Мы здорово все рассчитали. То есть не мы, а Ева. Она просто молодчина!»
За несколько секунд до нулевого отсчета я тоже это увидела. Четко увидела. Генераторы корабля и катера включились синхронно, с разницей всего в тысячные доли секунды. Резонансный взрыв четверти тонны плутония захлестнул окружающее пространство вспышкой жесткого гамма-излучения и бушующими потоками высокотемпературной плазмы, а наш мирный и спокойный переход в овердрайв остался совершенно незамеченным. Показания наружных датчиков корабля свидетельствовали о том, что нас лишь слегка задело взрывом, да и то весь удар пришелся в отражатели дюз, которые были рассчитаны и не на такие всплески энергии.
Второй переход, уже не пространственный, а темпоральный, который был совершен буквально сразу после запуска генератора, бортовые приборы вообще не зафиксировали. Просто потому, что они «не знали» о существовании такого природного феномена, как перемещения во времени.
«Вот так-то, сестренка, — констатировала Тори. — Все уже позади. И никаких дублей не потребовалось».
Ева, всегда такая сдержанная и уравновешенная, даже завизжала от восторга и принялась исступленно хлопать в ладоши. Чисто автоматически я отключила блокировку дверей каюты, где находились Игорь с Аленой-младшей, и облегченно откинулась на спинку кресла. Генри Янг, который сидел на месте второго пилота, вытер со лба пот и произнес.
— Да уж, мне будет что вспомнить на старости лет. А Лайонел просто от зависти умрет, что не участвовал в этом. — Генри оглянулся на кресло запасного навигатора, которое на таких небольших кораблях чаще называлось «гостевым». — Кстати, а где Алена?
— Уже побежала знакомиться со своей двойняшкой. Вернее, знакомить ее с собой.
— Ага, понятно. — Он поднялся. — А я, пожалуй, схожу на камбуз. После сильного волнения у меня возникает чувство голода. Вам что-нибудь принести перехватить?
— По одному сандвичу, — ответила я. — И по стакану сока. Желательно апельсинового.
Ева молча кивнула, соглашаясь со мной.
Вскоре на связь снова вышел Мишель и доложил, что генератор работает в норме и наращивает мощность согласно установленному графику. Я, впрочем, и сама могла это видеть на своем пульте, но правила есть правила — за всю ходовую часть корабля отвечал старший механик. И ему (то есть данному конкретному старшему механику) это было приятно.
Когда экран интеркома погас, перейдя в режим ожидания, Ева сказала:
— Я не заметила в машинном отделении Тори. Где она?
— У нее возникла та же идея, что и у Генри. А после камбуза она либо зайдет к нам, либо присоединится к компании Игоря и обеих Ален. Когда я в последний раз слышала ее мысли, она еще не решила, куда идти. Скорее все-таки пойдет к ним.
— Боится, как бы Игорь выбрал не ту Алену?
— Тори сама еще не знает, которая из них ей нужна. — Я растерянно тряхнула головой. — Это какое-то безумие! Ведь мы с ней одинаковые, но я… я просто не понимаю ее. По-моему, она сошла с ума.
— Гм-м… А она знает, что ты так о ней думаешь?
— Конечно, знает. И в глубине души согласна со мной.
Через минуту в рубку вошла Тори с сандвичами и двумя стаканами сока.
— Мы с Генри решили поменяться постами, — сообщила она, выкладывая угощение на специальную подставку между нашими креслами. Затем заняла место второго пилота и скользнула быстрым взглядом по показаниям приборов на командном пульте. — Кажется, все в порядке. Нужно только перевести вперед бортовые часы.
— Переведем, когда вернемся в настоящее, — сказала Ева, съев кусочек сандвича с сыром и запив его глотком сока. — Нечего торопить события… — Она умолкла и с внезапным подозрением уставилась на меня: — Или мы уже вернулись?
— Да, — кивнула я. — Вернулись, как только перешли в овердрайв. Мы с Тори решили, что вам нечего лишний раз нервничать.
Ева осуждающе покачала головой:
— Это нечестно. Ведь мы одна команда.
— Извини, — сказала Тори. — Но так действительно было лучше. И вообще, чья бы корова мычала. Кто-кто, а ты постыдилась бы говорить о честности. Ты же не спрашивала у Вики разрешения, когда цепляла на нее «жучок». — Она махнула рукой. — А впрочем, ладно. Не будем поминать старое. Сейчас у нас есть заботы посерьезнее. Прежде всего нужно убедить господина Конноли, что мы не террористы и не покушаемся ни на чью жизнь.
— Какие у тебя предложения? — спросила Ева.
— Ну, например, связать его, привести в чувство и поставить перед ним обеих Ален. Пусть они поговорят по душам. Насколько я сейчас вижу варианты будущего, то с подавляющей вероятностью он поверит им уже через двадцать минут. Хотя остается маленькая, но ненулевая возможность, что… — Вдруг лицо Тори исказила гримаса испуга. — Что это?! Я… я опять не вижу будущего! Ничего не вижу… А ты, Вика?
Я не ответила. В этот самый момент у меня закружилась голова, в глазах потемнело, а все тело пронзил колючий ледяной холод. Это не было похоже на мои предыдущие перемещения во времени — и вынужденные, и добровольные. Это больше походило на те ощущения, вернее, на воспоминания о тех ощущениях, которые испытывала Алена-старшая, когда переносилась из своего будущего в наше настоящее. Неужели и я…
С этим обрывком мысли я потеряла сознание.
Очнувшись, я обнаружила, что лежу среди густой лиловой травы, а надо мной сверкает бирюзово-зеленое небо. Оно слепило мне глаза, поэтому я повернулась набок и увидела, что невдалеке начинается лес или, скорее, роща громадных деревьев с широкими, в несколько человеческих обхватов, темно-зелеными стволами и густой фиолетовой листвой.
«Что же это за планета? — вяло размышляла я. — Касабланка?.. Нет, там немного другое небо. А таких деревьев я вообще нигде не видела…»
Приподнявшись на локте, я огляделась вокруг и наконец обнаружила, что в этом диком уголке природы нахожусь не одна. В двух шагах от меня стояла… я сама, собственной персоной, одетая в короткое светло-голубое платье и с перекрашенными в медово-золотистый цвет волосами. Я-блондинка смотрела на меня-шатенку с каким-то жадным любопытством, словно бы я представляла собой некую диковинку или, в лучшем случае, уникальное произведение искусства.
— Здравствуй, Вика, — произнесла она с легким акцентом. — Ты чудесно выглядишь.
Я поднялась на ноги, протерла глаза и внимательнее присмотрелась к ней. Мое первое впечатление, что ее волосы крашеные, похоже, было ошибочным. Слишком уж натуральным был их цвет, да и брови с ресницами у нее тоже были светлыми. Кроме того, девушка явно была выше меня — на три, а может, и на четыре сантиметра. И однако же, если отбросить эти различия, то она была моей точной копией.
Я попыталась проникнуть в ее мысли, но мне это не удалось. Положительной обратной связи, как с Тори, не было — я просто натолкнулась на плотную непроницаемую стену, окружавшую ее разум.
— Меня зовут Софи, — сказала девушка, — Не обращай внимания на мой рост и цвет волос, это искусственные изменения в генотипе — мне всегда хотелось быть высокой блондинкой. А от рождения мы с тобой генетические двойники.
— Так ты еще одна «я» из будущего?
— В некотором роде да. В некотором — но совсем не в таком, как Тори. Я действительно из будущего — из далекого будущего, отстоящего от твоего времени на пять веков. Ты никогда не станешь мной и не смогла бы стать ни при каких условиях. Как раз наоборот: хотя ты из более ранней эпохи, я была прежде тебя. Можно сказать, что я твоя предтеча из грядущего.
— С ума сойти, — пробормотала я, вконец сбитая с толку. — Скажи хоть, где мы сейчас? То есть, когда? В твоем времени?
— Нет, сейчас мы находимся вне обычного времени и пространства. Это место называется Безвременьем.
— Гм-м. Звучит так, будто здесь вообще нет времени.
— В определенном смысле так оно и есть. Вот мы с тобой разговариваем, для нас время вроде бы течет, но во всем остальном мире не проходит ни единого мгновения. Сколько бы ты здесь ни провела, ты вернешься к себе на корабль в тот самый момент, когда и покинула его. Заумно выражаясь, Безвременье состоит из дискретного множества бесконечных интервалов своего собственного псевдовремени, именуемых сегментами, каждый из которых соответствует определенному кванту времени реального мира. Этот сегмент, в котором мы с тобой находимся, «привязан» к тому мгновению, когда я выдернула тебя из корабля.
Я немного подумала:
— Это чем-то похоже на Вечность из одной древней фантастической книги.
Софи кивнула. Как видно, она тоже читала эту книгу.
— Только здесь нет никаких Вечных, которые вмешиваются в ход истории. Есть несколько людей, имеющих доступ в Безвременье, но они могут попадать только в те сегменты, которые соответствуют настоящему, а путь назад, в сегменты прошлого, для них закрыт.
— А для тебя?
— Я исключение. Есть еще один человек… женщина, которая… впрочем, к делу она прямого отношения не имеет, и лучше я не буду запутывать тебя. Все и так сложнее некуда.
— Что правда, то правда, — согласилась я. — Но, надеюсь, ты мне все объяснишь?
— Именно для этого ты здесь, — ответила Софи, опускаясь на траву. — Присаживайся, Вика. Нам предстоит нелегкий разговор.
Я присела напротив нее, и тотчас между нами возникла небольшая клетчатая скатерть, на которой невесть откуда появились два хрустальных бокала, графин с какой-то жидкостью рубинового цвета (наверняка это было вино) и ваза с разнообразными фруктами. Я удивилась, но решила пока воздержаться от лишних вопросов, чтобы не уводить наш разговор в сторону. Вместо этого я взяла из вазы крупную виноградину и отправила ее в рот.
— Я не могу проникнуть в твой разум, — произнесла затем. — У тебя очень сильная защита. Это врожденное?
— Нет. Я приобрела эту защиту в… гм-м, при тех же обстоятельствах, при которых стала высокой блондинкой. Насколько мне известно, такая защита непробиваема. Никто не может узнать, что я думаю. Однако это не мешает мне мысленно общаться с другими людьми.
— Значит, кроме нас, на свете есть еще телепаты?
— Да, и немало. Но они не такие, как ты. В основном они способны лишь обмениваться между собой мыслями. То, что с легкостью делаешь ты, — проникаешь в разум людей и свободно читаешь все их мысли, — они не умеют… Вернее, уметь-то они умеют, но это дается им с огромными усилиями и обычно заканчивается глубоким психическим шоком. В этом отношении ты выгодно отличаешься от остальных. Есть, правда, еще Дэйра — это та женщина, о которой я тебе говорила, — но она вообще случай особый.
— А ты? У тебя есть такие способности? Ведь если мы генетически идентичны, то они должны быть.
— Они есть, только находятся в латентном состоянии. Самопроизвольно они у меня не пробудились, а позже, когда я обнаружила их существование… словом, я решила их не трогать. Мне и без них хватает забот.
Это я могла понять. Если бы у меня предварительно спросили, хочу ли я слышать мысли и воспринимать эмоции окружающих людей, я бы еще хорошенько
подумала, прежде чем соглашаться. И, возможно, отказалась бы. Эти способности отгородили меня от всего остального мира, на протяжении многих лет я чувствовала себя отчаянно одинокой, а порой — и глубоко несчастной. Эти способности позволили мне узнать о жизни и людях много такого, относительно чего я предпочла бы остаться в неведении. Иногда я поражаюсь, почему я до сих пор не стала циником и не возненавидела все человечество…
— А у меня они почему пробудились? — спросила я. — Случайно или по твоей воле?
— По моей воле. Ты нужна была именно такой, какая есть.
— Для кого нужна? Для чего?
Софи наполнила наши бокалы вином и первая сделала глоток. Вслед за ней я пригубила свой бокал и с удовлетворением отметила, что вино полностью на мой вкус — хорошо выдержанное, в меру терпкое и лишь слегка сладковатое.
— Прежде всего пару слов об общей картине мира, — заговорила Софи. — Она гораздо сложнее, чем было принято считать в твою эпоху. Вселенная, какой ты ее представляешь — как совокупность планет, звезд, галактик и прочих космических объектов в замкнутом пространстве-времени, — это еще не все. Это лишь малая часть Большой Вселенной, которая состоит из бесконечного множества таких малых вселенных.
— Да, понимаю, — сказала я. — Мне известны гипотезы о параллельных мирах.
— Ну, «параллельные» — это слишком узкое определение. Оно подразумевает близость, подобие, чуть ли не одинаковость. А миры во Вселенной разные — бывают похожие, бывают лишь отдаленно напоминающие друг друга, а бывают и такие, между которыми нет ничего общего. Но даже схожие, почти идентичные миры по-своему уникальны. Вот, скажем…
Софи помедлила, очевидно, подыскивая подходящий пример. — Раз уж мы помянули Вечность, то писатель, придумавший ее, жил во многих мирах. В некоторых он был американским фантастом, в некоторых — русским, кое-где стал известным ученым-биохимиком, а в одном из миров он даже занимал пост президента государства Израиль… Впрочем, это так, лирическое отступление. Вернемся к нашему миру — моему и твоему. Он принадлежит к довольно многочисленной группе миров, где человеческая цивилизация возникла и развилась на третьей планете системы желтого карлика, расположенного на окраине западного спирального рукава Галактики. Такая группа миров называется Теллурианскими, от латинского Tellus — Земля. Примерно до конца XX — начала XXI века цивилизация в нашем мире развивалась по довольно типичной схеме, как и во многих других мирах этой группы, где преобладали так называемые «западные ценности» — выбор технологического пути развития, примат личности над обществом и этическая система, основанная на христианском и иудейском вероучениях. Тем не менее наш мир особый в этом ряду — он пока единственный из известных миров, где человечество при помощи научно-технических средств сумело вырваться за пределы родной планеты и начало расселяться по Галактике.
— А остальные?
— Остальные цивилизации этого типа либо гибли в результате глобальных техногенных катастроф, либо из-за тех же катастроф оказывались отброшенными назад в своем развитии, либо разочаровывались в своей системе ценностей и выбирали другую — восточный мистицизм вместо западного рационализма и коллективизм взамен индивидуализма. Это лишь наиболее распространенные причины — а есть и масса других. Так что наш мир смело можно назвать уникальным. Помимо этого, он обладает еще одной особенностью, на сей раз не очень приятной: в нем, единственном во всей Вселенной, нарушены причинно-следственные связи
— Значит, в остальных мирах они соблюдаются? Софи кивнула:
— Строго и неукоснительно. Принцип причинности — один из фундаментальных законов Вселенной. Прошлое это то, что свершилось и чего изменить нельзя; будущего как такового не существует, оно лишь создается в текущий момент, мгновение за мгновением; а единственная реальность — настоящее, через которое Вселенная движется из прошлого в будущее. Отсюда, — взмахом руки Софи как бы очертила все окружающее, — из сегментов Безвременья, соответствующих прошлому, я могу видеть Вселенную, какой она была раньше, при желании я могу наблюдать за ходом развития отдельных миров буквально от начала времен, с момента образования самого Безвременья. Но все это лишь картинки прошлого — не реальность, а ее отпечатки, хранящиеся в неком вселенском банке памяти, своего рода фильм о днях минувших. И только в нашем мире прошлое последних пяти веков обрело черты настоящего, оно стало изменчивым и многовариантным, его можно создавать и переделывать по своему усмотрению.
— Пять веков, это если считать от твоего настоящего?
— Да, от моего. От действительного, истинного настоящего. А ты находишься у самого начала этого критического периода.
— И почему же так случилось? — поинтересовалась я.
— К этому привели некоторые патологические процессы, происходящие во Вселенной. Их нельзя назвать однозначно негативными, но на наш мир они оказали весьма отрицательное влияние.
— Что за процессы?
— Это долгая история. Позже я все расскажу, а пока тебе достаточно знать, что десять лет назад по моему собственному времени, в 3129 году, мне удалось оградить наш мир от их дальнейшего воздействия. К сожалению, это не привело к автоматическому восстановлению всех причинно-следственных связей. Прошлое по-прежнему оставалось изменчивым — а это грозило катастрофическими последствиями, вплоть до полного разрушения реальности и исчезновения нашего мира из Вселенной.
— Ага! — Я решила, что теперь все поняла. — Поэтому ты создала меня, своего генетического двойника, чтобы я следила за прошлым и исправляла все отклонения от основной, так бы выразиться, магистральной линии развития нашего мира. Но не кажется ли тебе, что само мое появление в прошлом привело к нежелательным изменениям реальности, о сохранности которой ты так печешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
За несколько секунд до нулевого отсчета я тоже это увидела. Четко увидела. Генераторы корабля и катера включились синхронно, с разницей всего в тысячные доли секунды. Резонансный взрыв четверти тонны плутония захлестнул окружающее пространство вспышкой жесткого гамма-излучения и бушующими потоками высокотемпературной плазмы, а наш мирный и спокойный переход в овердрайв остался совершенно незамеченным. Показания наружных датчиков корабля свидетельствовали о том, что нас лишь слегка задело взрывом, да и то весь удар пришелся в отражатели дюз, которые были рассчитаны и не на такие всплески энергии.
Второй переход, уже не пространственный, а темпоральный, который был совершен буквально сразу после запуска генератора, бортовые приборы вообще не зафиксировали. Просто потому, что они «не знали» о существовании такого природного феномена, как перемещения во времени.
«Вот так-то, сестренка, — констатировала Тори. — Все уже позади. И никаких дублей не потребовалось».
Ева, всегда такая сдержанная и уравновешенная, даже завизжала от восторга и принялась исступленно хлопать в ладоши. Чисто автоматически я отключила блокировку дверей каюты, где находились Игорь с Аленой-младшей, и облегченно откинулась на спинку кресла. Генри Янг, который сидел на месте второго пилота, вытер со лба пот и произнес.
— Да уж, мне будет что вспомнить на старости лет. А Лайонел просто от зависти умрет, что не участвовал в этом. — Генри оглянулся на кресло запасного навигатора, которое на таких небольших кораблях чаще называлось «гостевым». — Кстати, а где Алена?
— Уже побежала знакомиться со своей двойняшкой. Вернее, знакомить ее с собой.
— Ага, понятно. — Он поднялся. — А я, пожалуй, схожу на камбуз. После сильного волнения у меня возникает чувство голода. Вам что-нибудь принести перехватить?
— По одному сандвичу, — ответила я. — И по стакану сока. Желательно апельсинового.
Ева молча кивнула, соглашаясь со мной.
Вскоре на связь снова вышел Мишель и доложил, что генератор работает в норме и наращивает мощность согласно установленному графику. Я, впрочем, и сама могла это видеть на своем пульте, но правила есть правила — за всю ходовую часть корабля отвечал старший механик. И ему (то есть данному конкретному старшему механику) это было приятно.
Когда экран интеркома погас, перейдя в режим ожидания, Ева сказала:
— Я не заметила в машинном отделении Тори. Где она?
— У нее возникла та же идея, что и у Генри. А после камбуза она либо зайдет к нам, либо присоединится к компании Игоря и обеих Ален. Когда я в последний раз слышала ее мысли, она еще не решила, куда идти. Скорее все-таки пойдет к ним.
— Боится, как бы Игорь выбрал не ту Алену?
— Тори сама еще не знает, которая из них ей нужна. — Я растерянно тряхнула головой. — Это какое-то безумие! Ведь мы с ней одинаковые, но я… я просто не понимаю ее. По-моему, она сошла с ума.
— Гм-м… А она знает, что ты так о ней думаешь?
— Конечно, знает. И в глубине души согласна со мной.
Через минуту в рубку вошла Тори с сандвичами и двумя стаканами сока.
— Мы с Генри решили поменяться постами, — сообщила она, выкладывая угощение на специальную подставку между нашими креслами. Затем заняла место второго пилота и скользнула быстрым взглядом по показаниям приборов на командном пульте. — Кажется, все в порядке. Нужно только перевести вперед бортовые часы.
— Переведем, когда вернемся в настоящее, — сказала Ева, съев кусочек сандвича с сыром и запив его глотком сока. — Нечего торопить события… — Она умолкла и с внезапным подозрением уставилась на меня: — Или мы уже вернулись?
— Да, — кивнула я. — Вернулись, как только перешли в овердрайв. Мы с Тори решили, что вам нечего лишний раз нервничать.
Ева осуждающе покачала головой:
— Это нечестно. Ведь мы одна команда.
— Извини, — сказала Тори. — Но так действительно было лучше. И вообще, чья бы корова мычала. Кто-кто, а ты постыдилась бы говорить о честности. Ты же не спрашивала у Вики разрешения, когда цепляла на нее «жучок». — Она махнула рукой. — А впрочем, ладно. Не будем поминать старое. Сейчас у нас есть заботы посерьезнее. Прежде всего нужно убедить господина Конноли, что мы не террористы и не покушаемся ни на чью жизнь.
— Какие у тебя предложения? — спросила Ева.
— Ну, например, связать его, привести в чувство и поставить перед ним обеих Ален. Пусть они поговорят по душам. Насколько я сейчас вижу варианты будущего, то с подавляющей вероятностью он поверит им уже через двадцать минут. Хотя остается маленькая, но ненулевая возможность, что… — Вдруг лицо Тори исказила гримаса испуга. — Что это?! Я… я опять не вижу будущего! Ничего не вижу… А ты, Вика?
Я не ответила. В этот самый момент у меня закружилась голова, в глазах потемнело, а все тело пронзил колючий ледяной холод. Это не было похоже на мои предыдущие перемещения во времени — и вынужденные, и добровольные. Это больше походило на те ощущения, вернее, на воспоминания о тех ощущениях, которые испытывала Алена-старшая, когда переносилась из своего будущего в наше настоящее. Неужели и я…
С этим обрывком мысли я потеряла сознание.
Очнувшись, я обнаружила, что лежу среди густой лиловой травы, а надо мной сверкает бирюзово-зеленое небо. Оно слепило мне глаза, поэтому я повернулась набок и увидела, что невдалеке начинается лес или, скорее, роща громадных деревьев с широкими, в несколько человеческих обхватов, темно-зелеными стволами и густой фиолетовой листвой.
«Что же это за планета? — вяло размышляла я. — Касабланка?.. Нет, там немного другое небо. А таких деревьев я вообще нигде не видела…»
Приподнявшись на локте, я огляделась вокруг и наконец обнаружила, что в этом диком уголке природы нахожусь не одна. В двух шагах от меня стояла… я сама, собственной персоной, одетая в короткое светло-голубое платье и с перекрашенными в медово-золотистый цвет волосами. Я-блондинка смотрела на меня-шатенку с каким-то жадным любопытством, словно бы я представляла собой некую диковинку или, в лучшем случае, уникальное произведение искусства.
— Здравствуй, Вика, — произнесла она с легким акцентом. — Ты чудесно выглядишь.
Я поднялась на ноги, протерла глаза и внимательнее присмотрелась к ней. Мое первое впечатление, что ее волосы крашеные, похоже, было ошибочным. Слишком уж натуральным был их цвет, да и брови с ресницами у нее тоже были светлыми. Кроме того, девушка явно была выше меня — на три, а может, и на четыре сантиметра. И однако же, если отбросить эти различия, то она была моей точной копией.
Я попыталась проникнуть в ее мысли, но мне это не удалось. Положительной обратной связи, как с Тори, не было — я просто натолкнулась на плотную непроницаемую стену, окружавшую ее разум.
— Меня зовут Софи, — сказала девушка, — Не обращай внимания на мой рост и цвет волос, это искусственные изменения в генотипе — мне всегда хотелось быть высокой блондинкой. А от рождения мы с тобой генетические двойники.
— Так ты еще одна «я» из будущего?
— В некотором роде да. В некотором — но совсем не в таком, как Тори. Я действительно из будущего — из далекого будущего, отстоящего от твоего времени на пять веков. Ты никогда не станешь мной и не смогла бы стать ни при каких условиях. Как раз наоборот: хотя ты из более ранней эпохи, я была прежде тебя. Можно сказать, что я твоя предтеча из грядущего.
— С ума сойти, — пробормотала я, вконец сбитая с толку. — Скажи хоть, где мы сейчас? То есть, когда? В твоем времени?
— Нет, сейчас мы находимся вне обычного времени и пространства. Это место называется Безвременьем.
— Гм-м. Звучит так, будто здесь вообще нет времени.
— В определенном смысле так оно и есть. Вот мы с тобой разговариваем, для нас время вроде бы течет, но во всем остальном мире не проходит ни единого мгновения. Сколько бы ты здесь ни провела, ты вернешься к себе на корабль в тот самый момент, когда и покинула его. Заумно выражаясь, Безвременье состоит из дискретного множества бесконечных интервалов своего собственного псевдовремени, именуемых сегментами, каждый из которых соответствует определенному кванту времени реального мира. Этот сегмент, в котором мы с тобой находимся, «привязан» к тому мгновению, когда я выдернула тебя из корабля.
Я немного подумала:
— Это чем-то похоже на Вечность из одной древней фантастической книги.
Софи кивнула. Как видно, она тоже читала эту книгу.
— Только здесь нет никаких Вечных, которые вмешиваются в ход истории. Есть несколько людей, имеющих доступ в Безвременье, но они могут попадать только в те сегменты, которые соответствуют настоящему, а путь назад, в сегменты прошлого, для них закрыт.
— А для тебя?
— Я исключение. Есть еще один человек… женщина, которая… впрочем, к делу она прямого отношения не имеет, и лучше я не буду запутывать тебя. Все и так сложнее некуда.
— Что правда, то правда, — согласилась я. — Но, надеюсь, ты мне все объяснишь?
— Именно для этого ты здесь, — ответила Софи, опускаясь на траву. — Присаживайся, Вика. Нам предстоит нелегкий разговор.
Я присела напротив нее, и тотчас между нами возникла небольшая клетчатая скатерть, на которой невесть откуда появились два хрустальных бокала, графин с какой-то жидкостью рубинового цвета (наверняка это было вино) и ваза с разнообразными фруктами. Я удивилась, но решила пока воздержаться от лишних вопросов, чтобы не уводить наш разговор в сторону. Вместо этого я взяла из вазы крупную виноградину и отправила ее в рот.
— Я не могу проникнуть в твой разум, — произнесла затем. — У тебя очень сильная защита. Это врожденное?
— Нет. Я приобрела эту защиту в… гм-м, при тех же обстоятельствах, при которых стала высокой блондинкой. Насколько мне известно, такая защита непробиваема. Никто не может узнать, что я думаю. Однако это не мешает мне мысленно общаться с другими людьми.
— Значит, кроме нас, на свете есть еще телепаты?
— Да, и немало. Но они не такие, как ты. В основном они способны лишь обмениваться между собой мыслями. То, что с легкостью делаешь ты, — проникаешь в разум людей и свободно читаешь все их мысли, — они не умеют… Вернее, уметь-то они умеют, но это дается им с огромными усилиями и обычно заканчивается глубоким психическим шоком. В этом отношении ты выгодно отличаешься от остальных. Есть, правда, еще Дэйра — это та женщина, о которой я тебе говорила, — но она вообще случай особый.
— А ты? У тебя есть такие способности? Ведь если мы генетически идентичны, то они должны быть.
— Они есть, только находятся в латентном состоянии. Самопроизвольно они у меня не пробудились, а позже, когда я обнаружила их существование… словом, я решила их не трогать. Мне и без них хватает забот.
Это я могла понять. Если бы у меня предварительно спросили, хочу ли я слышать мысли и воспринимать эмоции окружающих людей, я бы еще хорошенько
подумала, прежде чем соглашаться. И, возможно, отказалась бы. Эти способности отгородили меня от всего остального мира, на протяжении многих лет я чувствовала себя отчаянно одинокой, а порой — и глубоко несчастной. Эти способности позволили мне узнать о жизни и людях много такого, относительно чего я предпочла бы остаться в неведении. Иногда я поражаюсь, почему я до сих пор не стала циником и не возненавидела все человечество…
— А у меня они почему пробудились? — спросила я. — Случайно или по твоей воле?
— По моей воле. Ты нужна была именно такой, какая есть.
— Для кого нужна? Для чего?
Софи наполнила наши бокалы вином и первая сделала глоток. Вслед за ней я пригубила свой бокал и с удовлетворением отметила, что вино полностью на мой вкус — хорошо выдержанное, в меру терпкое и лишь слегка сладковатое.
— Прежде всего пару слов об общей картине мира, — заговорила Софи. — Она гораздо сложнее, чем было принято считать в твою эпоху. Вселенная, какой ты ее представляешь — как совокупность планет, звезд, галактик и прочих космических объектов в замкнутом пространстве-времени, — это еще не все. Это лишь малая часть Большой Вселенной, которая состоит из бесконечного множества таких малых вселенных.
— Да, понимаю, — сказала я. — Мне известны гипотезы о параллельных мирах.
— Ну, «параллельные» — это слишком узкое определение. Оно подразумевает близость, подобие, чуть ли не одинаковость. А миры во Вселенной разные — бывают похожие, бывают лишь отдаленно напоминающие друг друга, а бывают и такие, между которыми нет ничего общего. Но даже схожие, почти идентичные миры по-своему уникальны. Вот, скажем…
Софи помедлила, очевидно, подыскивая подходящий пример. — Раз уж мы помянули Вечность, то писатель, придумавший ее, жил во многих мирах. В некоторых он был американским фантастом, в некоторых — русским, кое-где стал известным ученым-биохимиком, а в одном из миров он даже занимал пост президента государства Израиль… Впрочем, это так, лирическое отступление. Вернемся к нашему миру — моему и твоему. Он принадлежит к довольно многочисленной группе миров, где человеческая цивилизация возникла и развилась на третьей планете системы желтого карлика, расположенного на окраине западного спирального рукава Галактики. Такая группа миров называется Теллурианскими, от латинского Tellus — Земля. Примерно до конца XX — начала XXI века цивилизация в нашем мире развивалась по довольно типичной схеме, как и во многих других мирах этой группы, где преобладали так называемые «западные ценности» — выбор технологического пути развития, примат личности над обществом и этическая система, основанная на христианском и иудейском вероучениях. Тем не менее наш мир особый в этом ряду — он пока единственный из известных миров, где человечество при помощи научно-технических средств сумело вырваться за пределы родной планеты и начало расселяться по Галактике.
— А остальные?
— Остальные цивилизации этого типа либо гибли в результате глобальных техногенных катастроф, либо из-за тех же катастроф оказывались отброшенными назад в своем развитии, либо разочаровывались в своей системе ценностей и выбирали другую — восточный мистицизм вместо западного рационализма и коллективизм взамен индивидуализма. Это лишь наиболее распространенные причины — а есть и масса других. Так что наш мир смело можно назвать уникальным. Помимо этого, он обладает еще одной особенностью, на сей раз не очень приятной: в нем, единственном во всей Вселенной, нарушены причинно-следственные связи
— Значит, в остальных мирах они соблюдаются? Софи кивнула:
— Строго и неукоснительно. Принцип причинности — один из фундаментальных законов Вселенной. Прошлое это то, что свершилось и чего изменить нельзя; будущего как такового не существует, оно лишь создается в текущий момент, мгновение за мгновением; а единственная реальность — настоящее, через которое Вселенная движется из прошлого в будущее. Отсюда, — взмахом руки Софи как бы очертила все окружающее, — из сегментов Безвременья, соответствующих прошлому, я могу видеть Вселенную, какой она была раньше, при желании я могу наблюдать за ходом развития отдельных миров буквально от начала времен, с момента образования самого Безвременья. Но все это лишь картинки прошлого — не реальность, а ее отпечатки, хранящиеся в неком вселенском банке памяти, своего рода фильм о днях минувших. И только в нашем мире прошлое последних пяти веков обрело черты настоящего, оно стало изменчивым и многовариантным, его можно создавать и переделывать по своему усмотрению.
— Пять веков, это если считать от твоего настоящего?
— Да, от моего. От действительного, истинного настоящего. А ты находишься у самого начала этого критического периода.
— И почему же так случилось? — поинтересовалась я.
— К этому привели некоторые патологические процессы, происходящие во Вселенной. Их нельзя назвать однозначно негативными, но на наш мир они оказали весьма отрицательное влияние.
— Что за процессы?
— Это долгая история. Позже я все расскажу, а пока тебе достаточно знать, что десять лет назад по моему собственному времени, в 3129 году, мне удалось оградить наш мир от их дальнейшего воздействия. К сожалению, это не привело к автоматическому восстановлению всех причинно-следственных связей. Прошлое по-прежнему оставалось изменчивым — а это грозило катастрофическими последствиями, вплоть до полного разрушения реальности и исчезновения нашего мира из Вселенной.
— Ага! — Я решила, что теперь все поняла. — Поэтому ты создала меня, своего генетического двойника, чтобы я следила за прошлым и исправляла все отклонения от основной, так бы выразиться, магистральной линии развития нашего мира. Но не кажется ли тебе, что само мое появление в прошлом привело к нежелательным изменениям реальности, о сохранности которой ты так печешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43