Здесь выложена электронная книга Дело Артамоновых автора по имени Горький Максим. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Горький Максим - Дело Артамоновых.
Размер архива с книгой Дело Артамоновых равняется 142.56 KB
Дело Артамоновых - Горький Максим => скачать бесплатную электронную книгу
Горький Максим
Дело Артамоновых
М.Горький
Дело Артамоновых
РОМЕНУ РОЛЛАНУ ЧЕЛОВЕКУ, ПОЭТУ
I
Года через два после воли (т.е. после отмены крепостного права в 1861 г. - Ред.), за обедней в день преображения господня (6 августа по ст. стилю, т.ж. яблочный спас - Ред.), прихожане церкви Николы на Тычке заметили "чужого", - ходил он в тесноте людей, невежливо поталкивая их, и ставил богатые свечи пред иконами, наиболее чтимыми в городе Дрёмове. Мужчина могучий, с большою, колечками, бородой, сильно тронутой проседью, в плотной шапке черноватых, по-цыгански курчавых волос, носище крупный, из-под бугристых, густых бровей дерзко смотрят серые, с голубинкой, глаза, и было отмечено, что когда он опускал руки, широкие ладони его касались колен.
Ко кресту он подошёл в ряду именитых горожан; это особенно не понравилось им, и, когда обедня отошла, виднейшие люди Дрёмова остановились на паперти поделиться мыслями о чужом человеке. Одни говорили - прасол (мясник - Ред.), другие - бурмистр (управляющий в имении - Ред.), а городской староста Евсей Баймаков, миролюбивый человек плохого здоровья, но хорошего сердца, сказал, тихонько покашливая:
- Уповательно - из дворовых людей, егерь или что другое по части барских забав.
А суконщик Помялов, по прозвищу Вдовый Таракан, суетливый сластолюбец, любитель злых слов, человек рябой, и безобразный, недоброжелательно выговорил:
- Видали,- лапы-те у него каковы длинны? Вон как идёт, будто это для него на всех колокольнях звонят.
Широкоплечий, носатый человек шагал вдоль улицы твёрдо, как по своей земле; одет в синюю поддёвку добротного сукна, в хорошие юфтовые (из бычьей кожи, выделанной по русскому способу, на чистом дёгте - Ред.) сапоги, руки сунул в карманы, локти плотно прижал к бокам. Поручив просвирне (женщина в каждом приходе, приставленная для печенья просвир; обычно вдова духовного звания - Ред.) Ерданской узнать подробно, кто этот человек, горожане разошлись, под звон колоколов, к пирогам, приглашённые Помяловым на вечерний чай в малинник к нему.
После обеда другие дрёмовцы видели неведомого человека за рекою, на "Коровьем языке", на мысу, земле князей Ратских; ходил человек в кустах тальника, меряя песчаный мыс ровными, широкими шагами, глядел из-под ладони на город, на Оку и на петлисто запутанный приток её, болотистую речку Ватаракшу (устар. негодный, неуклюжий - Ред.). В Дрёмове живут люди осторожные, никто из них не решился крикнуть ему, спросить: кто таков и что делает? Но всё-таки послали будочника Машку Ступу, городского шута и пьяницу; бесстыдно, при всех людях и не стесняясь женщин, Ступа снял казённые штаны, а измятый кивер (головной убор - Ред.) оставил на голове, перешёл илистую Ватаракшу вброд, надул свой пьяный животище, смешным, гусиным шагом подошёл к чужому и, для храбрости, нарочито громко спросил:
- Кто таков?
Не слышно было, как ответил ему чужой, но Ступа тотчас же возвратился к своим людям и рассказал:
- Спросил он меня: что ж ты это какой безобразный? Глазищи у него злые, похож на разбойника.
Вечером, в малиннике Помялова, просвирня Ерданская, зобатая женщина, знаменитая гадалка и мудрица, вытаращив страшные глаза, доложила лучшим людям:
- Зовут - Илья, прозвище - Артамонов, сказал, что хочет жить у нас для своего дела, а какое дело - не допыталась я. Приехал по дороге из Воргорода, тою же дорогой и отбыл в три часа - в четвёртом.
Так ничего особенного и не узнали об этом человеке, и было это неприятно, как будто кто-то постучал ночью в окно и скрылся, без слов предупредив о грядущей беде.
Прошло недели три, и уже почти затянуло рубец в памяти горожан, вдруг этот Артамонов явился сам-четвёрт прямо к Баймакову и сказал, как топором рубя:
- Вот тебе, Евсей Митрич, новые жители под твою умную руку. Пожалуй, помоги мне укрепиться около тебя на хорошую жизнь.
Дельно и кратко рассказал, что он человек князей Ратских из курской их вотчины на реке Рати; был у князя Георгия приказчиком, а, по воле, отошёл от него, награждён хорошо и решил своё дело ставить: фабрику полотна. Вдов, детей зовут: старшего - Пётр, горбатого - Никита, а третий - Олёшка, племянник, но - усыновлён им, Ильёй.
- Лён мужики наши мало сеют, - раздумчиво заметил Баймаков.
- Заставим сеять больше.
Голос Артамонова был густ и груб, говорил он, точно в большой барабан бил, а Баймаков всю свою жизнь ходил по земле осторожно, говорил тихо, как будто боясь разбудить кого-то страшного. Мигая ласковыми глазами печального сиреневого цвета, он смотрел на ребят Артамонова, каменно стоявших у двери; все они были очень разные: старший - похож на отца, широкогрудый, брови срослись, глаза маленькие, медвежьи, у Никиты глаза девичьи, большие и синие, как его рубаха, Алексей - кудрявый, румяный красавец, белокож, смотрит прямо и весело.
- В солдаты одного? - спросил Баймаков.
- Нет, мне дети самому нужны; квитанцию имею.
И, махнув на детей рукою, Артамонов приказал:
- Выдьте вон.
А когда они тихо, гуськом один за другим и соблюдая старшинство, вышли, он, положив на колено Баймакова тяжёлую ладонь, сказал:
- Евсей Митрич, я заодно и сватом к тебе: отдай дочь за старшего моего.
Баймаков даже испугался, привскочил на скамье, замахал руками.
- Что ты, бог с тобой! Я тебя впервые вижу, кто ты есть - не знаю, а ты - эко! Дочь у меня одна, замуж ей рано, да ты и не видал её, не знаешь какова... Что ты?
Но Артамонов, усмехаясь в курчавую бороду, сказал:
- Про меня - спроси исправника, он князю моему довольно обязан, и ему князем писано, чтоб чинить мне помощь во всех делах. Худого - не услышишь, вот те порука - святые иконы. Дочь твою я знаю, я тут, у тебя в городе, всё знаю, четыре раза неприметно был, всё выспросил. Старший мой тоже здесь бывал и дочь твою видел - не беспокойся!
Чувствуя себя так, точно на него медведь навалился, Баймаков попросил гостя:
- Ты погоди...
- Недолго - могу, а долго годить - года не годятся, - строго сказал напористый человек и крикнул в окно, на двор:
- Идите, кланяйтесь хозяину.
Когда они, простясь, ушли, Баймаков, испуганно глядя на иконы, трижды перекрестился, прошептал:
- Господи - помилуй! Что за люди? Сохрани от беды.
Он поплёлся, пристукивая палкой, в сад, где, под липой, жена и дочь варили варенье. Дородная, красивая жена спросила:
- Какие это молодцы на дворе стояли, Митрич?
- Неизвестно. А где Наталья?
- За сахаром пошла в кладовку.
- За сахаром, - сумрачно повторил Баймаков, опускаясь на дерновую скамью. - Сахар. Нет, это правду говорят: от воли - большое беспокойство будет людям.
Присмотревшись к нему, жена спросила тревожно:
- Ты - что? Опять неможется?
- Душа у меня взныла. Думается - человек этот пришёл сменить меня на земле.
Жена начала утешать его.
- Полно-ко! Мало ли теперь людей из деревень в город идёт.
- То-то и есть, что идут. Я тебе покамест ничего не скажу, дай подумаю...
Через пятеро суток Баймаков слёг в постель, а через двенадцать - умер, и его смерть положила ещё более густую тень на Артамонова с детьми. За время болезни старосты Артамонов дважды приходил к нему, они долго беседовали один на один; во второй раз Баймаков позвал жену и, устало сложив руки на груди, сказал:
- Вот - с ней говори, а я уж, видно, в земных делах не участник. Дайте - отдохну.
- Пойдём-ка со мной, Ульяна Ивановна, - приказал Артамонов и, не глядя, идёт ли хозяйка за ним, вышел из комнаты.
- Иди, Ульяна; уповательно - это судьба, - тихо посоветовал староста жене, видя, что она не решается следовать за гостем. Она была женщина умная, с характером, не подумав - ничего не делала, а тут вышло как-то так, что через час времени она, возвратясь к мужу, сказала, смахивая слёзы движением длинных, красивых ресниц:
- Что ж, Митрич, видно, и впрямь - судьба; благослови дочь-то.
Вечером она подвела к постели мужа пышно одетую дочь, Артамонов толкнул сына, парень с девушкой, не глядя друг на друга, взялись за руки, опустились на колени, склонив головы, а Баймаков, задыхаясь, накрыл их древней, отеческой иконой в жемчугах.
- Во имя отца и сына... Господи, не оставь милостью чадо моё единое!
И строго сказал Артамонову:
- Помни, - на тебе ответ богу за дочь мою!
Тот поклонился ему, коснувшись рукою пола.
- Знаю.
И, не сказав ни слова ласки будущей снохе, почти не глядя на неё и сына, мотнул головою к двери:
- Идите.
А когда благословленные ушли, он присел на постель больного, твёрдо говоря:
- Будь покоен, всё пойдёт, как надо. Я - тридцать семь лет безнаказанно служил князьям моим, а человек - не бог, человек - не милостив, угодить ему трудно. И тебе, сватья Ульяна, хорошо будет, станешь вместо матери парням моим, а им приказано будет уважать тебя.
Баймаков слушал, молча глядя в угол, на иконы, и плакал, Ульяна тоже всхлипывала, а этот человек говорил с досадой:
- Эх, Евсей Митрич, рано ты отходишь, не сберёг себя. Мне бы ты вот как нужен, позарез!
Он шаркнул рукою поперёк бороды, вздохнул шумно.
- Знаю я дела твои: честен ты и умён достаточно, пожить бы тебе со мной годов пяток, заворотили бы мы дела, - ну - воля божья!
Ульяна жалобно крикнула:
- Что ты, ворон, каркаешь, что ты нас пугаешь? Может, ещё...
Но Артамонов встал и поклонился в пояс Баймакову, как мёртвому:
- Спасибо за доверие. Прощайте, мне надо на Оку, там барка с хозяйством пришла.
Когда он ушёл, Баймакова обиженно завыла:
- Облом деревенский, наречённой сыну невесте словечка ласкового не нашёл сказать!
Муж остановил её:
- Не ной, не тревожь меня.
И сказал, подумав:
- Ты - держись его: этот человек, уповательно, лучше наших.
Баймакова почётно хоронил весь город, духовенство всех пяти церквей. Артамоновы шли за гробом вслед за женой и дочерью усопшего; это не понравилось горожанам; горбун Никита, шагавший сзади своих, слышал, как в толпе ворчали:
- Неизвестно кто, а сразу на первое место лезет.
Вращая круглыми глазами цвета дубовых жёлудей, Помялов нашептывал:
- И Евсей, покойник, и Ульяна - люди осторожные, зря они ничего не делали, стало быть, тут есть тайность, стало быть, соблазнил их чем-то коршун этот, иначе они с ним разве породнились бы?
- Да-а, тёмное дело.
- Я и говорю - тёмное. Наверно - фальшивые деньги. А ведь каким будто праведником жил Баймаков-то, а?
