Не уверен, что с тех пор мне встречался запах таких духов, но я даже сейчас бы узнал ее по этому аромату. Ее звали Розмари.
– Да, в газетах сообщали, что ваш отец очень часто писал ей с войны. Наверное, они были очень близки.
– Да. Но редко. – Он не смог скрыть раздражения и быстро переменил тему. – А что ваши родители?
– Мама живет в Индианаполисе. Отец умер несколько лет назад.
– Чем он занимался?
– Он был известным журналистом. Его колонки печатались в нескольких газетах.
– Значит, интерес к журналистике проснулся в вас еще в детстве?
Что это – первая попытка вывести ее из равновесия?
– Да, думаю, это так, – спокойно ответила она.
По приглушенному гулу Энди поняла, что они подошли к реке, и действительно, скоро они увидели бурную реку, несущую свои кристально чистые воды вниз, от подножия холмов.
– Какая чистая вода! – воскликнула Энди.
– Днем увидите лучше. Вода фильтруется, проходя через известняковую породу на протяжении многих миль своего пути. Можно сказать, что это самая чистая вода в штате.
– А деревья! Они так красивы. – Запрокинув голову, Энди вглядывалась сквозь узорчатую листву кипарисов в звездное небо. – Вы ее любите, правда? Эту землю?
– Да. Многие думали, что я выберу для себя карьеру военного, как и мой отец. Но он ушел из армии еще до того, как я стал достаточно взрослым, чтобы понять, что в своей жизни он занимался не только сельским хозяйством. Сколько я себя помню, мы жили здесь. Обязательное образование я получил в Нэме, а когда пришло время идти в армию, надеялся, что никому не придет в голову как-то связывать меня с моим знаменитым отцом. Военная служба не для меня.
Лайон помолчал.
– У меня еще есть коммерческая недвижимость. Но моя настоящая любовь – земля. – Он широко раскинул руки, словно стремясь охватить все: и деревья, и эту реку, и эту ночь.
– Жаль, что только вы вдвоем наслаждаетесь вашим миром, – сказала Энди и тут же пожалела о своих словах.
– Если вы хотите знать, почему я так и не женился, отчего вы не спросите прямо, миссис Мэлоун? Не ожидал от вас подобного жеманства.
– Я вовсе не…
– К вашему сведению, – натянуто сказал он, – я был женат. Этот кошмар длился три года. А когда ей осточертели ранчо, дом, мой отец и я, она собрала вещички и смоталась. Больше я ее не видел. Развод моя жена получила, воспользовавшись почтовыми услугами дядюшки Сэма и чудесным изобретением Александра Грейама Белла.
– И теперь вы вымещаете ненависть к ней на других женщинах? – Энди стояла, прислонившись к кипарису.
– Нет. Прежде чем возненавидеть человека, нужно испытывать к нему хоть какие-то чувства. А какие бы чувства я ни испытывал к своей бывшей жене, они умерли во мне в тот момент, когда она уехала. Поэтому скажем так: я не доверяю представительницам женской половины человечества.
– Значит, вы закончите жизнь убежденным холостяком?
– Не сомневаюсь.
– Думаю, что дамочки в Кервилле не захотят с этим смириться, – подзадоривая его, сказала Энди, вспомнив, как заинтересовалась им служащая из гостиницы. – Разве они не охотятся за вами?
– Да. Каждая мамаша с дочкой на выданье готова бросить ее в мои объятия. Меня познакомили с каждой разведенной женщиной в городе. Все безнадежно. Был случай, когда меня пытались свести с молодой вдовой, подстроив так, что я оказался с ней рядом за обеденным столом. А тогда прошло меньше месяца как умер ее муж.
– Значит, вы презираете и отвергаете женщин?
Лайон оторвался от огромного валуна, прислонившись к которому он стоял, и подошел к Энди совсем близко.
– Нет, я не отвергаю женщин. Я только сказал, что не женюсь. Мне выпало несчастье – нет, счастье, это все-таки более правильно – быть подверженным тем же плотским грехам, каким подвержен любой мужчина.
В его голосе зазвучали вкрадчивые, бархатные нотки.
Неожиданно испугавшись, Энди отвернулась от Лайона и взглянула на реку.
– Я… Я думаю, это удачное место для натурных съемок. Конечно, шум воды – большая помеха, но…
Энди замерла. Она почувствовала на своих плечах его руки, сильные, нежные, горячие руки. Он повернул ее к себе:
– Вы, наверное, умираете от любопытства?
Энди ощутила на лице его теплое дыхание.
– Любопытства? – Голос ее сорвался. – Любопытства из-за чего?
– Из-за меня.
– А что именно мне должно быть любопытно?
– Например, на что это похоже, когда до тебя дотрагивается, а тем более целует ковбой с бычьей шеей? Разве не об этом вы подумали, когда впервые увидели меня?
– Нет, – солгала она.
Именно об этом она думала при их первой встрече, но ей и в голову не приходило, что он может догадаться о ее мыслях.
Он снова заговорил. И она почувствовала, что тает от звуков его голоса. Такой голос мог бы растопить глыбу льда.
– Когда вы получили назад свои письма, вы не восприняли это как отказ. Вы подумали, что приедете сюда, приласкаете этого деревенского парня, он потеряет от вас голову и разрешит взять интервью у отца. Вы были уверены, что я размякну, стоит мне только увидеть ваши золотистые глаза, бархатную кожу, шелковистые волосы и сексапильную фигурку. Так?
– Нет!
Он был несправедлив. Энди действительно страстно желала, чтобы он обнял ее покрепче, даже если он посмеется над ней потом.
– И чем больше я оскорблял вас, тем сильнее разгоралось ваше любопытство, пока я не повел себя действительно отвратительно. Думаете, я не знаю, что вы сегодня наблюдали за мной? Ну и как, увидели что-нибудь, что вам не понравилось?
– Вы самодовольный…
– Бросьте, миссис Мэлоун. Я удовлетворю ваше любопытство.
Он прижал Энди к дереву и искусно, нагло стал расстегивать пуговицы на ее блузке. Сначала одну, потом вторую.
Энди решительно посмотрела прямо ему в глаза, отчаянно надеясь, что он не почувствует, как неистово колотится ее сердце.
– Я не собираюсь ни драться с вами, ни сопротивляться вам…
– Сопротивляйтесь, деритесь… сколько угодно. Вы не остановите меня. К чертям благородство. – И Энди почувствовала на своих губах губы Лайона, властные и одновременно мягкие. Сопротивление было сломлено.
Губы Энди раскрылись, и его язык скользнул в сладкую влажность ее рта. Неожиданно он оторвался от Энди, поднял голову и пристально посмотрел на нее. Потом, словно подчиняясь палочке дирижера, они вновь потянулись друг к другу.
Лайон прильнул к ее губам с каким-то яростным отчаянием, словно боялся, что она исчезнет, как прекрасное видение, и он не успеет насладиться ею. Он осыпал легкими поцелуями лицо, шею, грудь.
– Лайон, – выдохнула Энди, когда почувствовала на своей груди тепло его ладоней.
Он нежно прижал ее к себе и слегка приподнял. Она оказалась на удивление легкой. Неожиданно Лайон сказал:
– А знаешь что? Я обнаружил, что в тебе не все фальшивое.
Если бы Лайон ударил Энди, она была бы менее потрясена. Она резко оттолкнула его:
– Так это для тебя… только эксперимент?
– А для тебя разве не только? – издевательски спросил он.
– Как ты омерзителен!
Энди, спотыкаясь, пошла к дому, на ходу поправляя блузку. Неожиданно теплый вечер превратился в темную, холодную ночь. Но не успела она пройти нескольких шагов, как Лайон нагнал ее и, больно схватив за руку, развернул к себе.
– Это я-то? Но я не влезал в чужой дом, гоняясь за семейными тайнами.
– Я…
– Тебе удалось одурачить моего отца, но со мной этот номер не пройдет, сестренка. Мне знаком этот сорт…
– Прекрати! – закричала она. – Я не сорт. И запомни это раз и навсегда. Я приехала сюда взять интервью у твоего отца. Знаю, что он болен, и, поверь, мне это небезразлично. Но тем больше у меня причин напомнить о нем американцам. Я не знаю, почему ты возненавидел меня заранее, даже не познакомившись со мной. Но я здесь. И буду делать свою работу независимо от того, хочешь ты этого или нет. – Энди почувствовала, как к горлу подступил комок и на глазах навернулись слезы. Хорошо, что в темноте он их не заметит. – И последнее, никогда больше не смейте ко мне прикасаться, мистер Рэтлиф. – Она разжала его пальцы, точно железным обручем сковавшие ее руку.
– Можете не сомневаться в этом, – ответил он язвительно. – Один поцелуй в темноте не сделает из вас женщины, миссис Мэлоун. Вы честолюбивы, практичны, упрямы. Вы просто копия мужчины в женском обличье. В вас нет ни мягкости, ни нежности, ни доброты – ни одного из качеств, необходимых женщине. Каждое слово жгло ее, как раскаленное железо. Он был прав. Сколько лет она прожила, спрятавшись в своей раковине? Но хотелось ли ей этого?
– Я не такая, – вырвался из ее груди яростный протест. – Не такая.
– Во всяком случае с моей помощью вам это доказать не удастся.
– Я и не хочу.
Она солгала. Ей хотелось. И от сознания этого унизительного факта Энди ощутила горечь, как от проглоченной пилюли.
* * *
Когда Энди вернулась, в доме стояла тишина. Грейси, как и обещала, оставила обещанный кофе во дворике. Только к нему так никто и не притронулся.
Энди была рада, что никого не встретила, и, не включая света, поднялась к себе. Приняла горячую ванну, надеясь смыть с себя воспоминания об унижении, пережитом ею. Только не так это просто. Понадобится много времени. Все еще испытывая стыд и гнев, она натянула халат и пошла в холл, чтобы позвонить Лесу.
– Я тебя разбудила? – сказала она в телефонную трубку.
– Нет, черт возьми. Хотелось бы мне, чтобы это было так. Я собираюсь напиться до одури, но пока на полпути к этому. А половина не в счет.
– В чем дело? Ты сегодня никому не назначил свидания?
– Моя лучшая подружка в отъезде, – проворчал он.
Энди рассмеялась. Она знала, что он говорит несерьезно.
– Тебя просто надо по-матерински приголубить.
– Знаешь, Энди Мэлоун, в отношении тебя у меня может развиться комплекс Эдипа. – Лес вздохнул, и Энди представила, как он запустил пятерню в свои рыжие волосы. – Могу поспорить, что ты там заарканила всех ковбоев. Неплохо, наверное, проводишь время?
Она не ответила на эту шутку. Лайон целовал ее с такой нежностью, с такой страстью. Как он мог?! Энди проглотила подступившие к горлу слезы:
– Между прочим, я нахожусь в резиденции Рэтлифов, на их ранчо.
– Где?..
На другом конце провода раздался грохот, затем нецензурная брань, и наконец она услышала голос Леса, на этот раз ясный и отчетливый:
– Я уронил телефон. Так что ты сказала? Ты где? Живешь там? У старика? Ты с ним уже познакомилась? А что его сын?
– Не все сразу, Лес. Давай по порядку. Да, по приглашению генерала я живу в его доме. Здесь остановится съемочная группа. Их разместят во флигеле.
– Боже всевышний! Я знал, что ты можешь провернуть это дельце, лапонька моя.
– Генерал Рэтлиф – настоящий джентльмен. Он согласился дать интервью, однако надо быть предельно осторожными, чтобы не переутомить его. Он очень слаб, Лес.
– Но все-таки он согласился?
– Да.
– А сынок?
Энди помолчала.
Если бы Лес не был так взбудоражен новостью, он заметил бы эту паузу.
– Отнесся к этому с меньшим энтузиазмом, но я не думаю, что он будет нам мешать.
– Потрясающе, великолепно, чудесно! Если бы я был сейчас с тобой, то подарил бы тебе поцелуй, который заставил бы тебя пуститься в пляс, а в твоей голове зазвенели бы колокольчики.
Энди вздрогнула. Сегодня она уже пережила такой поцелуй. Она полностью растворилась в Лайоне, во вкусе его губ, в запахе его кожи, в его прикосновении, в тяжести его тела. Ничего подобного прежде Энди не испытывала. Они с Робертом были чувственной парой – сначала, но…
– Энди, крошка, ты меня слушаешь?
– Д-да.
– Ну, куколка, расскажи мне все. Как это было?
– Генерал очень дружелюбен. С ним чувствуешь себя, как с собственным дедушкой. Он сказал, что я могу спрашивать его о войне в целом, но не об отдельных сражениях. Его…
– Подожди, подожди, вернись-ка. Что это за «отдельные сражения» и так далее?
– Он сказал, что не будет отвечать на вопросы о конкретных сражениях, в которых принимал участие. Только о войне в целом.
– Все интереснее и интереснее.
– Почему?
– Ты когда-нибудь слышала о военном, особенно о генерале, который не хочет рассказывать о своих ратных подвигах? Думаешь, старому скряге есть что скрывать?
Не только подозрения Леса, но и грубоватые слова в адрес генерала вызвали у Энди взрыв раздражения.
– Нет, – резко сказала она. – Я так не думаю. Сегодня я прочла целую кипу газетных статей, рассказывающих о его службе в армии с первых дней до выхода в отставку, и ни в одной не было даже отдаленного намека на какую-нибудь скандальную историю.
– Ну что ж, это следует обмозговать.
Она вовсе не собиралась об этом думать. Если в прошлом генерала Рэтлифа не все гладко, то она ничего не желает об этом знать.
– Сегодня я осмотрела дом – очень красивый, надо сказать, – и выбрала место для съемок. Мы можем сделать несколько сюжетов на натуре. Скажи, чтобы Джил захватил какой-нибудь фильтр для микрофона, который может заглушить гул воды.
– Воды? Какой, к дьяволу, воды, Энди?
– Речной.
– Речной. О'кей, что еще? Сейчас составлю список.
Она перечислила все, что необходимо взять для съемок: кабели, освещение, батарейное питание, микрофоны и тому подобное.
– По-моему, все, – сказала она, еще раз пробежав глазами записи в блокноте.
– Не совсем, – коротко сказал Лес.
– Что еще?
– Могла бы сказать мне, отчего у тебя голос как у школьницы, которая, собираясь на большой уик-энд, обнаружила, что у нее кончились противозачаточные таблетки.
– Лес, – простонала она. Наверное, ей никогда не привыкнуть к вульгарным шуточкам. – Все в порядке. Здесь ужасная жара…
– Во Флориде было тоже жарко, когда ты делала интервью с кубинскими беженцами. Тогда, помнится, ты не могла скрыть своего восторженного настроения. Слушай, что там у тебя происходит?
Меньше всего сейчас ей был нужен Лес со своим любопытством. У него всегда был хороший нюх на всякого рода «отклонения от нормы». Если ему нужно было что-то разузнать, его нос становился в целую милю длиной. Он бы без труда понял, что происходит с Энди, но, к счастью, ей была известна одна маленькая слабость Леса: его всегда можно было отвлечь лестью.
– Знаешь, я так скучаю по дому. Неужели ты хоть на минуту забыл, что я скучаю по тебе?
– Ага, как собака по плетке.
– Да нет же.
– Вернемся к этому позже. Я зациклился на этом странном нежелании генерала обсуждать сражения, в которых он принимал личное участие.
– Лес, прошу тебя. Это ерунда. Вероятно, он не хочет вспоминать о войне в деталях, вот и все.
– Может, его сын расскажет нам то, о чем умолчит генерал?
– Нет, – почти вскрикнула Энди.
– Ой-ой-ой! Я задел нерв? Слушай, а каков вообще из себя его сын?
– Он… ничего собой не представляет. Я хочу сказать, что он занят своим хозяйством, это деловой человек, и он не интересуется военными делами. Он мне сам это сказал.
– Но ему небезынтересна жизнь своего старика. И если старик что-то скрывает, то сын об этом знает. Нельзя ли как-нибудь разговорить его?
– Нет, Лес. Я бы не стала стараться, даже если бы точно знала, что есть какая-то тайна. Хотя убеждена, что ничего такого нет.
– Перестань, Энди, не надо прикидываться передо мной наивной простотой. Ты так же, как и я, прекрасно знаешь, что у всех есть что скрывать. Давай-ка начинай обрабатывать сына, малышка. Боже, если бы ты хоть чуть-чуть попрактиковалась на мне, я зажурчал бы, как ручеек.
– Мне нечего практиковать.?
– Есть, будь я проклят, и ты это отлично знаешь. – Он дал ей время переварить эти слова, а потом продолжил: – Будь потеплее с сыночком, Энди. Ты можешь постараться ради меня? О'кей. – Она ничего не ответила. – Может быть, ты и права, что там никаких секретов, но никогда не помешает завести дружбу с новым человеком, разве нет? Скажем, ты попробуешь очаровать сына… Лайон – так, кажется, его зовут? Договорились?
– Ладно. Посмотрю, что я могу сделать. – Энди хотела просто успокоить Леса, твердо решив при этом держаться от Лайона Рэтлифа как можно дальше. – Извини, мне пора идти.
– Дорогая, ты спасла меня от жутчайшего похмелья. Не знаю, как я смогу отблагодарить тебя.
– Что-нибудь придумаешь.
– Уже. Но ты на это не западаешь. Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, да?
Должно быть, Лес действительно не соврал насчет похмелья.
– Да, я знаю, что ты меня любишь, Лес. И я тоже тебя люблю.
– Тогда я говорю спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
– Приятных снов.
– Тебе тоже – приятных снов.
Она повесила трубку с ощущением, что ее пропустили через мясорубку. Сначала Лайон, а теперь Лес. Но Лайон причинил ей больше боли. К Лесу Энди привыкла, привыкла к переменам в настроении, к его нытью, пошлым шуткам, которые могут вывести из себя любого.
Она вернулась в свою комнату и почти упала на кровать. Вспоминая прошедший день, Энди не могла поверить, что все это случилось на самом деле. Может быть, она действительно неправильно себя повела, буквально силой ворвавшись в чужой дом? Найди она подход к Лайону, что должен уметь настоящий профессионал, глядишь – и он стал бы относиться к ней иначе?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17