Очередная нелепость!
Как-то раз, когда я была одна, он пришел ко мне и сказал:
– Послушайте, я должен вам кое о чем рассказать.
– О чем же? – осведомилась я.
Он приблизился вплотную к занавесу, разделявшему нас, но вместо обычных слов
– как, например: «Придвиньтесь ближе!» – вдруг заявил:
– Придвиньте сюда все ваше существо целиком. И насмешил всех дам.
Однажды ночью, во время первой луны, когда в разгаре были заседания, на которых распределялись государственные посты, Масахиро должен был наполнить маслом светильники во дворце.
Он наступил ногой на кусок ткани, подстеленной под высокий светильник. Ткань была свежепромаслена и прилипла к сапожку. Масахиро сделал шаг, светильник опрокинулся. А он продолжал идти, таща за собой светильник. Грохот был такой, словно случилось землетрясение.
Пока старший куродо не сядет к столу, никто из его подчиненных не смеет ни к чему прикоснуться, таков обычай. Однажды Масахиро потихоньку схватил чашку с бобами и стал поедать их, спрятавшись позади малой ширмы. Вдруг кто-то отодвинул ширму… Смеху конца не было!ТО, ЧТО ГЛУБОКО ТРОГАЕТ СЕРДЦЕ Почтительная любовь детей к своим родителям. Молодой человек из хорошей семьи уединился с отшельниками на горе Митакэ. Как жаль его! Разлученный с родными, он каждый день на рассвете бьет земные поклоны, ударяя себя в грудь. И когда его близкие просыпаются от сна, им кажется, что они собственными ушами слышат эти звуки… Все их мысли устремлены к нему.
«Каково ему там, на вершине Митакэ?» – тревожно и с благоговейным восхищением думают они.
Но вот он вернулся, здрав и невредим. Какое счастье! Только шапка немного смялась и потеряла вид…
Впрочем, я слышала, что знатнейшие люди, совершая паломничество, надевают на себя старую, потрепанную одежду.
И лишь Нобутака, второй начальник Правого отряда личной гвардии, был другого мнения:
– Глупый обычай! Почему бы не нарядиться достойным образом, отправляясь в святые места? Да разве божество, обитающее на горе Митакэ, повелело: «Являйтесь ко мне в скверных обносках?»
Когда в конце третьей луны Нобутака отправился в паломничество, он поражал глаза великолепным нарядом. На нем были густо-лиловые шаровары и белоснежная «охотничья одежда» поверх нижнего одеяния цвета ярко-желтой керрии. Сын его Такамицу, помощник начальника дворцовой службы, надел на себя белую накидку, пурпурную одежду и длинные пестрые шаровары из ненакрахмаленного шелка.
Как изумлялись встречные пилигримы! Ведь со времен древности никто не видел на горной тропе людей в столь пышном облачении! В конце четвертой луны Нобутака вместе с сыном вернулся в столицу, а в начале десятых чисел шестой луны скончался правитель провинции Тикудзэн, и Нобутака унаследовал его пост.
– Он был прав! – говорили люди. Этот рассказ не из тех, что глубоко трогают сердце, он здесь к слову, поскольку речь зашла о горе Митакэ. Но вот что подлинно волнует душу.
Мужчина или женщина, молодые, прекрасные собой, в черных траурных одеждах. В конце девятой или в начале десятой луны голос кузнечика, такой слабый, что кажется, он почудился тебе.
Наседка, высиживающая яйца. Капли росы, сверкающие поздней осенью, как многоцветные драгоценные камни на мелком тростнике в саду.
Проснуться посреди ночи или на заре и слушать, как ветер шумит в речных бамбуках, иной раз целую ночь напролет.
Горная деревушка в снегу. Двое любят друг друга, но что-то встало на их пути, и они не могут следовать велению своих сердец. Душа полна сочувствия к ним. Наступил рассвет двадцать седьмого дня девятой луны. Ты еще ведешь тихий разговор, и вдруг из-за гребня гор выплывает месяц, тонкий и бледный… Не поймешь, то ли есть он, то ли нет его. Сколько в этом печальной красоты! Как волнует сердце лунный свет, когда он скупо точится сквозь щели в кровле ветхой хижины!
И еще – крик оленя возле горной деревушки. И еще – сияние полной луны, высветившее каждый темный уголок в старом саду, оплетенном вьющимся подмаренником.
ТО, ЧТО КАЖЕТСЯ ОТВРАТИТЕЛЬНЫМ
В день большой праздничной процессии какой-то мужчина в полном одиночестве смотрит на нее из глубины экипажа. Что у него за сердце? Молодым людям, пусть даже они и незнатного рода, понятно, хочется посмотреть на зрелище. Отчего бы не посадить их в свой экипаж? Так нет, он в одиночестве глядит сквозь плетеные занавеси, а до других ему и дела нет. Как-то невольно подумаешь: вот неприятный человек! Неширокая, значит, у него душа.Отправляешься полюбоваться каким-нибудь зрелищем или совершаешь паломничество в храм – и вдруг полил дождь. Краем уха услышишь сетования слуги:
– Меня не жалует. Такой-то теперь ходит в любимчиках… Ты была к кому-то не слишком расположена, и вот он в отместку сочиняет небылицы, возводит на тебя напраслину, чернит, как может, а самого себя превозносит до небес. Как это отвратительно!
ТО, ЧТО УТРАТИЛО ЦЕНУ
Большая лодка, брошенная на берегу во время отлива. Высокое дерево, вывороченное с корнями и поваленное бурей. Ничтожный человек, распекающий своего слугу. Земные помыслы в присутствии святого мудреца. Женщина, которая сняла парик и причесывает короткие жидкие пряди волос. Старик, голый череп которого не прикрыт шапкой. Спина побежденного борца.
Жена обиделась на мужа по пустому поводу и скрылась неизвестно где. Она думала, что муж непременно бросится искать ее, но не тут-то было, он спокоен и равнодушен, а ей нельзя без конца жить в чужом месте, и она поневоле, непрошеная, возвращается домой.
Женщина в обиде на своего возлюбленного, осыпает его горькими упреками. Она не хочет делить с ним ложе и отодвигается как можно дальше от него. Он пытается притянуть ее к себе, а она упрямится. Наконец, с него довольно! Он оставляет ее в покое и, укрывшись с головой, устраивается на ночь поудобнее.
Стоит зимняя ночь, а на женщине только тонкая одежда без подкладки. В увлечении гнева она не чувствовала холода, но время идет – и стужа начинает пробирать ее до мозга костей.
В доме все давно спят крепким сном. Пристойно ли ей встать с постели и одной бродить в потемках? Ах, если бы раньше догадаться уйти! Так думает она, не смыкая глаз. Вдруг в глубине дома раздаются странные, непонятные звуки. Слышится шорох, что-то поскрипывает… Как страшно!
Тихонько она придвигается к своему возлюбленному и пробует натянуть на себя край покрывала. Нелепое положение!
А мужчина не хочет легко уступить и притворяется что заснул!
ТО, ОТ ЧЕГО СТАНОВИТСЯ НЕЛОВКО
Попросишь слугу доложить о твоем приезде, а к тебе из глубины дома выходит кто-то другой, вообразив, что пришли именно к нему. И совсем конфузно, если у тебя в руках подарок.
Скажешь в разговоре дурное на чей-либо счет, а ребенок возьми и повтори твои слова прямо в лицо тому самому человеку!
Кто-то, всхлипывая, рассказывает грустную историю. «В самом деле, как это печально!» – думаешь ты, но, как назло, не можешь выжать из себя ни одной слезинки.
Тебе совестно, и ты пытаешься строить плачевную мину, притворяешься безмерно огорченной, но нет! Не получается. А ведь в другой раз услышишь радостную весть – и вдруг побегут непрошеные слезы.
ОДНАЖДЫ В ПОРУ ДЕВЯТОЙ ЛУНЫ…
Однажды в пору девятой луны всю долгую ночь до рассвета лил дождь. Утром он кончился, солнце встало в полном блеске, но на хризантемах в саду еще висели крупные, готовые вот-вот пролиться капли росы. На тонком плетенье бамбуковых оград, на застрехах домов трепетали нити паутин. Росинки были нанизаны на них, как белые жемчужины… Пронзающая душу красота!Когда солнце поднялось выше, роса, тяжело пригнувшая ветки хаги, скатилась на землю, и ветви вдруг сами собой взлетели в вышину…
А я подумала, что люди ничуть бы этому не удивились. И это тоже удивительно!
ОДНАЖДЫ НАКАНУНЕ СЕДЬМОГО ДНЯ…
Однажды накануне седьмого дня нового года, когда вкушают семь трав, явились ко мне сельчане с охапками диких растений в руках. Воцарилась шумная суматоха.
Деревенские ребятишки принесли цветы, каких я сроду не видела.
– Как они зовутся? – спросила я. Но дети молчали.
– Ну? – сказала я.
Дети только переглядывались.
– Это миминакуса – «безухий цветок», – наконец ответил один из них.
– Меткое название! В самом деле, у этих дичков такой вид, будто они глухие!
– засмеялась я.
Ребятишки принесли также очень красивые хризантемы «я слышу», и мне пришло в голову стихотворение:
Хоть за ухо тереби! «Безухие» не отзовутся – Цветы миминакуса. Но, к счастью, нашелся меж них
Цветок хризантемы – «я слышу». Хотелось мне прочесть детям эти стихи, но они опять ничего бы не взяли в толк.
