Здесь выложена электронная книга Остров фарисеев автора по имени Голсуорси Джон. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Голсуорси Джон - Остров фарисеев.
Размер архива с книгой Остров фарисеев равняется 120.57 KB
Остров фарисеев - Голсуорси Джон => скачать бесплатную электронную книгу
Голсуорси Джон
Остров фарисеев
Джон Голсуорси
Остров фарисеев
Перевод Т. Кудрявцевой.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
В СТОЛИЦЕ
ГЛАВА I
ОБЩЕСТВО
Так в обществе высоком повелось...
Шекспир, Король Джон.
Хорошо одетый мужчина с загорелым лицом и светлой бородкой скромно остановился у книжного киоска на Дуврском вокзале. Его звали Шелтон. Он направлялся в Лондон и занял место в углу вагона третьего класса, положив туда свой саквояж. После долгих странствий по чужим краям ему казались приятными и заунывный голос продавца, предлагавшего последнюю литературную новинку, и независимый тон бородатого кондуктора, и чинное прощание мужа с женой. Проворные носильщики, пробегавшие мимо со своими тележками, мрачное здание вокзала, добротный крепкий юмор, чувствовавшийся в людях, в звуке их голосов, в самом воздухе, - все говорило ему, что он дома. Он стоял в нерешительности у прилавка, не зная, купить ли книгу под названием "Харборо", которую он уже читал и, наверное, с удовольствием прочтет еще раз, или же "Французскую революцию" Карлейля, которую он не читал и вряд ли будет читать с удовольствием; он чувствовал, что следовало бы купить вторую книгу, но не в силах был отказаться от первой. Пока он мешкал, не зная, на что решиться, его купе стало наполняться народом; тогда, быстро купив обе книги, он поспешил в вагон, намереваясь отстаивать свои права на занятое место.
"Нигде так не узнаешь людей, как в дороге", - подумал он.
Почти все места были уже заняты; он положил саквояж в багажную сетку и сел. В самую последнюю минуту в купе втиснулся еще один пассажир молоденькая девушка с бледным лицом.
"Сглупил я, что поехал третьим классом", - подумал Шелтон, загородившись газетой и украдкой рассматривая своих соседей.
Пассажиров было семеро. В дальнем углу расположился немолодой сельский житель. Изо рта его, точно ручка трости, торчала погасшая трубка, повернутая чубуком книзу, а на лице запечатлелось сознание собственного ничтожества, свойственное тем, чья жизнь проходит лишь среди повседневных житейских забот. Рядом с ним краснощекий, широкоплечий человек и его сосед - седой мужчина с острым лицом хорька - беседовали о своих садах; Шелтон стал наблюдать за ними, и его поразило странное выражение их глаз: в них было настороженное дружелюбие и вместе с тем) дружелюбное недоверие, а в оживленной, даже сердечной беседе все время звучали опасливые нотки. Взгляд Шелтона скользнул дальше и чуть не споткнулся о надутое и на редкость самодовольное лицо полной дамы с римским профилем, одетой в черный с белым костюму она читала "Стрэнд мэгэзин", придерживая его одной рукой, а другая рука, с которой она сняла черную перчатку, лежала у нее на коленях, гладкая и пухлая, украшенная толстым золотым браслетом с часами. Сидевшая рядом с ней женщина помоложе, застенчивая, с ярким румянцем на щеках, разглядывала бледную девушку, которая только что вошла в купе.
"Что-то им не нравится в ней", - подумал Шелтон. В карих глазах девушки, несомненно, таился испуг; по покрою платья видно было, что она иностранка. И вдруг Шелтон встретился, взглядом с другой парой глаз: молодой человек с тонким искривленным носом тотчас же отвернулся, но Шелтон успел заметить в этих голубых навыкате глазах тень насмешки. Ему показалось, что незнакомец оценивает его и смеется над ним, хочет понравиться и словно привлекает на свою сторону. Шелтон не отвел глаз: это насмешливое, живое лицо с двухдневной рыжеватой щетиной, длинным носом и толстыми губами озадачивало его.
"Физиономия циника", - мелькнула у него мысль. "Но человек чуткий", мелькнула другая, и вновь первая мысль: "Однако слишком уж циничный".
Странный молодой человек сидел, широко раздвинув колени и скрестив под скамьею ноги в изношенных брюках и пыльных башмаках; пожелтевшие кончики его пальцев были сжаты, словно скручивали невидимую папиросу. Печать отчужденности лежала на этом человеке в потрепанной одежде; в сетке над его головой не было и намека на какой-либо багаж.
Испуганная девушка сидела рядом с этим непонятным субъектом. Возможно, более чем скромный костюм соседа побудил ее обратиться именно к нему.
- Простите, мосье, не говорите ли вы по-французски? - спросила она.
- Конечно, говорю.
- Тогда скажите, пожалуйста, где берут билеты?
Молодой человек покачал головой.
- Не знаю, - сказал он. - Я иностранец.
Девушка тяжело вздохнула.
- Но что с вами, мадмуазель?
Девушка не ответила и только крепче сжала руки на старой сумке, которая лежала у нее на коленях. В купе воцарилась тишина - так затихают животные, почуяв приближение опасности; взоры всех пассажиров были устремлены на чужестранцев.
- М-да, - прервал молчание краснощекий человек, - он был немножко навеселе в тот вечер, наш старый Том.
- Угу, - заметил его сосед, - это с ним бывает.
Как видно, что-то положило конец их взаимному недоверию. Пухлая, гладкая рука дамы с римским профилем судорожно сжалась, и это движение отвечало тревожному чувству, наполнившему сердце Шелтона. Казалось, и ее рука и его сердце боятся, как бы к ним не обратились с какой-нибудь просьбой.
- Мосье, - сказала девушка дрожащим голосом, - я очень несчастна. Посоветуйте, как мне быть. У меня нет денег на билет.
В лице молодого иностранца что-то дрогнуло.
- Да? - произнес он. - Это, конечно, с кем угодно может случиться.
- Что мне за это будет? - проговорила девушка со вздохом.
- Не падайте духом, мадмуазель. - Молодой человек обвел глазами пассажиров, и взгляд его остановился на Шелтоне. - Впрочем, пока что ваше положение кажется мне безвыходным.
- Ах, мосье, - вздохнула девушка, и хотя было ясно, что никто, кроме Шелтона, не понимает, о чем они говорят, в купе все же почувствовался холодок.
- Я был бы рад помочь вам, - сказал молодой иностранец, - но, к сожалению... - Он пожал плечами и снова перевел взгляд на Шелтона.
Тот сунул руку в карман.
- Могу я быть чем-нибудь полезен? - спросил он по-английски.
- Конечно, сэр. Вы могли бы оказать величайшую услугу этой молодой леди, одолжив ей денег на билет.
Шелтон вытащил соверен. Молодой человек взял его и, передавая девушке, воскликнул:
- Тысяча благодарностей! Voila une belle action! Вот благородный поступок! (франц.).
Тут на Шелтона напали сомнения, всегда сопутствующие случайной благотворительности; ему было стыдно, что у него возникли подобные сомнения, и было бы стыдно, если бы они не возникли; он украдкой посматривал на иностранца, который говорил теперь с девушкой на неизвестном Шелтону языке. Иностранец этот выглядел настоящим оборванцем, но выражение его лица говорило о тонком, остром уме и силе воли, какие редко можно обнаружить на лице заурядного человека; переведя взгляд на других пассажиров, Шелтон уловил на их лицах своеобразное сочетание презрительного возмущения и любопытства. Откинувшись назад и полузакрыв глаза, он попытался определить то новое, что появилось в атмосфере их купе. Ни в выражении лиц, ни в поведении его соседей не было ничего такого, к чему можно было бы придраться и что можно было бы втайне осудить, и это озадачивало его. Они продолжали беседовать с удивительным, чуть нарочитым бесстрастием, и все же Шелтон твердо знал, словно услышал по секрету от каждого, что этот подозрительный эпизод вывел их из состояния покоя. Случилось нечто противоречащее их понятиям о благопристойности, нечто опасное, мешающее им благодушествовать, и потому непростительное. Каждый по-своему проявлял неудовольствие: одни - с юмором, другие философски или презрительно, с раздражением или с насмешкой. Внезапно, словно прозрев, Шелтон понял, что и у него в глубине души притаились те же чувства. И он рассердился на своих соседей и на себя за то, что разделяет их неудовольствие. Он взглянул на пухлую, гладкую руку дамы с римским профилем. От этой холеной, белой руки веяло необычайным самодовольством и обособленностью; какая-то уверенная праведность в ее изгибе, чопорная жеманность отставленного толстого мизинца - все это приобрело совершенно необъяснимую значимость, словно олицетворение приговора, который вынесли его спутники по купе, приговора Общества, ибо Шелтон знал, что любые восемь человек, собравшиеся хотя бы в купе третьего класса, представляют собой зародыш Общества, даже если они и внушают отвращение благовоспитанному человеку.
Однако Шелтон был влюблен и недавно помолвлен, а потому у него были все основания не поддаваться чувству какого бы то ни было недовольства; перед его мысленным взором вновь возникло бесстрастное красивое лицо, быстрые движения и ослепительная улыбка той, чей образ не покидал его во все время добровольного изгнания; он достал последнее письмо своей невесты, но голос молодого иностранца, обратившегося к нему скороговоркой по-французски, заставил его поспешно спрятать конверт.
- Судя по тому, что она мне рассказала, сэр, - начал незнакомец, наклоняясь к Шелтону, чтобы девушка не могла расслышать его слов, положение ее весьма печально. Я был бы рад помочь ей, но, как видите... - Он сделал жест, и Шелтон понял, что ему пришлось, расстаться с жилетом. - Я не Ротшильд! Она приехала в Дувр с человеком, который обещал на ней жениться, а потом бросил ее. Посмотрите, - он быстрым взглядом! указал на их спутниц, отодвинувшихся подальше от француженки, - как они стараются, чтобы их одежда не коснулась ее! Это добродетельные женщины, сэр. И какая же чудесная вещь добродетель! А еще чудеснее сознавать, что обладаешь ею, особенно когда нечего бояться искушений!
Шелтон не мог удержаться от улыбки, а когда он улыбался, выражение его лица тотчас смягчалось.
- Замечали ли вы, - продолжал молодой иностранец, - что люди, которым по складу их характера и условиям жизни меньше всего подобает судить других, как раз и выступают обычно в роли судей? Суждения Общества всегда бывают детски наивными, потому что оно состоит в основном из людей, которым никогда не приходилось солоно. И потом те, у кого есть деньги, рискуют лишиться своих капиталов, если они перестанут считать неимущих мошенниками и идиотами.
Шелтона поразило это стремление бедно одетого юноши поделиться с ним, человеком совсем незнакомым, своими умозаключениями, поразило и то, что этот юноша так оригинально выразил его собственные затаенные мысли. Поддавшись странному обаянию незнакомца, Шелтон перестал раздумывать над необычностью создавшегося положения.
- Вы, вероятно, приезжий? - спросил он.
- Я уже семь месяцев в Англии, но до сих пор еще не бывал в Лондоне, ответил тот. - Я рассчитываю найти себе там полезное применение - давно пора! - На секунду губы его тронула горькая и вместе с тем жалостная улыбка. - Не я буду виноват, если мне не повезет. Вы англичанин, сэр?
Шелтон кивнул.
- Простите, что я спрашиваю вас об этом. В вашем тоне я не слышу того, что замечал почти у всех англичан: особого... - comment cela s'appelle? Как это называется? (франц.). - апломба, в котором проявляется одно из величайших достоинств вашей нации.
- Какое же это? - с улыбкой опросил Шелтон.
- Самодовольство, - ответил молодой иностранец.
- Самодовольство! - повторил Шелтон. - И вы называете это великим достоинством?
- Вернее, мосье, я назвал бы это серьезным недостатком народа, который всегда был великим. Вы, несомненно, самая культурная нация на земле, и это обстоятельство вас несколько испортило. Будь я английским проповедником, я стремился бы прежде всего доказать вам всю никчемность вашего самодовольства.
Шелтон откинулся на спинку скамьи и стал обдумывать это дерзкое замечание.
- Гм, - проговорил он наконец, - ваши проповеди едва ли пользовались бы успехом. Не думаю, чтобы мы были самоувереннее какой-либо другой нации.
Иностранец вздохнул, как бы соглашаясь с этим мнением.
- Это действительно довольно распространенная болезнь, - сказал он. Посмотрите на них. - И он быстрым взглядом указал на сидевших в купе пассажиров, обычных, заурядных людей. - Что дает им право кичиться своей добродетелью и отворачивать нос от тех, кто живет иначе, чем они? Впрочем, вон тот старик земледелец, пожалуй, не такой: он вообще никогда не думает; зато посмотрите на эту пару: как они увлеклись своей глупой болтовней о ценах на хмель, о видах на урожай картофеля, о проделках какого-то Джорджа и о тысяче подобных мелочей! Взгляните на их лица! Я ведь сам из буржуа, и я вас спрашиваю: проявили ли эти люди хоть раз такие качества, которые давали бы им право гладить себя по головке? Куда там! Они знают только, как растить картошку; и все непонятное внушает им ужас и презрение. А таких миллионы! Voila la societe! Вот каково общество! (франц.). Этим людям свойственно одно: трусость! Я воспитывался у иезуитов, - заметил он в заключение, - они научили меня, как надо думать.
При обычных обстоятельствах Шелтон, следуя правилам хорошего тона, произнес бы: "Ах, вот как!" - и уткнулся бы носом в спасительные страницы "Дейли телеграф". Но сейчас, повинуясь непонятному побуждению, он взглянул на молодого человека и спросил:
- Почему вы говорите все это именно мне?
Бродяга - ибо, если судить по его башмакам, он вряд ли мог быть кем-либо иным - минуту помедлил и затем, словно решившись говорить правду, ответил:
- Когда вот так постранствуешь по свету, как я, появляется особый инстинкт, который подсказывает, кого следует выбирать в собеседники и каким тоном с ним разговаривать. Все в жизни диктуется необходимостью, и, если хочешь жить, нужно научиться всем этим премудростям, иначе пропадешь.
Шелтон, который и сам обладал довольно гибким умом, не мог не заметить, что под этими словами скрыт тонкий комплимент. Молодой человек словно хотел сказать ему: "Я уверен, что вы не поймете меня превратно и не сочтете бездельником только потому, что я изучаю человеческую природу".
- Но разве ничего нельзя сделать для этой бедной девушки?
Новый знакомый Шелтона пожал плечами.
- Разбитая чашка, - сказал он. - Ее теперь уже не склеишь. Она едет к своей кузине в Лондон и надеется, что та ей поможет. Вы дали ей денег, чтобы добраться до Лондона, и это все, что вы можете для нее сделать. Что ждет ее в дальнейшем, слишком хорошо известно.
- Но это же ужасно! - с искренним возмущением проговорил Шелтон. Разве нельзя убедить ее вернуться домой? Я бы с радостью...
Молодой человек покачал головой.
- Mon cher monsieur, - сказал он, - вы, видимо, до сих пор не имели случая узнать, что такое семья. Семья не любит подпорченного товара: у нее не найдется доброго слова для сына, который запустил руку в кассу, или для дочери, которую нельзя уже выдать замуж. На что она им, черт возьми, такая? Уж лучше привязать ей камень на шею и сразу утопить. Все мы христиане, но быть христианином далеко не то же, что быть добрым самаритянином.
Шелтон взглянул на девушку, которая сидела неподвижно, сложив руки на сумке, и в душе его поднялось возмущение против несправедливости жизни.
- Да, - заметил иностранец, словно угадывая его мысли, - то, что мы называем добродетелью, почти всегда не более как удача. - И он обвел взглядом своих соседей, как бы говоря: "Ну, конечно, сила условностей! Пожалуйста, придумывайте себе условности, только не кичитесь, как павлины, тем, что вы их придерживаетесь: все в мире только трусость и удача, друзья мои, только трусость и удача!"
- Послушайте, - сказал Шелтон, - я дам ей мой адрес, и если она захочет вернуться домой, пусть напишет мне.
- Она никогда не вернется домой: у нее не хватит на это мужества.
Шелтон поймал подобострастный взгляд девушки; в ее слегка отвисшей нижней губе было что-то чувственное, и Шелтон понял, что молодой человек прав.
"Лучше им, пожалуй, не давать моего домашнего адреса", - подумал он, взглянув на лица сидевших напротив него молодых людей, и написал следующее: "Контора Парамора и Херринга, Линкольнс-Инн-Филдс, для Ричарда Парамора Шелтона".
- Вы очень добры, сэр. Меня зовут Луи Ферран. Адреса пока не имеется. Я постараюсь растолковать ей, в чем дело: сейчас она невменяема.
Шелтон снова уткнулся в газету, но он был слишком взволнован, чтобы читать: слова молодого незнакомца продолжали звучать у него в ушах. Он поднял глаза. Пухлая рука дамы с римским профилем по-прежнему лежала у нее на коленях, только теперь она была втиснута в черную перчатку с толстым белым швом. В хмуром взгляде дамы, устремленном на него, сквозило недоверие, словно он оскорбил ее чувство приличия.
- Он не получил с меня ни гроша, - громко сказал краснощекий мужчина в заключение разговора о сборщиках налогов.
Раздался громкий свисток паровоза, и Шелтон снова взялся за газету. Он скрестил ноги, твердо решив на сей раз насладиться чтением репортажа о последнем убийстве, и снова поймал себя на том, что разглядывает насмешливое лицо длинноносого незнакомца.
"Этот парень много видел и много перечувствовал, - подумал он, - раз в десять больше, чем я, хотя он моложе меня лет на десять".
Остров фарисеев - Голсуорси Джон => читать онлайн электронную книгу дальше
Было бы хорошо, чтобы книга Остров фарисеев автора Голсуорси Джон дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Остров фарисеев у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Остров фарисеев своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Голсуорси Джон - Остров фарисеев.
Если после завершения чтения книги Остров фарисеев вы захотите почитать и другие книги Голсуорси Джон, тогда зайдите на страницу писателя Голсуорси Джон - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Остров фарисеев, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Голсуорси Джон, написавшего книгу Остров фарисеев, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Остров фарисеев; Голсуорси Джон, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн