Наконец, ложно широко распространенное мнение, что на мирно служивших делу искусства «космополитов» вдруг агрессивно напали их враги; напротив, именно будущие «космополиты» начали атаку против ряда писателей, которые затем, как говорится, перешли в контратаку.Борьба шла между «интернационалистами» и «патриотами». В годы войны будущие «космополиты» мирились с мощным возрождением русского патриотизма, ибо дело шло о разгроме нацизме. Но затем патриотизм стал все больше раздражать эту группу критиков.В 1948 году А. С. Гурвич писал о русском патриотизме, громя одну из пьес известного драматурга Н. Ф. Погодина: «Понятно, что самые отсталые, отягощенные предрассудками советские люди должны были найти для себя в страшных испытаниях войны доступную для них моральную опору… Но воспеть этот древний слепой инстинкт самосохранения как бессмертную силу духа народного — значит повернуть время вспять». И издевался над погодинской пьесой, где, по его словам, «непостижимая тайна русской народной души предстает перед нами как идея в штанах… Идея эта — исконный, вечный, непоколебимый дух русского человека, а штаны — старые казацкие штаны с лампасами»482.Надо сказать, Погодин не был истинным художником, но Гурвич напал на него не поэтому; до войны он как раз восхвалял этого драматурга, а в то же время громил одного из значительнейших писателей — Платонова…Вообще критики, зачисленные позднее в «космополиты», делая вид, что они ратуют за высокое искусство, на самом-то деле выступали, как правило, против писателей патриотической направленности. Конечно, атакуемые ими А. В. Софронов, Н. М. Грибачев, А. А. Первенцев, М. С. Бубеннов и другие (не говоря уже о драматурге-плагиаторе А. А. Сурове) не были значительными писателями, но «средних» и «посредственных» писателей было тогда (как, впрочем, и во времена Пушкина, Достоевского или Блока) сколько угодно. Однако критики, о которых идет речь, расходовали свой пыл почти исключительно на «патриотов».Ныне дожившие до нашего времени «космополиты» рассказывают о своих атаках на «патриотов» как об очень трудных деяниях. Д. С. Данин пишет, например: "В 46-м мне удалось напечатать статью против Софронова под непрощаемым заголовком — «Нищета поэзии»… А в 48-м мне удалось напечатать антигрибаческую (т.е. против Грибачева. — В.К. ) главу в большой статье о «драматическом начале» в нашей поэзии… произошло нечто беспрецедентное — подвергалась осуждающей критике поэма, только что получившая Сталинскую премию 1-й степени… Я… рискнул на тот шажок из молодого экстремизма. Была тут и психологическая подоплека — уязвленность бессильем перед низостью власти".Что касается «экстремизма», Даниила Семеновича в данном случае подвела память (лгать он бы не стал, так как факты ничего не стоит проверить): его статья, «осуждающая» поэму Грибачева, появилась в октябре 1948 года, а Сталинская премия была присуждена за сию поэму в апреле 1949-го. Но поскольку борьба, которую-де Данин вел с «низостью власти», кажется ему теперь чем-то героическим, он «припомнил», что экстремистски выступил в сущности против мнения самого Сталина!Впрочем, главное в другом. В не раз цитированном трактате Г. В. Костырченко впервые исследована подлинная история «борьбы с космополитами». И выяснилось, что атаки будущих «космополитов» в 1946-1948 годах на «патриотов» велись отнюдь не против «власти», а напротив, под руководством идеологической власти — прежде всего в лице Д. Т. Шепилова, который с 1946 года был редактором «Правды» по отделу пропаганды, с 1947-го — первым заместителем начальника Агитпропа (Управления пропаганды и агитации) ЦК, а с 1948-го — заведующим Агитпропом («выше» него в идеологической власти стояли только Маленков и, разумеется, Сталин). Он разделял позиции будущих «космополитов» до января 1949 года, когда, узнав, что Сталин решает вопрос иначе, развернулся, как говорится, на 180 градусов. Был на стороне «космополитов» и 1-й заместитель генерального секретаря Союза писателей СССР А. А. Фадеева К. М. Симонов, который имел едва ли меньшую власть, чем сам генеральный (как и Шепилов, он затем обрушился на недавних «друзей»).Нельзя не обратить особого внимания на тот факт, что такие очень осведомленные люди, как Шепилов и Симонов, до января 1949-го всячески поддерживали будущих «космополитов». В нынешних сочинениях о событиях того времени (между прочим, в известной мере даже в глубоко объективном исследовании Г. В. Костырченко) утверждается, что «антикосмополитическая (и, как считается, „противоеврейская“) кампания» готовилась задолго до 1949 года. Конечно, те или иные лица (в частности, настроенные действительно антисемитски) могли планировать нечто подобное. Но поведение Шепилова и Симонова, которые (это известно) чрезвычайно дорожили своим высоким положением, убеждает, что на вершине власти подобных планов не имелось , и только после конфликта с Израилем могла стать реальностью «антикосмополитическая кампания».Г. В. Костырченко на строго документальной основе показал483, что к концу 1948 года будущие «космополиты» под «командованием» зав. Агитпропом ЦК Шепилова и 1-го зама генсека СП Симонова пошли в настоящую атаку на «патриотов», притом для названных руководителей главной целью атаки был генсек СП Фадеев, которого должен был заменить Симонов. Стоит сообщить, что Шепилов, помимо прочего, возглавлял редакцию самой «страшной» тогда цекистской газеты «Культура и жизнь». Забавно, что ныне бывший «космополит» Д. С. Данин, переносясь в своих мемуарах уже в далекое прошлое, «констатирует»: «Культура и жизнь» выносит приговоры, нигде обжалованию не подлежащие"484, — в самом деле забавно, ибо друзья Данина нередко выступали в этой «палаческой» газете!В декабре 1948 года борьба против «патриотов» дошла до своего рода крайности: Фадеев и его сторонники попытались отбиться на состоявшемся 18 декабря 1948 года ХII пленуме Союза писателей, но Шепилов попросту запретил публикацию большинства материалов этого пленума!Лишь через месяц поддерживавший Фадеева секретарь ЦК Г. М. Попов, будучи принят Сталиным, доложил ему об «антипатриотической атаке» на выдающегося писателя, «соотношение сил» кардинально изменилось, и 28 января 1949 года в «Правде» была опубликована разгромная редакционная статья «Об одной антипатриотической группе театральных критиков».Но Шепилов и Симонов вышли сухими из воды, ибо мгновенно заняли прямо противоположную позицию. 18 февраля Симонов, дабы отмыться от своего недавнего единства с «космополитами», выступил на собрании драматургов и критиков с беспрецедентно резкими политическими обвинениями в их адрес, а в мартовском номере «Нового мира» опубликовал объемистую статью, в которой, в частности, так «разоблачал» критиков: "Прямые высказывания — это только открыто опубликованная часть программы… в большинстве случаев у этих критиков-антипатриотов забрало было опущено или только чуть-чуть приподнято. Они знали, что если они поднимут забрало и скажут все, что они на самом деле думают, то их забросают камнями485 на улице…" Они-де стремились «продать» русский народ «в рабство американскому империализму… Вот что такое космополитизм в искусстве, если поглядеть в самый его корень»486.То есть Симонов предъявил «космополитам» такое обвинение, по какому к этому времени уже были арестованы «еврейские националисты» из ЕАК… Однако власти не вняли сему обвинению. Так, 28 марта Симонов (кстати, вместе с Софроновым) отправил послание Сталину и Маленкову, в котором «ставил вопрос» об исключении целого ряда «космополитов» из Союза писателей, но поддержки не получил, и впоследствии, в 1950 году, исключен был один только И. Л. Альтман, который считался наиболее «пламенным» (он в феврале 1948-го разоблачал — см. выше — «антипатриотизм» выдающегося режиссера Василия Сахновского!..).Правда, ряд «космополитов» был исключен из партии, но это тогда являлось очень широко распространенным «наказанием» даже за весьма мелкие прегрешения. И в связи с этим стоит сообщить о процедуре исключения из партии недавнего секретаря Правления СП «космополита» Л. М. Субоцкого, который помимо литературной карьеры заседал, начиная еще со времени революции, в различных трибуналах. Уже упоминавшийся Данин воспроизвел (и за это нельзя не поблагодарить его!) реакцию Субоцкого на исключение из партии:« — Я заявляю! — обвел он нас всех зачеркивающим жестом маленькой волевой руки. — И прошу занести это в протокол! Трибуналы революции… трибуналы войны… Я отправил на расстрел больше нечисти, чем сидит вас сейчас в этом зале! Понятно?!» (Данин, цит. соч., с.350).Эта сцена показывает всю ложность внедряемых в сознание людей представлений, согласно которым все «космополиты» были этакими служителями высокого искусства, на коих набросились свирепые громилы. Кстати, Данин, в отличие от многих других сочинителей, честно сообщает, что уже в 1950 году он стал снова выступать в печати, начав с опубликованной «Литературной газетой» статьи, как он пишет, «о молодом поэте Ф.» (с.356). Имя не называется, по-видимому, потому, что этот поэт, Владимир Федоров, был, во-первых, не менее «патриотичен», а во-вторых, менее «поэтичен», чем Анатолий Софронов, статью о стихах которого Данин еще не столь давно озаглавил уничтожающе: «Нищета поэзии». Между тем песню «Шумел сурово Брянский лес…», слова которой Анатолий Владимирович сочинил более полувека назад, многие ценят и сегодня — хотя, конечно же, нет оснований считать ее автора значительным поэтом.И из того факта, что Данин Софронова отверг, а Федорова расхвалил, естественно сделать четкий вывод: критик атаковал в лице Софронова не безнадежно плохого, по его мнению, поэта и даже не «патриота», а влиятельного представителя враждебного «лагеря»; Федоров же жил не в Москве и не принимал участия в литературной борьбе (потому его можно было хвалить).Как уже сказано, к концу 1948 года перевес сил в этой борьбе был на стороне «космополитов»; затем в дело вмешался Сталин, но — несмотря на приведенные выше тяжелейшие обвинения Симонова в адрес «космополитов» — не только не распорядился о репрессиях, но даже не поддержал предложение об исключении «преступников» из Союза писателей.Вернусь еще раз к утверждениям об «антисемитизме» Сталина, который связывают и с гонениями на «космополитов» (за немногими исключениями, евреев). Как уже сказано, в 1949-1952 годах по воле Сталина удостоенных высоких почестей евреев было больше, чем подвергшихся опале. Другой вопрос, что те или иные лица воспользовались развернувшейся кампанией для нападок на евреев в силу в самом деле присущего этим лицам антисемитизма либо, по крайней мере, с целью устранить мешающих им «конкурентов».Я, учившийся в то время на филологическом факультете Московского университета, был непосредственным свидетелем и, более того, «участником» подобной акции. Курс лекций по русской литературе ХIХ века читал доцент А. А. Белкин — и читал, по тем временам, неплохо. Я близко знал его, так как исполнял обязанности «старосты курса» и постоянно общался с Абрамом Александровичем. «Антипатриотом» он ни в коей мере не являлся, его любовное отношение к русской литературе было несомненным. Незадолго до окончания его лекций до меня дошли сведения о готовящемся увольнении Белкина из университета, и, наивно рассчитывая воспрепятствовать этому, я составил очень лестный для него «адрес», который подписали почти все студенты курса, и торжественно вручил ему сей «документ» после завершающей лекции. Вскоре меня вызвал заместитель декана факультета М. Н. Зозуля и потребовал рассказать о том, как Белкин подготовил упомянутый «адрес», что, конечно, было бы использовано для его полной дискредитации. Это меня окончательно возмутило, и вместе с Зоей Финицкой (позднее известной журналисткой) я «организовал» своего рода делегацию протеста из двух-трех десятков студентов к секретарю партбюро факультета Николаевой.Теперь я склонен думать, что эти действия только способствовали увольнению Белкина, ибо каким-нибудь вышестоящим лицам, которые должны были утвердить увольнение, по всей вероятности, преподносили наш «бунт» как результат «подстрекательства» со стороны Абрама Александровича. Но мне было более или менее ясно тогда и вполне ясно теперь, когда «загадки» того времени исследуются по сохранившимся документам, что Белкина уволили не из-за предписания власти о некой «расовой чистке» (ведь в те же самые годы множество евреев получало высшие почести!), но по воле тех или иных лиц (хотя бы упомянутого Зозули), воспользовавшихся кампанией «борьбы с космополитизмом» для своей собственной выгоды или удовлетворения антисемитских вожделений. Если бы дело обстояло иначе, были бы абсурдными и тогдашнее наличие евреев в ЦК КПСС, и тот факт, что треть Сталинских премий по литературе доставалась евреям.Уже знакомый читателям А. И. Ваксберг, не стесняющийся писать любые нелепицы, так характеризует «кампанию против космополитов»: "это была тщательно продуманная и хорошо организованная психологическая обработка населения перед грядущими катаклизмами (имеется в виду поголовная депортация евреев. — В.К. ), которую предначертал обезумевший диктатор" (цит. соч., с.261). Но как это согласуется с одновременным очень щедрым производством евреев в лауреаты, народные и заслуженные артисты и т.п., о чем, кстати сказать, узнавали несоизмеримо более широкие слои населения, нежели те, которые слышали что-либо о критиках Борщаговском, Данине и т.п.? Так, в 1949 — 1952 годах стали известными всей стране лауреатами Сталинской премии (часть из них — дважды) артисты еврейского происхождения Марк Бернес, Ефим Березин, Владимир Зельдин, Марк Прудкин, Фаина Раневская, Марк Рейзен, Лев Свердлин и т. д.Словом, с прискорбием помня о репрессиях и гонениях 1949-1952 годов, затронувших значительное количество людей еврейского происхождения, необходимо вместе с тем освободиться от многочисленных домыслов, вымыслов и зловещих мифов, которые затемняют или вообще заслоняют историческую реальность этого — в сущности не столь уж далекого — времени. Часть третьяОт Сталина до Брежнева.1953-1964Глава восьмая О ТАК НАЗЫВАЕМОЙ ОТТЕПЕЛИ Как уже не раз говорилось, то, что назвали «культом Сталина», оказало и до сих пор оказывает очень сильное воздействие на понимание — вернее, лжепонимание — хода истории в 1930-1950-х годах. Выше приводились цитаты из нынешних сочинений, в которых Сталина проклинают за то, что он перед войной пытался строить свои отношения с Гитлером в сущности точно так же, как это делали тогда правители Великобритании и Франции; авторы этих сочинений явно не отдают себе отчета в том, что их сознание по-прежнему находится во власти пресловутого культа, ибо-де великий Сталин не «должен» был вести себя подобно заурядным правителям Чемберлену и Даладье… Точно так же нисколько не преодолели в себе «культовое» сознание те, кто сегодня объясняют личной злой волей Сталина коллективизацию, 1937-й год, тяжкие военные поражения 1941-1942 годов и т. д. Правда, это уже «культ наизнанку», но он не менее далеко уводит от истинного понимания хода истории, чем культ как таковой.Я счел нужным напомнить здесь об этом потому, что и многие нынешние суждения о «преемнике» Сталина, Н. С. Хрущеве, основаны в сущности на тех же «культовых» понятиях об истории: все, что совершалось после смерти Сталина, приписывается «доброй» (впрочем, в определенных отношениях и «злой») воле Никиты Сергеевича.18 апреля 1994 года в связи со 100-летием со дня рождения Хрущева была проведена под руководством правившего СССР в 1985-1991 годах М. С. Горбачева широкая (более 30 участников) конференция, стенограмма которой в том же году вышла в свет в виде книги, изданной немалым по теперешним меркам тиражом. И все происходившее в 1953-1964 годах толкуется в сей книге, по сути дела, как проявления личной воли Хрущева.Впрочем, более или менее осведомленный историк КПСС В. П. Наумов не мог не сказать на этой конференции, что прекращение фальсифицированных политических «дел» (врачей, «сионистского заговора» в МГБ, «мингрельского» и др.), решение о пересмотре Ленинградского дела, амнистия почти половины — 1,2 млн. (!) — заключенных ГУЛАГа и т. п. были осуществлены по инициативе и в ходе практических мероприятий вовсе не Хрущева, а Берии, но, последний, по словам Наумова, делал все это, так как «пытался создать образ непреклонного борца за восстановление законности и правопорядка, за реабилитацию всех невинно пострадавших… и т. п. Следует признать, что Берия преуспел в решении своих задач. Его действия в то время произвели впечатление, и, сейчас, спустя 40 лет, многие исследователи принимают его маневры за чистую монету»487.Заключительная фраза по меньшей мере странна, ибо ведь подследственные и заключенные действительно освобождались тогда по указаниям Берии;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55