Долговязый был сильным и тяжелым. Санчо же ловко ускользал из его ручищ. Неизвестно, чем бы кончился поединок, если бы в самый разгар не появилась Мария Павловна.
- Что это значит?
Ее голос охладил пыл бойцов. Они оглянулись. Мертвая хватка разжалась. Оба торопливо поднялись с пола.
- Извините... сеньорита... - тяжело дыша, пробормотал Санчо, приводя в порядок свой пиджак табачного цвета.
- Что это значит, Абрикосов? - обратилась учительница к долговязому.
- А чего он первый...
- Я - первый, - согласился Санчо. - Он обидел сеньориту... он должен извиняться... - Слово "извиняться" Санчо произнес по складам, с большими усилиями. - Если нет, мы будем снова...
- Вендетта? - спросила "сеньорита Мария".
- Вендетта?! - Санчо удивленно посмотрел на учительницу. Откуда ей известно это слово, дошедшее из глубины времен.
- У нас нет вендетты, Санчо, - сказала учительница, сочувственно глядя на мальчика. - Придется решить спор более современно.
Санчо опустил голову. В коридоре зазвенел звонок.
...Это неверно, что в каждом часе шестьдесят минут. Бывают часы, в которых сто минут и больше. Такие часы тянутся нескончаемо долго. Санчо ждал, что его, как предсказывал Па, вызовут к директору. Санчо ломал голову - как можно решить спор "более современно", без поединка, который "сеньорита Мария" называла вендеттой? Он чувствовал себя одиноким в снежной стране, где вокруг нет ни единой зеленой травинки, ни одной горсточки теплого песка и только луч солнца, преломляясь в морозном кристаллике, вдруг вспыхнет крохотной зеленой искрой и растворится в сплошной белизне.
В этот день он совершенно неожиданно очутился у Риты дома.
После уроков Рита сказала:
- Я должна тебе что-то показать. Потому что твой дедушка погиб от пули фашиста.
- Что ты... мне... показать?
- Не спрашивай! - сказала Рита.
Всю дорогу он молчал, чтобы не спрашивать. Только когда возникли два каменных бородача, поддерживавших балкон, Санчо сказал:
- Я буду подождать?
- Идем! - скомандовала Рита и распахнула дверь.
В углу комнаты стоял настоящий, от пола до потолка, двухлопастный пропеллер самолета. На светлом металле чернели зализы огня, а верхняя лопасть была погнута. Рядом с пропеллером обычные домашние предметы - стол под льняной скатертью, стулья в чехлах, сервант, в котором от шагов тренькали стаканы, - выглядели необычно. Казалось, они тоже попали в дом из тревожной стихии, где хлещет пламя разрывов и сухо свистят осколки зенитных снарядов.
- Можешь потрогать, - разрешила Рита.
Санчо с опаской протянул руку, словно боялся обжечься. Но пропеллер оказался холодным.
- Что это? - Санчо вопросительно посмотрел на подругу.
- Винт погибшего самолета.
- Летчик погиб?
- Нет... Он остался жив. А самолет разбился.
Санчо тревожно посмотрел на винт.
- Война? - спросил он.
- Нет, испытание... Теперь на боевых машинах винтов нет, - со знанием дела ответила Рита. - Это было давно.
Неподалеку от пропеллера на стене висела фотография, на которой был изображен военный летчик. Летчик был удивительно похож на Риту. Те же внимательные, чуть насмешливые глаза и прядь волос, выбившаяся из-под шлема.
- Это он? - спросил Санчо.
- Он, - сказала девочка. - Это он.
Санчо снова дотронулся до винта самолета, погибшего во время испытаний. Ему показалось, что он чувствует легкую дрожь напряженного металла и холодок воздушных струй, который во время полета срывается с лопастей.
Сбор отряда, которому предстояло заменить старинную вендетту, состоялся на следующий день.
Итак, произошла драка. Но драка, выходящая из ряда обычных мальчишеских столкновений. Советский мальчик разбил нос подданному иностранной державы. Вожатый отряда, десятиклассник Роман, обрисовал положение дел в таких сгущенных красках, что Алиса, девочка тихая и застенчивая, вдруг побледнела и спросила:
- Что же теперь будет, война?
Вожатый Роман не успел прикинуть в уме, будет из-за разбитого носа война или не будет, как поднялся долговязый Абрикос - главный участник вчерашнего международного конфликта - и сказал:
- Он первый полез драться!
В классе установилась тишина.
- А почему он полез драться? - Вожатый испытующе посмотрел на Абрикосова.
- Потому что Абрикос запустил в Риту снежок, - сказал Шурик, невысокий мальчик в очках со сломанной дужкой.
