Схватив лук, он шагнул к выходу. Одетый только в короткие кожаные
бриджи и безрукавку навыпуск, открывающую взорам его сильную волосатую
грудь и бугры мышц на плечах, он пошел, однако, такой походкой, и таким
огнем полыхали его блестящие глаза под черной разметанной гривой, что
оруженосец попятился, испуганный видом своего короля больше, чем всей
армией Немедии.
Нетвердо ступая на широко расставленных ногах, Конан наконец добрался
до выхода из шатра, отстегнул полог и остановился в его проеме. Король
Немедии со спутниками только что спустились с коней и теперь стояли, как
вкопанные, уставившись на его крупную фигуру.
- Да, это я, шакалы! - взревел Конан. - Я, король! Чтоб вы сдохли,
плешивые псы!
С этими словами он до отказа натянул тетиву лука и пустил
полуметровую стрелу, которая, просвистев, по самое оперение утонула в
груди заслонившего собой Тараска рыцаря. Раздосадованный Конан с
проклятием швырнул бесполезное оружие на землю.
- Черт бы вас всех побрал! Ну, возьмите меня, если у вас хватит на
это смелости!
Отступив на ватных ногах назад, он оперся спиной о деревянный шест и
взял в руки огромный меч.
- О, господи, да это же король Аквилонии! - оторопело сглотнул
Тараск. Он еще раз внимательно посмотрел, а потом рассмеялся: - Значит
там, в поле, была лишь кукла в его латах! Вперед, мои верные псы, хватайте
его!
Трое рыцарей, украшенных эмблемами королевской гвардии Немедии, с
криком бросились на Конана. Один из них, зайдя с фланга, сначала ударом
палицы повалил оруженосца. Но вот двум другим не повезло. Когда первый из
них подбежал поближе с поднятым мечом, король Аквилонии встретил его
резким ударом, рассекшим кольчугу вместе с рубахой и отделившим руку
нападавшего от его тела. Несчастный, падая навзничь, попал под ноги
второму воину. Тот пошатнулся и, не успев восстановить равновесия, умер,
перерубленный пополам ударом тяжелого длинного меча.
Тяжело дыша, Конан высвободил свой клинок и вновь откинулся на шест.
Руки и ноги его дрожали, грудь тяжело вздымалась, а пот рекой скатывался
по лицу и шее. Но глаза все еще продолжали пылать жестокой жаждой крови, и
он сумел выдавить:
- Ну что же ты не подойдешь ближе, грязная бельверусская собака? Ты
слишком далеко, чтобы достать меня, подойди ближе! Доставь мне
удовольствие убить тебя!
Тараск заколебался и нерешительно оглянулся на единственного
оставшегося в живых гвардейца и своего оруженосца, - худого, жилистого
человека в черных латах, но все-таки сделал шаг вперед. Он явно уступал
огромному уроженцу Киммерии по росту и силе, но был, в отличие от того,
закован в панцирь, и, кроме этого, по всей Немедии была широко известна
его громкая слава искусного фехтовальщика. Но тут оруженосец схватил его
за руку.
- Нет, Ваше Величество, не стоит рисковать жизнью. Проще позвать
лучников, а уж они-то подстрелят эту птичку!
В легком замешательстве схватки никто, кроме Конана, и не заметил,
что неподалеку от шатра остановилась только что подъехавшая повозка. При
взгляде на нее в душе короля Аквилонии появились какие-то недобрые
предчувствия. Немного сверхъестественно смотрелись уже впряженные в нее
совершенно черные кони, но особенно притягивала взор фигура возницы.
Это был рослый, внушительной наружности мужчина, одетый в серую
шерстяную накидку. Волосы его были уложены так, что прикрывали большую
часть лица, на котором светились черные пронзительные глаза. Натянув
зажатые в своих белых, но крепких руках вожжи, он осадил коней и
пристально посмотрел на Конана, в душе которого мгновенно проснулись дикие
примитивные инстинкты. Он почувствовал дыхание неведомой опасной силы, -
сверхъестественная природа ее была очевидна.
- Поздравляю тебя, Ксалтотун! - только сейчас обратил на незнакомца
внимание Тараск. - Это сам король Аквилонии! Он не погиб, как мы считали,
под обвалом...
- Знаю, - коротко ответил тот, не уточняя, однако, откуда. - Ну и что
ты намерен с ним сделать?
- Сейчас позову лучников, чтобы подстрелить его, - объяснил король
Немедии. - Живой он слишком опасен!
- Но ведь даже от собаки может быть польза, - возразил Ксалтотун. -
Возьмите его живым!
Конан хрипло рассмеялся.
- Иди, попробуй сам! - вызывающе крикнул он. - Если бы ноги мои не
дрожали, ты бы живо слетел со своего рыдвана! Будь спокоен - живым я не
дамся!
- Думаю, это правда, - согласился Тараск. - Это не человек, это
варвар, похожий своей бессмысленной дикостью на раненого тигра. Я позову
лучников...
- Смотри и учись! - оборвал его тот, кого звали Ксалтотуном.
Ладонь его исчезла в складках балахона и вновь появилась с зажатым в
пальцах маленьким блестящим шариком. Молниеносное движение пальцев - и
блестящий предмет крошечной искрой прошил воздух. Конан успел отразить его
лезвием меча, но в момент удара раздался резкий грохот, полыхнуло
ослепительное пламя, и он, словно подкошенный, рухнул на пыльную землю.
- Он мертв? - с надеждой в голосе спросил Тараск.
- Нет. Просто-напросто оглушен. Потерял сознание на несколько часов.
Прикажи своим людям связать его покрепче да перетащить в мою повозку.
Тараск жестом приказал слугам повиноваться и стал наблюдать, как они
потеют, перенося тяжелое бессознательное тело. Ксалтотун аккуратно прикрыл
Конана шелковым плащом, спрятав от лишних посторонних глаз, и взял в руки
вожжи.
- Я еду в Бельверус, - сообщил он. - Передай Амальрику, - моя помощь
ему больше не понадобится. Теперь, когда король Аквилонии пленен, а его
армия разбита, он может полагаться на свои собственные силы - мечи и
копья. Этого хватит, чтобы довершить начатое. Просперо, не успевший
привести на помощь нашему противнику свои десять тысяч воинов, услышав об
исходе битвы, уже со всех ног отступает к Тарантии.
...Да! Запомни еще одно: Амальрику, Валерию, да и вообще никому
другому о нашем пленнике ничего не рассказывай. Пускай все считают, что он
действительно погиб под обвалом.
Глаза говорившего переместились на стоявшего неподалеку гвардейца.
Наступила неловкая тишина, и тот начал беспокойно ерзать под тяжелым
гипнотическим взглядом.
- Что это у тебя на брюхе? - неожиданно и резко спросил его
Ксалтотун.
- Что?.. А! Это, с вашего позволения, мой пояс... - пробормотал
совершенно сбитый с толку воин.
- Лжешь! - торжествующий смех был безжалостен, как лезвие ножа. - Это
же ядовитая змея! Что ты за глупец, если подпоясываешься ядовитой гадиной!
Гвардеец ошалело опустил широко раскрытые глаза вниз, и вдруг ему
показалось, что пряжка его ремня начинает подниматься к его лицу... Но это
уже была не пряжка, а голова змеи! Немигающий злобный взор и истекающие
ядом зубы! Раздалось тихое шипение, и он почувствовал холодное
прикосновение чешуйчатой кожи...
Испуганно вскрикнув, воин ударил змею голой ладонью, с ужасом
осознав, что ядовитые зубы погрузились в его руку, пошатнулся и упал, как
колода.
Тараск обеспокоено взглянул на распростертое у его ног тело - он
увидел лишь пояс с пряжкой, двойной зубец которой глубоко впился в ладонь
трупа.
А Ксалтотун теперь смотрел на королевского оруженосца, к этому
моменту уже успевшего задрожать и побледнеть, как мел. Но Тараск вовремя
вступился:
- Не надо! Ему можно доверять!
- Ну ладно. Только смотри, чтобы все, что здесь произошло, осталось
тайной! Когда я вам понадоблюсь, пусть ученик Ораста - Альтаро позовет
меня, как я ему объяснил. Я буду в Бельверусе, в твоем дворце. - С этими
словами он помахал рукой и дернул вожжи.
Тараск поднял руку в ответном прощальном жесте, и, когда повозка
немного отъехала, лицо его неожиданно исказила гримаса неописуемого
удивления, страха и неприязни.
- Почему ты пощадил этого варвара?.. - прошептал пораженный
оруженосец, не в состоянии оторвать взгляда от удаляющейся фигуры
чернокнижника.
- Я сам удивляюсь... - пробормотал в ответ не менее растерянный
король Немедии. Глухое эхо заканчивающейся битвы затихало где-то вдали,
как и стук окованных железом колес покидающей их повозки. Заходящее солнце
багряным сиянием освещало неподвижные скалы, и уже почти неразличимая
упряжка скоро окончательно скрылась в огромных пурпурных тенях, встающих
на востоке...

"ИЗ КАКОГО ЖЕ ТЫ ВЫПОЛЗ ПЕКЛА?"
О своей долгой поездке в повозке Ксалтотуна Конан ничего не помнил.
Он лежал, словно мертвый, в то время как колеса стучали то по булыжникам
горных дорог, то мягко шелестели по высоким травам зеленых долин, и, когда
они спустились с нагорий вниз, по широкой белой дороге, что вилась меж
богатых полей до самых стен столицы Немедии.
Сознание начало возвращаться к нему лишь под рассвет. Он услышал
человеческие голоса и скрип тяжелых петель, рассмотрев сквозь щель в
укрывавшем его плаще бородатые лица стражников и смутно видневшиеся в
неясном свете какие-то высокие сводчатые ворота. Мечущийся огонь факелов,
дробясь, отражался в полированных шлемах и наконечниках копий окруживших
повозку гвардейцев.
- Простите, уважаемый, вы нам не скажете, как закончилось сражение? -
произнес по-немедийски чей-то любопытный голос.
- Достаточно успешно, - последовал лаконичный ответ. - Король
Аквилонии убит, а его армия разбита.
Раздался хор обрадованных голосов, утонувший в грохоте повозки по
каменным плитам. Ксалтотун щелкнул бичом, из-под колес брызнули искры, и
упряжка покатилась прочь от ворот. Но Конан успел услышать, как один из
стражников удивленно пробормотал:
- От самой границы до Бельверуса всего от захода до восхода солнца! И
кони не загнаны! Господи, да он просто...
Потом вновь наступила тишина, прерываемая лишь стуком копыт и колес
по брусчатке темной улицы.
Услышанное запало Конану в память, но в данный момент эти слова для
него ничего не значили. Он все еще оставался бездушным автоматом,
способным видеть и слышать, но не способным что-либо понять. В голове его
медленно кружились неясные мысли и образы, и вскоре он снова впал в
глубокий транс, так и не сумев зацепиться за крошечные обрывки непослушных
мыслей. Он не слышал, как кони остановились в глубоком, словно колодец,
дворике, и не почувствовал, что тело его несут чьи-то сильные руки.
Гулкие, ведущие вверх каменные ступени, темные коридоры, шепот, тени,
тихие шаги - все проплывало мимо его сознания, далекое и ничего не
значащее.
Окончательное пробуждение было резким и быстрым. Он мгновенно
вспомнил все события битвы, ее окончание и осознал, где находится. Конан
лежал на застеленном шелковым покрывалом топчане, скованный по рукам и
ногам прочными цепями, и порвать их не было никакой возможности. Комната,
где он пришел в себя, была оформлена в страшноватом мрачном духе: со стен
свисали черные шелковые портьеры, тяжелые пурпурные диваны вызывали
кровавые ассоциации. Не было заметно никаких признаков окон и дверей, и
лишь одна большая золотая лампа, подвешенная на софите в нише, освещала
все вокруг таинственным искрящимся сиянием.
В ее свете фигура, сидящая перед Конаном в серебряном, похожем на
трон, кресле, казалась нереальной и фантастичной. Но черты ее лица, даже в
полусвете, были видны с необычайной четкостью. Казалось, будто голову
незнакомца окружает удивительное сияющее облако, подсвечивающее рельеф его
бородатого облика и придающее ему последний признак внешнего мира в этой
темной жутковатой комнате.
Лицо человека, имеющего классические, скульптурно красивые черты,
властно притягивало к себе взгляд. Было что-то неестественное в его покое,
какой-то неуловимый признак силы, более могучей, чем человеческая, признак
глубочайшего знания и мудрости, и потрясающая уверенность в себе.
Неприятная дрожь ускользающего близкого предчувствия вновь наполнила
душу короля Аквилонии. Он точно знал, что никогда ранее с этим человеком
не встречался, но эти черты ему почему-то уже были знакомы, они напоминали
что-то или кого-то. Словно он встретился с действующим лицом одного из
своих ночных кошмаров.
- Кто ты? - резко спросил Конан, пытаясь, несмотря на оковы, принять
сидячее положение.
- Меня зовут Ксалтотуном, - прозвучал ответ сильного мелодичного
голоса.
- Где мы сейчас?
- В Бельверусе, в одной из комнат королевского дворца.
Конан не удивился. Столичный Бельверус был самым крупным городом
вблизи западных границ Немедии.
- А где Тараск?
- Со своей армией.
- Но, - буркнул Конан, - если ты хочешь покончить со мной, чего же ты
медлишь?
- Я не для того тебя спас от королевских лучников, чтобы иметь
удовольствие убить тебя здесь, в Бельверусе, - возразил Ксалтотун.
- А что ты сделал со мной там, у шатра, тысяча чертей!?
- Просто лишил тебя сознания. Тебе этого не понять. Можешь считать
это черной магией.
До этой мысли Конан уже дошел самостоятельно. Многое начинало
становиться на свои места.
- Думаю, я понял, зачем ты сохранил мне жизнь, - произнес он. - Я
нужен Амальрику, как пес на Валерия, чтобы тот слишком не зарывался и не
мнил себя полноправным королем. Это неплохая мысль. Выходит, что за
попыткой усадить Валерия на мой трон стоит сам барон Тор. Но уж его-то я
знаю, - он не захочет допустить, чтобы Валерий был кем-либо иным, кроме
как марионеткой, которой сейчас служит Тараск.
- Амальрик даже не знает, что ты здесь! - спокойно ответил
собеседник. - Точно так же, как и Валерий. Оба они считают, что ты погиб
под Валкой.
Конан прищурил глаза.
- Я чувствовал далеко идущий замысел, но был уверен, что это
Амальрик... Так, значит, все они - Амальрик, Тараск и Валерий - всего лишь
куклы, танцующие под твою дудку? Но кто же тогда ты сам?
- Разве это так важно? Ты просто не поверишь, если я расскажу тебе
правду. Но если ты захочешь, можно вновь вернуть тебе трон Аквилонии.
Глаза Конана стали похожи на волчьи.
- А за какую цену?
- Ты будешь меня слушаться.
- Иди ты к дьяволу! - сплюнул Конан. - Я не кукла! Я мечом добыл себе
корону! И не в твоей воле жонглировать троном моей страны! Королевство еще
не разбито, - одна битва еще ни о чем не говорит.
- Воевать можно не только железом, - терпеливо возразил Ксалтотун. -
Разве меч повалил тебя в твоем шатре перед началом сражения? Нет, - то был
сын тьмы, пилигрим межзвездных пустынь. Это его веющие ледяным холодом
черных бездн пальцы заморозили кровь в твоих жилах и высосали все твои
силы! Пальцы до того холодные, что сожгли твое тело, словно раскаленное
добела железо!
А скажи, - какая случайность заставила человека, одетого в твой
панцирь, повести рыцарей в расселину между скалами? И какая случайность
обрушила на них глыбы гранита?
Конан молча глядел ему в лицо, но по спине его ползли мурашки. Жизнь
любого варвара была до предела насыщена мифическими магами,
чернокнижниками и колдунами, и только глупец теперь мог подумать, что
Ксалтотун не принадлежит к ним. В сидящем перед ним человеке чувствовалось
что-то непостижимое, непонятное свидетельство сверхчеловеческого влияния
на силы Времени и Пространства, веющее дыханием огромного ужаса и зла. Но
гордость не позволяла ему уступить.
- Все равно обвал - случайность, - упрямо сказал он. - А ту расселину
стал бы атаковать любой.
- Вовсе нет. Ты бы не пошел туда, заподозрив ловушку. Да и перед
этим: ты не перешел бы реки, пока не убедился в том, что бегство
противника - не обычная военная хитрость. И даже в безумии схватки твоя
душа не послушалась бы гипнотического внушения, чтобы забыв про
осторожность, вслепую сунуть голову в западню, как это произошло с
человеком, заменившем тебя на поле брани. У него была не такая сильная
воля.
- Но если все это было запланировано уже заранее, - скривился Конан,
- и участь моей армии была предрешена, что же помешало "сыну тьмы" убить
меня еще в шатре?
- Ты был мне нужен живым. Даже без помощи магии можно было
догадаться, что Паллантид вышлет кого-то другого в твоем одеянии. Я
надеялся взять тебя живым и здоровым. Ты можешь пригодиться при выполнении
моих планов. В тебе есть настоящая звериная сила, которой так не хватает
моим союзникам. Жаль, что ты считаешь меня своим врагом, - из тебя вышел
бы неплохой вассал.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Конан -. Час Дракона'


1 2 3 4 5