Внимание. В рамках процедуры «КП» – «Критическое положение», прежде чем приступить к продолжению спасательной инструкции, сообщаю показания индикаторов станции. На трубопроводах редуктора все клапаны в норме. На разветвлениях трубопровода, а также на муфтах все уплотнители в норме…
Блопп. Выруби ты эту нудятину! Нужно подумать, что делать!

Выключенный компьютер умолкает на полуслове.

Блопп. Я еще не собрался с мыслями. Кислорода в главном нет, а резерв?
Миллс. Есть. Если верить компьютеру, хватит на 140 часов.
Блопп. На 140 часов?! А… на двоих?
Миллс. На двоих? Можно проверить. (Включает компьютер.) Лунак! На сколько хватит кислорода?
Лунак. Говорит Лунак. Резервного кислорода хватит на 140 часов для двух человек при соблюдении строжайшей экономии, а для одного – на 280 часов. Продолжаю спасательную инструкцию процедуры «КП» – «Критическое положение» один-ноль-семь. Поскольку человеческий организм меньше всего кислорода расходует в состоянии полного покоя, всем находящимся на базе людям рекомендуется незамедлительно лечь навзничь, расслабить мышцы, дышать размеренно, с частотой 14 раз в минуту, и думать о чем-нибудь приятном… (Щелчок выключения.)
Блопп. Ну, так подумаем о чем-нибудь приятном! 140 часов, неплохо? А смена прибудет через 280 часов. (Тихо.) Не дотянем.
Миллс. Похоже на то.
Блопп. Как же это случилось? Ни с того ни с сего…
Миллс. Не знаю. Он тоже ничего не знает. «Данные недостаточны». Знакомая песенка, а? Кажется, донный панцирь не выдержал. Усталость металла или… впрочем, теперь это неважно. Так что, ложимся? Навзничь, и мышцы расслабить.
Блопп. Зачем? Кислорода при строжайшей экономии хватит на 140 часов, а смена прилетит на 140 часов позже! Вместо того чтобы лечь и задохнуться, размышляя о приятных вещах, лучше поискать какой-нибудь выход!
Миллс. Поискать можно, это конечно. Но ты бы что-нибудь надел на себя, а?
Блопп. Что? Ох! Ох! Я же стою в чем мать родила… Погоди, я только что-нибудь накину… теперь главное – сохранять хладнокровие. (Треск разрываемого полотна.)
Миллс. Смотри! Рубашку на ноги надеваешь!
Блопп. О, черт! Хорошая была рубашка… (Прыскает глуповатым смехом, но смешливость у него мгновенно проходит.) Ну, я готов…
Миллс. Можешь делать, что хочешь. Я, во всяком случае, ложусь. Разговаривать можно и лежа. А инструкции для того, чтобы их соблюдать.
Лунак. Внимание. Передаю особое сообщение в рамках процедуры «КП» – «Критическое положение» один-ноль-семь. Давление кислорода в главном резервуаре упало ниже 4 кгс/см2. Поскольку этого уровня недостаточно для снабжения станции, переключаю питание кислородом на запасной резервуар. (Легкое сипение, потом тишина.) Внимание. Продолжаю спасательную инструкцию процедуры «КП» – «Критическое положение» один-ноль-семь. В течение всего времени, пока сохраняется состояние тревоги первой степени, не рекомендуется потребление пищи. Особенно высококалорийной белковой, поскольку ее усвоение, ускоряя обмен веществ, тем самым увеличивает потребление кислорода. (Щелчок выключения компьютера.)
Миллс (лежа). Зачем выключил?
Блопп. Слушай! Нужно связаться с Хьюстоном! Пусть ускорят запуск ракеты!
Миллс. Ты забываешь – у нас нет связи!
Блопп. Черт побери. (Включает компьютер.) Лунак, когда восстановится связь с Хьюстоном?
Лунак. Говорит Лунак. В настоящее время станция находится в зоне радиотени под горизонтом Луны из-за либрационного движения. Период нахождения в зоне радиотени составит 218 часов, считая с настоящей минуты. Продолжаю спасательную инструкцию процедуры «КП» – «Критическ…» (Щелчок выключения.)
Блопп. Слишком долго. Впрочем, тогда уже все равно… так как же все это будет? А?
Миллс. Ложись.
Блопп. На вечный отдых? Еще успею. Черт возьми! Ведь на станции должны быть кислородные баллоны скафандров! Где они?
Миллс. Осталось только два. В каждом по восемь фунтов кислорода.
Блопп. Но те, пустые! Пустые можно было бы зарядить, пока кислород еще не ушел из резервуара, а ты вместо того, чтобы этим заняться…
Миллс. Успокойся. Ты же сам выбросил все пустые баллоны возле того конуса под кратером Торричелли.