Никита слушал, склоня голову, и выгибал горб, как бы ожидая удара. День был ветреный, ветер дул вслед толпе, и пыль, поднятая сотнями ног, дымным облаком неслась вслед за людьми, густо припудривая намасленные волосы обнажённых голов. Кто-то сказал:
- Гляди, как Артамонова нашей пылью наперчило, - посерел, цыган...
На десятый день после похорон мужа Ульяна Баймакова с дочерью ушла в монастырь, а дом свой сдала Артамонову. Его и детей точно вихрем крутило, с утра до вечера они мелькали у всех на глазах, быстро шагая по всем улицам, торопливо крестясь на церкви; отец был шумен и неистов, старший сын угрюм, молчалив и, видимо, робок или застенчив, красавец Олёшка - задорен с парнями и дерзко подмигивал девицам, а Никита с восходом солнца уносил острый горб свой за реку, на "Коровий язык", куда грачами слетелись плотники, каменщики, возводя там длинную кирпичную казарму и в стороне от неё, под Окою, двухэтажный большой дом из двенадцативершковых брёвен, дом, похожий на тюрьму. Вечерами жители Дрёмова, собравшись на берегу Ватаракши, грызли семена тыквы и подсолнуха, слушали храп и визг пил, шарканье рубанков, садкое тяпанье острых топоров и насмешливо вспоминали о бесплодности построения Вавилонской башни, а Помялов утешительно предвещал чужим людям всякие несчастия:
- Весною вода подтопит безобразные постройки эти. И - пожар может быть: плотники курят табак, а везде - стружка.
Чахоточный поп Василии вторил ему:
- На песце строят.
- Нагонят фабричных - пьянство начнётся, воровство, распутство.
Огромный, налитый жиром, раздутый во все стороны мельник и трактирщик Лука Барский хриплым басом утешал:
- Людей больше - кормиться легче. Ничего, пускай работают люди.
Очень смешил горожан Никита Артамонов; он вырубил и выкорчевал на большом квадрате кусты тальника, целые дни черпал жирный ил Ватаракши, резал торф на болоте и, подняв горб к небу, возил торф тачкой, раскладывая по песку чёрными кучками.
- Огород затевает, - догадались горожане. - Экой дурак! Разве песок удобришь?
На закате солнца, когда Артамоновы гуськом, отец впереди, переходили вброд через реку и на зеленоватую воду её ложились их тени, Помялов указывал:
- Глядите, глядите, - стень-то какая у горбатого!
И все видели, что тень Никиты, который шёл третьим, необычно трепетна и будто тяжелее длинных теней братьев его. Как-то после обильного дождя вода в реке поднялась, и горбун, запнувшись за водоросли или оступясь в яму, скрылся под водою. Все зрители на берегу отрадно захохотали, только Ольгушка Орлова, тринадцатилетняя дочь пьяницы часовщика, крикнула жалобно:
- Ой, ой - утонет!
Ей дали подзатыльник.
- Не ори зря.
Алексей, идя последним, нырнул, схватил брата, поставил на ноги, а когда они, оба мокрые, выпачканные илом, поднялись на берег, Алексей пошёл прямо на жителей, так что они расступились пред ним, и кто-то боязливо сказал:
- Ишь ты, зверёныш...
- Не любят нас, - заметил Пётр; отец, на ходу, взглянул в лицо ему:
- Дай срок - полюбят.
И обругал Никиту:
- Ты, чучело! Гляди под ноги, не смеши народ. Нам не на смех жить, барабан!
Жили Артамоновы ни с кем не знакомясь, хозяйство их вела толстая старуха, вся в чёрном, она повязывала голову чёрным платком так, что, концы его торчали рогами, говорила каким-то мятым языком, мало и непонятно, точно не русская; от неё ничего нельзя было узнать об Артамоновых.
- Монахами притворяются, разбойники...
Дознано было, что отец и старший сын часто ездят по окрестным деревням, подговаривая мужиков сеять лён. В одну из таких поездок на Илью Артамонова напали беглые солдаты, он убил одного из них кистенём, двухфунтовой гирей, привязанной к сыромятному ремню, другому проломил голову, третий убежал. Исправник похвалил Артамонова за это, а молодой священник бедного Ильинского прихода наложил эпитимью за убийство - сорок ночей простоять в церкви на молитве.
Осенними вечерами Никита читал отцу и братьям жития святых, поучения отцов церкви, но отец часто перебивал его:
- Высока премудрость эта, не досягнуть её нашему разуму. Мы - люди чернорабочие, не нам об этом думать, мы на простое дело родились. Покойник князь Юрий семь тысяч книг перечитал и до того в мысли эти углубился, что и веру в бога потерял. Все земли объездил, у всех королей принят был знаменитый человек! А построил суконную фабрику - не пошло дело. И - что ни затевал, не мог оправдать себя. Так всю жизнь и прожил на крестьянском хлебе.
Говоря, он произносил слова чётко, задумывался, прислушиваясь к ним, и снова поучал детей:
- Вам жить- трудно будет, вы сами себе закон и защита. Я вот жил не своей волей, а - как велено. И вижу: не так надо, а поправить не могу, дело не моё, господское. Не только сделать по-своему боялся, а даже и думать не смел, как бы свой разум не спутать с господским. Слышишь, Пётр?
- Слышу.
- То-то. Понимай. Живёт человек, а будто нет его. Конечно, и ответа меньше, не сам ходишь, тобой правят. Без ответа жить легче, да - толку мало.
Иногда он говорил час и два, всё спрашивая: слушают ли дети? Сидит на печи, свеся ноги, разбирая пальцами колечки бороды, и не торопясь куёт звено за звеном цепи слов. В большой, чистой кухне тёплая темнота, за окном посвистывает вьюга, шёлково гладит стекло, или трещит в синем холоде мороз. Пётр, сидя у стола перед сальной свечою, шуршит бумагами, негромко щёлкает косточками счёт, Алексей помогает ему, Никита искусно плетёт корзины из прутьев.
- Вот - воля нам дана царём-государем. Это надо понять: в каком расчёте воля? Без расчёта и овцу из хлева не выпустишь, а тут - весь народ, тысячи тысяч, выпущен. Это значит: понял государь - с господ немного возьмёшь, они сами всё проживают. Георгий, князь, ещё до воли, сам догадался, говорил мне: подневольная работа - невыгодна. Вот и оказано нам доверие для свободной работы. Теперь и солдат не двадцать пять лет ружье таскать будет, а - иди-ка, работай! Теперь всяк должен показать себя, к чему годен. Дворянству - конец подписан, теперь вы сами дворяне, - слышите?
Ульяна Баймакова прожила в монастыре почти три месяца, а когда вернулась домой, Артамонов на другой же день спросил её:
- Скоро свадьбу состроим?
Она возмутилась, сердито сверкнув глазами.
- Что ты, опомнись! Полугода не прошло со смерти отца, а ты... Али греха не знаешь?
Но Артамонов строго остановил её:
- Греха я тут, сватья, не вижу. То ли ещё господа делают, а бог терпит. У меня - нужда: Петру хозяйка требуется.
Потом он спросил: сколько у неё денег? Она ответила:
- Больше пятисот не дам за дочерью!
- Дашь и больше, - уверенно и равнодушно сказал большой мужик, в упор глядя на неё. Они сидели за столом друг против друга, Артамонов облокотясь, запустив пальцы обеих рук в густую шерсть бороды, женщина, нахмурив брови, опасливо выпрямилась.
Дело Артамоновых - Горький Максим => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Дело Артамоновых автора Горький Максим дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Дело Артамоновых у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Дело Артамоновых своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Горький Максим - Дело Артамоновых.
Если после завершения чтения книги Дело Артамоновых вы захотите почитать и другие книги Горький Максим, тогда зайдите на страницу писателя Горький Максим - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Дело Артамоновых, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Горький Максим, написавшего книгу Дело Артамоновых, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Дело Артамоновых; Горький Максим, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн