- Мы идем вниз, - сказал Лантье. - Газ выходит из корпуса корабля. Команда выбрасывает балласт.
- Черт возьми! Он может весь выйти! - кричал Леруа в тревоге.
- Может, - сказал Лантье, в его усталом голосе послышалась опять прежняя твердость. - Газ может выйти, но мы рассчитали так, что дирижабль не опустится на землю, пока мы не достигнем берегов Индийского океана.
- Вы телеграфировали о нашем положении? - беспокоился Леруа.
- Наш телеграф не достигает теперь ни одной радиостанции, и наших депеш никто не слышит. Но, простите, я устал, я усну часа на два.
- Ложитесь, ложитесь, голубчик! - засуетился профессор, подсовывая подушку.
Лантье повалился на диван и сейчас же заснул.
А капитан Жамен распоряжался в коридоре выбрасыванием балласта; его выбрасывали порциями через определенные промежутки времени. Все пять моторов работали полной силой, и корабль несся со скоростью ста двадцати двух километров в час на юго-восток к берегам океана.
- До чего довели! - ворчал вслух Жамен.
- А в чем же дело, капитан? - сочувственно спросил механик.
- Да как же! - продолжал Жамен, нарочно повысив голос, чтоб все слышали. - Эти господа ученые ведут себя хозяевами и своими капризными требованиями довели...
- Что такое, капитан? - спросило несколько голосов.
Люди бросили работу, и вокруг Жамена в коридоре образовался тесный кружок.
- Да еще бы! - продолжал Жамен, чуть не крича. - То им давай выше, то ниже, - и все как будто для науки, для наблюдений, и вот попали под удары урагана, расшатало, помяло корпус. Хороши мы будем, если сядем в пустыне!
- Что ж мы будем делать? - спросил механик.
Веселое настроение команды сразу переменилось на мрачное и тревожное. Слышались голоса:
- Неужели их нельзя унять? Суются во все!
- Я связан приказом исполнять их требования, - с обиженным видом сказал Жамен. - Вы - другое дело...
- Товарищи! - крикнул из толпы матрос с мрачным, злым лицом. - Мы должны вывести капитана из дурацкого положения, а то все пропадем. Их надо запереть и поставить караул.
- Верно! Молодчина, Этьен! - кричала команда. - Чего там ждать!
Человек десять направились по коридору к спуску в носовую каюту. Но в это время показался в конце коридора Леруа.
- А, вот один уж есть, стой! - кричали матросы навстречу Леруа.
- Довольно хозяйничать! - заорал ему в лицо матрос, который вел остальных. - Вы арестованы!
И он схватил географа за плечо.
- Почему, что такое? - крикнул Леруа и отшвырнул руку матроса. - Это вздор какой-то!
Он быстро оглядел возбужденные лица матросов: злая и торжествующая улыбка Жамена бросилась ему в глаза, Леруа мигом все сообразил.
- Это гадость! - орал Леруа, весь красный от негодования. - Этот негодяй вас надувает!
И он указал на капитана Жамена.
- Как вы смеете! - наступал Жамен.
Но Леруа не легко было унять. Его горячность была не того сорта, что скоро остывает.
- Я сейчас докажу всем, что вы...
- Убрать его! - заревел высокий матрос и ринулся на Леруа.
Все загудели, закричали, двое механиков удерживали матросов.
- Пусть скажет! - кричали из толпы.
- Долой! - требовали другие.
Леруа задыхался, он почти не понимал, какие слова он говорил, но все смотрели ему в глаза и видели, что этот человек не врет.
- Вот, вот, - говорил Леруа и рылся у себя в карманах, - вот письмо об урагане от станции еще до выезда, он и читать не хотел, он фанфаронил, пока было тихо, и свернулся как бумажка, когда налетел ураган.
Леруа размахивал в воздухе письмом.
- А вы зачем суетесь в управление? - зарычал высокий матрос.
- Если б не инженер Лантье, - с жаром продолжал Леруа, - то неизвестно, что было бы с нами.
Леруа говорил, а Жамен все поглядывал на карманные часы. Но это не были часы, это был карманный альтиметр, и он указывал Жамену, что до земли оставалось каких-нибудь пятьдесят метров. Он рад был бы теперь, если бы стукнул с ходу оземь корабль, чтоб доказать команде свою правоту и оплошность Лантье. Но команда почти вся была уже на стороне пассажиров, письмо станции перебегало из рук в руки, и Жамен слышал, как неодобрительный ропот становился все гуще и гуще.
- Пусть вами управляет профессор по детским болезням! - ворчливо сказал Жамен и ушел по коридору в свою каюту.
- Что же мы стоим? - вдруг сказал высокий матрос. - Выбрасывай за борт!
Леруа вспыхнул и хотел опять разразиться речью, но вдруг улыбнулся: команда дружно начала выбрасывать за борт балласт - аккуратные мешочки с песком, с написанным на каждом весом.
Географ пошел к своим.
- Вы так там орали, дорогой, - встретил его профессор, - что сюда слышно было; ведь человек устал, спит.
- Ничего, все в порядке, - сказал Леруа и прилип к окну. Необозримое море песку раскинулось до самого горизонта. А моторы гудели, и корабль несся вперед к берегу океана в надежде найти там приют и помощь.
- Я вас умоляю - каждые десять минут посылайте радио, может быть, они примут и ответят, - говорил Рене наместнику Джибути.
А тот ходил по ковру кабинета с сигарой в зубах и повторял:
- Я совершенно не знаю, чем помочь, я телеграфировал в Париж.
- Надо делать, делать что-нибудь. Уже полсуток нет известий, у них могли стать моторы, выйти газ, и они в песках ждут голодной смерти, говорил с тоской Рене.
Наместник пожал плечами.
- Ну, вот вы скажите мне, что же именно я могу сделать?
И наместник остановился перед Рене.
Как ни странно, вопрос этот застал Рене врасплох.
Действительно, как помочь дирижаблю, который неизвестно где? Рене старался поскорее придумать, но ничего не мог. Он подошел к карте земли Сомали, которая висела на стене кабинета, и стал соображать. Ах, зачем он не спросил Лантье, куда они хотят лететь. Да до того ли тогда было. Он старался поставить себя в положение своих оставленных товарищей. Вдруг ему ясно стало, что непременно к морю, к берегу океана должен был стремиться дирижабль. Море - это единственная дорога, по которой им может прийти помощь.
- Ну, что? - говорил между тем наместник, видя, что Рене в затруднении. - Извольте, я вам предоставлю действовать от моего имени, распоряжайтесь мною, как вам...
Вдруг Рене отвернулся от карты и подошел к наместнику.
- Вот, вот что надо делать: на рейде пароход, французский пассажирский пароход! Надо послать его вдоль берега земли Сомали на юг.
- Зачем? - недоумевал наместник.
- Дирижабль будет у берега, если не сейчас уже там. Сейчас же, - это в вашей власти!
Рене было жаль товарищей. Он думал, что вот теперь, может быть, сейчас вот, они погибают в песках от жажды, от жары, в море песку, и ему во что бы то ни стало хотелось в решительный момент прийти на помощь товарищам.
Пароход "Пьеретт" получил приказ наместника немедленно идти вдоль берега на розыски пропавшего дирижабля. Рене не сходил с капитанского мостика. Он не выпускал из рук бинокля, хотя знал, что дирижабль можно встретить только гораздо южней. Каждые полчаса посылали радио:
"Дирижабль 126Л.
Идем на помощь, телеграфируйте, где вы.
Пароход "Пьеретт". Рене".
Все пассажиры были возбуждены. Все говорили о неожиданном предприятии, в котором невольно им пришлось участвовать.
Настала тропическая ночь. Океанская зыбь вспыхивала на гребнях волн фосфорическим светом. Начинался уже муссон*, тянуло жарким дыханием с материка. Рене смотрел на звезды, и ему чудилось, что вот мелькнул прожектор дирижабля. Он бегал к телеграфисту, который с слуховыми наушниками на голове следил за всеми звуками, которые улавливала антенна телеграфа.
______________
* Муссон - ветер в Индийском океане, который летом дует с юго-запада, зимой с северо-востока и разводит огромную зыбь.
- Нет, мосье, ничего нет пока! - встречал он каждый раз Рене.
Рене казалось, что пароход еле плетется, хотя он шел 18 узлов. Рене бегал к механику, к кочегарам и умолял прибавить ходу. Между двумя мачтами парохода на обручах были протянуты пучком антенны телеграфа, и от них шел провод в каюту радио. Рене глядел на них, и ему казалось, что он вот-вот услышит голос старика Арно.
- Нет, мосье, пока ничего! - каждый раз отвечал телеграфист.
Дул довольно свежий юго-западный ветер, когда утром Рене вышел на палубу. Он не раздевался и почти не спал. Сменился телеграфист, и новый говорил тоже:
- Ничего пока, мосье, ничего!
Пассажиры тоже волновались, но, кажется, жалели Рене больше, чем пропавший дирижабль.
"С "Пьеретт" доносят, - телеграфировал наместник в Париж, - что по всему побережью Сомали дирижабля 126Л не обнаружили".
Капитан "Пьеретт" убеждал Рене оставить это скитание вдоль Сомалийских берегов.
- Ведь мы израсходуем уголь, и я не могу рисковать доверившимися мне пассажирами и командой, как ваш Жамен. Вместо одной катастрофы будет две, убеждал моряк.
Рене пришлось сдаться. Пароход повернул на северо-восток, взявши курс на Коломбо. Уже сильно засвежевший муссон дул в корму.
Рене был в отчаянии. Если бы было в его власти, он так и ходил бы тут у берегов Сомали, пока не сжег бы под котлами весь уголь, всю мебель, все деревянные переборки на пароходе. А теперь не на что было надеяться.
Океан был почти спокоен, и только широкая волна, как вздох, проходила под пароходом. Было жарко. Пассажиры сидели под тентом на палубе. Это были веселые, богатые путешественники. Они разочаровались - интересное приключение не удалось, и им только лишнее время придется болтаться в пустом и скучном океане. Они с усмешкой и сожалением поглядывали на Рене. А он не находил себе места, стоял и смотрел через решетки вахты в кочегарку. Там по временам звякали о железные плиты лопаты, отворялись дверцы топок, и красным фантастическим светом обдавало полуголые фигуры кочегаров. Рене невыносимо было смотреть на беспечные лица туристов-пассажиров. Он вскочил на решетки, нашел спуск в кочегарку и по крутому железному трапу спустился вниз. Было жарко, как в аду. Рене удивился, как можно тут пробыть час, а не то что проработать четырехчасовую вахту. Кочегары были до пояса голые, и вокруг головы над бровями у каждого был повязан жгут из сетки, чтобы потом не заливало глаза.
"Венец мученика", - подумал Рене. Но мученики весело встретили ученого.
- Вот, - пошутили они, - если попадем в ад, не будем без работы: будем шевелить огонь под этими, что наверху, под тентом.
- Так и не нашли товарищей? - посочувствовал кто-то.
- А вот он знает, где они, - сказал молодой парень с лопатой и указал на пожилого высокого кочегара.
- Знаю, - уверенно сказал тот. - Мы все время про них толкуем. Очень просто.
Рене насторожился.
- Очень просто, - продолжал кочегар, - у них бензин кончился, понимаете?
В это время раздался стук лопаты по плитам. Кочегары, как один, раскрыли топки. Нестерпимым жаром ударило в тесное пространство кочегарки, но полуголые люди чуть не в самом огне брали уголь лопатами и с силой и необычайной ловкостью швыряли его в пасть топки.
Рене заглянул в огонь и от жара зажмурился. Но топки захлопнулись, и высокий кочегар, тяжело переводя дух, продолжал:
- Бензин кончился. Дураки они оставаться в песке там, - он указал лопатой на запад, - они пошли за ветром. Если харчи есть, так их донесет до Индии.
- Вы так думаете? - ухватился Рене за эту мысль.
- Верное слово: в море хоть на пароход могут нарваться, а в песках какой дурак туда полетит? Э! Они еще раньше нас в Индии будут.
Все кочегары столпились около Рене и ждали, что скажет ученый человек. Высокий кочегар свернул папиросу, достал лопатой из топки уголек и закурил. Рене был так поражен, что стоял и глядел на этого потного, черного от угольной пыли человека: он не ожидал, что здесь, в этой преисподней, люди думали и решили дело.
- Совершенно верно, - прошептал Рене, - что же вы молчали?
- Нам-то чего же лезть? Там-то ведь, кажись, поумней нас люди думают.
- Но почему они не телеграфируют? - хватился Рене.
- Да ведь надо динамо-то* крутить - как же без бензина-то, дорогой товарищ! Давай уголь, не спи! - крикнул он китайцу-угольщику и стал подгребать уголь ближе к топке.
______________
* Динамо-машина вырабатывает электрический ток, необходимый для подачи радиотелеграммы.
Рене выскочил на палубу. Как прохладно показалось ему здесь под тропическим солнцем; и он уж совсем другими глазами глянул теперь вниз через решетки в кочегарку.
Теперь Рене не мог удержаться, чтоб не глядеть вверх, хоть и знал, что это безнадежно. Пассажиры посмеивались, а один остряк уверял всех, что ученый сошел с ума.
А в Париже телеграмма наместника Джибути была напечатана во всех газетах: дирижабль пропал бесследно. Спрашивали авиаторов, ученых, - те пожимали плечами, хмурили лбы, иные отшучивались, но никто не мог ничего решить. Одна бойкая газетка даже обещала приз в 1000 франков тому, кто угадает, что случилось с 126Л. Эйфелева башня вопила во все концы, но никаких известий не получалось. Какой-то лавочник успел выпустить мыло "Жамен", но и это не решило дела. В авиационном клубе день и ночь толклись люди, курили, спорили до хрипоты, изучали карту земли Сомали, воздушные течения и не могли прийти к какому-либо выводу.
А "Пьеретт" несла Рене к острову Цейлону. Ее подгонял уже сильно засвежевший муссон. Пассажиров укачало, и они в своих каютах проклинали дирижабль, из-за которого им придется болтаться лишних трое суток в океане. А в кочегарке день и ночь звякали лопаты, гребки, звонко стукали дверцы топок и выбрасывали красный свет. Рене заглядывал в кочегарку и думал: вот это те лошади, что тащат этот пароход. Он еле стоял на ногах от качки и понять не мог, как они могут там работать и еще думать о дирижабле.
Однажды утром Рене пробирался по палубе; он все поглядывал вверх, - это стало уже у него привычкой. Вдруг с мостика вахтенный штурман крикнул:
- Мосье Рене! На минуту!
Рене поднялся по трапу. Штурман передал ему бинокль.
- Вон посмотрите, - сказал он, - видите на горизонте точки - это Мальдивские острова, коралловые острова с пальмами.
- Благодарю вас, - сказал Рене, нехотя принимая бинокль.
- Это вас развлечет, быть может.
Рене не мог поймать в бинокль этих черных точек: пароход качало, и горизонт как пьяный шатался в стекле бинокля. Наконец Рене кое-как приспособился и стал разглядывать.
Пока это были неопределенные точки. Но по мере того как приближался пароход, эти точки росли, и Рене стал уже различать в сильный морской бинокль отдельные пальмы.
Вдруг он закричал так, что вахтенный штурман испугался: не припадок ли у расстроенного ученого.
- Они! Они! - орал Рене.
"Бедняга, ему мерещится", - подумал штурман и взял другой бинокль.
Его опытный глаз сразу рассмотрел блестящее тело дирижабля над одним из атоллов*.
______________
* Атолл - коралловый остров.
- Вы правы, - сказал он взволнованным голосом.
Но Рене уже не было. Он бросился вниз поделиться радостью с кочегарами, с которыми успел уже совсем сдружиться.
Скоро весь пароход знал, что дирижабль найден, и кое-кто из пассажиров выполз на палубу.
В бухте атолла было совсем тихо, и Рене благополучно добрался на пароходной шлюпке до берега.
Вся команда дирижабля радостно приветствовала Рене. Не было только Жамена.
Кочегар оказался прав: не хватило бензина, и пошли по ветру.
- Но почему же, почему вы не дали об этом телеграмму, когда видели, что кончается бензин? - допытывался Рене.
- Бензин кончился неожиданно, - объяснил Лантье. - Должно было оставаться еще четыре бака, но они оказались пустыми. Мы нашли в них дырки.
- Ну, не будем об этом говорить, дорогой Лантье, он, право, не такой злой, только очень раздражительный.
- Да кто, кто? - спрашивал Рене.
- Потом, потом, - останавливал Арно, - он очень раскаивается.
Рене догадался.
- А где же он? - спросил Рене.
- Капитан держится все время один и разговаривает только с дедушкой Арно, - объяснил один из механиков.
Рене хотелось узнать все-все, что случилось с дирижаблем после того, как он бросился на парашюте. Но с парохода торопили. Уже получили известия из Парижа, со всех сторон неслись телеграммы с поздравлениями, приветствиями. От штаба авиации пришел приказ: употребить все силы, чтобы доставить дирижабль на берег, если есть малейшая возможность.
Все обращались к Лантье.
- Да ведь держится он сейчас в воздухе, - сказал инженер, - будет держаться и тогда, когда мы привяжем его к носу парохода и пойдем прямо по ветру.
И Лантье отправился на пароход говорить с капитаном. Пришлось довольно долго провозиться, пока удалось перевезти дирижабль и укрепить его так, как советовал Лантье. Устроили так, что стальными веревками можно было с парохода менять наклон дирижабля, если изменится сила ветра. Наконец все было устроено, и пароход снялся. Дирижабль серебряным облаком летел впереди парохода.
Теперь в Париже газеты старались одна перед другой: спешили выпустить отдельными листками телеграммы профессора Арно.
- Раскрытие тайны сто двадцать шесть эл! - кричали мальчишки и рассовывали прохожим листки. - Сообщение профессора Арно!
1 2 3 4