Молчание.

Блопп. А все-таки я попробую вызвать Хьюстон. А? Как ты думаешь?
Миллс. Он ведь под радиогоризонтом. Не стоит и браться.
Блопп. Попробовать не мешает.

Звук включения радио.

Блопп. Алло, Хьюстон, алло, Хьюстон! Отзовитесь! Говорит Луна! У нас серьезные неприятности. Хьюстон, вы слышите нас? Хьюстон, мы в смертельной опасности, у нас ушел кислород! Хьюстон! Сто чертей…
Миллс. Да успокойся же ты. Ложись и не двигайся.
Блопп. Допустим, я лягу. Что это даст?
Миллс. Это увеличивает наши шансы.
Блопп. Ты думаешь? Нельзя ли узнать, почему?
Миллс. Ракета может прилететь раньше.
Блопп. Ты и сам в это не веришь. Знаешь что?
Миллс. Слушаю.
Блопп. Кое-что мы все же могли бы сделать. Я не говорю, что немедленно. Но следует рассмотреть любые возможности.
Миллс. Что ты имеешь в виду? (Вдруг догадывается.) А!
Блопп. Вот именно.
Миллс. На меня не рассчитывай. У меня жена и дети.
Блопп. Я тебя и не уговариваю. Но мы оба могли бы…
Миллс. Как это оба?
Блопп. Есть такой способ. Старый, испытанный.
Миллс. Жеребьевка?
Блопп. Ну, скажем, так.
Миллс. Дело не только в семье. Это противоречит моим убеждениям. Человек не вправе делать этого сам.
Блопп. Господь Бог тебе запрещает?
Миллс. Это не самая подходящая ситуация, чтобы насмехаться над чьей-либо верой.
Блопп. Да я и не насмехаюсь. Вера велит любить ближнего…
Миллс. Но ты ведь не веришь.
Блопп. Но зато ты веришь.
Миллс. Перестань. Это цинично. И глупо.

Слышно, как один из них встает и начинает ходить.

Миллс. Ты зачем встал? Перестань ходить. Слышишь? Ты расходуешь больше кислорода.
Блопп. Ну и что? Все равно не хватит.
Миллс. Ты расходуешь мой кислород.
Блопп. Как это?
Миллс. А так, что я лежу согласно инструкции, а ты нет. Я расходую меньше, а ты больше, между тем как нам полагается поровну.
Блопп. Давай побеседуем на какую-нибудь более возвышенную тему. Лучше соответствующую обстоятельствам. Может, записать свою последнюю волю?
Миллс. Незачем. И без того каждое наше слово регистрируется на ленте.
Блопп. А любопытно, где она? Никогда этим не интересовался! Лунак!
Лунак. Говорит Лунак. Слушаю.
Блопп. Это ты регистрируешь все разговоры?
Лунак. Нет. В секции семь моего корпуса имеется запечатанный ящик со стеклянной крышкой, в котором находится магнитофон с автоматической сменой кассет и независимым источником питания. Запись стереть невозможно. При смене экипажа станции запись забирается на Землю и прослушивается в Хьюстоне.
Блопп. В Хьюстоне?
Лунак. Так точно. В Хьюстоне.
Блопп. А зачем независимый источник питания?
Лунак. Магнитофон получает питание от собственного атомного микрореактора для того, чтобы запись могла уцелеть в случае катастрофы на станции, а также для того, чтобы запись не зависела от напряжения в электросети станции.
Блопп. Понятно. Кто-нибудь мог бы устроить короткое замыкание, и магнитофон бы остановился. Они обо всем подумали! Эта крышка, должно быть, не из простого стекла?
Лунак. Защитная крышка магнитофона изготовлена из бронестекла… Внимание. Говорит Лунак. Продолжаю спасательную инструкцию процедуры «КП» – «Крити…». (Щелчок выключения.)
Миллс. Ты что, забавляешься или как? Оставь это устройство в покое. Слышал, что сказал компьютер? Внутрь тебе все равно не добраться. Только ногти себе обломаешь!
Блопп. Не обломаю – ведь я ничего не трогаю.

Шорох, похожий на царапанье или стук по стеклу, не слишком сильный.

Миллс. Немедленно отойди от магнитофона и ложись здесь! Слышишь?
Блопп. Не хочется мне лежать. А кроме того, я попросил бы тебя сохранять самообладание. Ты становишься агрессивным.
Миллс. Я?
Блопп. Ты. Но дело не в этом. Если тебя особенно раздражает то, что я смотрел на магнитофон, я больше не буду. Ты удовлетворен?
Миллс. Лучше всего было бы заснуть. Во сне потребление кислорода меньше.
Блопп. Ты сумел бы заснуть? Я тебе удивляюсь.
Миллс. Можно принять снотворное.
Блопп. Ты думаешь? (Минуту спустя.) Ну, хорошо. Так мы и сделаем. Где оно? В аптечке?
Миллс. Да. (Шорохи.) Что ты там делаешь?
Блопп. То, что ты сказал. (Булькает вода, наливаемая в стакан.) Вот оно. Это «Секонал». (Встряхивает пузырек с таблетками.)
Миллс. Не трогай пузырек! Я сам возьму таблетку. (Слышно, что и он встал.)
Блопп. На, я уже взял. В чем дело? Чего ты на меня так уставился?
Миллс. Положи свою таблетку в рот, тогда и я положу.
Блопп. Ради Бога. (Начинает говорить несколько неотчетливо, так, будто на языке у него таблетка.) Ты почему не глотаешь?
Миллс. Сперва надо разгрызть.
Блопп. Но ты ведь и не грызешь…
Миллс. Давай проглотим вместе на раз-два-три. Ладно?
Блопп. Странная мысль. Но если для тебя это так важно, пожалуйста! Раз, два, три!
Миллс. Ты и не думал глотать!
Блопп. Потому что ты тоже не проглотил…
Миллс. Я тебе не верю.
Блопп. Трудно ожидать, чтобы я поверил тебе.
Миллс. Почему?
Блопп. Да потому, что ты строишь из себя святого. Демонстративно лег, подчеркнув, что ведешь себя согласно инструкции, а я нет, а потом сделал донос на меня!
Миллс. Какой донос? Что ты плетешь?
Блопп. Донос в центр полетов в Хьюстон. Я, мой милый, не глухой и не слепой. Я даже не дотронулся до крышки магнитофона, а ты сказал, будто я пытаюсь залезть внутрь. Мало того! Когда я ответил, что я и не прикасался к магнитофону, ты начал чем-то скрести у меня за спиной. Этот звук был записан. Ты сделал это умышленно! Ты хотел, чтобы меня заподозрили в том, будто я пытался открыть магнитофон…
Миллс. Но ты же пытался!
Блопп. Экспертиза установит и это. Звук, доносящийся издали, регистрируется иначе, чем раздавшийся рядом. Я стоял у компьютера, а ты лежал и царапал ногтями по дереву…
Миллс. Слушай, тебе что-то привиделось. Возможно, и был какой-то случайный шорох, но я ничего не заметил. Пожалуйста, не говори со мной так. Мы знаем друг друга не первый день. Ты человек импульсивный, но, чем бы ни закончилась эта история, я взываю к лучшей стороне твоей натуры. Подумай спокойно. Было бы отвратительно, если бы здесь случилось что-нибудь…
Блопп. Куда ты клонишь? Натура любого из нас имеет свои лучшую и худшую стороны. Ты тоже небось не святой.
Миллс. Но я этого и не утверждаю. Я только хочу предложить, чтобы мы вели себя так, как того требует инструкция. Достойно и рационально.
Блопп. Так ты переменил свое мнение?
Миллс. Не понимаю.
Блопп. Хочешь бросить жребий?
Миллс. Нет. И, ради Бога, не надо об этом.
Блопп. Не горячись. Я спросил, потому что ты сам сказал: мы должны вести себя рационально…
Миллс. И достойно! Тебе не удастся утаить ни одного слова! У нас есть свидетель, вот здесь! (Стучит по стеклянной крышке магнитофона.)
Блопп. Зря ты так кипятишься. Из-за одного-то слова?.. Извини, если я неверно понял тебя. Теперь я предлагаю: давай ляжем. Если ты мне не доверяешь, ложись с этой стороны, тогда ты сможешь меня видеть… хотя тебе нечего бояться! Что с тобой? Ты то бледнеешь, то краснеешь… хочешь воды? Руки у тебя дрожат – смотри, стакан выронишь!

Звук падающего и разбивающегося стакана.

Миллс. Неправда! Это ты разбил стакан!
Блопп. Каким образом? Стоя в трех шагах от тебя, когда ты его держал?
Миллс. Ты разбил! Ты нарочно взял его и бросил на пол, потому что звук записывается, а изображение – нет! Ты хотел меня обвинить – не выйдет!
Блопп. Обвинить? В чем, ради всего святого? В том, что ты выронил стакан? Тоже мне преступление! А… понятно! Ты подстраиваешь мне уже вторую ловушку. «Высокая комиссия! Сначала Блопп пытался добраться до магнитофона, но это ему не удалось. Тогда он разбил стакан и сказал, что это Миллс его выронил, потому что у того руки тряслись». Ох, уж этот коварный Блопп! Если с Блоппом что-нибудь случится, то лишь потому, что доктор Миллс действовал в состоянии необходимой самозащиты… Если ты будешь продолжать в том же духе, взывая к лучшей стороне моей натуры и одновременно делая свинство за свинством, я забаррикадируюсь в своей кабине. Ясно?
Миллс. Куда уж яснее. Ты хочешь выставить меня параноиком, психом – но это тебе не удастся!
Блопп. Зачем мне делать из тебя психа? Что я на этом выиграю?
Миллс. Ты прекрасно знаешь и сам.
Блопп. Нет. Вот именно, что не знаю. Допустим даже, что ты ведешь себя как невменяемый…
Миллс. Я веду себя совершенно нормально. То есть – честно.
Блопп. Хорошо. Ты ведешь себя совершенно нормально. Если хочешь, я могу повторить это хоть десять раз. Доктор Миллс ведет себя совершенно нормально, нормально, нормально, нормально, нормально, нормально. Довольно тебе? Я сказал только: допустим, ты ведешь себя, как невменяемый, и это зарегистрировано? Что я на этом выиграю?
Миллс. Ты непременно хочешь услышать?
Блопп. Ну да. Я прошу тебя.
Миллс. Ладно. Что у тебя там в кармане?
Блопп. В котором? В этом – носовой платок, ключи от машины и датчик. В другом – жетон для игрального автомата и блокнот. Это все, ты и сам видишь.
Миллс. У тебя там что-то еще. Что-то тяжелое – карман оттопыривается. Складной нож, не так ли?
Блопп. Это у тебя складной нож, а не у меня. Ты сам показал мне его на базе. Что, мол, тебе его дал твой сынишка накануне старта. На нем твои инициалы. Ты носил его в кармане, а теперь пытаешься изобразить дело так, будто он у меня?
Миллс. Потому что он у тебя. Ты взял его, чтобы открыть кока-колу. Им можно открывать бутылки. Он лежал на столике у микроскопа, и ты взял его.
Блопп. Я взял твой нож?
Миллс. Да. Я сам видел. Человек, привыкший пользоваться микроскопом, может и не закрывать второй глаз. Я разглядывал препарат, а другим глазом видел, как ты брал нож.
Блопп. Когда?
Миллс. Сегодня днем. Незадолго до обеда. Не делай вид, будто не помнишь.
Блопп. Интересно, на что мне был твой нож, если в холодильнике, на верхней полке, лежит универсальный консервный ключ.
Миллс. Неправда, его там нет, и я не позволю тебе подбросить его туда!
Блопп. Слишком грубыми нитками шито, дорогой мой. Если я могу подбросить консервный ключ в холодильник, значит, я знаю, где он лежит. А если так, на кой черт мне сдался твой нож?
Миллс. Но он у тебя. Я вижу, как оттопыривается твой карман…
Блопп. А я вижу, как ты садишься в танк. Одно из двух: либо ты галлюцинируешь, либо лжешь, потому что у меня нет никакого ножа. Если бы я захотел его взять, то спросил бы тебя, и это было бы зарегистрировано. А ведь днем я не мог еще знать, что вечером мы останемся без кислорода. Я не ясновидящий. Чтобы взять твой нож, я не стал бы подкрадываться, когда ты смотрел в, микроскоп. Видишь, чего стоят твои рассуждения? Приложи к затылку холодный компресс.
Миллс. Какое коварство! И я считал его порядочным человеком! Но меня предостерегали! Давно, еще на базе. Ты быстро сделал карьеру. Ты шел по трупам.
Блопп. Это называется отвлекающий маневр. Оставим мою карьеру в покое. Ты пользуешься все той же схемой инсинуации. Сперва магнитофон, после стакан, а теперь еще нож. Не знаю – возможно, у тебя мания преследования, но, так или иначе, ты стал опасен. Тебя, собственно говоря, следовало бы связать.
Миллс. Не подходи ко мне. Слышишь!
Блопп. Я к тебе не подойду, даже если бы ты сам меня упрашивал. Дураков нет. Это был бы гамбит.
Миллс. Какой гамбит? Ты сам несешь чепуху.
Блопп. Ты в любую минуту можешь все переиначить, как ты до сих пор и делал. Сначала ты придрался к тому, что я глядел на магнитофон. Потом, когда стакан выпал у тебя из рук, ты и это использовал против меня, закричав, что его разбил я. Потом был нож, твой нож с твоими инициалами. Ну да, конечно, ты хотел бы, чтобы я подошел к тебе, все равно под каким предлогом. Это была бы ловушка. Сказать, что ты задумал? Ты крикнул бы, что я на тебя бросился, и достал бы нож, чтобы меня зарезать. Лента в Хьюстоне повторила бы твой крик, и ты сказал бы, что тебе удалось вырвать у меня нож. Что ты, мол, действовал в пределах необходимой самозащиты! Вот для чего ты опутывал меня подозрениями. Стройная цепь доказательств! Но я разорвал ее. Ты ничего мне не сделаешь!
Миллс. Что за гнусная ложь! Ведь это ты сказал минуту назад, что хочешь меня связать!
Блопп. Я не сказал, что хочу. Я только сказал, что тебя следовало бы связать, потому что ты опасен для окружающих. Ты моментально это использовал, закричав, чтобы я к тебе не приближался. А я даже с места не двинулся.
Миллс. Блопп раскрыл нож!
Блопп. Это ты его раскрыл. Достал из кармана и раскрыл. Ты недооцениваешь современную технику звукозаписи. Экспертиза установит, с какой стороны раздался щелчок раскрываемого ножа – с моей или с твоей!

По голосам можно понять, что оба в движении – по-видимому, внимательно следят друг за другом, кружат по станции, как боксеры на ринге.

Миллс. Не приближайся ко мне! Стой на месте!
Блопп. Я не могу стоять, когда ты идешь на меня с ножом.
1 2 3