ТО, В ЧЕМ ВИДНА НЕВОСПИТАННОСТЬ
Заговорить первым, когда застенчивый человек наконец собрался что-то сказать.
Ребенок лет четырех-пяти, мать которого живет в одном из ближних покоев, отчаянно шаловлив. Он хватает твои вещи, разбрасывает, портит. Обычно приструнишь ребенка, не позволишь ему творить все, что в голову взбредет, и шалун присмиреет… Но вот является его матушка, и он начинает дергать ее за рукав:
– Покажи мне вон то, дай, дай, мама!
– Погоди, я разговариваю со взрослыми, – отвечает она, не слушая его. Тогда уж он сам роется в вещах, найдет что-нибудь и схватит. Очень досадно! Мать запретит ему:
– Нельзя! – но не отнимет, а только говорит с улыбкой:
– Оставь! Испортишь! Она тоже дурно ведет себя. А ты, понятно, не можешь сказать ни слова, а только бессильно глядишь со стороны, изнывая от беспокойства.
ТО, ЧТО ТОРОПИШЬСЯ УЗНАТЬ ПОСКОРЕЕ
Не терпится посмотреть, как получились ткани неровной окраски – темное со светлым, – или ткани, окрашенные в туго перетянутых свертках, чтобы остался белый узор.
У женщины родился ребенок. Скорей бы узнать, мальчик или девочка! Если родильница – знатная особа, твой интерес понятен, но будь она хоть простолюдинкой, хоть служанкой, все равно берет любопытство. Во дворце состоялось назначение губернаторов провинций. Ты едва можешь дождаться утра, так тебе хочется услышать новости. Что ж, это понятно, если один из твоих друзей надеялся получить пост. Но предположим, таких знакомых у тебя нет, а все же неймется узнать.
ТО, ЧТО ВЫЗЫВАЕТ ТРЕВОЖНОЕ НЕТЕРПЕНИЕ
Швее послан на дом кусок ткани для спешной работы. Сидишь, уставясь глазами в пустоту, и ждешь не дождешься, когда же принесут шитье!Женщина должна разрешиться от бремени. Уже прошли все положенные сроки, а нет еще и признака приближения родов.
Из дальних мест пришло письмо от возлюбленного, крепко запечатанное рисовым клеем. Торопишься раскрыть его, а сердце так и замирает… Хочешь посмотреть на праздничное шествие, но, на беду, запаздываешь с выездом. Все уже кончилось. Но заметишь вдали белый жезл начальника стражи, и в тебе оживет надежда. Скорей бы слуги подвезли твой экипаж к галерее для зрителей! Сгорая от нетерпения, ты готова выскочить из экипажа и идти пешком.
Пришел какой-то человек и ждет снаружи, позади опущенной шторы. Но ты не хочешь с ним встретиться. Пусть думает, что ты в отсутствии… Тогда он обращается к другой даме, которая сидит как раз напротив тебя, и просит ее передать, что он здесь.
Родители нетерпеливо ожидали ребенка. Ему исполнилось всего лишь пятьдесят или сто дней, а отца с матерью уже волнуют думы о его будущем. Торопишься закончить к сроку спешное шитье, а надо в потемках вдеть нитку в иголку. Как тут быть? Нащупаешь ушко иглы и попросишь другую женщину продеть нитку. Она заспешит, но дело не ладится, никак не попадет ниткой в ушко. Скажешь ей:
– Бросьте, и так сойдет. – Но она с обиженным видом ни за что не хочет оставить свои попытки.
Чувствуешь тогда не только нетерпение, но и злость. Необходимо спешно куда-то поехать, но одна из дам попросила ненадолго одолжить ей экипаж.
– Я только съезжу к себе домой и сейчас же вернусь, – уверяла она. Ждешь в нетерпении. Вдруг на дороге показывается экипаж…
– Вот он наконец! – радуешься ты, но – увы! – он сворачивает в сторону. Это невыносимо!
Но хуже, если ты спешила поглядеть на праздничное шествие, и вдруг люди тебе говорят:
– Шествие уже, кажется, тронулось в путь. Есть от чего прийти в отчаянье! А как тревожно становится на душе, когда у женщины кончились роды, но послед не отходит…
Отправишься в экипаже к своим приятельницам с приглашением поглядеть вместе на какое-нибудь зрелище или посетить храм. Но они не слишком торопятся сесть в экипаж. Ждешь их долго-долго, пока не возьмет досада! Так и подмывает оставить их и уехать одной.
Или вот еще. Торопишься поскорей развести огонь, а сухой уголек для растопки, как нарочно, никак не зажигается…
Кто-нибудь прислал стихи, надо поскорей сочинить «ответную песню», но ничего не приходит в голову, и тебя берет тревога. Если пишешь своему возлюбленному, можно не спешить. Но бывает и так, что приходится… Вообще, опасно сочинять ответные стихи – хотя бы адресованные женщине – с одной-единственной мыслью, успеть побыстрее. Можно совершить непростительный промах!
Нездоровится, томят ночные страхи. С каким нетерпением тогда ждешь рассвета!
ТО, ЧТО НАПОМИНАЕТ ПРОШЛОЕ, НО УЖЕ НИ К ЧЕМУ НЕ ПРИГОДНО
Узорная циновка с потрепанными краями, из которых вылезают нитки. Ширмы с картинами в китайском стиле, почерневшие и порванные. Художник, потерявший зрение.
Накладные волосы длиной в семь-восемь сяку, когда они начали рыжеть. Ткань цвета пурпурного винограда, когда она выцвела. Любитель легких похождений, когда он стар и немощен. Сад ценителя утонченной красоты, где все деревья были уничтожены огнем. Еще остается пруд, но ряска и водяные травы уже начали глушить его…
ТО, ЧТО ВНУШАЕТ ОПАСЕНИЯ
Зять с изменчивым сердцем, который проводит все ночи вдали от своей жены. Щедрый на посулы, но лживый человек, когда он, делая вид, что готов услужить вам, берется за какое-нибудь очень важное поручение. Корабль с поднятыми парусами, когда бушует ветер. Старик лет семидесяти-восьмидесяти, который занедужил и уже много дней не чувствует облегчения.
ТО, ЧТО ДАЛЕКО, ХОТЯ И БЛИЗКО
Празднества в честь богов, совершаемые перед дворцом. Отношения между братьями, сестрами и другими родственниками в недружной семье.
Извилистая дорога, ведущая к храму Курама. Последний день двенадцатой луны и первый день Нового года.
ТО, ЧТО БЛИЗКО, ХОТЯ И ДАЛЕКО
Обитель райского блаженства.
След от корабля. Отношения между мужчиной и женщиной.
«В КАКОМ-ТО МЕСТЕ ОДИН ЧЕЛОВЕК НЕ ИЗ ЧИСЛА МОЛОДЫХ АРИСТОКРАТОВ…»
"В каком-то месте один человек не из числа молодых аристократов, но прославленный светский любезник с утонченной душой, посетил в пору «долгого месяца» некую даму, – умолчу о ее имени…
Предрассветная луна была подернута туманной дымкой. Настал миг разлуки. В проникновенных словах он заверил даму, что эта ночь будет вечно жить в его воспоминаниях, и наконец неохотно покинул ее. А она не спускала с него глаз, пока он не скрылся вдали. Это было волнующе прекрасно! Но мужчина только сделал вид, что ушел, а сам спрятался в густой тени, позади решетчатой ограды.
Ему хотелось еще раз сказать даме, что он не в силах расстаться с ней. А она, устремив свои взоры вдаль, тихим голосом повторяла старые стихи: Луна предрассветная в небе. О, если б всегда… Накладные волосы съехали с макушки набок и повисли прядями длиной в пять вершков. И словно вдруг зажгли лампу, кое-где засветились отраженным светом луны красноватые пятна залысин…
Пораженный неожиданностью, мужчина потихоньку убежал". Вот какую историю рассказали мне.
КАК ЭТО ПРЕКРАСНО, КОГДА СНЕГ НЕ ЛЯЖЕТ ЗА НОЧЬ ВЫСОКИМИ БУГРАМИ…
Как это прекрасно, когда снег не ляжет за ночь высокими буграми, но лишь припорошит землю тонким слоем!
А если повсюду вырастут горы снега, находишь особую приятность в задушевном разговоре с двумя-тремя придворными дамами, близкими тебе по духу. В сгустившихся сумерках сидим вокруг жаровни возле самой веранды. Лампы зажигать не надо. Все освещено белым отблеском снегов. Разгребая угли щипцами, мы рассказываем друг другу всевозможные истории, потешные или трогательные.
Кажется, уже минули первые часы ночи, как вдруг слышим шаги. «Странно! Кто бы это мог быть?» – вглядываемся мы в темноту.Появляется человек, который иногда неожиданно посещает нас в подобных случаях.
– Я все думал о том, как вы, дамы, любуетесь снегом, – говорит он, -но дела весь день задерживали меня в присутственных местах. И тогда одна из дам, возможно, произнесет слова из какого-нибудь старого стихотворения, к примеру:
Тот, кто пришел бы сегодня… И пойдет легкий разговор о событиях нынешнего дня и о тысяче других вещей. Гостю предложили круглую подушку, но он уселся на краю веранды, свесив ногу. И дамы позади бамбуковой шторы, и гость на открытой веранде не устают беседовать, пока на рассвете не зазвонит колокол. Гость торопится уйти до того, как займется день.
1 2 3 4 5 6 7
Как-то раз, когда я была одна, он пришел ко мне и сказал:
– Послушайте, я должен вам кое о чем рассказать.
– О чем же? – осведомилась я.
Он приблизился вплотную к занавесу, разделявшему нас, но вместо обычных слов
– как, например: «Придвиньтесь ближе!» – вдруг заявил:
– Придвиньте сюда все ваше существо целиком. И насмешил всех дам.
Однажды ночью, во время первой луны, когда в разгаре были заседания, на которых распределялись государственные посты, Масахиро должен был наполнить маслом светильники во дворце.
Он наступил ногой на кусок ткани, подстеленной под высокий светильник. Ткань была свежепромаслена и прилипла к сапожку. Масахиро сделал шаг, светильник опрокинулся. А он продолжал идти, таща за собой светильник. Грохот был такой, словно случилось землетрясение.
Пока старший куродо не сядет к столу, никто из его подчиненных не смеет ни к чему прикоснуться, таков обычай. Однажды Масахиро потихоньку схватил чашку с бобами и стал поедать их, спрятавшись позади малой ширмы. Вдруг кто-то отодвинул ширму… Смеху конца не было!ТО, ЧТО ГЛУБОКО ТРОГАЕТ СЕРДЦЕ Почтительная любовь детей к своим родителям. Молодой человек из хорошей семьи уединился с отшельниками на горе Митакэ. Как жаль его! Разлученный с родными, он каждый день на рассвете бьет земные поклоны, ударяя себя в грудь. И когда его близкие просыпаются от сна, им кажется, что они собственными ушами слышат эти звуки… Все их мысли устремлены к нему.
«Каково ему там, на вершине Митакэ?» – тревожно и с благоговейным восхищением думают они.
Но вот он вернулся, здрав и невредим. Какое счастье! Только шапка немного смялась и потеряла вид…
Впрочем, я слышала, что знатнейшие люди, совершая паломничество, надевают на себя старую, потрепанную одежду.
И лишь Нобутака, второй начальник Правого отряда личной гвардии, был другого мнения:
– Глупый обычай! Почему бы не нарядиться достойным образом, отправляясь в святые места? Да разве божество, обитающее на горе Митакэ, повелело: «Являйтесь ко мне в скверных обносках?»
Когда в конце третьей луны Нобутака отправился в паломничество, он поражал глаза великолепным нарядом. На нем были густо-лиловые шаровары и белоснежная «охотничья одежда» поверх нижнего одеяния цвета ярко-желтой керрии. Сын его Такамицу, помощник начальника дворцовой службы, надел на себя белую накидку, пурпурную одежду и длинные пестрые шаровары из ненакрахмаленного шелка.
Как изумлялись встречные пилигримы! Ведь со времен древности никто не видел на горной тропе людей в столь пышном облачении! В конце четвертой луны Нобутака вместе с сыном вернулся в столицу, а в начале десятых чисел шестой луны скончался правитель провинции Тикудзэн, и Нобутака унаследовал его пост.
– Он был прав! – говорили люди. Этот рассказ не из тех, что глубоко трогают сердце, он здесь к слову, поскольку речь зашла о горе Митакэ. Но вот что подлинно волнует душу.
Мужчина или женщина, молодые, прекрасные собой, в черных траурных одеждах. В конце девятой или в начале десятой луны голос кузнечика, такой слабый, что кажется, он почудился тебе.
Наседка, высиживающая яйца. Капли росы, сверкающие поздней осенью, как многоцветные драгоценные камни на мелком тростнике в саду.
Проснуться посреди ночи или на заре и слушать, как ветер шумит в речных бамбуках, иной раз целую ночь напролет.
Горная деревушка в снегу. Двое любят друг друга, но что-то встало на их пути, и они не могут следовать велению своих сердец. Душа полна сочувствия к ним. Наступил рассвет двадцать седьмого дня девятой луны. Ты еще ведешь тихий разговор, и вдруг из-за гребня гор выплывает месяц, тонкий и бледный… Не поймешь, то ли есть он, то ли нет его. Сколько в этом печальной красоты! Как волнует сердце лунный свет, когда он скупо точится сквозь щели в кровле ветхой хижины!
И еще – крик оленя возле горной деревушки. И еще – сияние полной луны, высветившее каждый темный уголок в старом саду, оплетенном вьющимся подмаренником.
ТО, ЧТО КАЖЕТСЯ ОТВРАТИТЕЛЬНЫМ
В день большой праздничной процессии какой-то мужчина в полном одиночестве смотрит на нее из глубины экипажа. Что у него за сердце? Молодым людям, пусть даже они и незнатного рода, понятно, хочется посмотреть на зрелище. Отчего бы не посадить их в свой экипаж? Так нет, он в одиночестве глядит сквозь плетеные занавеси, а до других ему и дела нет. Как-то невольно подумаешь: вот неприятный человек! Неширокая, значит, у него душа.Отправляешься полюбоваться каким-нибудь зрелищем или совершаешь паломничество в храм – и вдруг полил дождь. Краем уха услышишь сетования слуги:
– Меня не жалует. Такой-то теперь ходит в любимчиках… Ты была к кому-то не слишком расположена, и вот он в отместку сочиняет небылицы, возводит на тебя напраслину, чернит, как может, а самого себя превозносит до небес. Как это отвратительно!
ТО, ЧТО УТРАТИЛО ЦЕНУ
Большая лодка, брошенная на берегу во время отлива. Высокое дерево, вывороченное с корнями и поваленное бурей. Ничтожный человек, распекающий своего слугу. Земные помыслы в присутствии святого мудреца. Женщина, которая сняла парик и причесывает короткие жидкие пряди волос. Старик, голый череп которого не прикрыт шапкой. Спина побежденного борца.
Жена обиделась на мужа по пустому поводу и скрылась неизвестно где. Она думала, что муж непременно бросится искать ее, но не тут-то было, он спокоен и равнодушен, а ей нельзя без конца жить в чужом месте, и она поневоле, непрошеная, возвращается домой.
Женщина в обиде на своего возлюбленного, осыпает его горькими упреками. Она не хочет делить с ним ложе и отодвигается как можно дальше от него. Он пытается притянуть ее к себе, а она упрямится. Наконец, с него довольно! Он оставляет ее в покое и, укрывшись с головой, устраивается на ночь поудобнее.
Стоит зимняя ночь, а на женщине только тонкая одежда без подкладки. В увлечении гнева она не чувствовала холода, но время идет – и стужа начинает пробирать ее до мозга костей.
В доме все давно спят крепким сном. Пристойно ли ей встать с постели и одной бродить в потемках? Ах, если бы раньше догадаться уйти! Так думает она, не смыкая глаз. Вдруг в глубине дома раздаются странные, непонятные звуки. Слышится шорох, что-то поскрипывает… Как страшно!
Тихонько она придвигается к своему возлюбленному и пробует натянуть на себя край покрывала. Нелепое положение!
А мужчина не хочет легко уступить и притворяется что заснул!
ТО, ОТ ЧЕГО СТАНОВИТСЯ НЕЛОВКО
Попросишь слугу доложить о твоем приезде, а к тебе из глубины дома выходит кто-то другой, вообразив, что пришли именно к нему. И совсем конфузно, если у тебя в руках подарок.
Скажешь в разговоре дурное на чей-либо счет, а ребенок возьми и повтори твои слова прямо в лицо тому самому человеку!
Кто-то, всхлипывая, рассказывает грустную историю. «В самом деле, как это печально!» – думаешь ты, но, как назло, не можешь выжать из себя ни одной слезинки.
Тебе совестно, и ты пытаешься строить плачевную мину, притворяешься безмерно огорченной, но нет! Не получается. А ведь в другой раз услышишь радостную весть – и вдруг побегут непрошеные слезы.
ОДНАЖДЫ В ПОРУ ДЕВЯТОЙ ЛУНЫ…
Однажды в пору девятой луны всю долгую ночь до рассвета лил дождь. Утром он кончился, солнце встало в полном блеске, но на хризантемах в саду еще висели крупные, готовые вот-вот пролиться капли росы. На тонком плетенье бамбуковых оград, на застрехах домов трепетали нити паутин. Росинки были нанизаны на них, как белые жемчужины… Пронзающая душу красота!Когда солнце поднялось выше, роса, тяжело пригнувшая ветки хаги, скатилась на землю, и ветви вдруг сами собой взлетели в вышину…
А я подумала, что люди ничуть бы этому не удивились. И это тоже удивительно!
ОДНАЖДЫ НАКАНУНЕ СЕДЬМОГО ДНЯ…
Однажды накануне седьмого дня нового года, когда вкушают семь трав, явились ко мне сельчане с охапками диких растений в руках. Воцарилась шумная суматоха.
Деревенские ребятишки принесли цветы, каких я сроду не видела.
– Как они зовутся? – спросила я. Но дети молчали.
– Ну? – сказала я.
Дети только переглядывались.
– Это миминакуса – «безухий цветок», – наконец ответил один из них.
– Меткое название! В самом деле, у этих дичков такой вид, будто они глухие!
– засмеялась я.
Ребятишки принесли также очень красивые хризантемы «я слышу», и мне пришло в голову стихотворение:
Хоть за ухо тереби! «Безухие» не отзовутся – Цветы миминакуса. Но, к счастью, нашелся меж них
Цветок хризантемы – «я слышу». Хотелось мне прочесть детям эти стихи, но они опять ничего бы не взяли в толк.
ТО, В ЧЕМ ВИДНА НЕВОСПИТАННОСТЬ
Заговорить первым, когда застенчивый человек наконец собрался что-то сказать.
Ребенок лет четырех-пяти, мать которого живет в одном из ближних покоев, отчаянно шаловлив. Он хватает твои вещи, разбрасывает, портит. Обычно приструнишь ребенка, не позволишь ему творить все, что в голову взбредет, и шалун присмиреет… Но вот является его матушка, и он начинает дергать ее за рукав:
– Покажи мне вон то, дай, дай, мама!
– Погоди, я разговариваю со взрослыми, – отвечает она, не слушая его. Тогда уж он сам роется в вещах, найдет что-нибудь и схватит. Очень досадно! Мать запретит ему:
– Нельзя! – но не отнимет, а только говорит с улыбкой:
– Оставь! Испортишь! Она тоже дурно ведет себя. А ты, понятно, не можешь сказать ни слова, а только бессильно глядишь со стороны, изнывая от беспокойства.
ТО, ЧТО ТОРОПИШЬСЯ УЗНАТЬ ПОСКОРЕЕ
Не терпится посмотреть, как получились ткани неровной окраски – темное со светлым, – или ткани, окрашенные в туго перетянутых свертках, чтобы остался белый узор.
У женщины родился ребенок. Скорей бы узнать, мальчик или девочка! Если родильница – знатная особа, твой интерес понятен, но будь она хоть простолюдинкой, хоть служанкой, все равно берет любопытство. Во дворце состоялось назначение губернаторов провинций. Ты едва можешь дождаться утра, так тебе хочется услышать новости. Что ж, это понятно, если один из твоих друзей надеялся получить пост. Но предположим, таких знакомых у тебя нет, а все же неймется узнать.
ТО, ЧТО ВЫЗЫВАЕТ ТРЕВОЖНОЕ НЕТЕРПЕНИЕ
Швее послан на дом кусок ткани для спешной работы. Сидишь, уставясь глазами в пустоту, и ждешь не дождешься, когда же принесут шитье!Женщина должна разрешиться от бремени. Уже прошли все положенные сроки, а нет еще и признака приближения родов.
Из дальних мест пришло письмо от возлюбленного, крепко запечатанное рисовым клеем. Торопишься раскрыть его, а сердце так и замирает… Хочешь посмотреть на праздничное шествие, но, на беду, запаздываешь с выездом. Все уже кончилось. Но заметишь вдали белый жезл начальника стражи, и в тебе оживет надежда. Скорей бы слуги подвезли твой экипаж к галерее для зрителей! Сгорая от нетерпения, ты готова выскочить из экипажа и идти пешком.
Пришел какой-то человек и ждет снаружи, позади опущенной шторы. Но ты не хочешь с ним встретиться. Пусть думает, что ты в отсутствии… Тогда он обращается к другой даме, которая сидит как раз напротив тебя, и просит ее передать, что он здесь.
Родители нетерпеливо ожидали ребенка. Ему исполнилось всего лишь пятьдесят или сто дней, а отца с матерью уже волнуют думы о его будущем. Торопишься закончить к сроку спешное шитье, а надо в потемках вдеть нитку в иголку. Как тут быть? Нащупаешь ушко иглы и попросишь другую женщину продеть нитку. Она заспешит, но дело не ладится, никак не попадет ниткой в ушко. Скажешь ей:
– Бросьте, и так сойдет. – Но она с обиженным видом ни за что не хочет оставить свои попытки.
Чувствуешь тогда не только нетерпение, но и злость. Необходимо спешно куда-то поехать, но одна из дам попросила ненадолго одолжить ей экипаж.
– Я только съезжу к себе домой и сейчас же вернусь, – уверяла она. Ждешь в нетерпении. Вдруг на дороге показывается экипаж…
– Вот он наконец! – радуешься ты, но – увы! – он сворачивает в сторону. Это невыносимо!
Но хуже, если ты спешила поглядеть на праздничное шествие, и вдруг люди тебе говорят:
– Шествие уже, кажется, тронулось в путь. Есть от чего прийти в отчаянье! А как тревожно становится на душе, когда у женщины кончились роды, но послед не отходит…
Отправишься в экипаже к своим приятельницам с приглашением поглядеть вместе на какое-нибудь зрелище или посетить храм. Но они не слишком торопятся сесть в экипаж. Ждешь их долго-долго, пока не возьмет досада! Так и подмывает оставить их и уехать одной.
Или вот еще. Торопишься поскорей развести огонь, а сухой уголек для растопки, как нарочно, никак не зажигается…
Кто-нибудь прислал стихи, надо поскорей сочинить «ответную песню», но ничего не приходит в голову, и тебя берет тревога. Если пишешь своему возлюбленному, можно не спешить. Но бывает и так, что приходится… Вообще, опасно сочинять ответные стихи – хотя бы адресованные женщине – с одной-единственной мыслью, успеть побыстрее. Можно совершить непростительный промах!
Нездоровится, томят ночные страхи. С каким нетерпением тогда ждешь рассвета!
ТО, ЧТО НАПОМИНАЕТ ПРОШЛОЕ, НО УЖЕ НИ К ЧЕМУ НЕ ПРИГОДНО
Узорная циновка с потрепанными краями, из которых вылезают нитки. Ширмы с картинами в китайском стиле, почерневшие и порванные. Художник, потерявший зрение.
Накладные волосы длиной в семь-восемь сяку, когда они начали рыжеть. Ткань цвета пурпурного винограда, когда она выцвела. Любитель легких похождений, когда он стар и немощен. Сад ценителя утонченной красоты, где все деревья были уничтожены огнем. Еще остается пруд, но ряска и водяные травы уже начали глушить его…
ТО, ЧТО ВНУШАЕТ ОПАСЕНИЯ
Зять с изменчивым сердцем, который проводит все ночи вдали от своей жены. Щедрый на посулы, но лживый человек, когда он, делая вид, что готов услужить вам, берется за какое-нибудь очень важное поручение. Корабль с поднятыми парусами, когда бушует ветер. Старик лет семидесяти-восьмидесяти, который занедужил и уже много дней не чувствует облегчения.
ТО, ЧТО ДАЛЕКО, ХОТЯ И БЛИЗКО
Празднества в честь богов, совершаемые перед дворцом. Отношения между братьями, сестрами и другими родственниками в недружной семье.
Извилистая дорога, ведущая к храму Курама. Последний день двенадцатой луны и первый день Нового года.
ТО, ЧТО БЛИЗКО, ХОТЯ И ДАЛЕКО
Обитель райского блаженства.
След от корабля. Отношения между мужчиной и женщиной.
«В КАКОМ-ТО МЕСТЕ ОДИН ЧЕЛОВЕК НЕ ИЗ ЧИСЛА МОЛОДЫХ АРИСТОКРАТОВ…»
"В каком-то месте один человек не из числа молодых аристократов, но прославленный светский любезник с утонченной душой, посетил в пору «долгого месяца» некую даму, – умолчу о ее имени…
Предрассветная луна была подернута туманной дымкой. Настал миг разлуки. В проникновенных словах он заверил даму, что эта ночь будет вечно жить в его воспоминаниях, и наконец неохотно покинул ее. А она не спускала с него глаз, пока он не скрылся вдали. Это было волнующе прекрасно! Но мужчина только сделал вид, что ушел, а сам спрятался в густой тени, позади решетчатой ограды.
Ему хотелось еще раз сказать даме, что он не в силах расстаться с ней. А она, устремив свои взоры вдаль, тихим голосом повторяла старые стихи: Луна предрассветная в небе. О, если б всегда… Накладные волосы съехали с макушки набок и повисли прядями длиной в пять вершков. И словно вдруг зажгли лампу, кое-где засветились отраженным светом луны красноватые пятна залысин…
Пораженный неожиданностью, мужчина потихоньку убежал". Вот какую историю рассказали мне.
КАК ЭТО ПРЕКРАСНО, КОГДА СНЕГ НЕ ЛЯЖЕТ ЗА НОЧЬ ВЫСОКИМИ БУГРАМИ…
Как это прекрасно, когда снег не ляжет за ночь высокими буграми, но лишь припорошит землю тонким слоем!
А если повсюду вырастут горы снега, находишь особую приятность в задушевном разговоре с двумя-тремя придворными дамами, близкими тебе по духу. В сгустившихся сумерках сидим вокруг жаровни возле самой веранды. Лампы зажигать не надо. Все освещено белым отблеском снегов. Разгребая угли щипцами, мы рассказываем друг другу всевозможные истории, потешные или трогательные.
Кажется, уже минули первые часы ночи, как вдруг слышим шаги. «Странно! Кто бы это мог быть?» – вглядываемся мы в темноту.Появляется человек, который иногда неожиданно посещает нас в подобных случаях.
– Я все думал о том, как вы, дамы, любуетесь снегом, – говорит он, -но дела весь день задерживали меня в присутственных местах. И тогда одна из дам, возможно, произнесет слова из какого-нибудь старого стихотворения, к примеру:
Тот, кто пришел бы сегодня… И пойдет легкий разговор о событиях нынешнего дня и о тысяче других вещей. Гостю предложили круглую подушку, но он уселся на краю веранды, свесив ногу. И дамы позади бамбуковой шторы, и гость на открытой веранде не устают беседовать, пока на рассвете не зазвонит колокол. Гость торопится уйти до того, как займется день.
1 2 3 4 5 6 7