– Нет, вы посмотрите только на этого шустрого паренька, который когда-либо появлялся на свет! Хочешь, значит, ее немного покатать, да? – передразнил он Декраза. – И посмотреть, все ли в порядке? Просто ты – и золото. Да я бы не доверил тебе и золотую пломбу из зуба твоей собственной матери! Нет, голубчик, когда мы отсюда тронемся, мы тронемся все вместе. – Он повернулся к Фаруэллу. – Где бак с водой? Его тоже нужно бы погрузить в машину.
Фаруэлл показал – бак стоял в сотне футов.
– Вон там, где мы похоронили Эрбе, – сказал он.
Брукс кивнул и пошел по песку к металлической канистре, которая стояла возле свеженасыпанной могилы.
Декраз следил за ним, сузив глаза. Осторожно и незаметно он включил зажигание и запустил двигатель.
Фаруэлл закрывал вход в пещеру, когда увидел, как автомобиль рванулся через всю площадку. В тот же миг его увидел и Брукс, и первоначальное его изумление сменилось диким испугом, когда он понял, что автомобиль, словно какое-то злобное чудовище, надвигается на него.
– Декраз! – закричал он. – Декраз! Ты тупой подонок…
Декраз по-прежнему смотрел прямо перед собой через ветровое стекло. Он видел, как Брукс в отчаянном прыжке метнулся в сторону, но было уже слишком поздно. Он услышал глухой удар – это металл бил, сминал и разрывал человеческое тело. И тотчас раздался вопль раздавленного. Декраз, не сняв ноги с акселератора, прогнал машину вперед, затем оглянулся и увидел Брукса – тот лицом вниз лежал на песке в ста футах позади машины. Он убрал газ и нажал на тормоз.
Ничего не произошло. У Декраза перехватило горло, когда он увидел, что край площадки перед ним всего в каких-нибудь нескольких метрах. Он снова резко нажал на педаль тормоза и в отчаянии схватился за рукоятку ручного. Слишком поздно. Автомобиль был приговорен, и оставались уже секунды до его падения в пропасть, когда Декразу удалось открыть дверцу и выброситься из машины. От толчка у него захватило дыхание, а рот забило хрустящим песком. И в тот же миг он услышал, как в нескольких сотнях футов внизу автомобиль расшибся о скалы.
Декраз поднялся на ноги и подошел к краю площадки, глядя вниз на машину, которая теперь походила на игрушку, разломанную ребенком в приступе гнева. Он оглянулся на Фаруэлла, стоявшего над исковерканным телом Брукса. Глаза их встретились, и Фаруэлл подошел к нему.
– Декраз… Декраз, что это, во имя господа! – Фаруэлл взглянул вниз на автомобиль, лежащий на боку, потом перевел глаза на мертвеца. – Зачем? – прошептал он. – Ответьте, зачем?
Декраз напряженно смотрел Фаруэллу в лицо.
– Брукс нечаянно попал под машину. Несчастный случай… разве вы не заметили?
– Почему с ним произошел несчастный случай? Зачем вы это сделали?
Декраз небрежно кивнул в сторону автомобиля.
– Этого я не хотел. Мне нужно было, чтобы мертвым был Брукс, а не автомобиль.
Он улыбнулся, уголки его тонкогубого рта поднялись, и Фаруэллу снова бросилось в глаза, какое злобное у него лицо.
Фаруэлл демонстративно отвернулся и направился к пещере.
– Я продолжаю недооценивать вас, Декраз, – проговорил он на ходу.
– Фаруэлл! – закричал Декраз. – Мы теперь все будем делать, как я скажу, верно? Соберем все, что сможем уложить в два рюкзака, и отправимся пешком!
– В данный момент я не вижу альтернативы, – сказал Фаруэлл.
Двое мужчин уже несколько часов двигались по песчаным откосам вниз, к шоссе. Они брели молча; у каждого за спиной был рюкзак, полный золотых слитков; каждый ощущал жар, изливаемый на них солнцем. Вскоре после полудня они вышли на шоссе номер 91. Оно пересекало плоское сухое пространство озера Айвенпа, уходя на восток и на запад. Фаруэлл и Декраз сделали короткий привал на обочине, после чего Фаруэлл махнул рукой к востоку.
Часом позже спотыкающийся Фаруэлл вытянул руку вперед и, едва держась на ногах, остановился. Лицо его превратилось в красную маску боли и мертвящей усталости.
– Погодите, Декраз, – выговорил он, тяжело дыша. – Я должен отдохнуть…
– Как дела, Фаруэлл? – осведомился Декраз с загадочной усмешкой.
Фаруэлл, не в силах говорить, только мотнул головой; глаза его остекленели от перенапряжения.
– По карте… по карте до следующего города двадцать восемь миль. При нашей скорости мы доберемся туда не раньше, чем завтра к вечеру…
Декраз все улыбался.
– При нашей скорости вам, возможно, вообще туда не добраться.
Фаруэлл взглянул вдоль бесконечной ленты шоссе, и глаза его сузились.
– Ни одного автомобиля, – задумчиво произнес он. – Ни одного. – Глаза обшарили далекую цепь горных вершин, и в голосе послышались нотки зарождающегося страха. – Я не подумал об этом… Мне даже это в голову не пришло. Что, если…
– Если что? – резко спросил Декраз.
Фаруэлл посмотрел на него.
– Что произошло за эти последние сто лет, Декраз? Что, если была война? Что, если была сброшена бомба? Что, если это шоссе ведет в… – Он не закончил. Он просто опустился на песчаную обочину и снял с плеч рюкзак, качая головой из стороны в сторону, словно хотел стряхнуть тяжкий груз жары, солнца и отчаянной усталости.
– Прекратите это, Фаруэлл! – придушенно сказал Декраз. – Прекратите, я вам говорю!
Фаруэлл взглянул в грязное, потное лицо этого человека, который был близок к истерике, и покачал головой.
– Вы испуганный маленький человечек, верно, Декраз? Вы всегда были испуганным маленьким человечком. Но меня не страх ваш беспокоит. Ваша жадность. Из-за своей жадности вы не способны ценить иронию. Совершенно не способны. А разве не было бы самой смешной шуткой тащиться, пока не лопнет сердце, со всем этим золотом?
Декраз подошел к рюкзаку и взвалил его на плечо. Затем нагнулся, поднял свою флягу, отвинтил крышку и, булькая, надолго припал к ней так, что ручейки воды полились у него по подбородку. Не отрываясь от этой благодати, он скосил глаза на Фаруэлла и ухмыльнулся.
Фаруэлл опустил было руку к поясу и теперь смотрел вниз, на цепочку, на конце которой не было ничего. Он поднял глаза. Голос его дрогнул.
– Я потерял флягу, – сказал он. – Должно быть, оставил ее там, в дюнах, во время последнего привала. У меня совсем нет воды…
Декраз еще выше подкинул на спине рюкзак.
– Это трагично, мистер Фаруэлл, – сказал он, не переставая ухмыляться. – Это самая печальная история, которую мне привелось услышать за весь день.
Фаруэлл облизнул губы.
– Мне нужна вода, Декраз. Мне отчаянно нужна вода.
Лицо Декраза приняло выражение преувеличенной озабоченности.
– Вода, мистер Фаруэлл? – Он оглянулся вокруг, как плохой актер. – Ну что ж, я убежден, что здесь где-то есть вода, которую вы могли бы пить. – Он посмотрел вниз, на свою собственную флягу, с озабоченностью, переходящей уже в фарс – О, да ведь вот вода, мистер Фаруэлл! – сквозь трепещущий от жары воздух он взгля нул на иссушенное лицо своего пожилого попутчика. – Раз напиться – слиток золота. Такова цена.
– Вы сошли с ума, – сказал Фаруэлл внезапно осипшим голосом. – Вы совсем спятили!
– Раз напиться – один слиток золота. – Улыбка слетела с губ Декраза. Таковы были его принципы.
Фаруэлл пристально посмотрел на Декраза, а затем медленно потянулся к своему рюкзаку и вынул из него слиток. Он швырнул его на дорогу.
– А вы, оказывается, удивительно предприимчивый человек, – сказал он.
Декраз пожал плечами, отвинтил с фляги колпачок и протянул ее Фаруэллу.
Фаруэлл начал пить, но после нескольких глотков Декраз потянул флягу обратно.
– Раз напиться – один слиток золота, – сказал он. – Такова цена на сегодня, мистер Фаруэлл. Завтра она может подняться.
В четыре после полудня Фаруэлл почувствовал, что больше не может дышать.
Декраз, который шел в нескольких метрах впереди, обернулся и подарил ему улыбку.
– Что случилось, Фаруэлл? – осведомился Дек раз. – Уже идете ко дну? Черт побери, да ведь нам еще четыре или пять часов ходьбы до темноты.
– Стойте… – проговорил Фаруэлл заплетающимся языком. – Я должен остановиться… Мне нужна вода, Декраз… Мне обязательно нужно попить. – Он стоял раскачиваясь, глядя глубоко запавшими глазами.
Декраз ответил ему широкой улыбкой. Ситуация достигла той точки, когда золото, в общем, ничего для него уже не значило. Главным было преимущество. Положение лидера и подчиненного, диктуемое теперь не умственным превосходством, а чем-то гораздо более простым. Он стоял над Фаруэллом, упиваясь агонией этого человека.
– У меня осталось еще с четверть фляги, Фаруэлл, – сказал он. Подняв флягу, он встряхнул ее, потом отпил несколько глотков. – Ох, хорошо! – сказал он, и вода сочилась у него из уголков рта. – Ох, как здорово!
Фаруэлл протянул трясущуюся руку.
– Прошу вас, Декраз, – едва выговорил он потрескавшимися губами, с трудом выталкивая распухшим язы ком непокорные, изувеченные слова. – Прошу вас, помогите мне…
Декраз демонстративно поднял флягу.
– Стоимость обмена несколько изменилась сегодня в полдень, мистер Фаруэлл. Теперь за один глоток – два слитка.
У Фаруэлла подогнулись ноги, и он рухнул на колени. Медленно, с болью снял он с шеи рюкзак и неимоверным усилием выбросил из него два золотых слитка. Осталось четыре. Он был не в состоянии поднять оба сразу одной рукой, и кончилось тем, что стал толкать их по песку тому, другому. Декраз легко поднял их и положил в свой рюкзак. Под тяжестью слитков рюкзак треснул, но Декраза это не озаботило. Он перевел взгляд на лицо Фаруэлла. В глубине этих усталых глаз он увидел ненависть, и, странное дело, это ему польстило.
Ночь они проспали, а в семь утра снова тронулись в путь. Выносливость Декраза не изменилась ничуть, и он сознательно взял темп, слишком быстрый для Фаруэлла, который шаткой походкой, спотыкаясь, брел за ним. Несколько раз Декраз останавливался и с ухмылкой глядел через плечо. Дважды он прикладывался к фляге, не отрываясь от нее, красуясь, выставляя напоказ утоление, пока Фаруэлл не догонял его. Тогда он завинчивал колпачок и спешил вперед.
Фаруэлл стал похож на привидение – мертвые, потерявшие блеск глаза на грязном, запорошенном песком лице, губы и кожа потрескавшиеся, словно древний пергамент.
В полдень солнце огромным куском огня пламенело над головой. Фаруэлл внезапно побелел и упал на колени. Декраз подождал было его, но вскоре понял, что на этот раз старику не подняться. Он подошел к нему и толкнул ногой.
– Фаруэлл! – окликнул он своего попутчика. Возникла пауза. Фаруэлл выглядел безжизненным. – Пойдемте, пойдемте, Фаруэлл! Нам нужно одолеть еще несколько миль.
Лежащий на земле издал протяжный стон. Он приподнял голову, глаза его были закрыты, рот разверст, распухший язык вывалился на сторону.
– Нет… – Голос его напоминал голос какого-то жи вотного. – Нет, – снова сказал он. – Я дальше не могу. Мне нужна вода.
Декраз довольно ухмыльнулся и протянул ему флягу.
– Один глоток, мистер Фаруэлл. Один глоток.
Руки у Фаруэлла тряслись, когда он схватил флягу и поднес ее ко рту. Ему слышно было, как вода плещется внутри, и все его инстинкты, все его желания, абсолютное условие его дальнейшего существования сосредоточились в одном движении – поднести флягу к губам. Рука Декраза опустилась твердо и быстро, отведя флягу в сторону. Горлышко ее черкнуло по больным губам Фаруэлла, и на губах выступила кровь. Не веря себе, он поднял глаза.
– Мы не заключили контракта, мистер Фаруэлл, – сказал Декраз. Глаза у него были, как два темных булавочных острия. – Цена сегодня снова подскочила.
Глаза у Фаруэлла были почти закрыты, когда он с трудом снял с плеч рюкзак и бессильно уронил его наземь. Потом подтолкнул его к Декразу ногой.
Декраз расплылся в довольной улыбке и опустился на колени, чтобы поднять его. Тем временем его собственный рюкзак остался на дороге, и один из слитков вывалился на дорогу. Стоя на коленях спиной к Фаруэллу, Декраз принялся вытаскивать золото. Фаруэлл смотрел на него, поражаясь тому, как он мог в эту минуту испытывать ненависть, испытывать хоть что-то еще, кроме собственного страдания. Но ненависть пробудила в нем сознание того, что это его последний момент, его последняя возможность.
Он посмотрел на широкую спину Декраза, ненавидя его молодость, ненавидя эти мускулы, что бугрились под рубашкой, ненавидя сам факт, что Декраз должен был выйти победителем из всего этого в то время, как он будет побежден.
Он почувствовал, как в нем зреет гнев, и на короткий момент этот гнев придал ему сил и решительности. Его пальцы сомкнулись на золотом слитке, и он медленно оторвал его от земли. Затем, поднявшись на ноги, неизвестно уж каким образом, он ухитрился высоко поднять слиток. Он обрушился на Декраза сбоку как раз в момент, когда тот взглянул на него. Фаруэлл выронил слиток из рук. Слиток упал и ударил Декраза в висок. Декраз коротко вздохнул и опрокинулся навзничь. Глаза на залитом кровью лице раскрылись. В них застыло последнее, что испытал этот человек. Удивление. Полное, невероятное удивление.
Фаруэлл почувствовал, как к нему возвращается слабость. Он стоял пошатываясь, ноги его подгибались, будто резиновые, все тело как огромное вместилище боли. Он повернулся и, спотыкаясь, подошел к фляге, лежавшей на боку. Вода из нее пролилась в песок. Фляга была пуста.
Фаруэлл заплакал, слезы текли по его грязному, небритому лицу. Он упал на колени, плечи у него тряслись, пальцы бережно трогали пустую флягу, словно он надеялся выдоить из нее хоть какое-то количество жидкости.
Некоторое время спустя он поднялся на ноги, взглянул на разбросанные вокруг него золотые слитки и покачал головой. Бессмысленные куски металла, мертвый груз. Но он знал, что это все, что у него осталось. Снова опустившись на колени, он вступил в борьбу со слитками, сначала пытаясь поднять их, потом подтолкнуть по песку поближе к рюкзакам. Но сил больше не было, и лишь сверхчеловеческим напряжением ему удалось в конце концов поднять один слиток, прижав его к телу, словно ребенка, обеими руками. Этот слиток он понес по шоссе – шаткая, спотыкающаяся тень человека, бредущего только по инерции. Ни в горле, ни во рту у него не осталось больше влаги, и каждый его вздох, словно горячий прут боли, пронизывал его тело. Но он шел и шел так почти до самого вечера.
Потом он потерял сознание, падая вперед, одной стороной лица ударился об обломок скалы. Он просто лежал, закрыв глаза, ощущая, как сонное умиротворение обволакивает его. Затем с огромным трудом заставил себя открыть глаза, потому что услышал звук. Сначала это было далекое, неразличимое пение, которое затем превратилось в шум автомобильного мотора. Фаруэлл хотел было шевельнуть руками и ногами, но они не повиновались ему. Жизнь теплилась только в глазах. Он попытался повернуть голову, но двинулись лишь зрачки, и уголком глаза ему видно было, как приближается автомобиль – низкий металлический жук, который с пронзительным визгом мчался к нему и вдруг замедлил ход, резко оборвав звук мотора.
Он услышал чьи-то шаги через шоссе и взглянул. Это был высокий мужчина в каком-то просторном костюме, но фигура его расплывалась. Фаруэлл никак не мог заставить двигаться распухший свой язык и потрескавшиеся губы. Ужас охватил его, когда он понял, что не может произнести ни единого слова. Но вслед за тем откуда-то из глубины его существа раздался голос. Звук его был похож на тот, который издает пластинка, замедляющая вращение. Слова были гротескными и почти бесформенными, но все-таки они звучали.
– Мистер… мистер… здесь у меня золото. Настоящее золото… Отвезите меня в город, и я отдам его вам… И если вы дадите мне воды. Мне обязательно нужна вода. – Он с напряжением двинул руку по песку так, чтобы она указывала на то место, где в нескольких футах от него валялся последний слиток. – Золото, – снова зазвучал го лос. – Это настоящее золото… И оно может быть вашим. Я отдам его вам. Я отдам его вам…
Пальцы его конвульсивно сжались, и внезапно рука раскрылась. Он непроизвольно дернулся, и потом все застыло.
Человек опустился на колени и прислушался к биению сердца Фаруэлла. Поднявшись, он покачал головой.
– Бедный старикан, – сказал он. – Хотел бы я знать, откуда он здесь взялся.
Женщина в автомобиле поднялась с сиденья, чтобы взглянуть, что происходит.
– Кто это, Джордж? – спросила она. – Что с ним?
Мужчина вернулся к автомобилю и сел за руль.
– Какой-то старый бродяга, – сказал он, – вот кем он был. Он мертв.
Женщина посмотрела на слиток золота в руке мужа.
– Что это такое?
– Золото. Он так сказал. Хотел дать мне его за то, чтобы я отвез его в город.
– Золото? – женщина наморщила носик. – Что же это он делал с золотом?
– Не знаю, – пожал плечами мужчина. – Не в себе был, должно быть. Если кто-то тащится по пустыне пешком в этот час – уж точно не в себе. – Покачав головой, он поднял слиток. – Можешь себе представить? Предлагал мне его, как будто оно чего-то стоит.
1 2 3