Но я отвлёкся...
Читают местные грамотные люди книги самого разнообразного содержания, и единственный результат их любви к чтению, замеченный мною до сей поры, был тот, что однажды в местной газете я прочитал заметку, в которой с торжеством объявлялось, что в течение года из библиотеки Толстой был взят 5 раз, Достоевский 6 раз, а Болеслав Маркевич или кто-то другой в этом роде - 20 раз и Монтепен 99 раз. Больше мне неизвестно никаких результатов, проистекающих от чтения книг самарской публикой...
Здесь есть также несколько клубов. Первенствует дворянское собрание - в нём почтенные отцы семейств играют в винт и безик с девяти вечера до четырёх и пяти утра; причём иногда ругаются.
За ним следует коммерческий клуб, где не только играют и ругаются, но иногда даже и дерутся.
Самым же живым клубом является клуб канцеляристов, в котором и играют, и ругаются, и дерутся, и пьют одновременно и с удивительной энергией, что объясняется, конечно, тем, что это клуб ещё людей и члены его - люди тоже, преимущественно молодые.
Следует, впрочем, заметить, что с некоторых пор клуб канцеляристов вступает на стезю благолепия и благочиния. В нём образовалось стремление к просвещению и течения к развлечениям радушным и воспитывающим. Среди членов клуба большинство людей женатых, и это обстоятельство повело к образованию кружка любителей драматического искусства. К делу привлечены и дамы, и дело это, говорят, сильно способствует упрочению семейных уз. Вместо того чтобы, как прежде, устраивать друг другу сцены дома, ныне супруги, по взаимному между собой соглашению, устраивают сцены клубской публике. Публика смотрит и поучается.
Затем, в Самаре есть несколько обществ, преследующих самые разнообразные цели, - от развития трезвости до поощрения высшего образования. Председателем всех местных обществ состоит человек, который видит своё земное назначение именно в председательстве, и с этой целью он устраивает ежегодно по три и по четыре новых общества. Ввиду громадности его деятельности таковая может быть оценена по заслугам только после его смерти, и мне говорили, что в городе есть масса людей, готовых с полным удовольствием и хоть сейчас написать хвалебный некролог этого деятеля.
Что же касается до деятельности самих обществ, то она мне неизвестна ввиду малого времени моего пребывания в сём городе. Говорят, что более других продуктивно действует общество трезвости, сильно сокращающее потребление водки в Самарской губернии. По данным казённого винного склада видно, что в течение 1895 года выпито водки на 6 миллионов.
Материальные средства всех обществ составляются из членских взносов, пожертвований и доходов от вечеров с танцами - как и везде... Танцуют здесь преимущественно в трезвом виде, почему тяжёлых увечий дамам во время танцев не наносят, а на лёгкие повреждения дамы, вследствие долголетней привычки, не обращают внимания.
Существует в городе конно-железная дорога, в чём можно убедиться даже и не въезжая в город, ибо кондуктора вагонов во время рейса до такой степени усердно звонят в колокола, что это слышно даже в Симбирской губернии, хотя столь оглушительный звон и не мешает попадать под колёса вагонов тем из обывателей, которые находят в этом удовольствие.
Конка даёт некоторым именитым гражданам привилегию бесплатного проезда по ней во все концы России, по воде и суше вплоть до успокоения граждан в лоне Авраамлем. Кажется, именно за это она пользуется привилегией не платить ни гроша за место, занятое ею под свой парк, но, как говорят, обязана брать себе лошадей у известного лица и по известной цене, не ниже 1 рубля 15 копеек и не выше 2 рублей 70 копеек за голову.
Само собою разумеется, что при такой цене лошади не отличаются особенной красотой, резвостью и силой, так что был случай, когда поставщик их, видя, что проданная им кобылка, ста семи лет от роду, вагона везти не в состоянии, - вылез из своей коляски и сам впрягся в помощь ей и, не смущаясь тем, что он хорошо известен городу, вёз вагон от Панской улицы до думы, куда и ушёл, выпрягшись из упряжи.
С удовольствием отмечаю факт такого гуманизма, ибо твёрдо помню: "Блажен, иже и скоты милует". Помню это и больше не скажу ни слова о поставщике лошадок для конно-железной дороги.
По установившемуся в стране нашей обычаю в каждом из городов её есть так называемая интеллигенция, и изображение того, какова она в Самаре, я незлобиво и кратко дам в следующей за сим главе повести моей.
Прошу читателя моего не сердиться на меня за штрихи неясные, буде таковые я сделаю, и за портреты верные, буде таковые я нарисую...
И прошу не заподозрить меня в неискренности писания моего; нет у меня здесь врагов, которым я хотел бы мстить, и друзей, которым мог бы я мирволить, не имею здесь.
"Пишу, не мудрствуя лукаво"... И не столько ради чьего-либо поучения пишу, сколько ради того, что сие есть потребность бродячей натуры моей.
А также и потому ещё пишу, что люблю иметь дело с бумагой, потому что она всегда чище людей.
1896 г.



1 2