт, накрошил туда белой пудры из бороды, нацарапал: "США, Техас, ранчо..."
47. На улице - Сезам!
- Откройся, Сезам!
Тишина.
- Откройся, ты... Персик? Дынька? Оливка?
Гробовое молчание.
- Да я же знаю, что все-таки - Сезам!
Ни звука.
- Тыковка?
Ни слова.
- Свеколка?
Ни смешка.
- Сезам, ну откройся же!...
Похоронное безмолвие.
- Сезам, в бога душу мать, открывайся!
Презрительное затишье.
- Сезам, ну хотя бы чуть-чуть приоткройся...
Чадра откинулась волосатой рукой. Из женских одежд высовывался Одноглазый Хасан. Он протянул руку и отобрал у Али-Бабы винтовку со штыком.
- Верещагин, не заводи баркас! - успел прокричать Али-Баба.
Но его уже пригвоздили штыком к булыжной мостовой, а голос Окуджавы запел за кадром:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14