Уже собираясь лечь, она облокотилась на подушку и поставила на колени телефон. Ее звонок разбудит Марка на час или два раньше, чем его будильник. Но ей совершенно необходимо поговорить с ним прямо сейчас.
Телефонный звонок преодолел Атлантику и раздался в лондонской квартире, где она жила с Марком Хоктоном.
– Шейла? Господи, сколько времени?
– Там или здесь? – Она рассмеялась, вообразив его всклокоченные белокурые волосы и неверные полусонные движения руки в поисках часов.
– Подожди секундочку. Я только зажгу сигарету.
– Ты обещал бросить курить, пока меня нет.
– Значит, наврал.
Через минуту вновь послышался его голос:
– Надеюсь, ничего страшного не произошло?
– С папой нет. Все по-прежнему.
– Прекрасно.
– Но я не смогу быстро вернуться домой.
– Это уже хуже.
– Ему будут делать операцию. – Она описала какую. – Я не смогу уехать, пока он не будет вне опасности.
– Понимаю. Но я очень скучаю – и дома, и в галерее. Некоторые из наших покупателей вообще ни с кем больше не желают иметь дела, кроме тебя. Если ты не появишься в ближайшее время, боюсь, они запрут меня в Тауэр.
Она познакомилась с Марком, когда он взял ее помощницей в свою антикварную галерею. Он стал не только ее работодателем, но и учителем. Она оказалась прилежной ученицей с прирожденным чутьем на произведения искусства и изящно развитым вкусом. Очень скоро она освоила все, что он знал сам об их предприятии. Поэтому его опасения, хотя и выраженные в форме комплимента, были вполне обоснованны.
– Однако я помню, что многие первоклассные покупатели хотели иметь дело совсем не со мной, – парировала она, стараясь собраться с мыслями и вертя пальцами телефонный провод. – Мне придется вести семейный бизнес, пока Коттон не поправится.
Эту фразу она подбросила ему, как крючок с наживкой при ловле рыбы. Он присвистнул:
– Вот так дела! А почему не Кен? Марк знал всю ее историю полностью.
– Сначала он возмутился, что я вмешиваюсь, и вообще возражал. Но я думаю, ему надо просто привыкнуть к этой мысли, и тогда все пойдет как надо.
– Что ж, ты вполне способна держать в руках предприятие и его самого в придачу.
– Разве?
– Ни минуты не сомневаюсь.
– Подожди, это еще не все. Приближается срок расчета по векселям, а касса пуста.
На том конце провода наступило молчание. И затем:
– Сколько тебе нужно?
– Да нет, я ничего не прошу.
– А я предлагаю.
– Нет, Марк, нет!
– Шейла, ты же знаешь, все, что у меня есть, – твое. Умерь свою гордость! Сколько нужно? Утром я все оформлю.
– Нет, Марк!
– Прошу тебя, позволь, я помогу.
– Нет, мне нужно сделать это самой. Это означало: я хочу заработать себе право жить в Бель-Тэр! Понимание пришло к ней только в последний момент.
Бель-Тэр достался ей совершенно случайно. Если бы на несколько часов раньше ее родился другой ребенок, отвечающий требованиям Мэйси и Коттона Крэндол, они взяли бы его. Когда Коттон умрет, она и Трисия унаследуют Бель-Тэр, и Трисия воспринимает это как должное. Но Шейла чувствует иначе. Ни одна капля родственной крови не связывает ее ни с землей, ни с домом. Она должна заслужить их, и это невозможно объяснить никому, даже самой себе. Это необходимость, которая не оставляет выбора, но требует безоговорочного подчинения.
– Можешь ты еще немножечко пожить один, Марк?
Он вздохнул, демонстрируя безграничное терпение:
– Разве у меня есть выбор?
– Боюсь, что нет.
– Тогда зачем спрашиваешь?
– Хочу, чтобы ты обнял меня, – сказала она тоном жалующегося ребенка. – Марк, я же ни черта не смыслю в управлении лесозаготовительной фирмой.
Он засмеялся.
– Ты смыслишь в этом примерно столько же, сколько в античности в то время, когда впервые пришла ко мне. Ты быстро все схватываешь.
– По античности у меня был превосходный учитель.
Голосом, внезапно охрипшим при воспоминании о счастливых временах, проведенных вместе, он сказал:
– Я люблю тебя, малышка.
– Я тоже люблю тебя.
Повесив трубку, она пожалела, что не со всеми ее отношения так просты и ясны, как с Марком. Выключила лампу и легла, уставившись на непрерывно меняющиеся узоры лунного света и тени на потолке.
Первое, что предстоит утром, – дать объявление, что «Крэндол Логинг» возобновляет свою деятельность. Лесорубы, которые хотят вернуться на работу, будут немедленно восстановлены. Частников тоже надо пригласить и сказать, что их древесина будет полностью скупаться.
Затем она проанализирует рынки и заключит контракты. И даст объявления о продаже древесины.
Как же много всего! И так много того, о чем надо подумать… например, о том, что поцелуи Кена, несмотря на всю их страстность, почти не затронули ее… в то время как Кэш Будро…
Глава 17
– Это ты сделал?
– Что сделал? – внятно спросил Кэш, хотя остро отточенный ноготок соблазняюще скользил по его губам, мешая говорить.
Рода Гилберт улыбалась ему знакомой плотоядной улыбкой. Для полноты картины не хватало только клыков.
– Я спрашиваю – ты убил бультерьеров Джигера Флина?
– Да какие это бультерьеры! Помесь какая-то.
– Не заговаривай зубы. Отвечай – ты?
– Нет, не я.
Кэш отстранил ее и вошел наконец в комнату. Она буквально атаковала его на пороге черного входа своего дома, сгорая от нетерпения услышать ответ на животрепещущий вопрос. Даже поцеловала его всего один раз.
– Но все говорят, что это ты.
– Что ж поделать, если говорят? Собак я не убивал.
– А если я попрошу, чтобы ты дал честное слово?
– Джигер уже попросил.
В аккуратно подведенных глазах Роды отразилось удивление.
– Ты говорил об этом с Джигером?
– Не более чем час назад. Дай пива.
Достав из холодильника банку с пивом, Рода потащила Кэша в свою спальню. Усевшись на ее изящный диванчик, он водрузил ноги в башмаках на журнальный столик из матового стекла и стал потягивать холодное пиво. Рода села рядом. Жадное любопытство сочилось из ее глаз, как смола выступает из щелей в коре сосны.
– А где?
– Что где?
– Где вы сцепились с Джигером?
– Мы с ним не сцеплялись. Я был на окраине города. Возле пивной увидал его пикап. Я остановился и вошел.
– И что он сделал, когда увидел тебя? Кэш безразлично пожал плечами:
– Начал обвинять меня. Я сказал, что был бы идиотом, если бы убил собак, на которых всегда выигрывал. – Кэш отпил еще глоток под неотступным взглядом Роды, ловящей каждое слово. – Он признался, что это соображение не приходило ему в голову. Потом спросил, где я получил пулю в пикап.
– А где ты ее получил?
– Один олух из Аллен-Пэриш вообразил, что я спал с его женой.
– Это так и было?
Его ухмылка выражала нечто среднее между отрицанием и подтверждением. Он наслаждался, мучая ее. Это было свинством с его стороны, но она разве лучше? Разве она очень верная жена?
Жен, любящих своих мужей, Кэш никогда не трогал. Но тех, кто сам лез к нему в постель, он умыкал без зазрения совести.
Рода Гилберт влетела в его объятия как-то вечером в городском клубе. Он редко бывал там, а в тот раз явился по приглашению одной разведенной дамочки. На время прервали игру в покер с грошовыми ставками, и та отлучилась в туалет, а Кэш вышел на улицу покурить. Рода выскочила вслед за ним.
– Как вам нравится покер?
– Скука.
– А как вам понравится вот это? – Она задрала свитер, под которым у нее ничего не было надето.
Затянувшись еще раз сигаретой, он внимательно осмотрел безупречную грудь.
– Можно дать хорошие деньги.
Она отвесила ему пощечину, он ответил ей тем же. Она сердито опустила свитер и, глядя в карие, с золотыми искорками глаза, сказала:
– Завтра приходи в три часа в мотель «Евангелина».
Он поднял к виску два пальца, шутливо отдавая честь, тем самым подтверждая свое согласие. Она вернулась в зал. Он докурил сигарету и только после этого отправился вслед за ней.
А на следующий день после трех часов стекла в комнате два-восемнадцать мотеля «Евангелина» запотели, словно в бане. Рода была взбита, как комок теста, контужена и будто родилась заново.
С того памятного дня они встречались в самых разнообразных мотелях, но больше всего ему нравилось приходить к ней домой. Ему доставляло удовольствие осквернять супружеское ложе Дейла Гилберта. Он с наслаждением водружал на изящную дорогую мебель грязные ботинки. С Родой он не церемонился – в отличие от нее ему терять было нечего.
Она очень и очень соблазнительна. Когда они расстанутся, Рода без труда найдет себе нового любовника, который будет обожать ее белые, словно тронутые инеем волосы и ледяные голубые глаза, будет упиваться фигурой, усовершенствованной диетами и гимнастикой. И смотреть на нее он будет без презрения.
Ее лицо притягивало как магнит. Но его портила одна черта г расчетливость. Она никогда не исчезала, не ослабевая даже в моменты страсти. Кэш понял это с первого взгляда. Но и тут крылась часть ее очарования. Эту женщину нельзя глубоко ранить. Да Кэш никогда бы и не связался с такой, которая недостаточно закалена, чтобы выносить его характер.
Рода вполне способна выстоять. Он не сомневался в этом с того момента, как заметил ее призывный взгляд за карточным столом. Этот взгляд говорил ему: у меня чешется, и я хочу, чтобы ты почесал. Такие женщины мгновенно превращают своих мужей в импотентов, вселяя в них чувство вины от неспособности угодить жене ни в постели, ни банковским счетом. Они социально опасны. Фанатики своей внешности, они жадны до денег и сексуально ненасытны. Это вечно голодные, беспокойные, эгоистичные гарпии. Такой была Рода Гилберт, и потому он не испытывал к ней уважения. Она не заслуживала лучшего, чем Кэш Будро.
Покончив с пивом, он поставил освободившуюся жестянку на журнальный столик.
– Если ты не начала любить пиво, то не забудь выбросить, прежде чем вернется муж, – он указал на банку.
Она просунула руку между полами его рубашки, нащупывая пупок.
– Может быть, это даже лучше, если он узнает, что у меня есть любовник.
Кэш скептически приподнял одну бровь.
– Ты думаешь, он не знает?
– Возможно. – На ее губах заиграла поддразнивающая улыбка. – Может быть, я захочу, чтобы он выпытал у меня, кто именно мой любовник. Это будет весьма забавно. Я бы послушала, как ты будешь оправдываться перед Дейлом, так же как сегодня перед Джигером Флином.
– Этого никогда не случится.
– Да? Почему же?
– Потому что Джигер любил своих собак. Ее улыбка опала, как проколотая надувная игрушка. Взгляд стал колючим и холодным.
– Ах ты, сукин сын! Советую тебе быть поосторожнее со мной. Я еще не забыла, как ты бросил меня в прошлый раз в этом гнусном отеле.
Он заложил руки за спину и откинулся на спинку дивана.
– Человека, которому абсолютно нечего терять, запугать невозможно, Рода. У меня нет даже порядочной репутации.
На какое-то мгновение она не сводила глаз с его красивого профиля, едва сдерживая гнев. Затем положила голову ему на грудь в знак примирения.
– А, пусть все идет к черту. Чем больше ты сволочишься, тем больше я хочу тебя. Я читала твой гороскоп на этот месяц. Там про таких, как ты, написано – завлекут одной левой пяткой.
Он издал лающий смешок.
Она взялась за пуговицы его рубашки, расстегивая одну за другой.
– У тебя тоже есть кое-что, что можно потерять. Если Крэндолы лишатся Бель-Тэр, ты останешься без дома. А я сомневаюсь, что до следующего месяца…
Накрыв ладонью ее нетерпеливую руку, он прижал ее к своему животу в бессознательном стремлении остановить поток болтовни.
– О чем ты говоришь, черт тебя побери! Крэндолы лишатся Бель-Тэр?!
Она вырвала руку и снова принялась расстегивать пуговицы.
– Дейл сказал, что в прошлом году Коттон Крэндол занял крупную сумму в его банке, причем под большие проценты. Уже приближается срок платежа. Дейл беспокоился об этом, потому что Кен Хоуэл закрыл предприятие. Тогда Дейл вызвал к себе эту девицу, старшую, не знаю, как ее зовут…
– Шейла.
– Ну, как бы то ни было. Так она даже не знала о займе. У нее чуть ли не началась истерика, когда Дейл сказал, что Коттон отдал в залог Бель-Тэр. Такая унылая, как огурец, и страшно обидчивая и раздражительная, сам понимаешь. Дейл сказал, что она побелела как смерть. Похоже на то, что банк сможет лишить их права выкупа.
В этом крылась одна из причин, почему Кэш поддерживал отношения с Родой Гилберт – она постоянно снабжала его ценной информацией. Видимо, Дейл никогда не сомневался в своем праве обсуждать с женой банковские дела, а та в свою очередь без колебаний выбалтывала их своему любовнику.
Кэш уставился в потолок невидящим взглядом, в то время как Рода покрывала его грудь легкими поцелуями, зарываясь лицом в густую поросль волос.
– И что же банк собирается делать со старой усадьбой? – спросил он.
– Хм… Откуда я знаю? – Она провела языком вокруг его соска. – Продадут, наверное.
– Интересно, сколько она может стоить? – не унимался он.
Рода подняла голову, с удивлением вглядываясь в его лицо.
– Тебе это интересно. Кэш?
Намотав на пальцы ее волосы, он с силой притянул ее рот к своим губам, и его поцелуй высосал все хитрые мысли из ее головы, а язык вылизал все злые желания. Кроме одного-единственного.
Он знал, что ее мозг был слишком подходящей почвой для семян подозрения. Самые невероятные идеи могли легко укорениться в этой сумасбродной голове.
– Что же ты не доделала то, что начала? – спросил он, вынимая из кармана джинсов пакетик с презервативами, без которых никогда не являлся к женщинам. Кэшу Будро не нужны дети-ублюдки. Ни от кого.
Не отводя глаз от горящего взгляда Кэша, Рода облизала его губы. Она так наловчилась, что ей не надо было смотреть, как ее пальцы расстегивают пряжку ремня и «молнию» на его джинсах. Она делала все на ощупь. Погладив предмет своего вожделения, поспешно стала стягивать джинсы и наконец погрузилась лицом во все великолепие его мужской силы.
Он снова отклонился на спинку дивана. Отрешенный взгляд устремился сквозь хрустальные подвески вычурной люстры куда-то высоко над головой. Но не ритмические движения жадного рта женщины заворожили его, а название, которое монотонно качалось в мозгу, как колокол, бьющий тревогу, – Бель-Тэр… Бель-Тэр…
– Бель-Тэр, – гордо произнес Коттон Крэндол.
– О! Какое прекрасное имя для такого прекрасного дома! – воскликнула Моника Будро, сияя глазами и улыбаясь ему. Нагнув свою кудлатую голову, Коттон нежно поцеловал ее.
– Теперь понимаешь, почему я захотел жить здесь, почему я женился на Мэйси? – спросил он.
– Теперь понимаю.
Кэш, ковыряя большим пальцем ноги теплую землю, запрокинул голову вверх и заметил, что стоило Коттону отвернуться, как улыбающееся лицо матери стало печальным. Кэш полагал, что, когда они уедут из Нового Орлеана в таинственный город, где живет этот высокий белокурый дядя, maman никогда больше не будет грустить. Он надеялся, что она наконец перестанет плакать и, оцепенев, лежать в кровати до самого вечера, пока не придет время идти в бар и подавать пиво грубым крикливым морякам с торговых судов.
Она всегда говорила Кэшу, что настанет день, и человек, которого она называла Коттоном, возьмет их к себе. И тогда они будут счастливы. Так и случилось – она счастлива, несмотря ни на что. В тот день, когда она получила письмо от Коттона, она сжала сына в объятиях так сильно, что едва не задушила.
– Посмотри, mon cher, ты знаешь, что это такое? Билеты! Билеты на поезд! Ну что, разве maman не говорила тебе! Он хочет, чтобы мы приехали к нему и жили все вместе в чудесном доме под названием Бель-Тэр.
Лепеча восторженные слова, переполненная счастьем, она осыпала лицо Кэша безудержными самозабвенными поцелуями.
Через два дня, которые ушли на завершение всех дел и сборы в дорогу, принарядившиеся, они сели в поезд. Поездка показалась Кэшу недолгой, он наслаждался ею. И когда они прибыли на встречу со своей судьбой, он отчужденно стоял возле разгоряченного брюха тепловоза, подозрительно разглядывая человека, к которому так стремилась его мать.
Она кинулась в его объятия, и он поднял ее на руки и закружил на месте. Кэш никогда раньше не видел такого высокого и такого сильного мужчины. Запрокинув голову, Моника смеялась мелодичным смехом, какого Кэш в жизни не слышал. Ее летящие кудрявые волосы отливали радугой на солнце.
Они целовались очень долго, и мальчик решил, что она забыла про него. Большие руки чужого мужчины передвигались по всему ее телу, дотрагиваясь даже до таких мест, которые она никому не разрешала трогать, когда работала в баре. Но после всех этих поцелуев мать наконец отстранилась от дяди и, обернувшись к Кэшу, жестом подозвала к себе.
Медленно и неохотно он подошел к возвышающемуся над ним мужчине. Тот, улыбнувшись, взъерошил ему волосы.
– Он вряд ли помнит меня.
– Да, он был совсем крошкой, когда ты уехал, mon cher.
В ее глазах стояли слезы, но улыбка была широкой и безоблачной. И сердце ребенка подпрыгнуло от радости – его maman стала счастливой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37