- Я здесь была,- сказала Клавдия Петровна,- в апреле меня сюда Маня выводила.
- Ты все-таки с лентами своими,- появляясь на верхней площадке, крикнула Марья Даниловна. На ней было черное суконное платье, застегнутое до горла, а на голове белая панамка. - Я не пойду с твоими лентами, с твоими бусами... И платок не накинула... Господи, ты ведь все отлично понимаешь.
- Молчи,- неожиданно разозлившись, крикнула Клавдия Петровна.- Тебя не спрашивают... Ты мне никто... Ты мне не дочь.
Внизу и сверху открылись двери, выглянули любопытные. Клавдия Петровна ухватилась за перила, шагнула сама и едва не упала - молодой человек с трудом ее подхватил. Марья Даниловна торопливо спустилась, взяла мать под другую руку. Клавдия Петровна бормотала что-то сердито, дергала головой, но едва они вышли на солнечную улицу, остановились среди шелестящих в палисаднике деревьев, как лицо Клавдии Петровны моментально прояснилось, она запрокинула голову и счастливо рассмеялась.
- Я сейчас,- сказал молодой человек и пошел к перекрестку, к стоянке такси.
Клавдия Петровна некоторое время оглядывалась, затем увидела газетный щит, подошла, уперла палец в газету и, двигая им вдоль газетных строчек, зашевелила губами. Солнце било прямо в щит, и палец старушки отражался в газетной бумаге, правда, едва заметно, как в матовом металле. Подъехало такси. Клавдию Петровну усадили на заднее сиденье, она прижалась к окну и затихла.
- Вы извините,- сказала Марья Даниловна,- хлопоты с нами...
- Ничего,- сказал молодой человек.- Мне все равно по делу... Вам куда?
- К реке, - сказала Клавдия Петровна.
- Только подальше от центрального пляжа,- сказала Марья Даниловна.
Вначале Клавдия Петровна смотрела в окно, но потом отвернулась.
- Скучно мне,- сказала она.
- Сейчас,- словно обрадовавшись, подхватила Марья Даниловна,- сейчас я позову оркестр.
Шофер беспрерывно оглядывался и хмыкал. Наконец они остановились у какого-то крашенного в зеленый цвет павильона. За павильоном был кустарник, песчаные холмики и виднелся в промежутке между холмиками двуслойный плоский кусок: желтоватый и чуть дальше, вплотную серебристо-чешуйчатый.
- Ну, до свидания,- сказал молодой человек.- Так вы запишите все... Имущество, мебель. Вот телефон,- он протянул бумажку.
- Спасибо,- сказала Марья Даниловна.
В павильоне-кондитерской Марья Даниловна усадила мать за столик, купила ей размякшее от жары пирожное на картонной тарелке и сказала:
- Ты сиди. Я за лодкой пойду. Смотри, все на тебя оглядываются. С твоими лентами надо заплывать подальше от людей.
В павильоне пировала какая-то перепачканная краской бригада маляров. Они громко хохотали, и кто-то беспрерывно повторял:
- Колбасу режь покрупней, Коля у нас зубастый.
Все они сидели босые, и Клавдия Петровна смотрела на их громадные ступни, глубоко погруженные в песок вместо пола в павильоне был прибрежный желтый песок. Клавдии Петровне вдруг страшно захотелось тоже посидеть босой, и она начала искать, кого бы попросить расстегнуть ей перепонку на туфлях. Неподалеку возилась в песке девочка лет пяти в полосатом сарафанчике. Клавдия Петровна позвала:
- Детка, подойди ко мне.
Девочка подошла и, запрокинув голову, начала смотреть на Клавдию Петровну. У девочки были очень большие синие глаза, а губы перепачканы шоколадом.
- Детка,- сказала Клавдия Петровна,- расстегни мне пуговички на туфлях... Присядь, только аккуратненько, не помни сарафанчик.
Девочка присела, прикоснулась к пуговицам, но петли были очень тугие.
- Один пальчик подсунь под ремешок, а вторым нажимай на край пуговички,говорила Клавдия Петровна.
Девочка пыхтела, наконец ей удалось повернуть пуговицу и воткнуть ее в петлю, пуговица теперь торчала вдоль петли. Клавдия Петровна нажала носком другой туфли на задник, и пуговица отлетела.
- Молодец,- сказала Клавдия Петровна,- умница... Теперь этот... Ты, как Гришенька, хорошая... Возле меня живет мальчик Гришенька, он мне зимой снег в ведерке приносил...
- Тебе ножки болят? - спросила девочка.
- Да, детка, - сказала Клавдия Петровна,- ох, какая ты умница... Кушай пирожное. И дала ей липкое, растекающееся на картонной тарелке пирожное.
В это время появилась женщина в таком же, как у девочки, полосатом сарафане и с такими же голубыми-голубыми глазами.
- Где ты взяла эту пакость? - крикнула она, вырвала у девочки пирожное и кинула его в песок. На песке пирожное имело действительно отвратительный вид, оно сразу покрылось песчинками, точно сыпью, из лопнувшего теста вывалился белый крем, и по нему зашныряли муравьи.
Девочка заплакала, а женщина приподняла ей сзади сарафанчик и сильно хлопнула по розовым трусикам. Девочка вырвалась и побежала, плача, куда-то за павильон.
- Грызло собачье, сказала вдруг Клавдия Петровна и посмотрела на женщину. Она сказала это грубым голосом, просто по-мужски, даже босые маляры заинтересовались.
- Я милиционера позову, - взвизгнула женщина,- вы не смеете. Старая ворона... Вернее, ведьма... Яга, яга...
Быстро подошла Марья Даниловна.
- Что случилось? - испуганно спросила она.
- Эта старушка с вами? - крикнула женщина.- Ваша знакомая, да? Я ее научу.
- Грызло собачье,- вновь повторила Клавдия Петровна, глядя прямо на женщину.
- Мама,- сказала Марья Даниловна.- Разве можно оскорблять людей... Вы извините, у нее склероз...
- Ты, Машка, молчи,- крикнула Клавдия Петровна,- тебя не спрашивают... Ты мне не дочь...
Женщина глянула на одну старушку, потом на другую и вдруг расхохоталась. Она смеялась, придерживая рукой грудь, а потом, так же хохоча, убежала за павильон.
- Я ее знаю,- сказала Клавдия Петровна,- это Надьки-американочки дочь... Они при Николае дом содержали с публичными девками.
- Какие глупости,- сказала Марья Даниловна.- Зачем ты выдумываешь?
- Ты еще сопливая,- сказала Клавдия Петровна.- Ничего ты не знаешь. Здесь реки не было, узенький ручей был. Огороды кругом. А там подальше купальня стояла.
Из-за павильона показались женщина и девочка. Женщина вела девочку за руку, и они не смотрели на старушек, но говорили между собой громко, чтоб старушки слыхали.
- Бабка тебя заставляла ей туфли раздеть,- говорила женщина,- глупая бабка... Покажи бабке попку..
Женщина приподняла сарафан сзади, а девочка наклонилась, выставила зад в розовых трусиках. Потом девочка повернула голову, скорчила гримасу и высунула язык.
- Пойдем,- тихо сказала Марья Даниловна. - Зачем ты раздела туфли... Я только сейчас заметила, что ты босиком.- Марья Даниловна опустилась на колени, надела туфли, поднялась и некоторое время сидела, тяжело дыша. - Зачем ты пуговицы оборвала? - спросила она, но тоже тихо, без крика, скорей даже ласково.- Туфли ведь слетать будут...
Они вышли из павильона и пошли вдоль берега, обе усталые, сгорбленные. Но едва они отошли шагов на двадцать-тридцать, как Клавдия Петровна рассеялась, а потом даже повеселела. Они подошли к серому из шлака забору и вышли в ворота. Здесь уже начиналось поле, все в рытвинах. Слева были огороды, впереди лодочный помост и дощатая будка какой-то небольшой лодочной станции. Марья Даниловна вошла в будку, а Клавдия Петровна уселась рядом на скамейку. Вдали виднелся противоположный берег, и там, вдоль частокола крошечных телеграфных столбиков, изредка поднимались желтоватые облака пыли, минуты через две к городскому берегу подкатывались волны, и лодки, причаленные к помосту, гремели цепями и стукались друг о друга. На помосте, у самого края, сидели две девушки, свесив ноги в воду.
Клавдия Петровна поправила атласную ленту, посмотрела на девушек и улыбнулась. Подошел лодочник с веслами, босой, в закатанных по колени брюках и солдатской гимнастерке навыпуск, без пояса. Рядом с ним шла Марья Даниловна и сердито трясла головой.
- Не положено,- говорил лодочник.
- Я буду жаловаться,- говорила Марья Даниловна.- Вы принадлежите коммунхозу, ведь верно?
- Не положено,- повторил лодочник,- такса тридцать копеек в час. И все. Гребцами мы не обеспечиваем.
Марья Даниловна махнула рукой, повернулась и подошла к скамейке.
- Видишь, мама,- раздраженно сказала она.- Я ведь говорила... Ты меня уже сегодня замучила... Зачем тебе лодка? Всегда у тебя фантазия...
Клавдия Петровна молча улыбалась.
- Невеста, - сказал лодочник и хохотнул.
Темноволосая девушка встала с помоста, подошла к лодочнику.
- Я помогу погрести,- сказала она.
- С ума сошла,- подбегая, шепнула ей подружка-блондинка,- она ненормальная, разве не видно... И на танцы опоздаем...
- Не опоздаем,- сказала темноволосая девушка.- Я погребу.
Лодочник снова хохотнул и принялся отвязывать лодку.
- Я вам очень благодарна,- засуетилась Марья Даниловна. - Мама, - крикнула она,- идем, девочка нашлась. Девочка погребет...
Она взяла Клавдию Петровну об руку и осторожно повела ее к воде.
- Минутку, - сказал лодочник. - Я сейчас ее посажу.
- Только не сделайте ей больно, - испуганно сказала Марья Даниловна.
- Порядок будет, - сказал лодочник, осторожно взял старушку одной рукой под колени, другой за спину и посадил в лодку на корму.
Марью Даниловну он тоже подсадил, ухватив под локти. При этом Марья Даниловна дернулась, едва не свалилась в воду, взмахнула сумочкой и взвизгнула.
- Ладно, - сказала блондинка.- Я с вами... Тебя, Алка, нельзя одну отпускать. Ты тоже ненормальная.
Темноволосая девушка начала грести. Гребла она хорошо, лодка шла ровно, без толчков. От жары вода позеленела, попахивала гнилью, а ветер сильно отдавал дымом. Но Клавдия Петровна старалась дышать поглубже.
- Воздух какой,- сказала она.
- Ты простудишься,- сердито сказала Марья Даниловна,- не дыши ртом.
- Хорошо жить,- улыбнулась Клавдия Петровна.- Эх, была бы я молодая, как Маша... Ты все время недовольна, Маша... Посмотри, небо какое. Поехать бы на тот берег, лечь на траву... Я уже лет пятнадцать не была на том берегу...
Она опустила ладонь в воду. В воде ладонь полнела, а когда она вытаскивала ее, ладонь сразу как бы усыхала, становилась похожей на лапку.
- Ты схватишь воспаление легких,- сказала Марья Даниловна.
Клавдия Петровна вдруг озорно улыбнулась и ляпнула в Марью Даниловну водой.
- Прекрати,- отряхивая брызги, крикнула Марья Даниловна,- прекрати, девушек стыдно...
Но Клавдия Петровна не ответила, она сидела уже совсем другая, чем мгновенье назад, тихая, кроткая, покачиваясь, смотрела на воду и бормотала или пела что-то неразборчивое. Она сняла атласную ленту и, держа ее за конец, пустила ее вдоль ветра. Седые жидкие космы рассыпались по плечам, и сквозь них проглядывали залысины.
- Сколько ей? - спросила блондинка.
- Восемьдесят семь,- ответила Марья Даниловна,- совсем в детство впала.
Темноволосая девушка посмотрела на старушку в белом платье, а старушка посмотрела на девушку, они понимающе улыбнулись друг другу. Потом старушка посмотрела на блондинку, и та почему-то испуганно отвернулась. Мимо проплыла большая лодка с парнями. Белочубый красавец стоял на корме и смотрел в бинокль.
- Богадельня на отдыхе! - крикнул белочубый.
- Дурак, - сказала темноволосая девушка.- Вы не обращайте внимания, я этих дураков знаю, это моего братца приятели.
Слева была болотистая заводь, росли камыши, справа река поворачивала, виднелся пешеходный мост, а за ним слышен был шум плотины. Лодка ткнулась в пологое глинистое дно метра за два от берега. Блондинка босиком вошла в воду и потащила лодку волоком, уперла ее носом в поросший травой бугор. Девушки сделали "стульчик" - взяли наперехват друг друга за руки, но Клавдия Петровна не хотела сесть, чтобы ее перенесли, она сбросила туфли и тоже босиком хотела войти в воду.
- Не пускайте ее, девушки.- кричала Марья Даниловна.- Мама, это в последний раз. Дальше балкона ты у меня никуда.
Девушки стали с обеих концов лодки, раскинув руки, темноволосая молча, а блондинку душил смех, она каждый раз всплескивала и повторяла:
- Ой, я молчу.
Марья Даниловна стояла на корме, тоже раскинув руки, на правой руке ее висела клеенчатая сумочка.
Клавдия Петровна сердито металась внутри лодки, путаясь в подоле белого платья, неумело перелезая через лодочные скамейки. Атласную ленту она уронила, и та мокла в лужице илистой воды на дне лодки.
- Ты мне не дочь,- кричала она Марье Даниловне.- Убирайся!
По прибрежному лугу ходили коровы, выскочила откуда-то собачонка и залаяла на лодку, на людей. Клавдия Петровна посмотрела на собачонку и вдруг затихла, уселась на скамейку.
- Зельма,- сказала Клавдия Петровна и добавила, обернувшись к темноволосой: - Она в комнате никогда не гадит.
Девушки взяли Клавдию Петровну, усадили на скрещенные руки и понесли к берегу. Потом они помогли перебраться Марье Даниловне.
Берег порос густой сочной травой, виднелась рощица, было очень тихо, собачонка куда-то исчезла, лишь слышен был сзади плеск воды да под самым горизонтом изредка возникал гулкий металлический звук, там были карьеры белой глины.
Клавдия Петровна пошла вначале осторожно, потом все быстрее и быстрее, затем остановилась и легла, прикоснулась лицом к траве.
- Мама, встань! - крикнула Марья Даниловна.- Ты простудишься, земля сырая.
Клавдия Петровна не ответила. Она лежала, глядя в небо, улыбалась и острожно перебирала бусы у себя на шее. Вновь появилась лодка с парнями. Лодка плыла вдоль берега, и белочубый что-то кричал, сложив ладони рупором. Очевидно, он острил. После каждого выкрика следовал взрыв хохота.
- Болваны, - сказала темноволосая девушка.
А блондинка незаметно вынула помаду и тронула губы, провела мизинцем у краев рта. Крики привлекли внимание Клавдии Петровны. Она села, посмотрела на реку, но лодка уже скрылась за поворотом. Тогда она посмотрела на блондинку.
- Покажите,- неожиданно сказала Клавдия Петровна,- это губы красить, да?
Блондинка поспешно зажала помаду в кулаке. Темноволосая девушка вынула из карманчика свою помаду и протянула Клавдии Петровне. Клавдия Петровна начала подниматься. Вначале она стала на четвереньки. Темноволосая девушка поспешно подошла, подхватила ее за плечи и выпрямила. Клавдия Петровна взяла помаду, повертела, понюхала.
- Пахнет хорошо,- сказала она.
- Мама,- сказала Марья Даниловна,- перестань, девушке, может, неприятно.
- Ничего,- тихо сказала темноволосая девушка.- Ничего, возьмите, если вам нравится. Клавдия Петровна снова улыбнулась.
- Как я танцевала,- сказала она.- Ох, как я танцевала, девушки.
- Мама,- сказала Марья Даниловна,- прекрати, пожалуйста. Не надо смешить людей.
Клавдия Петровна мечтательно улыбнулась, сделала несколько шагов к воде и прикоснулась фиолетовым тюбиком к своим желтым костяным губам.
- Мама! - крикнула Марья Даниловна.-Мама, перестань.- И ляпнула Клавдию Петровну по руке.
Она хотела лишь выбить помаду, но концы пальцев ее скользнули по скуле Клавдии Петровны, а ребро ладони зацепило мать по подбородку так, что та дернула головой, пошатнулась и едва не упала.
Марья Даниловна была крупнее и тяжелее матери, и руки у нее были крупные, оплетенные жилами. Помада мазнула Клавдию Петровну вдоль щеки, покатилась по траве и упала в воду. Жирный фиолетовый зигзаг потянулся от края рта к подбородку, и на нем набухали две красные капельки: видно, металлический футляр помады разодрал кожу.
Клавдия Петровна стояла над самым берегом, тень ее переламывалась надвое: часть на траве, а часть среди пузырьков, поднимающихся с илистого дна.
- Ничего,- тихо сказала Клавдия Петровна и посмотрела на девушек,- это просто так... Маша всегда была хорошая девочка... Веселая... Как она танцевала у Павлика на свадьбе.. Зина злилась, ревновала Павлика к родной сестре.Старушка засмеялась хитро и озорно. Такая глупая... Я всегда говорила Павлику, что она глупая... А Вася удачно женился. У него жена была докторша... Умная... Я ее любила...- Старушка вдруг замолкла, осмотрелась вокруг, вздохнула и сказала просто и ясно: - Девочки, не дай вам Бог пережить своих детей.
Марья Даниловна стояла в нескольких шагах от Клавдии Петровны. После удара она внимательно и даже удивленно посмотрела на мать, потом отошла назад, раскрыла сумочку, принялась рыться в ней. В открытую сумочку закапали слезы, линялая шелковая подкладка покрылась пятнами. Марья Даниловна закрыла сумочку и заплакала громко, вытирая глаза пальцами. Клавдия Петровна подошла к дочери, прикоснулась к ее плечу, и та покорно опустилась рядом с матерью на траву.
- Тише, детка,- говорила Клавдия Петровна,- тише, маленькая...
Марья Даниловна лежала в нелепой позе, раскинув ноги в босоножках, под горячим от солнца суконным платьем дряблый жирный живот ее чесался, а лопатки упирались в острые колени сидящей над ней Клавдии Петровны.
- Налетели гуси,- бормотала Клавдия Петровна, покачиваясь,- Машеньку любили, Машеньку кормили...
У Марьи Даниловны из-за неестественного изгиба разболелся позвоночник, но она не переменила позы, лежа вынула из сумочки кружевной платок и начала осторожно вытирать жирный фиолетовый след со щеки матери, набухшие капельки крови подсохли, она осторожно очищала кожу вокруг них от помады.
1 2 3