Здесь выложена электронная книга Искусство мыслить автора по имени Рассел Бертран. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Рассел Бертран - Искусство мыслить.
Размер архива с книгой Искусство мыслить равняется 14.03 KB
Искусство мыслить - Рассел Бертран => скачать бесплатную электронную книгу
Рассел Бертран
Искусство мыслить
Рассел Бертран
Искусство мыслить
Перевод с англ. Козловой Е.Н.
СВОБОДОМЫСЛИЕ И ОФИЦИАЛЬНАЯ ПРОПАГАНДА
(Лекция, прочитанная в 1922 году в память Конвея)
Монкур Конвей, в память которого мы собрались сегодня, посвятил свою жизнь двум великим целям: свободе мысли и свободе личности. С тех пор в отношении обеих этих целей многое было достигнуто, но многое и утрачено. Новые опасности, несколько иные по форме, чем прежде, угрожают и той и другой свободам и, несмотря на то, что на их защиту может стать энергичное и бдительное общественное мнение, через сотню лет и той и другой может быть гораздо меньше, чем сейчас. Цель моей речи - обратить внимание на новые опасности и рассмотреть способы, как избежать их. г Позвольте начать с попытки разъяснить значение выражения "свободная мысль". Оно имеет два смысла. В своем самом узком смысле это выражение подразумевает мышление, не принимающее догм традиционной религии. В этом смысле человек "вольнодумец", если он не христианин, не мусульманин, не буддист, не сионист и не член любой другой конфессии, исповедующий какую-либо унаследованную религию. В христианских странах человек называется "вольнодумцем", если про него нельзя сказать решительно, что он верит в Бога, хотя этого недостаточно, чтобы считать человека "вольнодумцем" в буддистской стране.
Я все же не хотел бы преуменьшать значение свободомыслия в этом аспекте. Сам я не принадлежу ни к одной существующей религиозной конфессии и надеюсь, что любое религиозное верование прекратит со временем свое существование. Равно как я не верю и в то, что религия способствовала распространению добра в мире. Хотя я готов признать, что в определенное время и в определенных странах она имела/некоторый положительный эффект, и я отношу его к периоду становления человеческого разума и к тому этапу развития, который мы уже переросли.
Существует также и более широкий смысл выражения "свободная мысль", который, я считаю, имеет еще большее значение. В самом деле, вред, нанесенный традиционными религиями, кажется особенно ощутимым в свете того факта, что они препятствовали свободной мысли в этом широком смысле. И этот смысл, в отличие от узкого, не так просто определить, и было бы неплохо потратить некоторое время на выяснение его сути.
Когда мы говорим о чем-либо, как о свободном, наше понимание неопределенно до тех пор, пока мы не сможем сказать, от чего оно свободно. Что-нибудь или кто-нибудь свободный, если он не подвергается какому-либо внешнему принуждению, и чтобы быть точными, мы должны определить, что это за принуждение. Таким образом, мысль "свободна", если она свободна от какого-либо вида часто присутствующего внешнего контроля. Некоторые виды контроля, которые должны отсутствовать, если мысль "свободны", довольно очевидны, но другие более трудно уловимы или скрыты.
Начнем с наиболее очевидных. Мысль не свободна, если на сторонников или оппонентов того или иного мнения накладываются различные правовые наказания, либо существует возможность для выражения только одного мнения или отсутствия мнения по определенным вопросам. Даже такой элементарный вид свободы до сих пор существует лишь в очень немногих странах мира. В Англии по закону о богохульстве незаконно выражать неверие в христианскую религию, хотя на деле этот закон не применяется для богатых. Также незаконным считается преподавание учения Христа о непротивлении. Поэтому, любой, кто желает избежать участи преступника, должен выражать согласие с учением Христа, но должен избегать говорить, о чем это учение. В Америке никто не может попасть в страну без официального заявления, что он не является последователем анархизма и против полигамии; она также не должен быть сторонником коммунистов. В Японии незаконно выражать неверие в божественность Микадо. Таким образом, путешествие вокруг света может оказаться весьма рискованным предприятием. Последователь Мухаммеда или Толстого, большевик или христианин не может предпринять его без того, чтобы не стать в какой-то момент преступником, или он должен молчать о том, что считает важным и истинным. Это, конечно, относится только к пассажирам третьего класса; пассажирам первого класса разрешается верить во все, во что они ни пожелают, ограждая их от оскорбительной навязчивости.
Ясно, что элементарным условием свободы мысли является отсутствие правовых наказаний на выражение мнений. Ни одна великая держава еще не достигла этого уровня, хотя большинство из них с этим утверждением не согласятся. Убеждения, за которые все еще можно подвергнуться гонениям, кажутся большинству настолько чудовищными и безнравственными, что общий принцип терпимости не применяется к ним. Но именно нетерпимость к инакомыслию сделала возможным в свое время ужасы инквизиции. Было время, когда протестантизм казался таким же злом, каким сейчас кажется большевизм. Пожалуйста, не делайте из этого замечания заключение, что я либо протестант, л ибо большевик.
Тем не менее, в современном мире правовые наказания в наименьшей степени мешают свободе мысли. Два наиболее существенных препятствия - это экономические наказания и искажение фактов. Очевидно, что мысль не может быть свободна, если следование определенным убеждениям не дает возможности зарабатывать на жизнь. Ясно также, что мысль не свободна, если все аргументы одной стороны в споре всегда представляются как можно более привлекательными, тогда как аргументы противоположной стороны можно обнаружить только при целенаправленном поиске. Оба этих препятствия существуют в каждой известной мне большой стране, кроме Китая - последнего островка свободы. Именно об этих препятствиях я буду вести речь: об их теперешнем состоянии и значении, о-вероятности их увеличения и возможности их сокращения.
Мы можем сказать, что мысль свободна, когда она ставится в условия свободной конкуренции наряду с другими убеждениями, т. е. когда каждый может изложить свою точку зрения и когда ни юридические, ни материальные преимущества или неудобства не влияют на убеждения. Это идеал, который по различным причинам никогда не может быть достигнут. Но можно приблизиться к нему гораздо ближе, чем мы находимся сейчас.
Три случая из моей собственной жизни могут послужить примером того, как в современной Англии чаши весов склонились в сторону христианства. Я упоминаю их потому, что многие люди совершенно не сознают те неудобства, которые они испытывают, открыто исповедуя агностицизм.
Первый инцидент произошел на раннем этапе моей жизни. Мой отец был свободомыслящим человеком, но умер, когда мне было только три года. Желая, чтобы я вырос без религиозных предрассудков, он назначил моими опекунами двух таких же свободомыслящих людей. Суд, тем не менее, пренебрег его волей, и я был воспитан в христианской вере. Я боюсь, результат был разочаровывающим, но это не вина закона. Если бы отец захотел, чтобы я воспитывался как маглетонианист или как адвентист седьмого дня, судьи и не подумали бы возражать. Родители имеют право предопределять любой мыслимый предрассудок, который будет внушаться их детям после их смерти, но не имеют права завещать, чтобы их дети были, по возможности, защищены от суеверий.
Второй случай произошел в 1910 г. В то время я хотел баллотироваться в парламент от либеральной партии, и члены фракции рекомендовали меня определенному избирательному округу. Я выступил с речью в Либеральной Ассоциации, которая отнеслась ко мне благосклонно, и мое принятие казалось делом решенным. Но, будучи спрошенным о своих убеждениях на небольшом закрытом предвыборном фракционном совещании, я ответил, что я агностик. Они спросили, может ли этот факт обнаружиться, и я сказал, что это возможно. Меня спросили, не хотел бы я время от времени посещать церковь, и я ответил, что нет. В результате они выбрали другого кандидата, который был избран обычным порядком и с тех пор был членом парламента, а сейчас стал членом правительства.
Третий инцидент произошел сразу же после этого. Я был приглашен Тринити колледжем Кембриджа стать лектором, но не членом совета колледжа. Разница не в деньгах, а в том, что член совета колледжа имеет право голоса в правлении колледжа и не может быть уволен во время его Членства в совете колледжа, за исключением серьезного аморального проступка. Основной причиной того, что мне не предложили участия в совете, было то, что клерикальная партия не желала увеличения антиклерикальных голосов. В результате у них была возможность уволить меня в 1916 г., когда им не понравились мои взгляды на войну(Следует добавить, что позднее, когда военные страсти поостыли, они снова назначили меня). Если бы я был в материальном плане зависим от работы в колледже, то мне пришлось бы голодать.
Три эти случая иллюстрируют тот ущерб, который наносится людям, открыто заявляющим о своем свободомыслии, даже в современной Англии. Любой другой человек, придерживающийся этих же взглядов, мог бы поделиться похожими случаями из своего собственного опыта, но часто более серьезного характера. В конечном счете, люди не слишком состоятельные не смеют говорить откровенно о своих религиозных убеждениях.
Отсутствие свободы, конечно, не связано только или даже главным образом с религией. Вера в коммунизм или свободную любовь ставит человека в гораздо более невыгодное положение, чем агностицизм. Не только вредно придерживаться этих взглядов, но и гораздо сложнее предать гласности аргументы в их пользу. С другой стороны, в России преимущества и недостатки прямо противоположны: привилегии и власть достигаются теми, кто исповедует атеизм, коммунизм и свободную любовь, и нет никакой возможности для распространения противоположных взглядов. В результате в России одна группа фанатиков абсолютно уверена относительно определенной совокупности сомнительных истин, тогда как в остальной части мира другая группа фанатиков чувствует такую же уверенность относительно диаметрально противоположной совокупности столь же сомнительных утверждений. И с той и с другой стороны такая ситуация порождает войны, разочарования и преследования.
Уильям Джеймс когда-то проповедовал "волю к вере". Я, со своей стороны/хотел бы проповедовать "волю к сомнению". Ни одно из наших убеждений не является абсолютной истиной, все они несут на себе по крайней мере отпечаток неопределенности и заблуждения. Методы увеличения степени истинности наших убеждений хорошо известны: они состоят в попытке выслушать все стороны, в попытке установить все относящиеся к делу факты, в сдерживании наших собственных пристрастий в спорах с людьми, имеющими противоположные пристрастия, и в готовности отказаться от любой гипотезы, в случае если доказано, что она неверна. Использование таких методов практикуется в науке, и они составляют основу научных знаний. Каждый истинный ученый готов признать, что любое современное научное знание, несомненно, требует изменений (коррекции) по мере развития науки. Тем не менее, этого достаточно для реализации большинства, хотя и не всех, целей научного исследования на практике. В науке, в которой только и можно обнаружить нечто приближающееся к подлинному знанию, установки людей относительны и полны сомнений.
В религии и политике, напротив, несмотря на то, что все еще не существует ничего похожего на научный подход к знаниям, все считают de rigueur (Строго необходимым (франц.)) иметь догматичное мнение, поддерживаемое насаждением голода, тюрем и войны и тщательно охраняемое от аргументированной конкуренции с любым другим мнением. Если бы только было возможным, чтобы люди взглянули на эти проблемы с точки пытливого агностика, девять десятых всего зла современного мира можно было бы исправить. Войны бы стали невозможны, потому что каждая сторона осознавала бы, что не правы могут быть обе стороны. Преследования прекратились бы. Образование ставило бы своей целью расширение и развитие мышления, а не его ограничение. Для работы бы подбирались люди, способные делать ее, а не потому, что они льстят иррациональным догмам стоящих у власти. Таким образом, одного только рационального сомнения будет достаточно для того, чтобы достичь золотого века.
Совсем недавно у нас был великолепный пример научного подхода к теории относительности и ее восприятию миром. Эйнштейн, германо-швейцарско-еврейский пацифист, был назначен германским правительством профессором, занимающимся научными исследованиями, в первые дни войны 1914-1918 гг.; его предсказания были подтверждены английской экспедицией, наблюдавшей затмение Луны 1919 г. вскоре после прекращения военных действий. Теория Эйнштейна изменяет всю теоретическую основу традиционной физики, она почти так же разрушительна для ортодоксальной динамики, как теории происхождения Дарвина для "Книги Бытия". И тем не менее физики повсюду высказывали готовность принять теорию Эйнштейна, поскольку для нее существовало множество подтверждающих свидетельств. Но никто из них, и меньше всех сам Эйнштейн, не требует, чтобы за ним осталось последнее слово. Он не возводил монумент безошибочной догмы, вечной на все времена. Существуют проблемы, которых он не может разрешить; его доктрина, в свою очередь, будет изменена, как была изменена теория Ньютона. Это критическое, недогматическое восприятие и есть настоящая позиция науки.
Что произошло, если бы Эйнштейн выдвинул что-нибудь столь же новое в сфере религии или политики? Англичане нашли бы в его теории элементы пруссачества; антисемиты сочли бы это сионистским сюжетом; националисты всех стран посчитали бы, что она заражена трусливым пацифизмом и провозгласили бы ее не более, чем простой уловкой для уклонения от военной службы. Все старомодные профессора обратились бы в Скотланд Ярд с просьбой запретить ввоз его сочинений. Учителя, относившиеся к нему с симпатией, были бы уволены. Он (тем временем) был бы захвачен правительством какой-нибудь отсталой страны, где стало бы незаконно учить еще чему-нибудь кроме его доктрины, которая бы выросла до размеров мистической догмы, никому не понятной. В конце концов, вопросы истинности или ложности его доктрины решались бы на поле битвы, без всяких попыток поиска каких-либо новых подтверждающих или опровергающих свидетельств. Это и есть логическое следствие "желания верить" Вильяма Джеймса.
Необходимо не только желание верить, но и желание познать, что есть совершенно противоположное.
Если допустить, что условие рационального сомнения стало бы насущной необходимостью. то стало бы важным узнать, почему в мире так распространена иррациональная уверенность. В основном это следствие унаследованной нами иррациональности и доверчивости обычного человека. Но эти семена интеллектуального первородного греха питаются и взращиваются и другими факторами, среди которых три играют ведущую роль, а именно: образование, пропаганда и экономическое давление. Давайте рассмотрим каждый из них.
(1) Образование. Начальное образование во всех развитых странах находится в руках государства. Государственным чиновникам известно, что часть материала, который они предписывают преподавать, является ложной, многие другие вещи также признаются ложными или, во всяком случае, сомнительными любым непредвзято рассуждающим человеком. Возьмем, например, преподавание истории. Каждая нация стремится в школьных учебниках истории лишь к самовосхвалению. Когда человек пишет автобиографию, ожидается, что он проявит определенную скромность; но когда нация пишет свою историю, то здесь нет пределов хвастовству и тщеславию. Когда я был молод, школьные учебники учили, что французы безнравственны, а немцы - добродетельны; сейчас они учат противоположному. Ни в том, ни в другом случае нет и малейшего намека на правду. В немецких школьных учебниках описание битвы при Ватерлоо построено таким образом, что Веллингтон предстает практически разбитым и лишь Блюхер спасает ситуацию; английские учебники рассматривают Блюхера как полководца, практически никак не повлиявшего на исход битвы. Авторы и тех и других учебников знают, что они не говорят всей правды. Американские школьные учебники обычно были пропитаны антибританскими настроениями; начиная с войны 1914-1918 гг., они стали в той же степени пробританскими, не заботясь об истине ни в том, ни в другом случае. (См. "Фри мэн" (Тпе Ргеетап), 15 фев., 1922 г., с. 532). И прежде, и сейчас одной из основных целей образования в Соединенных Штатах было превращение пестрой группы детей иммигрантов в "хороших американцев". Очевидно, что никому в голову не приходит, что "хороший американец", так же как "хороший немец" или "хороший японец", должен быть по определению плохим человеком.
Искусство мыслить - Рассел Бертран => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Искусство мыслить автора Рассел Бертран дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Искусство мыслить у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Искусство мыслить своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Рассел Бертран - Искусство мыслить.
Если после завершения чтения книги Искусство мыслить вы захотите почитать и другие книги Рассел Бертран, тогда зайдите на страницу писателя Рассел Бертран - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Искусство мыслить, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Рассел Бертран, написавшего книгу Искусство мыслить, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Искусство мыслить; Рассел Бертран, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн