Машка посмотрела вокруг – все спали, шумно дыша. Галя Романова обнимала Костю Патрушева, а Маринка Травкина – Олега. Прямо перед Машкой на полу, на овчинных полушубках, спали Стеклов и Сашка Бердышев. Стеклов морщил во сне нос, из по-детски приоткрытых губ вырывалось прерывистое дыхание. Он подложил под щеку руку и был в этот момент похож на двенадцатилетнего ребенка. «Дурак,» – подумала Машка и закрыла глаза.
Она начала было засыпать, но вдруг услышала осторожный стук в дверь. Прислушалась. Все спали. Опять послышался стук. «Knock, knock Neo».
Машка встала и пошла к двери. Вышла в предбанник и отодвинула задвижку.
На пороге стоял Антон, завернувшись в брезентовую куртку, которая была ему велика.
– Здравствуй… – растерялась Машка.
– Привет, – тихо отозвался Антон.
– Входи…
Антон серьезно кивнул и прошел, осторожно ступая. Машка закрыла дверь и пошла в комнату. Легла опять к Юльке Мухиной.
Антон осмотрелся. На старом диванчике спала Наська, завернувшись в плед. Он подсел к ней, потом лег рядом и осторожно обнял. Будто боялся, что она проснется и прогонит его.
«Чего это за обряды?» – удивилась Машка.
Наська завозилась, повернулась и вдруг широко открыла глаза. Она и Антон лежали так близко, что их губы касались друг друга. У него поехала крыша и все внизу напряглось. Наська некоторое время недоуменно смотрела на него, но когда Антон ее поцеловал, очнулась.
– Не надо, Тоха.
– Почему? – жарко и жалобно прошептал он.
– Мы теперь друзья…
– Ну и что?
– Друзья этим не занимаются.
Антон хотел спросить, чем же тогда занимаются друзья и что, есть какие-то правила для друзей, может, они где-то написаны? – но вместо этого пискнул:
– Я люблю тебя.
Наська поморщилась и осторожно отстранилась.
– Тоха, понимаешь, мне нравится другой человек…
Антон сначала не понял, но когда смысл дошел до него, показалось, что он летит куда-то вниз, в грязь, корябаясь о бетонные стены колодца. Наська смотрела на него. «Как друг».
– И что, совсем?… – задохнулся Антон.
– Совсем.
– Навсегда?
Наська кивнула.
– А я? А что мне делать?
Отчаяние засасывало Антона, он пытался уцепиться за что-то, если бы Наська сказала хоть что-то… обнадеживающее, это было бы уступом. Но его руки скользили, не находя ни малейшей шероховатости.
– Я не знаю, что тебе делать.
Как топором по рукам. Взмах – и готово!
– Но ты же… – вскрикнул Антон и осекся. Он хотел сказать, что Наська – самое дорогое, что у него есть, что она одна знает его и понимает, что никто и никогда не заменит ее, потому что… Но слова застряли где-то в груди. И Наська могла прочитать их только у него в глазах. Но она не хотела.
Антон прерывисто вздохнул. Прижался губами к Наськиному плечу. Прошептал:
– Я без тебя сдохну.
– Я у тебя есть. Как друг, – Наська погладила его по волосам. Осторожно, боясь заронить надежду.
– Обещаешь?
Наська посмотрела в его широко распахнутые янтарные глаза с мокрыми ресницами и сказала:
– Обещаю.
Это была их самая страшная клятва. И Антону стало легче. Ненамного. Но стало. Он сполз с диванчика – друзья вместе не спят (а кто сказал такую херь?) – и сел на полу. Саднили ободранные о бетон плечи. В горле пересохло. В животе, в районе солнечного сплетения – будто камнями придавило – но все равно пульсировало «я у тебя есть… я у тебя есть…». «Я сдохну,» – подумал Антон. Он ждал, что Наська хотя бы погладит его по голове, но она отвернулась и закрыла глаза. Друзья не гладят друг друга по голове. Хрен знает, чем они вообще занимаются.

От Самсона воняло собачьим кормом. Светку тошнило от этого запаха. Особенно, когда он утром тыкался ей в лицо, а затем облизывал длинным розовым языком, будто тряпкой протирал. Шерсть у Самсона тоже кисло воняла и по утрам Светка просто задыхалась.
Зазвонил телефон. Самсон обрадовано взвыл и зычно залаял. Светка не открывая глаз дернула трубку и прижала ее к уху.
– Але…
– Это я.
– Привет…
– Привет. У тебя родоки на работу уже свалили?
Светка кивнула в подушку.
– Хмы…
– Я сейчас приеду.
– Мгы…
В трубке часто забились гудки. Светка сунула ее под подушку.
Надо было вылезать из постели, чистить зубы и мыться. Семь часов… Зачет по зарубе в двенадцать. Можно было бы спать до десяти, но Серому трудно было объяснить, что спать лучше, чем трахаться.
Светка выползла на пол. Самсон радостно замахал половиной хвоста. В детстве его приняли за черного терьера и отрубили хвост. По прошествии времени выяснилось, что Самсон представляет собой что-то вроде немецкой овчарки, но хвост уже не было возможности пришить.
Горячей воды не было. Зубы ломило. Во рту оставался устойчивый вкус отечественной пасты «Сигнал». Волосы торчали за ушами в разные стороны, а на затылке были прочно смяты. Светка пригладила их водой. Потом побрызгала шею одеколоном и намазала на щеки и губы крем против морщин. Другого не было.
Заварки тоже не было. Остатки кофе мама вчера допила, когда отец ушел, хлопнув дверью так, будто хотел ее переломать на части. Около мусорного ведра стояла алюминиевая миска Самсона с присохшими по краям коричневыми крошками. Колбасу мама вчера забыла убрать в холодильник и теперь она имела зеленоватый оттенок. Но Самсон с удовольствием съел.
Светка взяла батон и ушла в большую комнату. Села перед телевизором. Включила пятый канал, там у нее было MTV. «Вечеринка-а-а у Децла дома!» Светка стала отщипывать от батона кусочки и есть.
Они с Серым познакомились на вступительных экзаменах. Писали сочинение вместе. Потом вместе стояли в очереди на историю. Серый был в белой рубашке, бледный, как эта рубашка и лысый. Бритый, в смысле. Голова была неприлично голая и шершавая. Серый забыл свою ручку и Светка дала ему запасную. Он ее так и не вернул.
Светка не прошла по конкурсу и ей пришлось платить за учебу. Мама была в бешенстве.
Серый набрал пятнадцать баллов и прошел. Стоял на лестнице, курил. Будто не рад вовсе. Светка стояла рядом и жутко смущалась.
– Тебя как зовут? – спросил Серый.
– Света… Рябова.
– А я Серый.
Там же, на лестнице познакомились с Олегом – у того было четырнадцать баллов. Тоже «проходной». Потом выяснилось, что Олега прикалывает Oasis. Серого тоже прикалывал Oasis. Светка не знала, что это такое, но тоже сказала, что прикалывает. Тогда Олег на нее заинтересованно посмотрел и Светка увидела его глаза – чистые, золотистого цвета. И кудри золотистые. Блин…
Потом Олег и Серый проводили ее до остановки и посадили на автобус. А сами пошли пить пиво. Отмечать историческую встречу, правда, тогда они еще не знали, что она историческая. Просто был повод.
Через месяц они уже организовали собственную группу и стали дружно забивать на пары, чтобы лишний раз поиграть у Серого в подвале. Серый был басист, а Олег гитарист. Тогда они придумали жутко сумасшедшую песню и повсюду ее пели. «В розовый пух затекает вода, вдох полной грудью – и рвутся сосуды… Ты же не будешь моей никогда, и никогда я твоим не буду!» Эта песня сделала их звездами всевозможных сейшнов и Светка гордилась, что пока одна знакома с ними «так близко». И еще она это… влюбилась в Олега.
Восемь часов… Светка пошла в ванную и припудрила щеки. Начала прорисовывать карандашом глаза. Они у нее были бледно-зеленые, с белесыми ресницами. Хотелось спать. Серого все не было. Дорисовав губы, Светка стала прибираться. Хотелось, чтобы Серый не видел бардака. И считал Светку феей.

Олег взаимностью не отвечал, впрочем, Светка ничего такого себе не позволяла. До поры до времени. Когда его кудри стали мерещиться на каждом углу, когда она увидела, что из статуса «подруги группы» постепенно переходит в «просто однокурсницу», она решила брать дело в свои руки. Она сидела с Олегом на парах, он провожал ее до остановки. Но дальше «Привет – Привет» ничего не шло. Светка утешала себя тем, что Олег занят группой и учебой. Группой – да, учебой – ха-ха – вряд ли.
Они с Серым откопали себе барабанщика – вечно обкуренного, всего в дырках и татуировках. Нашли его на задней парте. Это был Антон. С Антоном дело пошло быстрее и скоро их стали приглашать играть в клубах. Они стали самыми крутыми. А Светку, наверное, забыли. Хотя и так не особо помнили.
Потом как-то они всей группой пошли на сейшн к Антону. Светка напилась и решилась. Она подсела к Олегу и сказала, как нырнула в омут:
– Олег… Я… Я люблю тебя.
Олег посмотрел на Светку непонимающе. Она ждала. Он встал и ушел курить на кухню.
Это был самый поганый момент в семнадцатилетней жизни Светки.
На том же сейшне она трахнулась с Серым (не только с Серым, впрочем) и стала считаться его девушкой. Хотя, наверное, Серый так не считал. Но хорошо хоть, не возражал.
Они встречались и трахались. Иногда Светке казалось, что она его любит. «Когда кажется, креститься надо,» – говорила бабушка.
Серый не любил Самсона. Он говорил, что от него шерсть лезет и воняет. Светка соглашалась. Собака – это мелочь, из-за которой не стоит ссориться.
У Светки не было друзей, только Юлька Мухина – однокурсница и еще Валя Клюева из Магнитогорска – они познакомились по переписке на почве любви к ДиКаприо. Хотя теперь уже не понимали, чем он им обоим так нравился.

В девять по телику начался «Комиссар Рекс». Хозяин Рекса – Мозер был немного похож на Серого. Только Серый был обрит наголо, а этот – с волосами.
Хотелось пить. Светка попила просто кипятку с сахаром. Самсон улегся на коврик у двери.

Светка спала с Серым и думала об Олеге. Серый общается с Олегом – значит, Серый в каком-то смысле Олег. Отчасти. Но ведь он же с ним общается. Бред какой-то.
Недавно, на сейшне, Светка «сблизилась» с еще одной частью Олега – с барабанщиком Антоном. Антон пришел никакой, с разорванным ухом. Сел на диван и стал пить. Выглядел довольно жалко. Он вообще был щуплый какой-то, грустный. Серьги в обоих ушах, в носу, в губе, в сосках и пупе. Это было прикольно. Еще татуировка на всю спину. Этим он Светке нравился. Но Антон ее к себе близко не подпускал – он вообще девушек не отражал. Только Наську.
Но в ту ночь Антону было на все насрать и он был пьяный донельзя. Светка тоже. Она села у его ног и расстегнула ему штаны. Антон сперва сидел и спал. Потом удивленно посмотрел вниз, подумал, наверное, что ему это снится. Эротический сон, блин.
Серый ничего не узнал. А если бы и узнал… Он сам работал «на два фронта». И даже, наверное, больше, чем на два. «Звезда» местного масштаба.

Десять. Светка пошла собирать книжки и тетради для универа. Зарубу она не повторила. Ну и черт с ней. Самсон зевал. Зачетка валялась под кроватью. По телику Найк Борзов обещал Светке: «Я буду любить тебя вечно…»
Одиннадцать. Светка вышла из дома и пошла на остановку. Автобуса долго не было. Потом пришел, но забитый под завязку.
Двенадцать. Светка сидела в коридоре и лихорадочно читала про немецкий романтизм. Мимо прошли Олег и Серый.
– Привет!
– Привет, – закусила губу Светка.
– Ты это… Я не смог. В другой раз.
– Мгы…
– Ну ладно! – повеселел Серый – Как дела-то у тебя?
– Хорошо…
– Класс. Как Самсон?
– Самсон сдох.
– Клево. Ну мы пошли с Олегом. Мы завтра сдадим. Я у тебя конспекты возьму потом, ага?
Светка кивнула. Ей вдруг показалось, что она воняет собачим кормом. Серый улыбался. Все было хорошо.

Галя Романова и Юлька Мухина пошли вечером на Плотину. Они сдали все экзамены, все зачеты и даже курсовые. Сдали все книги в библиотеку. Сдали зачетки и читательские билеты. Все, что можно было, они сдали и теперь были счастливо-пустые. Неохота было даже пить. Просто пошли подышать.
Солнце залило стены домов сочным оранжем, в воздухе пряно пахло цветами и вечером. На Плотине ходили лошади – 50 рублей за приобщение к животному миру. Нервные девчонки с загорелыми ногами то и дело дергали лошадей за поводья, отшивали пьяных мужиков. Лошади жевали удила и писали на тротуар. Старушки ходили и выхватывали из толпы пустые бутылки себе в мешок. Грязные дети составляли им конкуренцию.
Около летнего кафе стояла полукругом толпа. Галя и Юлька подошли поближе.
– Все та же в кране вода, все тот же стул без ножки… – пел невысокий паренек в длинной рубашке, вращая испуганными глазами. Похож был на Чебурашку. Тут же стояли барабаны, синтезатор и два динамика. На одном сидел басист, свесив ноги. За синтезатором стоял мальчик в кепке, курил и играл. Барабанил лысый очкарик. Рядом кивал головой в такт, как лошадь, гитарист в майке Nirvana. Был еще толстый саксофонист – сидел на стуле. Перед ними под музыку плясали подвыпившие парни.
– Клево, – сказала Юлька.
– Клево, – согласилась Галя.
Люди вокруг думали примерно также. Чебурашка это чувствовал и кричал в микрофон с азартом, хрипя и завывая. Мальчик в кепке подпевал и смеялся – ему было лет пятнадцать, не больше. Толстый саксофонист тоже смеялся. Барабанщик блестел очками, высунув язык от усердия.
– Напоминает наших гопов, – сказала Юлька.
– Кого это?
– Олега и его группу.
– А что, разве плохо? – Галя недоуменно повернулась.
– Нет, вовсе нет. И это прикольно и у Олега группа ниче… – потом немного подумала – Не-е… У Олега объективно лучше…
– Ляг, отдохни и послушай, что я скажу, – начал Чебурашка. Девушки завизжали. Чебурашке прощали некачественный голос за музыку и напоминание любимых вещей.
– …успокойся и рот закрой, – повторяла Галя одними губами. Юлька ей улыбнулась.
Они посмотрели на музыкантов. И увидели. Сразу, как об стену.
Юлька увидела басиста. Басист сидел и отрешенно смотрел перед собой. Ему было на вид лет двадцать – двадцать пять. Синие штаны и кеды. Мятая белая футболка и синяя панамка. Лицо выражало чрезвычайное, просто олимпийское спокойствие. Казалось, если все вокруг взорвется и порушится, он все равно так и будет сидеть на динамике, смотреть в пустоту и кивать головой в такт, перебирая струны. У Юльки довольно глупо открылся рот. В это время басист посмотрел на барабанщика и улыбнулся.
И Юлька попала.
Она моментально втрескалась в него, из-за одной только улыбки. Но что это была за улыбка! Это была самая нежная, самая детская, самая скромная улыбка, которую когда-либо видела Юлька. Как в песне Бон Джови: «I will love you…. A-a-a-al-ways!» Юлька того… рехнулась, наверное. Подумала, что если бы ей ТАК улыбались в самые мрачные моменты ее жизни, то «жить стало бы проще, жить стало веселей». Не так погано, в общем.
Галя увидела мальчика в кепке. Он был невысокого роста – наверное Гале до плеча. Из-под кепки свисали светлые дрэды. Нос уточкой и широкий рот. «Какая очаровательная поросюшка!» – подумала Галя. И ей захотелось его потрогать.
– Смотри! – Юлька толкнула ее локтем.
– Что? – очнулась Галя.
– Басист! – отчаянно весело прошептала Юлька ей в ухо. Галя добросовестно посмотрела на басиста. Унылое такое вытянутое лицо, сидит, как пришибленный.
– И что?
– Клевый же, да?!
Галя почесала нос и нерешительно произнесла, чтобы не нарваться на конфликт:
– Ну… не знаю… Клавишник лучше.
Юлька посмотрела на клавишника – довольно самоуверенное для своих лет существо, похожее на лягушку.
– Ниче особенного…
Они помолчали. Потом Галя осторожно заметила:
– У нас, слава Богу, вкусы разные.
– Ага! – тут же согласилась Юлька. Это не басист, оказывается, плохой, а вкус у Гали… отличается.
Они повеселели, а Чебурашка снял с клавишника кепку и пошел собирать деньги. Смотрел на людей испуганными глазами и ему клали десятки.
– Я хочу с ними познакомиться, – сказала Галя.
– Я тоже.
– Как?
Юлька задумалась. Она вот так, на улице ни с кем не знакомилась, но, с другой стороны, она никогда не встречала ТАКИХ басистов. Проще всего было бы подойти и чего-нибудь сказать, но рядом с басистом сидели уже четыре девушки и ждали, что, может, басист кого-то выберет. Юлька не хотела быть пятой. Хотя пять – счастливое число. Юлька посмотрела на басиста. Он пребывал в каком-то своем измерении. Не отражал ни Юльку, ни тех четырех.

Ближе к полуночи публика стала расходиться, хотя было еще довольно светло. Музыканты сматывали шнуры. Галя куда-то исчезла. Юлька сидела на каменном бортике и смотрела на воду, вывернув шею. Похолодало. Вдруг откуда-то вынырнула Галя – счастливая, как черт – с клавишником под ручку.
– Познакомься! – весело закричала она – Это Стасик!
– Здрасьте, – сказал Стасик.
– Привет, – улыбнулась Юлька.
Стасик смотрел то на нее, то на Галю и думал, что вот, и на моей улице праздник – уже фанатки есть. Он оказался тем самым WildWildDen из чата. Галя смеялась и тискала Стасика. Они, видимо, где-то успели выпить. Девчонки, которым повезло меньше – не познакомились со «звездой» – сидели на каменных ступеньках неподалеку и завистливо смотрели на Галю.
– Стасик тебя с этим басистом познакомит, – пообещала Галя – Ага, Стас?
– А че… Прямо счас могу.
– Не надо, – испугалась Юлька, но было уже поздно – Галя ее схватила и потащила в толпу вокруг музыкантов.
1 2 3 4 5 6