Здесь выложена электронная книга Петька Барин автора по имени Можаев Борис Андреевич. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Можаев Борис Андреевич - Петька Барин.
Размер архива с книгой Петька Барин равняется 14.55 KB
Петька Барин - Можаев Борис Андреевич => скачать бесплатную электронную книгу
Рассказы -
Борис Можаев
ПЕТЬКА БАРИН
Как-то поздней осенью заехал я в Тиханово зайцев погонять по первой пороше. У Семена Семеновича Бородина, моего дальнего родственника, был отличный гонец костромской породы, а у Гладких, второго секретаря райкома, русская гончая – пегий кобель, рослый, как телок. Собаки давно спарились в работе и вдвоем куда хочешь выгоняли и зайца и лису.
Володя Гладких был моим приятелем, и я запросто зашел к нему в кабинет под вечер, чтобы поговорить насчет завтрашней охоты. В приемной застал я директора Мещерского совхоза, с которым был едва знаком. Мы поздоровались. Это был сухой погибистый человек средних лет с темным, сумрачным лицом и белыми залысинами, отчего выглядел каким-то болезненным.
– Что, очередь? – спросил я.
Он замешкался, потянул со стола к себе под мышку желтую кожаную папку и сказал уклончиво:
– У меня тут дело такое, что не к спеху… Так что давай проходи, – и как-то жалко улыбнулся.
– Я тоже вроде не тороплюсь.
– Нет, проходи ты, – настойчивее сказал директор.
Я прошел. В кабинете секретаря застал я какого-то тощего старого просителя в армейском зеленом пиджаке и в резиновых сапогах. Он держал в руках рыжую телячью шапку и упорно глядел на Гладких красными слезящимися глазками:
– Дак пензию дадите мне али как?
Гладких сидел за столом, скрестив руки на груди, с тем выражением безнадежного отчаяния, которое вызывает разве что затяжная зубная боль.
– Ну, милый мой! Я ж тебе десять раз говорил: не имею права. Не занимаюсь я начислением пенсий. На то райсобес имеется.
– Райсобес отказался.
– Я ж тебе пояснил почему… При тебе звонил туда. Говорят, что бумаг у тебя нет. Справок, которые подтверждают трудовой стаж. Понял?
– Дак бумаги Федька не дает.
– Не Федька, а Федор Иванович. А он говорит, что ты мало в колхозе работал.
– А колько позовут, столь и работал.
– Но откуда ж я знаю? Я-то не состоял в вашем колхозе.
– Ну да… Я вот состоял, а пензию не дают.
– Тьфу ты! Опять двадцать пять, – Володя громыхнул стулом и повернулся ко мне: – Вот, поговори с ним.
Старик тоже поглядел на меня, часто заморгал, зашмыгал носом и заплакал:
– Бог с ними… Дадут – дадут, а не дадут – и не надо, – он утер шапкой лицо и горестно вздохнул.
– Вы откуда будете? – спросил я его.
– Из Петуховки я… Самохвалов.
– Кто ж поступил с вами несправедливо? На что вы жалуетесь?
– Мне не то обидно, что не работал, а то, что бумаг, говорят, нету.
– Так ведь только бумага подтверждает, что вы работали, – сказал Гладких.
– Небось, когда работал, бумаги не требовали. Ступай на работу, и все… Я, бывало, и на бакчи еду, и в лес за дровами. Мне говорят – иди в кавхоз, лошадь дадим.
– А вы что, безлошадником были? – спросил я.
– Когда лошади не было, я на крахмальном заводе работал.
– А в колхозе по доверенности работали или как? – спросил Гладких.
– Нет, я на труддень. Сани починю, тырлы… Кавхозник я.
– Да у тебя даже книжки колхозной нет, – сказал Гладких. – Ты в райтопе работал, и в лесничестве, и на кирпичном.
– Куда пошлют, там и работал. Получал колько дадут. Мне больно обидно, что все получают пензию, а я нет. А еще больно грубо сказал секретарь Федька: от меня, мол, все зависит. Хочу – дам бумагу, хочу – нет. А я без работы не могу. Болею я от этого. Охо-хо-хо! Мало работал? Да я, брат родной, сидеть не могу. На быке шкуры возил в войну. А мосты через Петравку развалились. Это как сказать? Телега без наклесток… Не телега – дроги. Шкуры с нее плывут… а я по реке их ловить. По брюхо в воде плавал. Бумаг, говорит, нету. Это не доказывает. У меня свидетели есть. Кто хочешь подпишет, что дядя Васька работал. Эхе-хе-хе! Как, вы мне поясните, сделать-то? Что я в кавхозе работал.
– Надо такую бумагу, чтоб свидетели подписали… хотя бы два человека. Понял? – пояснил Гладких. – Голошеий так сказал.
– Голошеий… Какой Голошеий? Федька, что ли? Дак он не хочет подписывать.
– Да что тебе дался Федька? – взорвался Гладких. – Пусть подпишут свидетели, которые знают, что ты работал.
– Ну да… Подпишут – подпишут, а не подпишут – и не надо. Мне больно то обидно, что бумаги, говорит, нет. Когда работать надо – бумаги не просят… а пензию – дай бумагу. Охо-хо-хо… – Он натянул глубоко, по самые брови, шапку, расправил уши и пошел.
– Наконец-то, – с облегчением сказал Гладких и, дождавшись, пока тот вышел, спросил: – Как думаешь, бестолочь, или придуривается? Если придуривается, то неплохо играет.
– Небось есть захочешь – заиграешь.
– Нет, ты чудной! Что у нас тут, богадельня, что ли? Кто ему велел бегать с места на место? Порастерял все… А теперь и штанов не соберет.
Володя был еще молодым человеком – чуть за тридцать перевалило, – судил обо всем строго. Я только пожал плечами и вздохнул, как давешний проситель…
– Тебя там директор ждет, из Мещерского совхоза, – перевел я разговор.
Он вдруг рассмеялся с каким-то предвкушением потехи и даже руки потер:
– Пусть посидит.
– Да неудобно. Может, позвать?
– Он не войдет… При тебе – ни за что не войдет!
– Что у вас за секрет?
Володя достал из ящика письменного стола сколотую булавкой машинописную рукопись и кинул передо мной на стол:
– Читай!
Я прочитал заглавие: «Письмо директору совхоза „Мещерский“ Петру Емельяновичу Проскурякову»…
– Личное письмо? – спросил я, отодвигая рукопись.
– Да ну, личное! Вроде вызова послал директору, как раньше на дуэль вызывали. Самым честным поступком вашим, говорит, было бы сейчас же написать заявление об уходе. Не ваше это дело – быть директором, – Володя рассмеялся. – А, каково выдал?
– Кто этот судья?
– Да есть у нас один строптивый… Рабочий совхоза… тракторист.
– Простой рабочий?
– Ну, не совсем простой. Наш изобретатель Ступин. Слыхал?
– Это что в газетах пишет?
– Он. Съездил бы к нему. Интересный мужик…
– А что у него с директором?
– Как тебе сказать… Тут нашла коса на камень. Шерстит он директора и на собрании и в печати. А тот прижал Ступина на горючем. Приказал за пережог дизельного топлива удержать со ступинского звена. Ну и высчитали по тонне с каждого. Ступин ему письмо: за что? Что у вас, трактора неисправны? Топливо течет? Или на свои нужды гоняем трактора? По чьей вине пережог? Да по вашей. Летом солому возим на санях, а зимой на телегах. Возле фермы непроходимые болота – за уши трактора таскаем… Мы и так мало зарабатываем по вашей милости, а вы с нас за пережог еще берете? Ну и пошла писать губерния… Другой бы получил такое письмо – в сейф его запрятал. А этот в райком прислал: примите меры, говорит, подрывает мой руководящий авторитет.
– Кто же из них виноват?
– Виноват тот, кто поставил бывшего коновала директором совхоза, – с обычной своей резкостью заметил Володя. – Был плохой ветеринар в районной ветлечебнице. Куда его девать? А пошлем-ка зоотехником в совхоз. Там единица. Послали. Проходит года два, умирает директор. Кого на место директора? А там же есть зоотехник… в заместителях ходит. Вот и пускай старается. Он с дипломом. Совхоз-то животноводческий. Ему и карты в руки… Да что там говорить… – Гладких поглядел на письмо, полистал страницы. – И ведь вот хитрец этот Ступин. Чует слабую струну и сечет прямо под самый корень. Вот слушай, что пишет: «Личное командование без совета и звания дела в наше время выглядит как уродливое шарлатанство и обыкновенная наглость…» – Гладких поглядел на меня с вызовом: – Каково? – Стал пояснять: – Этот машину конструировал по разбрасыванию удобрений. А директор запретил: «Нам не нужна такая машина!» А Ступин ему: «Кому это вам? Инженеру и агроному нужна. Мне, механизатору, тоже. Кому же вам? Очевидно, следует понимать – мне, директору. Мне так показалось, мне, директору, так захотелось; мне, директору, нет дела до того, что думают другие. Вот это и есть, говорит, волюнтаризм, то есть хулиганство». Ха-ха-ха! Так и написал… вот, смотри! – он ткнул пальцем в строчку и прочел: – «Хулиганство».
– Ну, и что ж ты скажешь директору?
– Что ему скажешь… Хочешь послушать? – он озорно повел глазами и занес палец над кнопкой на торце стола. – Сейчас позову.
Я вспомнил, как директор при моем появлении поспешно взял со стола желтую папку (видно, там был второй экземпляр этого письма), с какой готовностью уступил мне очередь в кабинет, как услужливо кланялся, улыбался виновато: «Проходи, мол, ради бога… только не со мной…»
И не мог пересилить себя.
– Неловко, – ответил я. – Лучше съезжу к Ступину.
– Ну, как знаешь.
Поездка моя в совхоз «Мещерский» случилась неожиданно скоро. На другой день с утра поднялась такая метель, что не видать было домов на том порядке улицы. За двое суток немыслимой крутоверти намело-насугробило столько снегу, что мой Семен Семенович забастовал: «Куда в такую непогодь на охоту? В снегу вымокнешь по самую ширинку». У Гладких открылся какой-то семинар, и ему не до охоты. Я было загрустил совсем.
– Ты, кажется, к Ступину хотел съездить? – спросил меня Гладких. – У нас подвода туда идет. Секретарь застрял в лесничестве. Поезжай.
И я поехал. Совхоз «Мещерский» лежит в лесной полосе километров за двадцать от Тиханова. Туда и в обычную пору проехать было нелегко, а уж в распутье да в зимние заносы на автомобиле и не суйся.
Не доезжая до Еремеева, мы встретили странную подводу. Гусеничный трактор тянул грубо сколоченные сани, на которых стояли две железные бочки, валялись толстые оцинкованные тросы, лопаты, и в самом задке прижались две бабы, закутанные в клетчатые шали, да мужик в тулупе.
– Куда они снарядились? – спросил я своего возницу.
– В Пугасово, за горючкой.
– За пятьдесят верст на тракторе? – удивился я.
– А на чем же еще? Грузовики не ходят: то ростепель, то заносы. Лошадей нет.
– Но они же и за сутки не обернутся?
– По два дня ездят. С ночевой.
– Какой смысл гонять трактора в такую даль?
– Нужда… Горючка необходима для тракторов.
– Они что, снег пашут?
– За кормами ходят.
– Куда?
– На луга… километров за сорок. Как только путь установится, по пороше то есть.
– Батюшки мои!
Возницу нисколько не трогало мое удивление. Он дергал вожжами, похлопывал шубными рукавицами, покрикивал на лошадь и, как бы между делом, пояснял мне, зачем нужна горючка к тракторам в такую пору, пояснял обстоятельно, терпеливо, как это делают неразумным детям.
– Поскольку совхоз откормочный, без сена никак нельзя.
– А трактора в разнос пускать можно?
– На то они и есть трактора. Не на себе ж таскать сено-то.
– Трактора в пять раз дороже сена!
– Мало ли что. В ином деле себя не бережешь. А то трактора. – Мой возница был неуязвим, сидел бочком, вполоборота и смотрел куда-то в сторону.
Эта странная отрешенность, уклонение от существа дела озадачила меня и в разговоре с директором Проскуряковым. Он также глядел куда-то в сторону, морщил лоб и сводил брови с тем выражением, которое передается вопросом: «Что вы, собственно, от меня хотите?»
– Как же это, в лесной глухомани, вдали от лугов создали откормочный совхоз? – спрашивал я директора.
– Очень просто. Был колхоз, перевели его в совхоз.
– Зачем же?
– Потому что слабый был колхоз… нерентабельный.
– А совхоз крепкий?
– И совхоз слабый.
– Чего же добились? Неужели вы считаете разумным гонять трактора в эдакую даль за сеном?
– А ближе нет его, сена-то.
Логическая фигура замыкалась, и выйти из этого заколдованного круга не было никакой возможности.
Мы сидели в бухгалтерии. На столе у бухгалтера лежал список. Трактористы и возчики, одетые в полушубки, ватные брюки, входили по очереди, расписывались, потом шумно дули на руки – с мороза пришли – и получали по три рубля на ночевку, для сугреву.
– На сколько же хватает горючки, привезенной из Пугасова? – спросил я «директора.
– На один рейс.
– А потом?
– Все повторяем… Те идут за сеном, эти в Пугасово.
– Весело живете. А Ступин ездит за сеном?
– Сейчас – нет… – ответил директор, помолчав.
– Почему?
Директор провел ладонью по лбу и поморщился:
– Он свою долю привез летом.
Я вышел на улицу, отпустил возницу в лесничество, а сам пошел искать Ступина. Возле колодца с журавлем я спросил старуху:
– Скажите, где Ступин живет?
– Какой Ступин? У нас, в Еремееве, полсела Ступиных.
– Который машины изобретает… Петр Александрович.
– А-а, Петька Барин! Ступай в конец села. Там стоит на отшибе новый дом под зеленой крышей. Увидишь. А нет – спросишь, где, мол, Барин живет.
Я сразу угадал дом Петьки Барина, – он стоял на высоком берегу Петравки, в окружении старых лип и заломанной чахлой сирени, чуть вынесенный из общего порядка улицы. Дом большой, обшитый свежим тесом, назамшелом фундаменте из дикого камня. И крыша зеленая, и вертлюги на крыше.
Хозяин встретил меня на улице; он обносил забором эти раскоряченные липы, да выщербленную сирень, да кое-где уцелевшие изуродованные яблони – жалкие остатки от большого сада. Хозяин был видный мужчина, широкоплечий, рослый, с лицом народного артиста, полный собственного достоинства. На нем была черная стеганка, открывавшая его мощную, кирпичного цвета шею, высокие, за колено, валенки и серая армейская шапка. Мы поздоровались. Я назвал себя, сказал, что приехал из газеты, что наслышан о нем и хотел бы написать… Словом, обычное приставание газетчика, когда хочешь понравиться человеку и выудить из него нужный «материал». Ступин вел себя не то чтобы просто, а величаво: протянул свою необъятную железную ладонь, чуть прикрыл большие сонные глаза и представился:
– Петр Александрович.
– Давно здесь поселились?
Он вскинул веки, повел крючковатым носом, как пробудившийся орел, и застыл в ожидании. «Чего ради спрашиваете?» – было написано на его крупном суровом лице.
– Поместье старое, а дом новый, – сказал я, кивая на черные липы.
Он поджал губы и насупился, видимо, уловил намек на его прозвище – Барин.
– Здесь жили братья Потаповы, мельницу на Петравке держали. Вон там. Видите, железо торчит из камня? Была плотина. А под берегом… вон, где лозняк, питомник держали. Фруктовые деревья разводили… Торговали.
– А где же они?
– Сослали в тридцатом году.
Он пошел к изгороди, неторопливо сложил в деревянный ящик свой нехитрый инструмент и сказал коротко:
– Проходите в избу.
В доме нас встретила хозяйка, удивительно похожая на самого Ступина, такая же степенная, рослая, с большим и строгим лицом.
– Проходите в залу, – сказала она.
В чистом и светлом доме было четыре комнаты, отгороженные дощатыми перегородками. В дверных проемах висели шторы из красного бархата, в комнаты вели широкие ковровые дорожки. Мы разделись и прошли в просторную залу. Петр Александрович сел за свой письменный двухтумбовый стол, а меня посадил на широкую тахту под узбекским ковром. За стенкой гомонили потревоженные моим приходом дети: мальчик и девочка, лет по десять – двенадцать. Они сидели за столом, готовили уроки.
– Внуки? – спросил я, кивая на ту комнату.
– Дети, – ответил Петр Александрович.
Я с удивлением посмотрел на его седую голову:
– Сколько же вам лет?
– Сорок четыре.
– А я думал… – я запнулся.
– Что я старше? – сказал Петр Александрович и улыбнулся. – Не стесняйтесь. Мне многие дают больше моих лет. Я еще в армии поседел… на сверхсрочной.
– И давно ушли из армии?
– На тридцатом году.
– И все здесь, в совхозе?
– Сперва в колхозе, а потом совхозом объявили нас.
– Чай, дорого стала вам постройка? – спросил я, оглядывая высокие потолки и чистого оструга сосновые стены.
– Нет… Я ведь все своими руками сделал.
– Как? И отопление?! – я указал на крашеные радиаторы, висевшие под окнами.
– И отопление. И разводку, и опрессовку – все сам делал.
– А котел?
– Котла нет. Змеевик сварил. Он в печке опрессован. Вон, хозяйка обед варит, и система работает.
На чертежной доске, лежавшей поверх книжного шкафа, был наколот большой лист ватмана с чертежным наброском.
– Это что за конструкция? – спросил я Ступина, указывая на ватман.
– Это пока в карандаше… Наброски, – нехотя ответил он.
– А что набрасываете? Простите, может быть, это секрет?
– Да ну. Какие у нас секреты! Хочу машину сделать для разливки аммиачной воды. Заводские машины очень неудобны. Пока на ней поработаешь, сам весь провоняешь. Громоздкие и для здоровья вредные.
– А что ваш разбрасыватель удобрения? Тот, против которого директор возражал?
– Вы, должно быть, письмо мое читали? На имя директора?
Мне стало так неловко под его пристальным взглядом, будто я запустил руку в чужой карман.
– Да как вам сказать… Специально не читал. Но мне суть пересказали.
– Там никаких секретов нет, – ободрил он меня. – А с разбрасывателем все в порядке.
Он достал из ящика письменного стола информационный листок с синим клише научно-исследовательского института технической информации:
– Вот, институт рекомендует его в серийное производство.
Петька Барин - Можаев Борис Андреевич => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Петька Барин автора Можаев Борис Андреевич дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Петька Барин у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Петька Барин своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Можаев Борис Андреевич - Петька Барин.
Если после завершения чтения книги Петька Барин вы захотите почитать и другие книги Можаев Борис Андреевич, тогда зайдите на страницу писателя Можаев Борис Андреевич - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Петька Барин, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Можаев Борис Андреевич, написавшего книгу Петька Барин, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Петька Барин; Можаев Борис Андреевич, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн