Здесь выложена электронная книга Виктор Вавич (Книга 1) автора по имени Житков Борис Степанович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Житков Борис Степанович - Виктор Вавич (Книга 1).
Размер архива с книгой Виктор Вавич (Книга 1) равняется 153.93 KB
Виктор Вавич (Книга 1) - Житков Борис Степанович => скачать бесплатную электронную книгу
Житков Борис Степанович
Виктор Вавич (Книга 1)
Житков Борис
Виктор Вавич
Роман
КНИГА ПЕРВАЯ
Роман "Виктор Вавич" Борис Степанович Житков (1882-1938) считал книгой своей жизни. Работа над ней продолжалась больше пяти лет. При жизни писателя публиковались лишь отдельные части его "энциклопедии русской жизни" времен первой русской революции. В этом сочинении легко узнаваем любимый нами с детства Житков - остроумный, точный и цепкий в деталях, свободный и лаконичный в языке; вместе с тем перед нами книга неизвестного мастера, следующего традициям европейского авантюрного и русского психологического романа. Тираж полного издания "Виктора Вавича" был пущен под нож осенью 1941 года, после разгромной внутренней рецензии А. Фадеева. Экземпляр, по которому - спустя 60 лет после смерти автора - наконец издается одна из лучших русских книг XX века, был сохранен другом Житкова, исследователем его творчества Лидией Корнеевной Чуковской.
Ее памяти посвящается это издание.
Уже написан "Вавич"
Предисловие - жанр очень странный. Нет никакой твоей заслуги, что ты прочел раньше тех, кому предисловие адресовано. Нет у тебя и никакого права говорить: "О, вы еще не знаете, что за книга вам попала в руки!" Так говорить западло - тем паче после тех, кому она попала в руки лет на сорок раньше. Правда, люди тогда говорили о ней вполголоса. Говорили - на прогулке в подмосковном лесу, при случайной встрече на бульваре. За чаем. Говорили - как будто о факте бытовом, житейском, а не литературном. Дескать, прочел на днях роман Житкова - представьте, гениальный...
В точности как Баратынский - Жуковскому, разбирая рукописи Пушкина: "Он был мыслитель, кто бы мог подумать!.."
Вот, стало быть: ни слова о Житкове. Лишь вкратце - о шестидесятилетних мытарствах книги: со дня кончины автора до дня, когда она попала нам с вами в руки.
Помню, как впервые услышал слово "Вавич". Дело было в 88-м. Я позвонил по телефону Лидии Корнеевне Чуковской - попросил у нее рукопись документальной повести об отце, по совету Берестова. В тот романтический период я сотрудничал с издательством Детского Фонда. Публикации не случилось, увы. По чьей вине? Скажем так: не по моей... С извинениями вернул рукопись автору - тогда мне и задан был вопрос: - Почему бы не издать "Вавича"?
Помню, как впервые прочитал вот это:
"Посыльный нес письмо, держа его двумя пальцами, и девушке показалось, что он поймал бабочку..."
И это:
"Городовой снял шапку, и на морозе она дымилась у него на ладони, как горшок с кашей..."
И это:
"Снег стучал по козырьку фуражки, как стучат кончиками пальцев по оконному стеклу..."
Житков написал однажды рассказ о мальчике, ловившем человечков, которые прятались, по его подозрению, в трюмах игрушечного парусника. Человечков не поймал, только парусник сломал, и жизнь потускнела.
Это притча о невозможности понять, как "устроен" шедевр.
Борис Пастернак, уже создав "Живаго", назвал "Вавича" лучшей книгой о русской революции. Но что такое -лучшая книга? Ведь не только самая правдивая, но и лучше всех прочих написанная.
Правда, не высказанная с большевистской прямотой, но отраженная на козырьке фуражки, не подвергается редактуре.
Такую книгу можно только уничтожить.
История с "Вавичем" повторила историю с "Путешествием из Петербурга и Москву" - спустя полтора века - с той существенной разницей, что Радищев за "Путешествие" расплатился десятью годами Сибири, а Житков тихо скончался в 38-м, в своей постели.
В 1941-м "Вавич" вышел в "Советском писателе" - стараниями друзей покойного, в первую очередь Лидии Чуковской. Тираж лежал на типографском складе. Сигнальный экземпляр - на столе Фадеева. За ним оставалось последнее слово. В его собрание сочинений включена рецензия, датированная серединой ноября.
Фадеев читал "Вавича" в Москве, в перерывах между налетами германских самолетов. Уже была позади летняя эвакуация, осенняя паника, в Елабуге удавилась Цветаева, поутихли слухи о гуляющих по столице диверсантах, выпал снег, прошел праздничный парад, Сталин стоял на Мавзолее в шапке с завязанными на подбородке ушами, как носили в Туруханском крае, в кинохронике вождя показали в фуражке: более правдоподобно.
Фадеев просился на фронт. Его не пустили: он принадлежал к руководящему составу. Капитан сходит последним с тонущего корабля. Что корабль запросто может утонуть - мало кто сомневался. Вот в какие дни Фадеев написал документ, заслуживающий того, чтобы здесь его привести целиком.
"Эта книга, написанная очень талантливым человеком, изобилующая рядом прекрасных психологических наблюдений и картин предреволюционного быта, страдает двумя крупнейшими недостатками, которые мешают ей увидеть свет, особенно в наши дни:
1. Ее основной персонаж, Виктор Вавич, жизнеописание которого сильно окрашивает всю книгу, - глупый карьерист и жалкая и страшная душонка, а это, в соединении с описанием полицейских управлений, охранки, предательства, делает всю книгу очень не импонирующей переживаемым нами событиям. Такая книга просто не полезна в наши дни.
2. У автора нет ясной позиции в отношении к партиям дореволюционного подполья. Социал-демократии он не понимает, эсерствующих и анархиствующих идеализирует".
Книгу пустили под нож, весь тираж. Нет, не весь. Один экземпляр попал в "Ленинку", еще один выкрала из типографии Лидия Корнеевна.
Ксерокопию с него в конце 80-х носил я по разным издательствам. Вдохновляясь поначалу, господа издатели, как будто сговорясь, возвращали мне "Вавича": книга написана очень талантливым человеком... но не полезна в наши дни.
Полезны были диссиденты, эмигранты, Сталин в ушанке, школы для дураков... короче, не импонировал Житков переживаемым нами событиям.
И "Вавич" сгорел вторично в топке гласности.
Мы тогда шутили: "Что будем делать, когда все это кончится?" "Перечитывать журналы".
Очень многое тогда не смогли прочесть как следует - времени ж не было, - предпочитая Андрею Платонову, Юрию Домбровскому, Борису Ямпольскому, да и Варламу Шаламову, Евгении Гинзбург, Абраму Терцу - "Московские новости" с "Огоньком".
Теперь вот пришло время.
Дождался и многострадальный "Вавич". Увлекательное и печальное повествование о том, как просто стать подлецом из высших побуждений, как беззащитно и драгоценно любовное письмо, зажатое двумя пальцами, точно пойманная бабочка.
Книга последнего великого писателя, открываемого нами в XX веке.
Все-таки лучше, чем никогда.
Михаил Поздняев
ВИКТОР ВАВИЧ
Роман
КНИГА ПЕРВАЯ
Прикладка
СОЛНЕЧНЫЙ день валил через город. В полдень разомлели пустые улицы.
У Вавичей во дворе шевельнет ветер солому и бросит - лень поднять. Щенок положил морду в лапы и скулит от скуки. Дрыгнет ногой, поднимет пыль. Лень ей лететь, лень садиться, и висит она в воздухе сонным золотом, жмурится на солнце.
И так тихо было у Вавичей, что слышно было в доме, как жуют в конюшне лошади - как машина: "храм-храм".
И вдруг, поскрипывая крыльцом и сапогами, молодцевато сошел во двор молодой Вавич. Вольнопер второго разряда. С маленькими усиками, с мягонькими, черненькими. Затянулся ремешком: для кого, в пустом дворе? Ботфорты начищены, не казенные - свои, и не франтовские - умеренные. Вкрадчивые ботфорты. Не казенные, а цукнуть нельзя. Он легко, как тросточку, держал наперевес винтовку. Образцово вычищена. Утки всполошились, заковыляли в угол, с досады крякали. А Виктор Вавич от палисадника к забору с левой ноги стал печатать учебным шагом:
- Ать-два!
Когда он печатал, лицо у него делалось лихим и преданным. Как будто начальство смотрело, а он нравился.
- Двадцать девять, тридцать!
Виктор стал перед забором. Тут он достал из кармана аккуратно сложенную бумажку. Мишень. Офицерскую мишень - с кругами и черным центром. Растянул кнопками на заборе и повернулся кругом. Ловко шлепнул голенище о голенище. Отчетливо:
- Хляп! - Постоял, прислушивался и снова: - Хляп! Старик кашлянул в окне. Виктору стало неловко. Спит же он всегда в это время.
Виктор подтянул голенище и ворчливо сказал:
- Хлопают, прямо стыдно, - и вольным шагом пошел к палисаднику.
Старик Вавич стоял в окне в расстегнутой старой землемерской тужурке поверх ночной рубахи. Он толстыми пальцами сворачивал толстую папиросу, как будто лишний палец вертел в руках, посматривал на сына, подглядывая из-под бровей.
Виктор остановился и снова дернул голенище - зло, как щенка за ухо.
- А, черт, удружил тоже... сапожник и есть.
Мазнул глазом по окну. Отец уже повернулся спиной и зашаркал туфлями в столовую. Закурил, задымил и вместе с дымом пыхнул из усов:
- Голенищами!
- Нищие? - обрадовалась Таинька. - Музыканты пришли? Таинька захрустела крахмальным ситцем и высунула в дверь беленькую головку, с веснушками, с вострым носиком.
- Голенищами! Голенищами аплодирует лоботряс-то наш. Не мешай, сказал старик, когда дочь сунулась к окну, - пусть его!
А самому где-то внутри, как будто в желудке, тепло стало от того, что все же хоть дурак сын, а красивый. Красивый, упругий.
Но старик вслух корил себя за эти чувства:
- Мы в это время в землемерном читали... этого... как его? Еще поется про него. - И мотив вспомнил: - "Выпьем мы за того". Да и пили. Идейно пили. А не: "ать-два". Дурак!
Виктор с опаской исподлобья глянул на окна. Никого. Потоптался, поправил фуражку. Вдруг нахмурился, сказал:
- А черт с вами! - И снова отсчитал тридцать шагов - от мишени к дому. Он стоял, держа винтовку к ноге. Раз! - и Виктор ловко отставил левую ногу и взял наизготовку.
- Отставить! - шепнул себе Виктор. И броском, коротко и мягко, взял "к ноге". Хлопнули голенища. Хотел оглянуться. - А плевать! Я дело делаю. Каждый свое дело делает. Ать! - И винтовка сама метко влетела под мышку и замерла. Виктор взял на прицел. Он видел себя со стороны. Эх, вольнопер! Картина! Чувствовал, как лихо сидит на нем бескозырка, прильнул к винтовке. Он пока еще не видел мишени, не глядел на мушку, глядел на молодчину-вольнопера.
Что-то заскребло за забором, и одна за другой показались две стриженых головы: мальчишки впились в Вавича и так и замерли, не дожевали скороспелку, - полон рот набит кислой грушей.
"Кэ-эк пальнет", - думали оба.
Но Вавич не пальнул. Он прикладывался, щелкая курком, резким кивком поднимал голову от приклада и брал наизготовку. Теперь он прикладывался, целился аккуратно, затаив дыхание, и твердил в уме: "как стакан воды". Бережно подводил мушку под мишень. Он замирал. Затаивали дух и мальчишки.
Цок! - щелкал курок, и все трое вздыхали.
Вольноопределяющиеся допущены к офицерской стрельбе. Вавич всех обстреляет. Шпаков-перворазрядников.
"Гимназеи!" - подумал он про перворазрядников. И еще тверже вдавил в плечо приклад.
Потом - значок за отличную стрельбу. Он даже чувствовал, как он твердо топорщится у него на груди. Бронзовый. Мишень такая же и две винтовки накрест.
Обстрелял офицеров. Офицерам неловко. Они жмут ему руку и конфузятся от злости и зависти. А он - как будто ничего. Навытяжку, каблуки прижаты.
"Молодчага! - Рррад стараться!"
Герой, а стоит как в строю. От этого всем еще злее станет.
Картина!
Обиды
ВИКТОР Вавич не любил лета. Летом он всегда в обиде. Летом приезжают студенты. Особенно - путейцы в белых кителях: китель офицерский и горчичники на плечах. С вензелями: подумаешь, свиты его величества стрекулисты. (Технологи - те повахлачистей.) А уж эти со штрипочками! И барышни нарочно с ними громко разговаривают и по сторонам глазами обмахивают, - приятно, что смотрят. И нарочно громко про артистов или о профессорах:
- Да, я знаю! Кузьмин-Караваев. Я читала. Бесподобно!
А студент бочком, бочком и ножками шаркает по панели.
Ну эти бы, черт с ними. Но вот те барышни, которые зимой танцевали с Виктором, - и какие они записочки по летучей почте посылали (Виктор все записочки прятал в жестяной коробочке и перечитывал), - эти самые зимние барышни теперь ходили с юнкерами и наспех, испуганно, кивали Виктору, когда он им козырял. Юнкера принимали честь каждый со своим вывертом, особенно кавалеристы. Вавич каждый раз давал себе зарок:
"Выйду в офицеры, без пропуска буду цукать канальев. Этаким вот козлом козырнет мне, а я: "Гэ-асподин юнкер, пожалуйте сюда". И этак пальчиком поманю. Вредненько так".
И Виктор делал пальчиком. "Так вот будет, что барышня стоит, в сторону отворачивается, а я его, а я его: "Что это вы этим жестом изобразить хотели? Курбет-кавалер!" Он краснеет, а я: "Паатрудитесь локоть выше!"
Правда, студенты и юнкера болтались не больше месяца, но Вавич уж знал: взбаламутили девчонок до самого Рождества.
Виктор злился и, чтоб скрыть досаду, всегда принимал деловой вид, когда приезжал из лагерей в город. Как будто завтра в поход, а у него последние сборы и важные поручения.
"Вы тут прыгайте, а у меня дело", - и озабоченно шагал по главной улице.
Шагал Вавич к тюрьме и, чем ближе подходил, тем больше наддавал ходу, вольней шевелил плечами, его раззуживало, и все тело улыбалось. Улыбалось неудержимо, и он широко прыгал через маленькие камешки.
У калитки смотрителева сада он наспех сбивал платочком пыль с ботфортов.
Смотритель Сорокин был вдов и жил с двадцатилетней дочерью Груней.
Смотритель
ПЕТР Саввич Сорокин был плотный человек с круглой, как шар, стриженой головой. Издали глянуть - сивые моржовые усы и черные брови. Глаз не видно, далеко ушли и смотрят как из-под крыши. Форменный сюртук лежал на нем плотно, как будто надет на голое тело, как на военных памятниках. Он никогда не снимал шашки; обедал с шашкой; он носил ее, не замечая, как носят часы или браслет.
Вавич никогда не хотел показать, что бегает он каждый отпуск к Сорокиным для Груни. Поэтому, когда он застал одного Петра Саввича в столовой, он не спросил ни слова про Груню. Шаркнул и поклонился одной головой - по-военному. Сели. Старик молчал и гладил ладонью скатерть. Сначала возле себя, а потом шире и дальше. Вавич не знал, что сказать, и спросил наконец:
- Разрешите курить?
Петр Саввич остановил руку и примерился глазами на Вавича: это, чтоб узнать, - шутит или дело говорит. И не тотчас ответил:
- Ну да, курите.
И он снова пошел рукавом по скатерти.
Смотритель Сорокин знал только два разговора: серьезный и смешной. Когда разговор он считал серьезным, то смотрел внимательно и с опаской: как бы не забыть, если что важное, а больше испытывал, нет ли подвоха. Недоверчивый взгляд. С непривычки иной арестант пойдет нести, и правду даже говорит, а глянет Сорокину в глаза - и вдруг на полуслове заплелся и растаял. А Сорокин молчит и жмет глазами - оттуда, из-под стрехи бровей. Арестант корежится, стоять не может и уйти не смеет. Тут Сорокин твердо знал: на службе разговор серьезный всегда. За столом он не знал, какой разговор, и не сразу решал, к смешному дело или по-серьезному. Но уже когда вполне уверится, что по-смешному, то сразу весь морщился в улыбку и неожиданно из хмурой физиономии выглядывал веселый дурак. Он тогда уж безраздельно верил, что все смешно, и хохотал кишками и всем нутром, до слез, до поту. И когда уж опять шло серьезное, он все хохотал.
Ему толковали:
- Тифом! Тифом брюшным. А он отмахивается:
- Брюшным... Ой, не могу! Вот сказал... Брюшным!
И хлопал себя по животу. Его снова бил смех, как будто хотелось нахохотаться за весь строгий месяц.
А теперь он сидел за столом и недоверчиво и строго тыкал Вавича глазами. Вавич долго закуривал, чтоб растянуть время. Старик оглянулся, а Вавич пружинисто вскочил и бросился за пепельницей. Сел аккуратненько. Думал: "что б сказать?" - и не мог придумать. Вдруг старик откинулся на спинку стула, и Вавич дернулся, - показалось, что смотритель хочет что-то сказать. Виктор предупредительно наклонился. Смотритель ткнул глазами.
- Нет, нет. Я ничего. Курите, - помолчал, вздохнул и прибавил: молодой человек.
Груня не шла, и Вавич подумал: "А что, как ее дома нет?" Надо начинать. И начал:
- Ну как у вас, Петр Саввич, все спокойно?
- У нас? - переспросил старик и недоверчиво глянул - к чему это он спрашивает. - Нет, у нас никаких происшествий не случалось, - и стал перебирать бахромку скатерти, глядя в колени. - Бежать вот только затеяли двое, - глухо вздохнул смотритель.
- Кто же такие? - с оживлением спросил Виктор, как взорвался. Уставился почтительно на Петра Саввича.
- Дураки, - сказал смотритель. Оперся виском на шашку и стал глядеть в окно.
- Подкоп? - попробовал Виктор.
- Нет, пролом. Ломали образцово, могу сказать. И все же засыпались.
- Теперь взыскание?
Смотритель глянул на Вавича. Вавич опустил глаза. Стал старательно стряхивать пепел. И вдруг старик рявкнул громко, как сорвавшись:
- Надавали по мордам - и в карцер. А что судить их? Я дуракам не злодей.
В это время на заднем крыльце стукнули шаги. Виктор узнал их: "дома, дома!" Старался всячески запрятать радость. Но покраснел. Он слышал, как за ним легко стукали Грунины туфли, и Виктор спиной видел, как движется Груня.
Виктор Вавич (Книга 1) - Житков Борис Степанович => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Виктор Вавич (Книга 1) автора Житков Борис Степанович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Виктор Вавич (Книга 1) у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Виктор Вавич (Книга 1) своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Житков Борис Степанович - Виктор Вавич (Книга 1).
Если после завершения чтения книги Виктор Вавич (Книга 1) вы захотите почитать и другие книги Житков Борис Степанович, тогда зайдите на страницу писателя Житков Борис Степанович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Виктор Вавич (Книга 1), то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Житков Борис Степанович, написавшего книгу Виктор Вавич (Книга 1), к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Виктор Вавич (Книга 1); Житков Борис Степанович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн