Его бровь изогнулась.
– Я не приглашал вас спать со мной. Если бы я и захотел просить вас об этом, то уж никак не в такой завуалированной форме. Я бы прямо спросил.
Она задохнулась от гнева, но сдержалась и выдавила из себя:
– Не утруждайтесь.
Она шла впереди, ведя его по переходам этого просторного особняка. Рэйлан шел следом, не имея более ни малейшей охоты дразнить Кирстен, и только отпускал замечания о том; как ему нравится дом.
– Спасибо, – отвечала она. – Это первое, что привлекло мое внимание, когда мы начали подыскивать жилье. Я думаю, Чарли хотел нечто более традиционное, но я его уговорила.
Теперь Рэйлан понял, почему ему так полюбился этот дом. Здесь не было нагромождения мебели, ковров, декоративных панелей и всего того, что лишило бы дом прелести, заключавшейся в нем самом, с его белыми внутренними стенами, высоким потолком, не скрывавшим стропил, выложенным плиткой полом. Ничто не отвлекало взор от потрясающего вида на океан за стеклянными стенами.
– У вас всегда все получается так, как вы хотите?
Она остановилась, чтобы пропустить Рэйлана в спальню для гостей. Ее взгляд ускользнул от него, когда Кирстен ответила:
– Нет, не всегда.
. – Может быть, покупка этого дома, была компенсацией за проигранный вами спор?
Вместо ответа она указала на зеркальные дверцы стенного шкафа.
– Там есть туалетный столик. Вы можете распаковать свои вещи сами или доверить Элис. Это ванная. – Она указала на смежную, дверь; за выдвижной дверцей одного из отделений встроенного книжного шкафа скрывался бар с небольшим холодильником, в котором стояли запотевшие бутылки. – Я думаю, вы найдете здесь все, что нужно. Если нет, скажите мне или Элис.
– Почему у меня такое чувство, будто мама отправляет меня в лагерь на все лето: «Не забыл зубную щетку? Взял запасное полотенце? Ну скажи мамочке „до свидания“».
Кирстен пропустила эту реплику мимо ушей и продолжила:
– Мэл сказал, что вы хотели посмотреть фотоальбомы Чарли. Я приготовила их для вас в кабинете, дверь в конце холла. Теперь извините…
Черт побери, с него хватит! Он мог придумать тысячу разных занятий для ее язычка, из которых снабжение его ценными указаниями было бы последним. Размышлять о том, что бы он поставил в начале этого списка, было рискованно, поскольку его естество до сих пор скрывалось лишь под одним тоненьким полотенцем. Тем не менее Рэйлан пересек комнату тремя гигантскими шагами и остановился прямо перед ней.
– Чем я вам не нравлюсь?
Такая стремительность застала ее врасплох. Не поднимая глаз, которые находились на уровне его груди, Кирстен сказала:
– Вы мне нравитесь. – И сделала шаг назад.
– Странный способ выбран, чтобы показать мне это.
– Вы не можете упрекнуть меня в негостеприимстве. – Под его напором Кирстен отступила еще на шаг.
– Если я захочу насладиться гостеприимством, то отправлюсь в свой бар.
Рэйлан почти прижал ее к стеклянной стене, за которой открывался вид на океан. На мгновение их тела соприкоснулись, и это подействовало на него как удар молнии. Норт понял две вещи: во-первых, на ней не было лифчика; во-вторых, она очень не любила не только когда ее дразнят, но и когда ее припирают к стене.
– Чего вы от меня хотите, мистер Норт?
Знай Кирстен, насколько пространного ответа требовал этот вопрос, она бы его не задала. Рэйлан не мог ответить ей искренне, поэтому ляпнул первое, что пришло в голову:
– Я хочу, чтобы вы называли меня по имени.
– Я так и называю.
– Вы зовете меня мистер Норт, а мое имя Рэйлан.
– Это ваше настоящее имя?
– Нет, но оно меня устраивает. Она отвернулась, чтобы взглянуть на пышные заросли цветущей герани, рассаженной по всему краю площадки, спускающейся к океану.
– Хорошо, а вы зовите меня Кирстен.
– Спасибо. Скажите, почему вы на меня не смотрите?
– Простите?
– Думаю, вы меня поняли.
– Я смотрю, Рэйлан.
– Да, иногда вы глядите сквозь меня, но ни разу не посмотрели мне в лицо.
– Я вам не какая-нибудь простодушная поклонница.
– На это я не рассчитываю.
И тут Кирстен на него посмотрела. Рэйлан почувствовал, что тонет в голубизне ее серьезных глаз.
– Знаменитости не внушают мне благоговейного трепета, – добавила она. – Я была замужем за знаменитостью. Он был обычным человеком, как и вы.
«Он был человеком, все верно», – думал Рэйлан, а все его тело дрожало от желания, главного и самого сильного желания мужчин.
Он хотел прижать ее прохладные белые одежды к своей нагретой солнцем коже, обхватить руками ее бедра и прижать к той своей части, которая приподнимала полотенце, несмотря на его попытки успокоиться.
– Вас раздражает мое присутствие здесь, не так ли?
– Да, – не смутившись, ответила она.
– Почему же вы позволили мне приехать?
– Мэл надавил на меня.
– Ваш адвокат? – Рэйлан хмыкнул. – Я видел его всего один раз, но то, что он от вас без ума, очевидно. Да этот мужчина выпрыгнет с двадцатого этажа своего офиса, если вы попросите.
– Я прислушиваюсь к нему, Мэл посоветовал пригласить вас.
– Под угрозой, что я выйду из картины?
– Вы допускаете, что такая возможность существовала?
– Я уже делал так.
– Ну вот, а я не хотела быть ответственной; если бы такое произошло и на этот раз. Я хочу, чтобы фильм был как можно скорее закончен.
– Понимаю. Это ваша жертва ради фильма.
– Да. Я буду с вами сотрудничать, чтобы вы побыстрее получили то, что хотите, и поскорее уехали, но не думайте, что я буду вас развлекать.
Кирстен снова разговаривала с Рэйланом, не скрывая своего превосходства, которое, как стальной резец, ранило его самолюбие. Нужно сбить с нее эту спесь, но как? Миссис Рамм не любит, когда с ней заигрывают; честный и прямой, подход тоже не приносит успеха. Может быть, эпатаж? Рэйлан решил дать ей возможность выговориться, перед тем как неожиданно выбить почву у нее из-под ног.
– И на мой взгляд, – надменно заключила миссис Рамм, – единственно правильный стиль поведения в столь нелепой ситуации – это держаться в строго профессиональных рамках.
– Вот так вы, значит, все это себе представляете? Тогда у меня есть одно предложение.
– Слушаю.
– Возьмите за правило носить бюстгальтер.
– Вы!.. Вы!..
– Потому что мне трудно думать о вас, оставаясь в строго профессиональных рамках, когда я вижу ваши соски под рубашкой.
Так далеко он позволил себе зайти, решив во что бы то ни стало показать, как он обходится со стервами. И еще он хотел дать выход порыву, который терзал его с самого полудня. Костяшками пальцев Рэйлан провел по маленьким, отчетливо выделявшимся бугоркам на ее грудях.
Реакция Кирстен поразила своей неистовостью. Она с силой ударила его по рукам и отскочила, сжав кулаки.
– Никогда больше не делайте ничего подобного.
– Вам не понравилось?
– Разумеется, нет.
Рэйлан не отводил взгляд от ее груди. Соски стали твердыми и соблазнительно темнели двумя пятнышками под белой мягкой материей.
– Разумеется, – повторила она вдруг охрипшим голосом.
Кирстен вылетела вон из комнаты, но беззвучность ее шагов лишила решительный уход грозного эффекта. Этот недостаток восполнил грохот захлопнувшейся двери.
– Как долго уже отдыхает миссис Кирстен?
– Когда я вернулась, она была в своей комнате и шторы на окнах были задернуты, – ответила экономка.
– Может, вам следовало бы сходить к ней?
– Я заставила ее выпить две таблетки от головной боли и… – Элис посмотрела на него с упреком.
– Болела голова?
– Так она сказала. Я сделала ей холодный компресс на лоб и запретила вставать до обеда. – Разволновавшись, Элис размахивала морковкой прямо перед его носом. – И все из-за того, что она слишком много работает над книгой.
Рэйлан не стал бы так категорично настаивать на том, что причина недомогания хозяйки кроется лишь в чрезмерном усердии. Не утомление и не головные боли заставили Кирстен уединиться в своей комнате, а он или, вернее, то, что он сделал.
«Как же я мог распуститься до того, что прикоснулся к ней?» – спрашивал Рэйлан себя, ведь он был не из тех, – кто при каждом удобном случае хватает женщин за задницу. Грязные домогательства были ему отвратительны, вызывая стыд и жалость при мысли о тех женщинах, которым пришлось испытать это на себе.
Так что же заставило его дотронуться до этой женщины? Конечно, все вместе: профессиональный интерес, сексуальное желание, эмоциональное напряжение… Рэйлана непреодолимо влекло к ней. И все-таки он должен был сдержаться. Ее гнев не пугал – с этим он справится. Но что было совсем непонятно и мучило его, так это страх, который он увидел в глубине голубых глаз. Не этот ли страх заставил ее до боли закусить нижнюю губу? А может быть, отвращение? Или… его ласка? Или… мгновенная реакция ее собственного тела?
Ни черта не разберешь! Разгадка витала где-то очень близко, но ему так и не удалось ухватить ее ни во время душа, ни в кабинете, пока он просматривал личные вещи Демона Рамма.
Там его и застала Элис. Надеясь выведать что-нибудь о Кирстен, он прошел за экономкой на кухню и принялся болтать, пока она готовила ужин. Как и ее хозяйка, Элис была не в восторге от его присутствия, но джинсы, брошенные Рэйланом на террасе, подобрала и выстирала. Ее деловитость и начальственные интонации в разговоре очаровали его.
Когда речь заходила о хозяевах, Элис была словоохотлива, но не теряла бдительности. Если и было что скрывать, то на нее можно было положиться. Будучи страстной поклонницей кино, экономка расспрашивала Рэйлана о своей любимой актрисе, с которой ему довелось поработать. И пока Элис натирала сыр, Рэйлан наскоро придумал смешную историю об этой актрисе.
– Итак, она идет к постели, как мы и решили. Я стою к ней спиной, вот так. Снимаю рубашку…
– О, я помню эту замечательную любовную сцену.
– Спасибо. В конце концов она таки получилась. Но в том дубле не успел я снять рубашку, как слышу за спиной леденящий душу вопль. Думаю: «Боже, наверное, у меня проказа!» Но оказывается, ребята из съемочной группы решили похохмить: спрятать под пологом монстра из фильма ужасов. А…
– Нет! – простонала Элис.
– Да. Только актриса отдернула занавеску, как сразу увидела это рогатое страшилище во всей красе.
– И что же она сделала? – Элис была вся внимание.
– Сразу после вопля – ничего. Только посмеялась их шутке. Но на следующий день она им отомстила.
– Как? – хихикая, словно дитя, спросила Элис.
Рэйлан кинул себе в рот оливку и с удовольствием посасывал ее в продолжение всего рассказа.
– Она поднялась очень рано, пока все еще спали, и велела своим детям, которые были с ней на съемке, собрать обувь всей съемочной группы. К завтраку у нее была целая куча кроссовок и ботинок, шнурки которых были перевязаны между собой. Вы никогда не пробовали разобрать кучу из сорока пар обуви да еще не опоздать на площадку, где вас ждет тиран-режиссер?
– Ну мог ли кто-нибудь подумать, что она способна на такое ребячество! Она всегда так элегантна. – Элис посмотрела куда-то через его плечо и улыбнулась. – Ой, кто идет! Как голова?
Рэйлан оглянулся и увидел в дверях Кирстен, по-прежнему старающуюся не глядеть на него. – Спасибо, уже лучше. И у него снова захватило дух. Жаркий полдень сменился волшебным вечером. Ее стройная фигура изящным силуэтом вырисовывалась на солнечной вуали. Верх платья крест-накрест охватывал спереди грудь, сходясь в узел на шее и оставляя спину открытой. Немыслимо носить бюстгальтер с таким платьем. Было очевидно, что она нарочно выбрала именно такой наряд, и Рэйлан даже захотел выразить восхищение ее находчивостью, но, взглянув на Кирстен повнимательнее, прикусил язык и вежливо заметил:
– Красивое платье, Кирстен.
Она продолжала смотреть сквозь него, и Рэйлан понял, что ей не по душе его вечерний наряд.
Джинсы были чистыми, но это не спасало. С белой футболки зияла разверстая пасть спилберговской акулы, которая от бесчисленных стирок приобрела тусклый, неопределенный оттенок. На ногах были кеды, вид которых вызывал жалость. Рэйлан уже давно стал одеваться так, как ему удобно. Он не имел ничего против фрака, если того требовали обстоятельства, но его повседневная одежда выглядела чуть ли не неряшливо.
– Я хочу посидеть на террасе, пока Элис накроет на стол. Вы не присоединитесь ко мне? – предложила Кирстен.
Он знал, что это приглашение сделано из вежливости, но согласился.
Они вышли на террасу с баром в углу и с решетчатым полом, под которым были видны бассейн и часть океана.
– Я буду коктейль с белым вином, – сказала Кирстен.
– А мне просто сок с содовой. – Рэйлан прочел удивление в ее глазах, но промолчал. – Красивое место. Может быть, подыщу себе здесь домик.
– Я думала, у вас уже есть один в Майами.
– Если верить бульварной прессе, то у меня и там дом, и еще ранчо в Аризоне, и еще… черт его знает… юрта на Аляске.
– А на самом деле?
– Квартира, в которой одна спальня. Рядом с Сансет-бульвар.
Такое саморазоблачение явно обескуражило ее и заинтересовало.
– Почему же так?
Пожав плечами, он опустился на низкие перила террасы, где сидела Кирстен. Но в отличие от нее оседлал перила, широко расставив ноги и повернувшись к ней лицом.
– Это все, что мне нужно. – Рэйлана рассмешило недоверчивое выражение ее лица. – Только не говорите, что вы верите всей этой чепухе насчет шкур леопарда, зеркальных потолков и индейских языческих скульптур.
– Я думала, это были шкуры зебры и египетские саркофаги, полные кокаина.
Он подумал о том, как чудесно Кирстен смеется. Просто слышать этот смех – уже наслаждение, но еще более радостно видеть, что ее обида проходит. Она опустила взгляд на свой бокал, по ободку которого водила указательным пальцем.
– Уверяю вас, Кирстен, что в моей квартире нет ни одной шкуры. И вообще ничего подобного.
– Я вас не спрашивала об этом.
– Нет, спросили. – Он говорил тихо, и его слова сливались с шепотом ни на секунду не затихающего бриза. – Спросили глазами. Кстати, а где ваши очки?
Интонации их разговора постепенно приобретали оттенок доверительности. Кирстен слегка откинулась назад и заговорила неестественно громко:
– Я надеваю их только когда работаю, чтобы не перенапрягать зрение.
Рэйлан внимательно всмотрелся в ее глаза, как будто пытаясь разглядеть признаки напряжения или усталости. Она встретила его взгляд с прежним настороженным вниманием. После затянувшейся паузы Кирстен встала.
– Налить вам еще?
– Пожалуй.
Она наполнила бокалы, и Рэйлан отметил, что на этот раз в ее коктейле было больше вина. Он соскочил с перил и потрогал красные гибискусы. Раскачиваясь на ветру, цветы напоминали кардиналов, которые трясут головами, приветствуя папу. Его палец скользнул внутрь одного из цветков. Это был невольный и совершенно невинный жест, но Рэйлана мгновенно обдало горячей волной желания. Эротические фантазии, навеянные телом Кирстен, роились в его голове, заслоняя все другие мысли.
Рэйлан виновато посмотрел на нее и увидел, что Кирстен наблюдает за его рукой. Их взгляды встретились. Щеки Кирстен загорелись румянцем. В этот момент Рэйлан был абсолютно уверен в том, что их мысли текут в одном направлении.
Однако он был не настолько глуп, чтобы тотчас же воспользоваться ситуацией, и заговорил о другом. Показывая на закрытую дверь, он спросил, что там.
– Сауна.
– Здорово!
– Можете пользоваться когда захотите. Ее никогда не выключают.
Они заняли прежние места на перилах. Его колено случайно коснулось ее колена. Она не убрала ноги. Он тоже. Ему было чертовски трудно открыто смотреть на нее. Гораздо легче украдкой, поверх стакана, потягивая содовую.
– Если вы не хотите, чтобы я читал ваши мысли, лучше все время носите очки, – наконец заметил он. – У вас слишком выразительные глаза.
– О чем я сейчас думаю? – спросила она, проверяя его.
– Обо мне. Вы хотите знать, что правда, а что выдумка.
– Это меня не касается.
– Я живу в вашем доме, и это вас касается. Вы не беспокоитесь, что после ужина я вдруг достану из кармана пакетик кокаина?
Она резко наклонила голову, молчанием подтверждая его предположение.
– Я не принимаю наркотиков, Кирстен. И никогда не принимал, за исключением нескольких раз на пьяных вечеринках еще в студенческие годы.
Она пыталась отыскать в его глазах и словах признаки лицемерия.
– Правда?
Он молча кивнул.
– А вы?
– Нет!
– Ну, тогда нам не о чем беспокоиться. – Он пригубил свой бокал содовой. – Я также не алкоголик, который завязал и пытается удержаться.
– Вы пьете чистую содовую.
– Это потому, что я сегодня днем вставил капсулу в нос, – у меня неприятности с носовой перегородкой.
Несмотря на его попытку пошутить, Кирстен оставалась серьезной.
– Я читала другое. Про ваш алкоголизм.
– Лживые статьи.
– Вы их никогда не опровергали.
– Опровергать их значило бы придавать им значение. И потом, у меня есть дела поинтересней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16