- Его никто не просил заступаться, - мрачно сказал Абрикос.
- Никто не просил! - крикнули с задней парты.
И тогда поднялась Рита и сказала:
- Я просила!
По классу прокатился шумок удивления.
- Он мне, между прочим, губу разбил, - сказал Абрикос и, повернувшись к классу, ткнул пальцем в губу: мол, смотрите, как я пострадал!
- Зачем ты просила его? - спросил вожатый Риту. - Не надо было иностранца втравлять в наши... внутренние дела.
- Он мой друг! - твердо сказала Рита. - А когда друг, неважно иностранец он или нет. Его отец продает бананы, а деньги получает компания... капиталистов!
- Долой банановую компанию капиталистов! - крикнул Шурик.
- Банановая компания здесь ни при чем, - растерянно сказал вожатый Роман, - а иностранному другу разбивать нос - это по меньшей мере свинство. Понял?
Вожатый Роман не успел договорить, как дверь в класс распахнулась и на пороге появился Санчо.
- Я... извините... я знаю, что мне... сюда... нет. - Он очень волновался, хотел говорить быстрее, но от волнения говорил еще медленнее. - Я хочу сказать, что я... я не фискал! Мой нос... на месте...
В классе засмеялись.
- Подожди, Санчо, мы все тут решим вместе, - сказал вожатый Роман. Ты не волнуйся...
- Когда два сеньора дерутся - это дело их чести... Не надо ничего решать, - сказал Санчо.
Потом он вскинул голову, и глаза его весело заблестели.
- Я думал... белый камень... Ребята, побежали играть в комки! Нет, в снежки!.. Я буду ждать вас... раздевалка!..
Он захлопнул дверь и стремительно побежал вниз, перепрыгивая через две ступеньки.
Когда Санчо выбежал на улицу, у подъезда школы стояла машина, а рядом нетерпеливо ходил Па и курил сигару.
- Я тебя жду целых пятнадцать минут! - недовольно сказал Па. - Едем!
- Я... не могу, - сказал Санчо, - я буду играть в... снежки!
- В снежки? Это, конечно, очень важное занятие... Садись в машину!
- Па, но я же обещал товарищам...
- Товарищам... - Па оторвал ото рта сигару и пустил облако дыма. - У нас сегодня гость... с родины, сеньор Крэдо. Я надеюсь, что снег не растает до завтра. - Па посмотрел на часы и заторопился. - Мы и так опаздываем. Запомни: когда приезжает представитель компании, семья должна быть в сборе, должна оказывать уважение... Или ты забыл обычаи нашей страны?
- Но я же обещал...
- Без разговоров в машину! - строго сказал Па, и Санчо нехотя открыл дверку.
Когда машина, скрипнув шинами по снегу, помчалась по мостовой, дверь школы распахнулась и на улицу выбежали ребята.
- Где твой Санчо? - крикнул Рите долговязый Абрикос.
- Где твой Санчо? - закричали ребята. - Куда он делся?
- Он струсил! - крикнул кто-то.
- Позвал играть в снежки, а сам... смылся! - засмеялся Абрикос. Испугался иностранный подданный!
- Нет! - сказала Рита. - Он не боится!
- Где же он тогда? Что-то его не видно! - загалдели ребята. - Может быть, он играет не в снежки, а в прятки? Ищи его, Рита! Тебе водить!
- Ха-ха! Белые камни!
- Он не мог струсить! - крикнула Рита.
Но ребята уже не слушали ее. Они шли гурьбой по тротуару, толкая друг друга, бросаясь снежками, скользя по ледяным дорожкам, которых всегда много возле любой школы.
А Рита стояла на месте. Она ждала своего друга Санчо. Все надеялась, что он придет.
4
Гость с родины, один из владельцев банановой компании, был маленький, толстый и необыкновенно подвижный человек. То ли от полноты, то ли от непрерывного движения ему было все время жарко. И даже в зимний день у него на лбу блестели бисеринки пота. В его поредевших черных волосах, как маленькое розовое озерцо, поблескивала лысина. Время от времени он проводил по ней рукой, словно не терял надежды, что "озерцо" вдруг да зарастет "камышом". Он был веселым человеком, этот сеньор Крэдо с родины, и только глаза его всегда оставались серьезными, сосредоточенными, внимательно изучающими собеседника. Даже когда лицо расплывалось в улыбке, глаза не переставали просверливать, изучать окружающих его людей.
Вся семья сидела за обеденным столом, вся семья была занята мыслью о госте. Казалось, ни Па, ни Ма не чувствуют вкуса блюд и их только интересует - нравится ли гостю, вкусно ли гостю, не горячо ли гостю?
Санчо же не думал о госте. Его мысли занимали ребята, которых он пригласил играть в снежки, а сам ушел. Наверное, они считают его болтуном или, что еще хуже, трусом.
А гость ел, пил, сверлил всех своими глазами-буравчиками и говорил:
- В России любят бананы! Хорошо, что на русских елках растут шишки, а не сочные, золотые плоды. - Тут сеньор Крэдо повернулся всем корпусом к Санчо: - А ты что думаешь на этот счет?
- Не знаю, - сказал Санчо. - Рита любит сок манго.
- Опять Рита! - воскликнул Па.
- Рита? Кто? Кто? Сеньора? Сеньорита? - Гость впился своими буравчиками в Санчо. - Кто она?
- Она сидит со мной на одной парте, - ответил мальчик.
- Ты был у нее дома? Знаком с родителями? Кто ее отец? - Гость буквально забрасывал Санчо вопросами.
- Ее отец испытывает военные самолеты, - с гордостью ответил Санчо. Это интересно! У них в столовой стоит винт, обожженный огнем. Самолет погиб, а летчик остался жив, - сказал Санчо и для убедительности повторил Ритины слова: - "Теперь на боевых машинах винтов нет".
- О! Ты, однако, разбираешься в авиации. - Гость засмеялся, и только его глаза - два острых буравчика - оставались серьезными. - А тебе не хотелось бы познакомиться с этой сеньоритой поближе? И преподнести ей... гм... предположим, банку манго?
Санчо утвердительно кивнул.
- Я бы на твоем месте поторопился, - сказал гость.
- Я торопился, - посетовал Санчо, - но Па увез меня сюда, на обед. Рита ждет меня у школы.
- Тогда забирай банку и беги! - воскликнул гость: он неожиданно стал союзником Санчо.
Санчо вопросительно посмотрел на Па, потом на Ма и, прочитав в их глазах одобрение, встал из-за стола, торопливо сказал спасибо и кинулся к двери.
У школьного подъезда он не застал ни ребят, ни Риты. Густой, мохнатый снег, который медленно парил над городом, скрыл отпечатки бесчисленных следов ребячьих ботинок. Шумное здание школы замерло, стало неподвижным, погрузилось в глубокий сон до завтрашнего утра.
Прижимая к пальто банку, в которой тихо булькал сок манго, Санчо пошел прочь. Но не домой, а по тому маршруту, по которому его в первый день провела Рита.
Он шел неуверенно сквозь белую сетку парящего снега, всматриваясь в дома, витрины, скверы. Он нащупывал верный путь и, убедившись, что идет правильно, пустился бежать. Он бежал, спотыкаясь о скрытые под снегом дорожки-катки, а сок в банке булькал, словно усиливал удары сердца.
За последним поворотом Санчо увидел знакомую фигурку девочки в меховой шубке.
- Рита! - крикнул он, но девочка не услышала его голоса.
Он побежал еще быстрее.
- Рита!
Девочка оглянулась, остановилась, и Санчо чуть не набежал на нее.
- Рита... я ждал... меня увез...
От волнения и одышки русские слова путались, и Рита никак не могла понять, что хочет сказать ее маленький заокеанский друг.
- Ты испугался? - вдруг спросила она.
Ее вопрос обжег мальчика.
- Нет! - Санчо энергично замотал головой. - Нет!
- Признайся, - настаивала девочка, - я никому не скажу!
Санчо посмотрел в глаза Рите, и на его лице отразилась боль.
- Па увез меня... гость... из компании...
- Ребята решили, что ты трус. Ты должен доказать...
Некоторое время они стояли в растерянности, не зная, что им делать. Снег ложился на плечи, на шапку и на банку манго, которую Санчо прижимал к пальто. Санчо мучительно думал: как доказать ей, что он не трус?
Издалека донесся хриплый гудок поезда. Девочка не обратила на него внимания, но для Санчо гудок прозвучал сигналом, трубой, зовущей на подвиг. Он поднял глаза на Риту и сказал:
- Идем!
- Куда?
Вместо ответа Санчо крепко взял Риту за руку и зашагал в сторону, откуда доносился гудок поезда.
Несколько раз Рита пыталась освободить руку, но мальчик крепко сжимал ее. Он шел к какой-то неведомой цели. И Рита послушно шла за мальчиком.
Поднялся ветер. Закрутил белую кисею снега в маленькие смерчи. Скорей! Скорей! Скорей! Иногда сквозь завывание ветра доносился гудок с железной дороги. Он звучал все ближе, громче, протяжней. Словно невидимые белые поезда мчались навстречу двум бегущим ребятам.
И вдруг перед ними возникла высокая железнодорожная насыпь.
- Вот, - сказал Санчо и остановился.
- Что теперь будет? - спросила Рита.
- Вот, - сказал снова Санчо и протянул руку с банкой манго. - Ты любишь манго?
- При чем здесь манго? - спросила девочка, не понимая, что происходит с Санчо.
Вместо ответа мальчик стал карабкаться по заснеженной железнодорожной насыпи. Он срывался, скатывался вниз и лез снова.
- Зачем? Куда ты? - кричала вслед Рита, но не получала ответа.
Наконец Санчо вскарабкался на насыпь. Он огляделся и поставил на рельс банку с яркой наклейкой.
- Будем ждать поезд! - крикнул Санчо. - Я покажу, что я не трус. Я покажу...
Где-то совсем близко забасил локомотивный гудок. Приближался поезд. А Санчо стоял рядом с рельсом, на котором ярким столбиком возвышалась банка с заморским соком.
Что задумал маленький иностранец? При чем здесь банка с манго и надвигающийся поезд? Может быть, надо остановить Санчо, пока еще есть время? Рита бросила портфель на снег и стала карабкаться за Санчо. Следы мальчика превратились в ступеньки, по которым она поднималась все выше. Когда же она очутилась рядом с Санчо, поезд был уже близко. Густой протяжный гудок звучал глухо, словно облепленный хлопьями снега. Земля вздрагивала, как от подземных толчков.
- Санчо!
Рита уцепилась за рукав мальчика и стала его тянуть. Он упирался и, стараясь пересилить надвигающийся грохот поезда, кричал:
- Нет! Нет! Я не трус!.. Ты должна знать!.. Я не трус!
Непрерывный гудок захлестнул все звуки тяжелой волной. Девочка попятилась. И в то же мгновение из-под самых колес локомотива Санчо выхватил банку с яркой наклейкой и упал на снег в трех шагах от грохочущего состава. Все вокруг гремело и сотрясалось. Но сквозь железный грохот Санчо услышал тихий голос Риты:
- Ты не трус!
Рельсы пели, как огромные басовые струны. Белый грохот дробно вылетал из-под колес, словно кто-то бил в огромный барабан, но сильнее всех громов в мире звучал тихий голос девочки:
- Ты не трус... Ты не трус...
А в это время отец провожал сеньора Крэдо. В пальто гость был еще круглее. А его глаза металлически поблескивали из-под широкополой шляпы.
- Желаю успехов, сеньор Родригес, - говорил он, задерживая руку Па в своей холодной пухлой руке. - От вашей деятельности зависит процветание компании!
- Вы преувеличиваете мою скромную роль, - ответил Па.
- Нет, нет. Пускайте глубже корни. Изучайте спрос. Для коммерсанта очень важно не упустить момента... Я еще побываю у вас в скором времени.
Отец закрыл за гостем дверь. А когда вернулся в столовую, Ма убирала со стола. Из открытой форточки валили мягкие клубы морозного пара.
- Тебе не показались странными глаза нашего гостя? - спросила Ма.
- Какое значение имеют его глаза? - пожал плечами Па. - Никакого значения.
Раздался звонок.
- Это Санчо! - Ма быстро пошла к двери.
Стоя у открытого окна с сигарой, которая успела погаснуть, Па слышал, как она расспрашивала сына.
- Что с тобой? - говорила она. - Ты весь взъерошенный, весь в снегу. Что ты делал?
- Я играл в снежки, - запинаясь отвечал Санчо. - Это такая игра, в которую играют смелые мальчики.
- Тебе здорово досталось?
- Как всем... Я просто не кланялся пулям.
- Скорей раздевайся, согрейся, прими ванну. Ты есть хочешь?
- Нет, Ма.
- Рите понравился сок манго?
- Очень... понравился.
- У тебя мокрые ноги. Раздевайся скорее.
Над городом плыла глухая зимняя ночь. Утихли машины. Безмолвным стадом замерли троллейбусы. Пропали прохожие. В окнах погас свет. Казалось, весь город уснул, накрывшись с головой белой простыней.
Только по одной из улиц медленно двигалась снегоуборочная машина. Она подгребала снег большим совком, который толкала перед собой. И снег вскипал белой волной, которая чудом докатилась сюда с далекого моря. Сама же машина, со всех сторон облепленная хлопьями снега, казалась существом одушевленным. Она тяжело дышала и медленно ползла по спящему городу.
Эта ночь была тревожной для Санчо. Он метался в постели, вскрикивал и снова затихал. Ему снилось, что он стоит на рельсах, а на него надвигается белый поезд. Нет, не поезд, а огромный снежок, который он у подъезда школы принял за белый камень. Теперь этот снежок гремит и гудит долго и густо, мчится прямо на Санчо, чтобы раздавить его вместе с банкой манго, которая ярким пятном застыла на рельсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10