Здесь выложена электронная книга Ящерица - 5. Кровь и вода автора по имени Ёсимото Банана. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Ёсимото Банана - Ящерица - 5. Кровь и вода.
Размер архива с книгой Ящерица - 5. Кровь и вода равняется 15.25 KB
Ящерица - 5. Кровь и вода - Ёсимото Банана => скачать бесплатную электронную книгу
Ящерица – 5
«Ящерица»: Амфора; СПб; 2004
ISBN 5-94278-639-9
Банана Ёсимото
Кровь и вода
* * *
В течение многих лет я относилась к оккультизму, столоверчению и прочим религиозного толка штучкам, таким как, например, «Китаро» или «Новая Волна», с некоторой брезгливостью и предубеждением. Когда я сталкивалась с упоминанием о подобных вещах на страницах газет, в телевизионных репортажах или в разного рода листовках, наклеенных на уличные фонари, я попросту отворачивалась и проходила мимо. Такая вот антипатия.
Теперь все немного по-другому. Я стала деликатней в отношении всех этих тонких материй. Свыклась с существованием веры в сверхъестественное. Так люди незаметно привыкают и перестают замечать ужасную форму собственного носа или кровь, текущую у них в жилах.
Мои родители были слишком порядочными людьми для того, чтобы жить обычной городской жизнью. Еще когда я была совсем крошечной, мой отец пал жертвой чудовищного обмана, в результате которого все его состояние, нажитое честным трудом и упорством характера, оказалось в руках одного проходимца. Для того чтобы простить этого человека, который был ни много ни мало старым другом отца и его компаньоном в деле, родители пошли на крайний шаг — примкнули к какой-то малоизвестной религии, являющей собой разновидность эзотерического буддизма Основатель секты — провидец, в совершенстве владевший умением читать мысли, — мне казался просто-напросто симпатичным дядечкой. Он и еще несколько человек составляли «мозговой трест» секты, члены которой вели размеренный образ жизни в маленькой деревеньке, построенной всей общиной. В один прекрасный день мой отец столкнулся с ним на улице, и тот ласково дал ему очень ценный совет, произнес именно те слова, которые необходимо было услышать отцу в ту секунду. Сколько я ни спрашивала, отец так и не сказал мне этих слов. Вскоре после знаменательной встречи родители продали дом и земельный участок, вернули долги, переехали в деревеньку, прихватив маленькую меня, и зажили общинной жизнью.
Там я прожила двенадцать лет.
Когда я сбежала оттуда, бросив все, мне было восемнадцать.
У меня не было особых причин сбегать из деревни: все жители были добры ко мне, родителей своих я любила. Мое чувство, скорее всего, походило на мгновенную решимость провинциала, который не в силах больше терпеть свою жизнь в провинции. «Все, еду в Токио! Мне бы только добраться до Токио!» Не могу сказать наверняка, так как я была в несколько другом положении, но думаю, что определенное сходство есть. Мне кажется, что в какой-то момент я просто разочаровалась в своем существовании и в так называемом «механизме поддержки», которым являлась для моих родителей религия. Я вдруг почувствовала характерный запах затхлости, исходивший от меня, от моих родителей, от всех, кто жил в деревне. Запах слабых духом людей.
И хотя мои родители, при поддержке отца-основателя и других членов общины, пытались приучить меня, с моим детским взглядом на мир, к своему — такому зрелому — образу мыслей, они не смогли противостоять кипящей энергии молодости. Мой взор был устремлен далеко, поверх гор и морей. Я мечтала о более сильных, бесконечно красивых, взрывных людях. О людях, которые то плачут, то смеются, то вдруг становятся серьезными до ужаса. О людях, которые обманывают и предают. Мне виделись фантастические существа, не теряющие способности смеяться, будучи даже униженными и оплеванными. Люди, живущие полной жизнью.
Люди моей мечты, в отличие от моих знакомых из общины, не станут с улыбкой увиливать от неприятного разговора, не будут притворяться, что любят кого-то, кого на самом деле ненавидят, не простят из вежливости, лживо, снедаемые изнутри злобой. Мне казалось, что деланная приветливость и деликатность тех, кто жил со мной в деревне, их способность умело отказывать своим ближним практически во всем разъедает мое сердце… Разумеется, среди членов общины были и выдающиеся люди. Такие, для описания которых не найдется слов, и даже слово «просветление» покажется дешевым и плоским. Они вызывали у меня восхищение и, глядя на них, я думала: «Что же нужно сделать, чтобы стать такой, как они?» В конце концов, при всем моем уважении к ним, я поняла, что нужно уехать отсюда, уехать из деревни.
На деле оказалось, что городские люди во многих случаях гораздо более нерешительны, чем те, с кем я жила в деревне. Но, что ни говори, в городе, как я и ожидала, мне гораздо чаще приходилось сталкиваться с интересными личностями, смешившими и удивлявшими меня донельзя. Я поняла, что если не принимать во внимание особую атмосферу большого города, то соотношение между «крутыми» и «некрутыми» будет везде более или менее одинаковым.
Время от времени я задавалась вопросом: «Зачем же все-таки я приехала в Токио?»
Попробуйте в течение десяти лет носить одно и тоже (купленное когда-то мамой) черное платье — единственный приличный наряд. Надев на себя это платье, попробуйте подумать, что вот — вы сделали все, что могли, чтобы выглядеть привлекательно. Благодаря такого рода психологической подготовке, в Токио я чувствовала себя хорошо в любой, даже самой несуразной одежде. Получив возможность покупать то, что пожелаю, я тратила деньги направо и налево. У меня не было ни малейшего понятия об истинной стоимости вещей. Я шлялась где хотела и везде чувствовала себя как дома Это были идеальные для меня условия. Подобно человеку, после долгих лет ученья овладевшему каким-либо искусством, я окончательно установила тот единственно приемлемый оттенок себя самой в контексте разноцветной реальности.
В самом начале своего пребывания в Токио я ежедневно радовалась жизни независимо от того, где находилась. Город переливался всеми красками. Сверкал, отражаясь в моих глазах. Мне было достаточно прогулок по городским улицам. Я была счастлива, несмотря на грязный воздух, усталость и малочисленность звезд. Обычно я проводила время вне дома: залы игровых автоматов, дискотеки, парки, ночные бары, кафешки, торговые центры (как для молодых, так и для старшего поколения) — все казалось мне таким красивым и привлекательным, что я не могла подолгу задерживаться в каком-нибудь одном месте. Металась туда-сюда.
Все складывалось так, что ощущение «идеального существования» не исчезало — мои родители, ставшие под влиянием своей религии неимоверно терпимыми, даже не попытались насильно вернуть меня в общину. От них пришло длинное письмо на тему «мы всегда будем рады твоему возвращению», вместе с которым в конверт была вложена чековая книжка и отцовская личная печать. Хотя в общине наличные деньги почти не использовались, членам секты позволялось иметь счет в банке. У отца на счету сохранились остатки былой роскоши — то немногое, что не утекло в карман его делового партнера. Из этих денег я внесла задаток за квартиру.
Вскоре после этого — денег к тому времени у меня совсем не осталось — мне удалось устроиться на работу в дизайнерскую фирму, которой управлял мой тогдашний бойфренд (он был старше меня на несколько лет, с женой и детьми). Хоть я и не получила обязательного государственного образования, в деревне нашлись неплохие учителя, обучившие меня разным интересным вещам. Количество выпускников Академии художеств среди членов общины было велико, благодаря чему я за довольно короткое время овладела основами дизайна, научилась обращаться с текстовым редактором, познакомилась с арифметикой и так далее и тому подобное, вплоть до оздоровительного секса на чистом воздухе. Как бы то ни было, жизнь в деревне — известный факт — бедна событиями, поэтому каждый, кто хоть что-то знал или умел, охотно делился со мной своими знаниями.
Я довольно быстро вписалась в рабочий коллектив, без всяких недоразумений и несуразностей. Во-первых, за счет присущего мне здравого смысла, а во-вторых, я не забывала о специфических особенностях своего детства Кроме того, я сама предпочла город деревне — никто не заставлял меня переезжать. И, взвесив все достоинства и недостатки своего существования, я пришла к выводу, что моя жизнь прекрасна.
Однако стоило мне перед сном подумать о своих родителях, как я начинала плакать и ночь напролет рыдала в подушку. Не от того, что чувствовала себя одинокой и хотела снова увидеться с ними, и не из чувства благодарности к ним. Но потому, что я прекрасно знала, с какой теплотой, свойственной не совсем обычным людям (а именно к этому типу относились мои родители и другие члены общины), с каким светлым выражением лица (которое я считала лживым, пока не привыкла) встретят они меня — все еще нежно любимую, пусть и странной любовью — в своей деревеньке, где живут, как и жили, ничего не меняя. И я в который раз решала, что, как только наступит утро, сяду в поезд и поеду к ним, вернусь в родительский дом. Я искренне желала этого. Мысль о возвращении была так соблазнительна. Ведь человек не в состоянии вернуться к прошлому, и именно поэтому волей-неволей ему приходится двигаться вперед. Но я — я могла совершить этот невозможный скачок, вернуться в затерянную посреди буйной зелени деревеньку, где время прекратило свой ход.
Но в то же время я прекрасно сознавала, что никуда не поеду. Несмотря на одиночество. Несмотря на то что сама толком не знаю, что я здесь делаю. Это было интуитивное чувство. Чувство невозможности возвращения. Как будто мне кто-то не позволяет вернуться, хотя я желаю этого от чистого сердца. Мне оставалось только закутаться поплотнее в одеяло и терпеть, стиснув зубы.
На следующее утро я вставала, умывалась и отправлялась на работу с абсолютно пустой головой. Настолько пустой, что даже не могла припомнить, отчего же вчера вечером мне было так тоскливо.
За то время, что я ехала в электричке на работу, мои припухшие от слез веки постепенно принимали свой обычный вид. Случалось, в разговоре я употребляла смешные для городского уха слова, вызывая у собеседников улыбки: «деревенская простушка». Но у себя на работе я пользовалась популярностью. Мне признавались в любви, из-за меня ссорились. Соперницы ругали меня, а подруги приходили за советом. На дни рождения я исправно получала подарки.
Так прошло два года.
И прошло бы еще десять, если бы я не встретила Акиру.
После нашей встречи я наконец-то поняла, зачем приехала в Токио.
Теперь я живу с Акирой.
Он нигде не работает. Сидит целыми днями дома и изготавливает непонятные вещицы. Вещицы эти бывают деревянные или металлические. Бесформенные, но небольшие по величине, они легко умещаются в ладони. Могу с уверенностью сказать, что к бижутерии они не имеют никакого отношения. Я не знаю точно, какие инструменты использует Акира во время работы, но подозреваю, что кроме щипцов и ножа для резьбы он активно прибегает к помощи неких сил, сродни тем, что помогают гнуть чайные ложки на расстоянии.
Таким образом, у меня теперь появилась подработка — по дороге в свой офис я пересекаюсь с «клиентами» (так я называю людей, которые, услышав про эти вещицы, захотели их купить) и продаю им Акирины творения. Сам Акира предпочитает не встречаться с людьми.
Сегодняшним моим «клиентом» была, судя по голосу в телефонной трубке и общему впечатлению от разговора, молодая женщина лет двадцати пяти — тридцати.
— Ну, я пошла, — с этими словами я направилась к дверям.
Акира проводил меня до порога
Мы договорились встретиться с ней в кафе, расположенном в одном из высотных зданий делового района Синдзюку. Она сразу узнала меня по ярко-красной юбке (заранее обговоренная деталь). Красивая женщина с ясным взором, одетая в деловой костюм. Она приветливо улыбнулась, когда наши глаза встретились, и слегка поклонилась в качестве приветствия.
— Приятно познакомиться, — сказала я, не представляясь. Визитку тоже не дала, хотя повсеместно принято обмениваться визитными карточками при первой встрече. Акира считает, что излишняя известность — вред, а не благо.
— Мне тоже, — ответила она и назвала свою фамилию: — Окубо. — Затем снова улыбнулась.
Я, со словами: «Секундочку… Вот, пожалуйста», достала из сумки завернутый в тонкую коричневую бумагу предмет и положила его на стол. Сверток глухо стукнулся о столешницу. Она протянула руку, на лице ее неожиданно появилось детское выражение любопытства:
— Можно я посмотрю?
Наши покупатели в большинстве своем порядочные люди, поэтому нет смысла им не доверять.
— Конечно-конечно.
Она, шурша бумагой, развернула сверток Достала его содержимое.
— Так это… — протянула она и замолчала, зажав вещицу в руке.
По лицу ее было видно, что ей не хватает слов, чтобы закончить фразу. Она выглядела беспомощной и счастливой одновременно.
Мне были понятны чувства этой женщины.
Я познакомилась с Акирой — приятелем приятеля — еще в бытность его студентом. При знакомстве я посмотрела ему в глаза и сразу поняла,
c кем имею дело, — от него так и веяло духовностью и религиозностью. Невысокий рост, блеск в глазах, манера поведения — все выдавало в нем этот своеобразный тип верующих людей. На меня как будто пахнуло с детства знакомым воздухом родительского дома. Я возненавидела Акиру. Но чем больше была ненависть, тем сильнее становилась моя любовь.
В общине, еще ребенком, я прочла пару книжек по психологии и в результате уяснила для себя, что, даже если я сбегу из деревни, когда-нибудь, неизвестно в каком обличий — но я-то сразу пойму, в чем дело, — мое прошлое бумерангом вернется ко мне. Это естественный и необратимый процесс, подобный замыканию круга. Поэтому единственное, что мне останется сделать, когда прошлое нанесет свой удар, — это принять вещи такими, как они есть. Но ведь слово «УДАР», на удивление похоже на слово «ДАР». Значит, все будет замечательно.
По большому счету я не ошиблась. «Ударом прошлого» оказался человек, мужчина. И хотя мне было с ним непросто, лучшего я не могла себе представить. По крайней мере, мне было понятно, как противостоять трудностям, знакомым по прошлой жизни. Уж лучше так, чем, ничего не подозревая, жить обычной жизнью, удачно выйти замуж за коллегу по работе, а потом вдруг, в нервном припадке, ни с того ни с сего попытаться задушить собственных детей — об этом случае даже в газетах писали.
Физически ощущая тяжесть своего прошлого, я примерно представляла себе, что меня ждет, и была готова к этому. Чувство готовности было похоже на неизбежную тяжесть собственной крови, тяжесть ее движения по сосудам. Фатальное чувство, которое испытывают больные раком или малокровием. Оно также свойственно людям из семей с наследственными болезнями, чувство обреченности: «Ничего не поделаешь. Я — это я. Мне уже не родиться у других родителей».
Бизнес Акиры начался с амулета, который он изготовил для меня, — мы тогда только начали жить вместе, и я вся была на нервах. Своего рода этюд. Набросок.
Я искренне желаю, чтобы и у вас когда-нибудь появился такой амулет!
Его главная особенность заключалась в том, что он — единственная в этом мире вещь, существовавшая только для меня. Но (как выяснилось в дальнейшем) Акира придал ему форму «вещи-которую-хотят-иметь-все». Этот амулет вызвал во мне редкое чувство, сродни тому, которое, должно быть, испытывает молодая мать, когда младенец впервые берет ее грудь. Мягкий толчок, всецело оправдывающий твое существование. Исчерпывающий ответ на вопрос «Зачем я живу?». Вот какая сила была сокрыта в «вещицах» Акиры.
— Держи, — сказал он.
Я протянула ладонь и ощутила знакомую сладкую тяжесть (внутри все оборвалось, где-то в сердце хлынули горячие слезы), давнее воспоминание из детства, словно я держу в затекшей руке птенца.
Я заплакала;
— Зачем ты мне это дал? Зачем делать чудо материальным? Ведь осязаемые вещи рано или поздно ломаются.
— Не волнуйся. Если ты его потеряешь или сломаешь — я тебе сделаю другой. Я таких могу сколько угодно сделать.
Именно в этот момент я как будто пробудилась после долгого-долгого сна. Пришло осознание того, что всю свою жизнь я ждала этих слов. Даже если я заблуждаюсь, все равно! Для меня, бездомной, безродной, одинокой — хоть и не замечавшей своего одиночества. Для меня, запуганной и не ждущей от ежесекундно меняющейся жизни ничего хорошего. Для меня, которая не в силах больше сдерживать бешеное биение сердца, эти слова были волшебным заклинанием. Я подумала, что, наверное, много лет назад отец услышал от основателя общины не меньшие по своей значимости слова. Впервые в жизни мне показалось, что я начала понимать своего отца.
Слова, которые для чужих ушей прозвучат несвоевременно и банально, были сказаны только для меня и только сейчас. И каким бы равнодушным дураком ни выглядел тот, кто их произнес, в глубине души он прекрасно осознавал истинную силу своих слов. Как будто он отыскал эти единственно верные выражения в далеком и прекрасном будущем, чтобы преподнести их своему собеседнику.
Ящерица - 5. Кровь и вода - Ёсимото Банана => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Ящерица - 5. Кровь и вода автора Ёсимото Банана дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Ящерица - 5. Кровь и вода у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Ящерица - 5. Кровь и вода своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Ёсимото Банана - Ящерица - 5. Кровь и вода.
Если после завершения чтения книги Ящерица - 5. Кровь и вода вы захотите почитать и другие книги Ёсимото Банана, тогда зайдите на страницу писателя Ёсимото Банана - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Ящерица - 5. Кровь и вода, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Ёсимото Банана, написавшего книгу Ящерица - 5. Кровь и вода, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Ящерица - 5. Кровь и вода; Ёсимото Банана, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн