– Якубов!
– Иду!
Из аудитории выскочила девушка в очках.
– Шурик!
Якубов машинально ткнулся в ее губы, сумка сползла с плеча и бухнулась на пол. Листки с билетами разлетелись.
– Ты зайдешь?
Он подбирал бумагу.
– Ты позвонишь?
– Может быть. Да. Наверное.
– Я жду! Ты обещал, – ее руки нырнули в густые кудри.
– Да. Извини…
Якубов задернул молнию на сумке. Опять мазнул девушку по губам своими, твердыми и прохладно-пыльными.
Ступеньки скользили под ботинками, он выскочил из университета и побежал к остановке. Горький ветер сушил глаза, хотелось пить. Хотелось все бросить, плюнуть на все с высокой колокольни и уйти, засунув руки в карманы. Но это сегодня, а завтра все могло поменяться. И потом, ему уже двадцать лет исполнилось – пора самому зарабатывать на бутерброд с колбасой себе, маме, папе и брату. Сев в автобус, Якубов на секунду прикрыл глаза, потом вынул из кармана платок и вытер им вспотевшее лицо. Вместе с платком к ладони прилипла бумажка. Он развернул листочек в клеточку. «Привет, дорогой. Поздравляю с началом (уже с концом) зачетной недели. Удачной сессии! Пиши! Напиши мне что-нибудь!!! М. Н.» Якубов спрятал записку в карман. В автобусе воняло кислым дермантином сидений и выхлопными газами. Он закрыл глаза. Потом полез в карман куртки и вставил в рот семечку.
Машка плюхнулась на сидение и поставила сумку на колени. Сумка упала. Машка нагнулась, поднять ее и испытала что-то похожее на то ощущение, когда пальцами берешься за голый провод тройника. Якубов посмотрел на нее пустыми уставшими глазами и сплюнул шелуху в кулак. В детстве Машка как-то соблазнилась кристально-поблескивающим инеем на ручке железной лопаты для уборки снега на катке и лизнула его. Язык примерз. Потом его, конечно, отодрали. Сейчас Машка будто примерзла также крепко, как в детстве, но взглядом и не к ручке лопаты, а к глазам Якубова. Якубов вставил в рот семечку, потом полез в карман и вынул пригоршню таких же семечек. И протянул Машке. Машка взяла семечку и положила в рот. Расщелкнула. Выплюнула шелуху в кулак. Взяла следующую.
Якубов грыз семечки и хотел спать.
Через четыре остановки он вышел, ссыпав оставшиеся семечки Машке в карман. Просто зачерпнул из своего и переместил в Машкин, оттянув его пальцем.
Машка продолжала машинально есть семечки, мокрая теплая шелуха расталкивала пальцы. Машка взяла очередную семечку и наткнулась на твердый уголок. Достала свернутый листочек в клеточку. «Привет, дорогой. Поздравляю с началом (уже с концом) зачетной недели. Удачной сессии. Пиши! Напиши мне что-нибудь!!! М. Н.»
За окном уютно стучал дождь и пахло мокрыми карнизами. Университет нависал серыми стенами. Машка и Настя сидели на парте и грызли семечки, сплевывая шелуху в кулак. У расписания стоял Якубов. Кудрявые волосы, мятая футболка, джинсы наперекосяк. Он повернулся и пошел в аудиторию, красивый, приятный. С улыбкой на лице. Вчерашний день остался где-то далеко и плевать с колокольни уже не было надобности. Машка ждала его лица, но когда наткнулась на керамические глаза, в ее голове все смешалось от неожиданности. Она хотела сказать «Привет», но Якубов просто прошел мимо. Нужны ему ее приветы. Где она и где он? Жлоб. Позер и бабник.



1 2