Посмотри на меня. У меня будет новый костюм, а не мешок, на котором будто написано, что его выдали в бюро. Я буду курить папиросы. Я куплю ребятам конфет. И сам буду есть. Да, да, мне хочется конфет. Мне хочется пить каждый день по кружке пива. Мне хочется, чтобы Элла приоделась, чтобы сна ела мясо три, а то и четыре раза в неделю. Мне хочется пойти всей семьей в кино.
Бреккет опустился в кресло.
– Перестань, – устало сказал он.
– Нет, – тихо и горячо продолжал Джесси, – ты от меня не отделаешься. Слушай, Том, я уже все рассчитал. Ты только подумай! Сколько я могу откладывать каждый месяц от шестисот долларов! Проработаю три месяца, и то это уже тысяча – даже больше! А может, продержусь года два. Я обеспечу Эллу на всю жизнь!
– Вот, вот! – перебил его Бреккет. – Думаешь, легко ей будет жить, зная, что ты на такой работе?
– Я все обдумал, – взволнованно ответил Джесси. – Она ничего не узнает – понимаешь? Я скажу, что мне платят сорок долларов. А остальные ты будешь класть в банк на ее имя.
– А, перестань! – сказал Бреккет. – Ты надеешься, что тебя осчастливят? Каждую минуту – и во сне и наяву ты будешь думать: умру я завтра или нет? А хуже всего в свободные дни. Наши шоферы день работают, а день отдыхают, чтобы привести нервы в порядок. Так и будешь валяться у себя в комнате, не зная, куда деться от тоски. Вот оно, твое счастье.
Джесси засмеялся. – Нет, это счастье, счастье! Не беспокойся, я буду песни петь от такого счастья. Ты только подумай, Том, первый раз за семь лет можно будет гордиться собой!
– Перестань, замолчи! – сказал Бреккет.
В маленькой конторе наступила тишина. Потом Джесси прошептал: – Ты не откажешь, Том. Не откажешь. Не откажешь.
Снова стало тихо. Бреккет поднял руки и стиснул виски ладонями.
– Том, Том… – говорил Джесси.
Бреккет вздохнул. – А, к чорту! – сказал он наконец. – Ладно. Я тебя возьму, будь, что будет, – говорил он хриплым, бесконечно усталым голосом. – Хочешь сегодня выехать – выезжай сегодня.
Джесси молчал. Он не мог выговорить ни слова. Бреккет взглянул на него. По лицу у Джесси бежали слезы. Он судорожно глотал и пытался сказать что-то, но вместо слов слышались какие-то странные всхлипывания.
– Я пошлю телеграмму Элле, – все тем же хриплым, усталым голосом сказал Бреккет. – Сообщу, что ты поступил на работу. А дня через два пошлешь ей деньги на дорогу. Тебе заплатят к тому времени… если, конечно, дотянешь до конца недели, глупая ты голова.
Джесси только кивнул. Сердце у него так билось, что он прижал обе руки к груди, точно стараясь удержать его.
– Приходи к шести часам, – сказал Бреккет. – Вот тебе деньги. Поешь как следует.
– Спасибо, – прошептал Джесси.
– Стой, – сказал Бреккет. – Возьми мой адрес. – Он написал его на клочке бумаги. – Садись на любой трамвай, который идет в ту сторону. Спросишь у кондуктора, где сходить. Прими ванну и выспись.
– Спасибо, – повторил Джесси. – Спасибо, Том.
– Ну, проваливай отсюда, – сказал Бреккет.
– Том.
– Что?
– Я… – Джесси запнулся. Бреккет взглянул на него. На глазах у Джесси все еще блестели слезы, но его худое лицо словно излучало яркий свет.
Бреккет отвернулся. – Мне надо работать, – сказал он.
Джесси вышел из конторы. Слезы слепили глаза, но ему казалось, что весь мир отливает золотом. Он шел, прихрамывая, а в висках у него стучала кровь, сердце горело нестерпимой радостью. – Счастливее меня нет, – шептал он самому себе. – Я самый счастливый человек на свете.
Бреккет смотрел ему вслед до тех пор, пока Джесси не исчез за углом. Потом он согнул плечи и стиснул голову руками. Сердце у него мучительно билось, точно это был старый, засорившийся механизм. Он прислушивался к этим глухим ударам. Он сидел, словно оцепенев, и сжимал голову руками.



1 2