– Так, мужики! – Коротков обернулся к офицерам. – Танков тридцать ушло. Здесь осталось под восемьдесят. Еще семнадцать Стариков разбил. Итог: похоже, мы ухайдакали танковую дивизию! Поэтому сейчас предлагаю с ходу ворваться в Байернфельд и устроить там Юрьев день!

Но «Юрьева дня» не получилось. Развернутый Манштейном зенитный дивизион, спрятанный за домами, в сараях и палисадниках, встретил кантемировцев огнем с предельной дистанции. Пришлось отступить. А следом подошла 13-я танковая бригада, 43-я мотострелковая бригада, то есть почти весь Кантемировский корпус. Подошли танки Т-28 10-й отдельной бригады. Потом еще пехота, батарея противотанковых пушек, зенитчики. Воздух прорезало звено «ЯКов», затем еще и еще. Кризис кончился, и теперь началась гонка, кто первым сосредоточит большее количество войск. Удастся ли фашистам прорваться еще раз, или они положат здесь множество солдат, а целей своих не достигнут?
Ночевать остались в поле, у танков. Наутро сюда же перебазировался штаб корпуса, следом приехали командующий 3-й танковой армией генерал-майор Катуков и командующий 2-й гвардейской армией генерал-лейтенант Рокоссовский. Собрали совещание. Вопрос на повестке один – как уничтожить немецкие войска, вклинившиеся на освобожденную нами территорию.
Здесь же и всплыл приказ Манштейна о расстреле всех пленных офицеров и «жидов». Опрос пленных и доклад лейтенанта Осадчего подтвердили это чудовищное по своей жестокости распоряжение немецкого командования.
– А ну, подать сюда Ляпкина-Тяпкина!
Рокоссовский, обычно спокойный и рассудительный, рассвирепел.
– Кто здесь есть из «Осназа»? Пишите приказ, чтобы послезавтра здесь сидел этот подлец Манштейн!
Вызвали Чернышкова. Рокоссовский предложил ему в усиление любую часть, только чтобы он взял, и непременно живым, Манштейна.
– Мы этого гада судить будем! Перед всеми его подчиненными судить будем!
В ходе обсуждения и родился план операции на уничтожение Байернфельдской группировки противника. План незамысловатый, в общем-то. Сначала удар гвардейскими минометами. С этой новинкой немцы пока не знакомы. И хоть жалко городок, но что поделать, не надо было давать приют таким зверям. Потом в атаку идет 43-я бригада, усиленная танками Т-28. Она прорывает первую полосу обороны на левом фланге. Артиллерия в это время гасит любую активность на левом фланге и в центре. Потом пехота поворачивает вправо и начинает зачистку окопов и траншей первой линии обороны. 12-я, а за ней и 13-я бригады входят в прорыв. 12-я бригада охватывает город слева, уничтожает танки противника, остатки дивизии «Череп». 13-я бригада отрезает полосу обороны от города, частью сил помогает уничтожать ее, а частью охватывает город справа, уничтожая танки «Черепа».
Этот бой, скорее всего, спугнет Манштейна, и тот рванет на север по шоссе на Пльзень. А вот там-то его и должны выловить осназовцы. Чернышков от предложенного взвода танков 13-й бригады отказался. Выпросил взвод из роты Старикова, мотивируя тем, что уже взаимодействовал с ними в бою, а это дорогого стоит.

Манштейн, получив разнос от Гитлера и приказ прорвать оборонительные позиции русских, а также дивизию «Рейх» в пополнение, назначил атаку на 11 часов пополудни. На час раньше, чем планировалась атака армейской группы Рокоссовского. Впереди – остатки 3-го танкового полка дивизии «Мертвая голова», по бокам – панцеры «Рейха», в центре – пехота на бронетранспортерах. Задача прежняя – уничтожить русских и выйти на коммуникации войск Жукова.
Как жаль, что нет возможности провести хорошую артподготовку. Подлец Паулюс не предусмотрел в этой операции действительных прорывов, а значит, и участия тяжелой артиллерии. В операции задействованы только противотанковые пушки да зенитные дивизионы, тоже способные уничтожать бронетехнику, и еще как уничтожать! А вот нормальной полевой артиллерии нет. Она вся под Бреслау.
Танковые колонны по команде генерала двинулись в узость между двух холмов, который с другой стороны перекрывали русские позиции.

Коротков, отправив с осназовцами взвод под командованием Старикова, готовил свою бригаду к бою. Когда много начальников рядом, делай, что скажут, и не вякай. Майор, он и есть майор. Когда генералы смогут услышать майоров? Это, конечно, самый простой путь, в лоб, на зенитки. А почему бы не кинуть в тот проходик, по которому сейчас в тыл к немцам просачивается Стариков с осназовцами, обе бригады? Перехватили бы рокадную дорогу, намяли бы бока тыловикам. А там, глядишь, и фрицы в городе лапки кверху подняли бы. И что это еще за «чудо-оружие» такое, БМ-13, на которое столько надежды? Нет никакого чудо-оружия, есть только чудо-богатыри, как князь Суворов любил нас, солдат, называть.
Коротков взглянул на часы. Через полтора часа наступление. К нему всё и все готовы. Подбитые вчера танки эвакуированы в тыл, на ремонт. Немецкие, на всякий случай, взорваны. Погибшие похоронены с почестями, хотя какие это почести, жидкий пистолетный салют. Хорошо, хоть могилки у всех свои. Не в общую яму положили, как бывало иной раз в Гражданскую войну. Раненые солдатики отправлены в госпитали. А здоровые – вот они. Что ни говори, любая победа как-то меняет человека. Придает сил, возвышает. Если еще вчера многие из них, особенно из последнего пополнения, мандражировали перед боем, то теперь этого не видно. Все герои! И поди разбери сейчас, кто сколько танков подбил. Посчитать, так не семьдесят девять, включая самоходки, а все три сотни наберется, не меньше.
Он еще раз в бинокль осмотрел окрестности, пытаясь засечь (понятно, что безуспешно) замаскированную противотанковую пушку, пулеметное гнездо или, на худой случай, хоть какое-нибудь шевеление на позициях врага. От этого занятия его оторвал один из штабных посыльных.
– Товарищ майор, разрешите обратиться! – Коротков свысока посмотрел на молодого солдатика. Откуда их только берут, таких длинношеих и нескладных?!
– Что там еще?
– Товарищ майор, там батарея БМ-13 пришла, вас спрашивают!
Комбриг почти бегом ломанулся, любопытно ведь, что еще за БМ-13. Колонна машин, с дюжину. Грузовики. На шасси ЗИС-22 трубчатая конструкция, прикрытая брезентом. Навстречу капитан-артиллерист со счастливой улыбкой на детском лице.
– Товарищ майор, командир дивизиона гвардейских минометов капитан Платов. Приказано подбросить огоньку на вашем участке. Будем соседями!
– Это что еще за хрень такая?! Это и есть их хваленое чудо-оружие?!
Артиллеристы тем временем сдернули брезент – ряд рельсов, раскладные упоры, домкраты.
– А где стволы? – Коротков был в полном недоумении. Не знал даже, как реагировать на эту обструкцию, и на этого неумеренно счастливого капитана.
– Да подождите, не торопитесь! Нам приказано только один залп дать, не больше. Больше не понадобится…
– Из этого?! – майор обвел рукой рельсы.
– Сейчас, увидите…
Но Коротков еще раньше увидел, как из Байернфельда в атаку пошли десятки, а может, и сотня танков.
– Ну вот, началось. Знаешь, капитан, валите со своим чудо-оружием отсюда в тыл, что ли, сейчас здесь жарко будет, и совсем не до вас…
– Знаешь, майор, достал ты меня… и прошу не указывать мне, где размещать вверенное мне подразделение. Вот подпустим эти танки поближе, чтоб кучнее легло, а потом сам считай, сколько мы их набьем, а сколько твоя хваленая бригада.
– Бывай.
– Пока! – И развернувшись к своим артиллеристам, скомандовал: – Заряжай!
– Своих предупреди, – крикнул Короткову, – сейчас такой концерт будет, что чертям тошно станет! Чтобы в штаны не наложили…
Майор хотел сказать в ответ что-нибудь едкое, но только махнул рукой. Тут же его вызвали к телефону.
– Это Перерва. Коротков, немцы пошли в атаку.
– Вижу!
– Задача меняется. Пусть сейчас их накроют БМ-13, и только потом выступаем мы.
– Товарищ генерал, а вы сами эти БМ-13 видели?
– Видел. И в бою видел.
– Но что-то хлипко они выглядят для боевой техники.
– Не дрейфь. Когда они начнут, уверен, и ты их оценишь.

Когда немецкие танки проползли половину пути, когда уже наши танкисты высматривали через прицелы, куда бы засандалить бронебойным, когда отчетливо стало видно, что там не только танки, но еще и бронетранспортеры с пехотой, тогда-то и заходила земля под ногами. Миллионоголосый рев, с чем тебя сравнить? Огненные стрелы сорвались с направляющих и устремились туда, где, как на ладони, словно игрушечные, катились панцеры.
Море огня! И каждая стрела добавляла свою каплю в него. Секундой позже из-за дальних позиций прошла еще одна стая огненных, словно кометы, стрел, добавив еще красно-черного в эту апокалипсическую картину. И еще раз! Танкисты, открыв люки и рты, завороженно смотрели на этот танец смерти…
Первым порывом Короткова было пойти, извиниться перед тем капитаном, но тот, как и его подчиненные, лихорадочно переводил в походное положение свою боевую технику. Скручивали провода, опускали домкраты, накрывали брезентом грузовики. Через несколько секунд первая машина, гремя гусеницами, сорвалась в тыл, за ней вторая, третья. А снаряды тем временем продолжали рваться, под ними была погребена еще одна легенда, дивизия «Рейх».
– Вот это да! – сказал сам себе Коротков, а в рацию прокричал другое:
– Танкисты-кантемировцы! Воины-богатыри! В атаку! Вперед! За Родину! За Сталина!

Манштейн следил за атакой, и, когда дивизию накрыло, он даже не стал ничего говорить, ничего выяснять. Сел в машину и махнул рукой, вперед: мол, в Берлин. Он не видел, как навстречу танкам «Рейха», по полю двинулась стальная лавина русских. Как деморализованные эсэсовцы сдавались сотнями, оглушенные и растоптанные…
Он не смотрел назад и по сторонам, ушел в себя. Стальные челюсти Кантемировского корпуса захлопнулись сзади, сокрушая все преграды, а он ехал. И ехал бы, но нос его машины уперся в борт легкого танка, перегородившего дорогу.
Нагель нажал на тормоз, но остановить вовремя несущийся на полной скорости автомобиль не смог, и тормозящий «Мерседес» врезался в танк. Вырвался пар из разбитого радиатора, водитель воткнул заднюю передачу, и машина въехала багажником во второй танк, перегородивший дорогу сзади. Нагель, не долго думая, выскочил из салона, кинулся в кювет. «Мерседес» окружили солдаты в пятнистой форме. Появились три Т-34 и «Кюбельваген», и Манштейна довольно вежливо: иди, сука! – затолкали в него. И сорвались в обратном направлении.
Только Нагель остался в недоумении в кювете у разбитого «Мерседеса».

Спустя несколько дней пленных эсэсовцев выстроили на просторной поляне посреди Чешского леса. Впереди офицеры, сзади солдаты. Все без погон, ремней. В изодранной форме, перевязанные, грязные, небритые, окруженные множеством советских солдат-автоматчиков.
Вывели Манштейна. Следом вышел генерал армии Жуков. Специально приехал, когда ему доложили обстоятельства дела. Рядом переводчик, молодой парень в очках.
Жуков много говорить не стал. Что говорить, все понятно.
– Солдаты немецкой армии! Я знаю про вашу необразованность, поэтому напомню. Есть такой международный договор, Женевская конвенция об обращении с военнопленными. Вы под руководством и с ведома этого генерала, – он указал на Манштейна, – эту конвенцию неоднократно нарушали! Вами были допущены случаи расстрела раненых и военнопленных красноармейцев. Вами были допущены случаи издевательств и убийства женщин-военнослужащих. Вы взяли за правило по приказу этого генерала расстреливать командиров и политработников Красной Армии. В Женевской конвенции предусмотрено принуждение незаконными методами к выполнению ее положений. Поэтому этот генерал сейчас будет расстрелян по приговору военно-полевого трибунала Юго-западного фронта как военный преступник.
Жуков повернулся назад и кому-то что-то сказал. Двое офицеров НКВД подхватили Манштейна под руки и потащили на середину поляны, к месту, где была выкопана продолговатая яма. Нагнули генерала над ней. Сзади подошел еще один энкавэдэшник, достал пистолет, приставил его к затылку Манштейна. У того подогнулись колени, а лицо скривилось в гримасе страха.
– Привести приговор в исполнение!
Грохнул выстрел. Все опустили глаза. Труп Манштейна столкнули вниз.
– Генерал СС Кеплер! – громко сказал Жуков.
Вывели обергруппенфюрера СС Георга Кеплера.
– Тебе, генерал, поручается передать немецкой армии все, что здесь произошло. Ты дал слово офицера, что ничего не исказишь, что все расскажешь, как было. – И, обращаясь к пленным солдатам, добавил: – Его мы отправим за линию фронта. Для вас война уже кончилась, но я не хочу, чтобы другие немцы повторяли преступления и ошибки этой мрази. – Он указал рукой на незасыпанную могилу. – А ты запомни! – он снова обратился к Кеплеру. – Если такое еще повторится, расстрелян будет не только командующий, допустивший такое, но и все офицеры. А в следующий раз все, включая капелланов и поваров… до встречи, генерал.

Ни Гитлер, ни верховные штабы так и не поняли до конца, что же случилось с армейской группой Манштейна. Нет, они не попали в окружение, что было бы понятно, они просто исчезли. Сначала по дороге ушли две элитные эсэсовские дивизии и несколько дивизий попроще. И сразу же оттуда, это по тыловой-то дороге, вышел какой-то мехкорпус русских. Излишне говорить, сколько с таким трудом собранных грузовиков погибло под гусеницами советских танков. Линии обороны, с такими затратами и с таким напряжением созданные, были обойдены. Солдаты, которые должны были их оборонять, ротами сдавались в плен. Чуть ли не строем, с развернутыми знаменами. Оборона Южной Германии рухнула как карточный домик. Была только что, и нет ее. В предместья Берлина, в места постоянной дислокации дивизий «Мертвая голова» и «Рейх», Гитлер отправил Гиммлера, чтобы тот сорвал эсэсовские нарукавные повязки у ни в чем не повинных солдат, несущих гарнизонную службу. У Геббельса, когда он услышал об этом распоряжении, потемнело в глазах. Он даже попытался дважды упасть в обморок, но обошлось… А русские тем временем без боя заняли Штутгарт и Нюрнберг, партийную столицу Германии. На фюрера немецкой нации стало страшно смотреть. Как он сдал, как постарел!

– Стариков. Короче, это… – Коротков замялся, не зная как выразить то, что он хотел сказать своему ротному.
– Что, товарищ майор?
– Ты это. Вот что. Короче, танков у тебя мало. Бери «Эмку», поезжай-ка в Регенсбург. Там в резерве фронта положены на бригаду две Т-34М. Это послезавтра. А завтра найди себе занятие там. Там тот полк ближних бомбардировщиков… Ну, ты понял.
– Понял, товарищ майор! Спасибо!
– И вот еще… Там, на поле, я погорячился…
– О чем вы?
– О чем, о чем! Об ордене!
– Да ладно, я и думать об этом не думал.
– Ты понимаешь, мы тебя ценим и без ордена… Не за орден ценим людей, за их натуру!
– Да ладно, товарищ майор…
– Не ладно! Все дело в том, что не ладно! Всегда так – ладно, ладно, а люди… Все! Без обид!
– Да какие обиды?
– Да, еще. Когда вернешься, готовься к батальону.
– Что?
– А то! Я тебя отстаивал для нашей бригады, но Перерва на тебя глаз положил, а в 13-й много командиров погибло… Все, давай, иди. Вопрос почти решен. Перед отъездом в Регенсбург зайди ко мне.

Бреслау

Паулюс не привык отступать перед трудностями. Только в их преодолении, считал он, закаляется характер. Всякая работа должна быть сделана, и дело здесь не в немецкой пунктуальности, просто любое недоделанное дело настигнет тебя, и в самый неподходящий момент. Это качество ценили в нем его бывшие начальники. Это качество ценил в себе и сам Паулюс.
Что с того, что штабному офицеру поручено дело, которое привычно для любого лейтенанта в полевых войсках, но не знакомо штабисту. Есть методы, с помощью которых можно решить любые, на первый взгляд невыполнимые, задачи. И он этими методами владеет. Уж чему-чему, а думать в Имперском Генштабе учили.
Первое, на что обратил внимание Паулюс, прибыв в Бреслау, это схематичность, с которой русские шли в атаки. Слабенькая артподготовка. Выдвижение KB – кошмара немецкой пехоты. Вскрытие системы ПТО. Удар артиллерии по ней, и на пару дней затишье, прерываемое стуком МГ и ДШК.
Но Паулюса больше смутила не слабость обороны крепости Бреслау, а то, что дивизии, прикрывающие фланги, вообще в военном отношении были «Нулевыми». «Голубой» корпус испанцев. «Нате вам, да отстаньте» – от генерала Франко. Паулюс видел этих вояк в 40-м году. Ржавчина на винтовках весит больше, чем металл. Офицеры бьют солдат. Солдаты – безграмотные крестьяне и, видимо, в немалой степени поражены «красной заразой». Что начнется, когда Сталин по-настоящему врежет? Рядом дивизии Фольксштурма, а по правде сказать – жертвы объявленной Гитлером «тотальной войны». Пожилые дядьки, мальчишки. Вооружены чем попало. Тут и эрзац пистолет-пулеметы, тут и бутылки со смесью бензина с цементом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38